7. Международно-правовые институты, воздействующие на политику неоглобализма.

Как публично-правовые, так и частноправовые международные экономические отношения, их развитие и правовое регулирование в наше время определяются, в частности, такими общемирового значения факторами, как:

- широкомасштабная торгово-финансовая глобализация;

- универсально-ориентированное публично-правовое регулирование международной торговли в рамках Всемирной торговой организации (ВТО);

- унификация и гармонизация частноправовых условий международной торговли как на межгосударственном уровне, так и на негосударственном уровне;

- региональное сотрудничество в регулировании торгово-экономических отношений, в частности в рамках СНГ, в Евросоюзе, в НАФТА.

Торгово-финансовая глобализация во второй половине XX в. и сегодня проходит под знаком бурного научно-технического процесса (материальная база); исключительной концентрации капиталов, в особенности в ТНК (финансовая база); культивируемой свободы международной, торгово-финансовой конкуренции (торгово-политическая основа) и формального обеспечения свободной торгово-политической экспансии в мировом масштабе (правовая база).

Глобализация сведена к одному каналу - торгово-финансовому, к обеспечению свободного "глобального" доступа к ресурсам сырья и дешевой рабочей силы Юга и, с другой стороны, столь же свободного, при этом гарантированного приложения капиталов Севера на Юге. Причем движущим мотором и того, и другого являются ТНК; роль государств ориентирована на политическое, вплоть до силового, и международно-правовое обеспечение свободных товаров, капиталопотоков Север-Юг. Эти процессы оказывают воздействие и на межправительственные и неправительственные методы правового регулирования международной торговли и экономики, включая унификацию и гармонизацию национального частного права.

В 80-х гг. это противостояние в политико-правовой международной сфере Север-Юг обнаружило себя в ходе Уругвайского раунда ГАТТ, в результате которого возникла ВТО, в которой сегодня в основном находит правовое отражение в мировом масштабе "глобализация".

видится определенная связь между отмеченными интересами стран Севера и некоторыми новациями в международном праве, имевшими место как раз в 60-70-е гг.

Во-первых, в число общепризнанных принципов международного права был введен принцип уважения прав человека и основных свобод, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений (см., в частности, Декларацию принципов Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, 1975 г.).

Во-вторых, другим существенным изменением был отход от концепции абсолютного юрисдикционного иммунитета в пользу функционального иммунитета государства. Это изменение нашло на многостороннем международном уровне закрепление в Вашингтонской конвенции 1965 г. о разрешении инвестиционных споров между государствами и иностранными лицами, а также в признании в рамках ООН гражданско-правового статуса диагональных контрактов. В рамках ЕЭС была принята в 1972 г. Европейская конвенция об иммунитете государств, а на национальном уровне теория функционального иммунитета отразилась в законах США 1976 г., Великобритании 1978 г., наконец, и в новом Арбитражно-процессуальном кодексе России 2003 г.

Международная политика и международное право, включая международное экономическое право, неразрывно связаны. И примеров стремления того или иного государства использовать и приспособить международное право для своих политических интересов несть числа. Теперь для "цивилизованного" вмешательства во внутренние дела государств нередко используется другой, современный международно-правовой принцип - уважения и защиты прав человека и основных свобод. Причем показательно, что оба эти, прежний и новый, принципы в жизни применяются государствами сильными в отношении государств слабых.

Увы, сила в международный отношениях, в том числе и экономических, остается главным "аргументом". Наглядным примером может служить упомянутая интервенция США и их союзников в Ираке. Пример Ирака экстремальный, но сила в принципе является и повседневной рутиной международной жизни. Промышленно развитые страны добились за вторую половину XX в. в рамках ГАТТ практически свободного ввоза своих индустриальных товаров в "бедные" страны. Но упорно ограничивается ввоз в "богатые" страны аграрной продукции, текстиля и т.д. из "бедных" стран. О глобализме же в области свободы миграции (а это главное "человеческое" измерение глобализации) - и говорить не приходится, когда это касается доступа мигрантов в "богатые" страны из "бедных".

Последним новшеством является широко рекламируемая США доктрина права на упреждающее использование силы в случае кажущейся угрозы. Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, выступая в сентябре 2003 г. на Генеральной Ассамблее ООН, оценил эту доктрину как "фундаментальное изменение в принципах, на которых хоть и не полностью, но держались мир и стабильность. Она способна послужить прецедентом для беззакония и одностороннего использования силы без достаточных на то оснований.

Такого рода политика и такое военное ее осуществление как нельзя лучше рисуют и саму современную концепцию глобализма в действии - как торжество однополярности - Pax Americana. Это же фактически и корень того кризиса, в котором оказывается сегодня международное публичное право. Глобализм объективен, но в этом своем качестве он должен бы быть принципиально равнозначен для всех государств и народов. Вот этой-то равнозначимостине наблюдается.

Глобализм в его "правоприменительной" плоскости как ничто иное наглядно демонстрирует политику двойных стандартов, в том числе и в международном праве. Интервенция в Ираке без санкции ООН грандиозный тому пример.

Императивы развития глобального рынка предопределяют неумолимое тотальное наступление глобализма по всему фронту, перед чем становятся бессильны отдельные государства. Рынок диктует государственную политику, включая правовую, как внутреннюю, так и внешнюю.

Звучат и суждения о том, что международное экономическое право якобы "признает привилегированную роль наиболее передовых государств, которые располагают властью и действуют в качестве настоящих "международных экономических законодателей" через международные организации, находящиеся под их контролем (например, МВФ), либо просто используют свою экономическую мощь".