Глава XVII

в ведении его в свой монастырь и замечания о том, что устав этот переняли от Печерского монастыря другие, вследствие чего Печерский монастырь почитается как старший между всеми другими, читаем: «Феодосьеви же живущю в манастыри и правящю добродетельное житье и чернечьское пра­вило, и приимающю всякого приходящаго к нему, к нему же и азъ придохъ худый и недостойный рабъ, и приятъ мя летъ ми сущю 17 отъ роженья мо­его. Се же написахъ и положихъ, в кое лето почалъ быти манастырь и что ради зоветься Печерьскый. А о ФеодосьевеЬ житьи паки скажемъ». Кому принадлежат эти слова? Можно ли отождествить летописца, говорящего здесь о себе, с составителем рассматриваемой статьи? Обращаю внимание на употребление им единственного числа: «придохъ», «написахъ», «поло­жихъ», а рядом находим и множественное: «скажемъ». Это «скажемъ» напоминает «скажемъ» в начале статьи: «И се да скажемъ, что ради про-звася Печерьскый манастырь». Быть может, допустимо, что одно и то же лицо сначала употребило единственное число, а потом множественное, но непонятен смысл фразы «А о Феодосьеве житьи паки скажемъ ». Что такое «паки»? Не предполагает ли оно непосредственного продолжения этой фразы рассказом о житии Феодосия? А между тем такого продолжения не находим. Я не могу понять слова «пакы» (опять, еще) в значении «инъде» (в другом месте) , или «по семъ», не могу поэтому видеть продолжения статьи 6559 года в статье 6582 (1074) года, где к тому же говорится не о житьи Феодосиеве, а об его кончине («Скажемъ же о успеньи его мало »). Следовательно, фраза «А о Федосьеве житьи пакы скажемъ» предполага­ет существование такого продолжения — статьи 6559 года, какого она в на­стоящее время не имеет; статья о начале Печерского монастыря утратила свое окончание, а это ведет нас к неминуемому заключению, что приведен­ный выше отрывок «беодосьеви же живущю в манастыри... и что ради зо­веться Печерьскый», отрывок, представляющийся теперь окончанием, зак­лючением этой статьи, совсем не читался в первоначальной редакции статьи или читался в ней ниже, после рассказа о житии Феодосия. В первоначаль­ной редакции этой статьи за словами «темь же почтенъ есть манастырь ста-реи всехъ » читалось: «А о Феодосьеве житьи пакы съкажемъ »*, и действи­тельно в ней должно было говориться об этом житьи. Я думаю, что до нас дошли в другом месте отрывки из этой второй части статьи о начале Печер­ского монастыря: имею в виду тот рассказ о Печерском монастыре и о не­которых из прославившихся в нем братьях, который читаем под 6582 го-Дом, вслед за статьей об успении Феодосия.

§ 246. Вопрос об этом рассказе заслуживает особенного нашего вни­мания, так как анализ рассказа и признание его входившим в состав Нико-нова Продолжения к Древн. своду даст нам насколько ценных указаний, подтверждающих наши выводы. Рассказ начинается словами: «Стееану же предержащю манастырь и блаженое стадо, еже бе совокупилъ Феодосии,

2 9 Никоновская летопись заменила слово «паки» словом «инде». Кубарев в своем ис­следовании о Несторе понимал «пакы» как «в другом месте» (Русск. ист. сб. IV, 429).

319

ЧАСТЫ

т акы черньце, яко светила в Руси сьяють ». Нельзя не признать такое нача­ло неуклюжим и неуместным, если сообразим, что за ним повествуется о монастырской жизни времен не Стефана, а еще Феодосия. Сначала нахо­дим общую характеристику блаженного стада, его благочестивых подви­гов, его любви друг к другу и послушания; яркие черты этой характеристики не оставляют сомнения в том, что она относится ко времени игуменства Феодосия; в этом особенно убеждает сопоставление с Нестеровым Жити­ем Феодосия, где между прочим читаем: «они же, яко земля, жажущия воды, тако приимааху словеса его, приносяще трудовъ своихъ плоды къ Господу, овъ сто, овъ же 60; и бе видети на земли человекы житиемь акы ангеломъ тъчьны и манастырь тъ подобьнъ небеси». За общею характери­стикой читаем в анализируемом рассказе: «Таци бо беша любовници и въздержьници, и постници, отъ нихже наменю неколико мужь чюдныхъ »; в числе этих мужей названы: Дамиан, современник Феодосия и скончавший­ся раньше него, о котором (и притом сходно с летописью) повествует и Нестор в Житии Феодосия, Иеремия, помнивший крещение земли Русской, Матфей прозорливый, переживший Феодосия, и Исакий принятый в мона­стырь еще великим Антонием, но переживший Феодосия и скончавшийся при игумене Иоанне. Итак, во всяком случае рассказчик не задавался це­лью изобразить жизнь Печерского монастыря после Феодосия; поэтому приведенные выше слова: «Стееану же предержащю манастырь» должны быть поняты как позднейшая вставка³⁰; это ясно в особенности еще и пото­му, что слово «предержащю», за которым следует «манастырь», не может относиться к дальнейшим словам «блаженое стадо » и т. д. Но если рассказ­чик изображает нам цветущие времена Феодосиевы, то употребление на­стоящего времени «сьяють» весьма характерно указывает, что автором рассказа был современник Феодосиев ³¹: крепкие постники и богатые лю­бовью братья еще не отошли вместе с великим игуменом, создавшим мона­стырь, — они живы, они сияют в Руси, как светила; из названных нарочито славных мужей нет уже в живых Дамиана (он умер при Феодосии и об его смерти сообщено рассказчиком), нет, быть может, также Иеремии (о ко­тором рассказ идет в прошедшем времени), но что мешает нам предполо­жить, что Матфей и Исакий еще живы; правда, о кончине того и другого упомянуто в дошедшем до нас тексте, но вряд ли подлежит сомнению, что отрывок «При семъ бо старци веодосий преставися, и бысть Стефанъ игу-менъ, и по Стефане Никонъ, сему и еще сущю старцю... и почивъ старости добре в манастыри семъ», в котором рассказано о видении, бывшем Мат-веаю в церкви, где он на месте опоздавшего к службе игумена Никона уви­дел осла, — вставлен в летопись позже и притом после 1088 года, когда умер Никон. Поэтому позднейшею вставкой можем признать и окончание рас-

30 Ср. ниже вставку отрывков, начинающихся словами «При семъ бо старци Феодосии преставися, и бысть Стееанъ игуменъ и по Стефане Никонъ», «Феодосью же преставль-шюся, и Стефану въ него место бывшю». ³¹ В Ипат. списке исправлено «сияху».

320