Кухулин и Геракл
Первый свой подвиг Кухулин совершил в возрасте 6 лет, убив свирепого пса Кулана, с которым никто не мог справиться. И тут на память приходит совсем другой греческий герой – Геракл. Геракл ещё в детском возрасте удушил двух змей. А сюжет о призвании Кухулина сидами в потусторонний мир для борьбы с фоморами сопоставим с историей о том, как Геракл помогал богам-олимпийцам в их борьбе с гигантами.
Кухулин и Одиссей
Читаем дальше, в саге «Сватовство к Эмер» Кухулин, чтобы получить возлюбленную им девушку в жёны, должен отправиться в замок Скатах. Само имя Скатах происходит от слова scath – «тень». Локализация его на острове и все те ужасы, которым он окружен, указывают на то, что в первоначальном представлении Скатах – «тот свет», но не в смысле «рая», а в смысле царства смерти, теней. Кухулин же прожил там один год и день.
Вспомним другого героя античности Одиссея. После падения Трои Одиссей долго не мог достигнуть дома, где его ждала его верная жена Пенелопа. Но дольше всего он пробыл на острове Огигии у нимфы Калипсо, имя которой ("та, что скрывает" или «покрывающая») указывает на ее связь с миром смерти. Покинув ее, Одиссей таким образом побеждает смерть и возвращается в мир жизни.
Временная смерть героя (или же посещения им мира мертвых) и его возрождения уже в новом, совершенном качестве – обязательный мотив эпоса. Безусловно, он восходит к архаическому обряду инициации.
Кухулин и Гектор
Самым важным событием в жизни Кухулина является «грозный подвиг», совершённый им в 17 лет! (кстати, Геракл совершил свой первый подвиг в 18). Герой один в течение долгих трёх месяцев защищает свою Родину от врагов (подобно гомеровскому Гектору, который тоже один сражался с Ахиллом, принося себя в жертву ради спасения Трои).
ИТОГ
Даже не углубляясь в изучение связей античных и ирландских сказаний, можно увидеть много общего. У нас нет точной информации о том, был ли известен островным кельтам античный эпос, поэтому сказать, что ирландский эпос – это переработанный «под себя» греческий невозможно. В Кухулине, как мы увидели, есть черты не только Ахилла, но и других античных героев. Ирландские саги очень своеобразны, в них больше архаического, языческого.
Чему можно приписать эти схожие места в эпосах, созданных в странах, между которыми расстояние почти в 3000 км? Лайон де Камп, например считал, что ахейцы в Илиаде Гомера, никто иные как кельты. Так внешность Ахилла напоминает внешность скифов, а кельтам, в свою очередь приписывают скифское происхождение. Даже на территории той же Германии, откуда, как считается, появились кельты, найдены славянские поселения: бодричи и лютвичи. А откуда они туда пришли? Точных научных данных у нас нет, да и разобраться в этих сложных переселениях народов трудно даже самому умудрённому учёному.
Если кельтские саги не были заимствованы, то приписать схожесть литературных памятников двух столь отдаленных местностей, можно, наверное, лишь «общему бессознательному»
Ну, Алёна, если у вас на курсе все таковы, мне предстоит сплошной восторг!
Не знаю, смогла бы я сама на втором семестре такое выдать!
Только вот Алёнушка, какое дело. Я не сомневаюсь, что Вы сами-то Бахтина и прочли и поняли, сколько надо для злобы дня сего. А вот другие?... вЫ СМОЖЕТЕ ДОВЕСТИ МЫСЛЬ О ГОТОВОСТИ И СЛИТОСТИ С БЫТИЕМ ЭПИЧЕСКОГО ГЕРОЯ?
мОЖНО ПАРУ РЕКОМЕНДАЦИЙ ЕЩЁ?
1. проведите им мысль, что эпический герой (как и любой другой) - прежде всего не человек, а мысль. В данном случае мысль о человеке в мире в целом. Э.Г. - такая мысль о человеке, которая его к миру ПРИРАВНИВАЕТ. Он - волна океана, которая не знает об океане.
2. Он таким образом целен, цельнолит с миром, а значит ПРОСТ, "готов" и неизменчив. Отступления от этого в Кухулине плавны, мягки, укладываются в целое и нераздельное героя. (С Эмер - он виноват, но не виноват). Простота эп. героя - залог его СИЛЫ. Сложное не выдерживает экзистенциального напряжения (быть??), простота выдерживает. Это не недоразвитость или примитивность, это заданность силы. Такова её диалектика.
3. В таком худ. мире поэтому нельзя действовать ВНУТРИ человека, а можно только снаружи. Эпос имеет дело с событиями, а не человеком.
Держитесь такого ряда, глядишь, поможет объясниться. На Вас ляжет ответственная задача фактического объяснения этого важнейшего понятия товарищам по учёбе. (Думаете, кто-н. помнит лекцию?) Постараемся же.
Одна из существеннейших черт героического сознания – это, по определению Бахтина, наивность. «Его (такого сознания. – С.С.) наивная, уплотненная до данности нравственность: добродетели преодоления нейтрального, стихийного природного бытия (биологического самосохранения и проч.) ради бытия же, но ценностно утвержденного (бытия другости), культурного бытия, бытия истории (застывший след смысла в бытии – ценный в мире других; органический смысл роста в бытии)». Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности.
Автор и герой в эстетической действительности
В основе художественных эпосов лежит величественная героика, т.к. человеческие образы, герои эпоса олицетворяют собой весь народ, их судьбы есть судьбы общества и государства. Герой поэм живёт в каком-то своём мире. В эпосе выступает род и человек, но каждый человек эпоса воплощает в себе как бы всё эпическое человечество. Между человеком и человечеством есть, в Гомеровском эпосе связывающее звено – эпический герой. Человек оказывается героем потому, что он лишён мелких эгоистических черт, но всегда является и внутренне, и внешне связанным с общенародной жизнью и общенародным делом. Он может быть победителем или побежденным, сильным или бессильным, он может любить и ненавидеть – словом, обладать разнообразными свойствами человеческой личности, но всё это при одном условии: он должен быть обязательно самим своим существом в единстве с общенародной и общеплеменной жизнью. Эпический герой – вовсе не тот, кто лишен свойственной ему личной психологии, но эта психология в основе своей должна быть у него общенародной. Это и делает его героем монументального эпоса.
Миф космичен, а эпос антропоцентричен, эпос концентрирует внимание на бытовой стороне, авантюрных моментах, допускающих наибольшую возможность варьирования. Обобщая результаты трансформации мифа в эпическое повествование, Е.М. Мелетинский делает следующий актуальный вывод: «Космические масштабы мифа и его внимание коллективным судьбам племени... сужаются, интерес переносится на личную судьбу героя»
вариант, предложенный Ю.М. Лотманом, который связал биографию эпического героя, наследующего мифологические смыслы деяний культурного героя или демиурга, с категориальными чертами мифа: цикличностью времени и предперсональностью героя. Во-первых, Лотман подчеркнул, что биография представляет собой замкнутый цикл и может рассказываться с любого эпизода, поскольку миф не знает категории конца, а смерть означает рождение в новом качестве. Поэтому ключевым эпизодом биографии Лотман считал временную смерть героя, за которой следовало новое рождение [10,с.9-40]. Описывая свою версию «биографии» героя эпоса, Ю.М. Лотман выстраивает следующую схему: «Полный эсхатологический цикл: существование героя…, его старение, порча (впадение в грех неправедного поведения), затем смерть, возрождение и новое уже идеальное существование (как правило, кончается не смертью, а апофеозом) воспринимается как повествование о едином персонаже. То что на середину рассказа приходится смерть, перемена имени, полное изменение характера, диаметральная переоценка поведения (крайний грешник делается крайним же праведником) не заставляет видеть рассказ о двух героях, как это было бы свойственно современному повествователю»
Экзистенциальность (от слова exsistentia — существование) склонность к уходу во внутренний, духовный мир.
Как известно, героический эпос строится вокруг деяний героев, и в этом отношении уладский цикл не является исключением. Война между племенами и поединки, демонстрирующие личную доблесть героев, являются главными сюжетными мотивами саг уладского цикла. Главная сага цикла «Похищение быка из Куальнге» рассказывает о великой войне между уладами и Коннахтом, в которой принимали участие и все остальные королевства Ирландии.
1) Гегель Г.В.Ф. Эстетика: В 4 т. Т. I.
“Мы исходили из всеобщих субстанциальных сил действия. Для своего активного осуществления они нуждаются в человеческой индивидуальности , в которой они выступают как движущий пафос. Всеобщее содержание этих сил должно сомкнуться в себе и предстать в отдельных индивидах как целостностьи единичность. Такой целостностью является человек в своей конкретной духовности и субъективности, цельная человеческая индивидуальность как характер. Боги становятся человеческим пафосом, а пафос в конкретной деятельности и есть человеческий характер” (с. 244).
“Только такая многосторонность придает характеру живой интерес. Вместе с тем эта полнота должна выступать слитой в единый субъект, а не быть разбросанностью, поверхностностью и просто многообразной возбудимостью <...> Для изображения такого цельного характера больше всего подходит эпическая поэзия, меньше драматическая и лирическая” (с. 246-247).
“Такая многосторонность в пределах единой господствующей определенности может показаться непоследовательностью, если смотреть на нее глазами рассудка <...> Но для того, кто постигает разумность целостного внутри себя и потому живого характера, эта непоследовательность как раз и составляет последовательность и согласованность. Ибо человек отличается тем, что он не только носит в себе противоречие многообразия, но и переносит это противоречие и остается в нем равным и верным самому себе” (с. 248-249).
“Если человек не имеет в себе такого единого центра, то различные стороны его многообразной внутренней жизни распадаются и предстают лишенными всякого смысла. <...> С этой стороны твердость и решительность являются важным моментом идеального изображения характера” (с. 249).