Глава 10. Становление и развитие клинической психологии и 279

Огромный вклад в развитие клинической психологии внес психоанализ Фрейда, возникший в начале 90-х гг. XIX в. из медицинской практики ле­чения больных с функциональными нарушениями психики, значительно продвинувший вперед психологическую теорию возникновения психических расстройств, а также открывший путь психоаналитического лечения для пси­хологов и врачей; Психоанализ стал центральным течением глубинной пси­хологии, основным предметом и общей проблемой которой являются бессоз­нательная психика и ее влияние на формирование личности. В дальнейшем глубинная психология заняла одну из лидирующих позиций как крупное психологическое направление с многочисленными последователями и талан­тливыми теоретиками в своих рядах.

В России экспериментальную психологию разрабатывали врачи-психи­атры. В 80-х — 90-х гг. XIX в. ими были организованы экспериментально-психологические лаборатории при психиатрических клиниках. Бехтерев от­крыл вторую в Европе экспериментально-психологическую лабораторию в Казани в 1885 г., а затем ряд лабораторий в Санкт-Петербурге для исследо­вания нервнобольных. Сотрудниками этих лабораторий были разработаны методики экспериментально-психологического исследования психически боль­ных, некоторые из них используются в практике по сей день. Корсаков и Токарский открыли психологическую лабораторию в психиатрической кли­нике при медицинском факультете Московского университета; здесь велись разработки по изучению механизмов и расстройств памяти и мышления, вне­сшие ценный вклад в психологическую науку. Психологические лаборато­рии были также открыты Сикорским в Киеве, Чижом в Дёрпте (ныне Тар­ту). В этих лабораториях разрабатывались и апробировались методы иссле­дования для решения психологических, физиологических, психиатрических задач. Первым психологом, открывшим психологическую лабораторию, был Ланге, внёсший большой вклад в развитие научной психологии в России. В 1901 г. Нечаев организовал психологическую лабораторию для исследо­вания основ школьного дела и в 1904 г. при этой лаборатории были откры­ты первые педологические курсы под руководством Румянцева. Соратник Бех­терева Лазурский расширил применение эксперимента, распространив его на исследование личности. Он разработал метод естественного эксперимента, ко­торый наряду с лабораторными приемами позволял исследовать личность че­ловека, его интересы и характер. Лазурский, будучи заведующим психоло­гической лабораторией Психоневрологического института, организованного Бехтеревым в 1907 г., был одним из создателей Санкт-Петербургской психо­логической школы. Россолимо, известный детский невропатолог, разработал свой метод экспериментального изучения личности — метод психологических профилей, имевший большое диагностическое значение для определения лич­ностных дефектов. Крупнейшим событием в истории отечественной психологии явилось открытие Психологического института при Московском универ­ситете в 1912 г., основателем которого был Челпанов. Сотрудники этого ин­ститута составили научное ядро, вокруг которого начала формироваться Мос­ковская психологическая школа. Так развивалась и крепла экспериментальная и прикладная психология в России с конца XIX — начала XX вв.

В первой трети XX в. в психологии произошел разрыв между развиваю­щимися эмпирическими и прикладными исследованиями в психологии и те­оретико-методологическими основаниями психологической науки, особенно субъективно-идеалистического представления о психике. Период открытого кризиса в психологии продолжался до середины 30-х гг. XX в. Начали воз­никать самостоятельные направления в психологии, претендовавшие на со­здание новой психологической теории. Важнейшими направлениями перио­да открытого кризиса стали бихевиоризм, глубинная психология, гештальт-психология. Каждое из них опиралось на свои теоретические представления о природе психических процессов, имело собственную теорию личности в норме и патологии, разрабатывало основы психологического воздействия на человека.

В 1913 г. в США Уотсон, выступая с критикой структурного и функцио­нального подходов в психологии, призвал рассматривать психологию как объективную экспериментальную область естественных наук, основной тео­ретической задачей которой должно быть прогнозирование поведения чело­века и управление поведением. С этого момента начинает свое развитие би­хевиоризм, как отдельное направление в психологии. Значительное влияние на формирование бихевиоризма оказали условно-рефлекторная теория Пав­лова и теория сочетательных рефлексов Бехтерева. Павлов продемонстриро­вал в своих экспериментах, что высшая нервная деятельность может описы­ваться на подопытных животных в терминах физиологии, без привлечения понятия сознания. Условные рефлексы Павлова предоставили науке базовый элемент поведения, посредством которого можно было изучать сложное и мно­гогранное поведение человека в лабораторных условиях. Уотсон воспользо­вался этой идеей и сделал ее основой своей программы. Павлов с удовлетво­рением отмечал, что работы Уотсона и дальнейшее развитие бихевиоризма в США являются убедительным подтверждением его идей и методов. Бехте­рев полагал, что поведение высшего уровня можно объяснить как сочетание или накопление моторных рефлексов более низкого уровня. Процессам мыш­ления присущ аналогичный характер — в том смысле, что они зависят от внутренних действий речевой мускулатуры. Это положение и было развито позднее Уотсоном. Бихевиоризм Уотсона представлял собой попытку пост­роить науку, свободную от менталистических понятий и субъективных ме­тодов, науку столь же объективную, как и физика. Это означало, что все сферы поведения должны были рассматриваться в объективных терминах «стимул — реакция». Эксперименты Уотсона с условными рефлексами при­вели его к заключению, что эмоциональные расстройства невозможно свести только к сексуальным факторам, как утверждал Фрейд. Уотсон считал, что проблемы взрослого человека связаны с обусловленными реакциями, сфор­мированными в детстве или подростковом возрасте. А если они являются следствием неправильного воспитания в детстве, то соответствующим воспи­танием можно предотвратить появление расстройств в более зрелом возрас­те. Он разработал программу оздоровления общества — экспериментальную этику, основанную на принципах бихевиоризма. Несмотря на то, что эта про­грамма так и не достигла поставленных целей, сам Уотсон получил широкое признание как основатель научной школы. К 1930 г. бихевиоризм представ­лял собой уже крупное направление и в дальнейшем продолжил свое разви­тие в работах необихевиористов Толмена, Халла и Скиннера, опиравшихся на принципы операционизма Бриджмена. Толмен в 1932 г. описал собствен­ную систему целенаправленного бихевиоризма, определяющую целенаправ­ленность поведения, ввел важное для бихевиоризма понятие промежуточной переменной и латентного научения, чем оказал большое влияние на дальней­шее развитие теории научения. Халл дополнил теорию научения законом о первичном и вторичном подкреплении, ввел в науку гипотетико-дедуктив-ный метод, как он считал — единственно адекватный метод бихевиоризма. Самой влиятельной фигурой необихевиоризма на протяжении нескольких де­сятилетий являлся Скиннер (всеобщее признание его пришлось на послево­енные годы). Он выдвинул концепцию оперантного научения, согласно ко­торой организм приобретает новые реакции благодаря тому, что сам подкреп­ляет их, и только после этого внешний стимул вызывает реакции. Речь чело­века Скиннер считал вербальным поведением, и как любое поведение она подлежит подкреплению, прогнозированию и управлению. Взгляды на при­роду процесса научения вышли за пределы лабораторий и воплотились в концепции программированного обучения и поведенческой психотерапии.

Гештальт-психология возникла в период открытого кризиса как реакция против атомизма и механицизма всех разновидностей ассоциативной психо­логии, а также и бихевиоризма. Она явилась наиболее продуктивным вари­антом решения проблемы целостности в психологии. Гештальт-психологи выступили с новым пониманием предмета и метода психологии — важно начинать с наивной картины мира, изучать реакции так, как они есть, изу­чать опыт, не подвергшийся анализу, сохраняющий свою целостность. В этой структуре отдельные элементы выделяются, но они вторичны и определяют­ся по своему функциональному значению в целом. Основными представите­лями этого направления считаются Вертхаймер, вокруг которого сплотились Келлер, Коффка и Левин, образовавшие Берлинскую школу. Вертхаймер в 1912 г. в книге «Экспериментальные исследования восприятия движения» поставил под сомнение привычное представление о наличии отдельных эле­ментов в акте восприятия и доказал целостный характер восприятия, несво­димого к ассоциации ощущений. Гештальтисты ввели новые единицы восприятия — фигура, фон, прегнантность и др. Получив развитие первоначально на основе изучения феноменов восприятия, гештальт-психология была затем применена к объяснению интеллектуального поведения антропоидов Келле­ром, который ввел понятие инсайта, творческого мышления человека Вертхаймером, онтогенетического развития психики Коффкой, личности человека Левином, разработавшего психологическую теорию поля. В 1921 г. Вертхаймер, Келлер и Коффка основывают журнал «Психологические исследо­вания», где публикуют достижения своей школы. С этого времени она начи­нает влиять на мировую психологию. Важное значение имели обобщающие статьи Вертхаймера — «К учению о гештальте», «О гештальт-теории»; Ле­вина — «Намерения, воля и потребности»; книги Келлера — «Гештальт-пси­хология» и Коффки — «Принципы гештальт-психологии». Все это способ­ствовало усилению влияния гештальт-психологии. Левин, продолжая работу над теорией поля, применил структурно-динамический подход к различным сторонам и проявлениям личности. Под его руководством были созданы но­вые методы исследования, значительно обогатившие психологию. Это опыты на прерванное действие, разработанные Овсянкиной, на замещение — Лисс-нера и Малера, на выявление уровня притязаний Хоппе, опыты на запомина­ние незавершенных и завершенных действий, известные больше как «эффект Зейгарник» — по фамилии русской ученицы Левина Зейгарник, которая по возвращению из Берлина стала одним из пионеров патопсихологии в Совет­ской России.

После прихода к власти в Германии фашизма основатели гештальт-пси­хологии эмигрировали в США. Здесь теоретические исследования не полу­чили значительного развития. Только Левин, который увлекся социальной психологией и ввел понятие групповой динамики, применимое как к инди­видуальному, так и групповому поведению, развил свою теорию поля вве­дением дополнительной категории — социальное поле, и создал свою шко­лу в Америке. В прикладном аспекте его группы социально-психологического тренинга стали предшественниками групп разрешения конфликтов, столь популярных в 60-70-е гг.

В 30-х гг. продолжались исследования по проблеме соотношения мозга и психики. Однако попытки непосредственной локализации самых слож­ных психических функций в ограниченных участках мозга сопровождались получением такого обширного материала, что в 1934 г. немецкий психиатр Клейст, изучавший главным образом нарушения высших психических фун­кций вследствие военных травм головного мозга, составил локализацион-ную карту мозга, в которой связал отдельные, в том числе и социально обусловленные функции, с деятельностью конкретных участков коры (наиболь­шую известность получила цитоархитектоническая карта коры мозга Бродмана, построенная на основании гистологических исследований, проведен­ных еще в начале века и включавшая десятки участков, имеющих различ­ное строение).

Существенный вклад в исследования по проблеме локализации функ­ций был внесен Павловым, разработавшим учение о динамической локали­зации функций, об образовании в коре головного мозга 4динамических сте­реотипов», о мозговой изменчивости в пространственной приуроченности воз­будительных и тормозных процессов. В его работах формулируются и обо­сновываются представления о первой и второй сигнальных системах, вы­двигается и разрабатывается понятие об анализаторах, их ядерной и периферических частях. Не меньшее значение имеют и исследования мор­фологии мозга и его рефлекторного функционирования, проведенные в начале века организатором и первым директором двух крупнейших науч­ных учреждений — Психоневрологического института и Института по изу­чению мозга — Бехтеревым.

Среди зарубежных исследований первой половины XX в., способствую­щих пониманию роли мозга в психических процессах, наибольшую извест­ность получили работы английского физиолога Шеррингтона и канадского нейрохирурга Пенфилда.

Глубинная психология начала свой путь развития с психоанализа Фрей­да, который разработал свою собственную, отличную от традиционной, ме­тодологию, основанную на выявлении особенностей переживаний и действий человека, обусловленных неосознаваемыми мотивами. Фрейд предложил своеобразную психологическую технику — метод свободных ассоциаций. Целью метода было возвращение в сознание вытесненных представлений и переживаний, которые могли быть причиной невротических расстройств или аномального поведения пациента. Фрейд тщательно занимался самоанали­зом, и многие его теоретические рассуждения основывались на собственных невротических расстройствах. Он предпринял работу по самоанализу, что­бы лучше постичь себя и понять своих пациентов. Основным средством са­моанализа Фрейд считал анализ сновидений и в 1900 г. обобщил свой опыт в книге «Толкование сновидений», которая и сегодня считается одной из главных его работ. В 1901 г. Фрейд опубликовал книгу «Психопатология обыденной жизни», где высказал предположение о том, что бессознательные идеи, конкурируя между собой за прорыв в сознание, оказывают су­щественное влияние на мысли, поступки и действия человека, изменяя их. В 1902 г. к Фрейду обратилась группа студентов, в том числе Адлер и Юнг, с просьбой руководить еженедельным семинаром по проблемам психоана­лиза. Так возникла психоаналитическая школа Фрейда, которая создала основные теоретические предпосылки для формирования одного из трех доминирующих направлений современной психологии и психотерапии — динамического направления, объединяющего в себе большое число теорий, опирающихся на концепцию бессознательного. Фрейд стал первым теоре­тиком, указавшим на важность исследования детства для понимания при­роды психики человека.

В 1911 г. из-за теоретических расхождений Фрейдовское общество поки­дает один из любимых учеников Фрейда Адлер — основатель индивидуаль­ной психологии. В 1914 г. от Фрейда отошел и швейцарский психиатр Юнг, которого он считал своим духовным сыном и наследником психоаналитичес­кой школы. Юнг разработал собственную аналитическую психологию.

Помимо индивидуальной психологии Адлера и аналитической психоло­гии Юнга психоанализ Фрейда явился истоком для обширного течения в психологии, возникшего в 30-х гг. XX в. — неопсихоанализа. Его крупней­шими представителями стали Хорни, разработавшая характерологический анализ, Фромм с его гуманистической психоаналитической теорией, Салливан, создавший интерперсональную теорию психиатрии, Эриксон — автор психосоциальной концепции. Период создания этих теорий охватывает де­сятилетия как до Второй мировой войны, так и после нее. Глубинная психо­логия проникла не только в психиатрию и психологию, но и в литературу и искусство, культурологию, антропологию и социологию.

В России интерес к глубинной психологии сопровождался клинической проверкой гипотез Фрейда; она имела как своих сторонников, так и против­ников? Российские ученые встретили идеи Фрейда о ведущем значении в про­исхождении неврозов (F40-F48) сексуальных переживаний со спокойным ин­тересом.

Критические замечания в адрес психоанализа касались лишь односторон­ности взглядов Фрейда, игнорирования им других факторов в происхожде­нии неврозов, помимо сексуальности. Практически каждая публикация Фрейда отражалась в реферативных обзорах на страницах «Журнала не­вропатологии и психиатрии». Большинство крупных работ было переведено на русский язык и издано отдельными книгами. Вопросам психоанализа особое внимание уделяли такие русские врачи и ученые, как Осипов, Выру­бов, Асатиани, Вульф, Розенталь, Лурия, Лившиц и др.

После Октябрьской революции 1917 г. и гражданской войны в Совет­ской России еще продолжалось изучение психоанализа. Были наивные по­пытки объединения психоанализа с марксизмом, носившие общее название фрейдомарксизма (Лурия, Фридман). После того как марксизм-ленинизм в СССР стал единственной теорией, фрейдизм, как и бихевиоризм и другие пси­хологические концепции, были подвергнуты жесткой критике и запрещены, как пропаганда буржуазной идеологии. В 20-е годы в нашей стране активно издавались научные труды зарубежных психологов: Фрейда, Адлера, Келлера, Коффки, Торндайка, Пиаже, Кречмера, во вступительных статьях к которым отечественными учеными давалась обстоятельная характеристика их теорий и методов. Продолжались и устанавливались новые личные контак­ты советских психологов с зарубежными. Представители советской психоло­гии активно участвовали в международных конгрессах и симпозиумах. Бурно развивалась прикладная психология, особенно психотехника и педология. К 1923 г. в стране насчитывалось 13 научных институтов, занятых изучением проблемы труда, большое количество педологических лабораторий. С 1928 г. начал выходить журнал * Психология, педология и психотехника», где пуб­ликовались результаты исследований, проводимых в нашей стране. Актив­но развивалась психодиагностика. Так, при московском отделении ВИЭМ в патопсихологической лаборатории под руководством Выготского, Биренба-ум и Зейгарник исследовалась психология умственной отсталости. Патопси­хологические исследования разрабатывались в Психоневрологическом инсти­туте под руководством Бехтерева, а затем Мясищева.

Первые нейропсихологические исследования в нашей стране начали про­водиться в 20-х гг. Выготским. На основании изучения различных форм психической деятельности он сформулировал основные положения о разви­тии высших психических функций и смысловом системном строении созна­ния. Опираясь на разработанные теоретические положения, Выготский про­анализировал изменения, возникающие в высших психических функциях при локальных поражениях мозга, особенности этих системных нарушений у ребенка и взрослого. В результате этих исследований им были найдены и описаны принципы динамической локализации функций, отличающие ра­боту мозга человека от работы мозга животных. Существенное влияние на понимание отношений между психическими функциями и мозгом оказали экспериментальные и теоретические работы Бернштейна (с 20-х гг.) по био­механике и физиологии организации движений, содержащие одну из пер­вых четких формулировок принципа обратной связи.

В периоде открытого кризиса в Советской России силами ведущих ученых закладывалась новая методология психологии на основе марксизма, что ши­роко и остро обсуждалось на 1-ми 2-м Всероссийских съездах по психоневро­логии в 1923 и 1924 гг. в выступлениях Корнилова, Бехтерева, Выготского.

В январе 1930 г. прошел Первый Всесоюзный съезд по изучению поведе­ния человека, а вслед за ним реактологическая дискуссия 1930-1931 г., кото­рые определили «единственно верный» методологический фундамент совет­ской психологии на основе ленинской теории отражения. «Самокритика» не обошла выдающихся психологов того времени Выготского, Корнилова, Доб­рынина и др.

Развитие прикладной психологии у нас в стране было приостановлено на многие годы после Постановления ЦК ВКП(б) в июле 1936 г. «О педологи­ческих извращениях в системе наркомпросов». Идеологизация психологии и психотерапии, длительная изоляция от ведущих направлений этих наук в других странах тенденция к биологизации медицины в целом явились при­чиной задержки развития медицинской психологии при формальном призна­нии значения ее роли в медицине.

Внутренняя логика развития отечественной медицинской психологии со­ответствовала теоретическим исследованиям таких ведущих ученых с миро­вым именем, как академики Бехтерев и Павлов (лауреат Нобелевской пре­мии 1904 г.), которые были воспитаны на учении о нервизме, разработанном плеядой выдающихся русских врачей XIX-XX вв. — Зыбелиным, Мудровым, Дядьковским, Захарьиным, Манассеиным, Боткиным. Эксперименталь­ное изучение высшей нервной деятельности в лабораториях Павлова, выделе­ние типов нервной деятельности (физиологический эквивалент темперамен­та), взаимосвязей между первой и второй сигнальными системами привело к теоретическому обоснованию экспериментальных неврозов, которое Павлов перенес! в клинику. Таким образом, был заложен методологический фунда­мент патофизиологической теории неврозов (F40-F48) и их психотерапии. Это направление получило название павловская психотерапия, использо­вавшая на практике экспериментальные данные о возникновении и тормо­жении условных рефлексов, понятия о торможении, иррадиации, индукции, фазовых состояниях. Этими терминами описывался и сам психотерапевтичес­кий процесс. Павловская психотерапия привлекла внимание многих врачей и исследователей, которые в теорий и на практике развивали и дополняли ее новыми данными. Бирман разработал в 30-е гг. глубокую аналитически-диалектическую психотерапию, отводя ведущую роль исправлению извращен­ной целевой социо-рефлекторной установки невротической личности посред­ством социо-рефлексотерапии.

В 30-40-е гг. XX в. в результате методологических, теоретических, экс­периментальных и прикладных исследований, в тяжелых условиях строжай­шего политического контроля, возникли первые исходные и очень разные ва­рианты теории деятельности, разработанные Рубинштейном, Леонтьевым, Теп­ловым, Ананьевым. Мясищев начинает разработку одной из приоритетных в отечественной психологии концепций — психологию отношений. Ученик Бех­терева, Лазурского, Басова, Мясищев развил теоретические построения о вза­имоотношениях личности и среды своих учителей и концепцию психологии личности как системы отношений индивида к окружающей действительнос­тью, в отличие от обычного понимания, рассматривающего личность как систему функций. На основании психологии отношений Мясищев в 1939 г. сформулировал клинико-патогенетическую концепцию неврозов. Теоретические положения Мясищева в дальнейшем были развиты его соратниками, уче­никами и последователями Авербухом, Яковлевой, Зачепицким, Страумитом, Карвасарским, Мягер, Либихом, Немчиным, Тупицыным, Исуриной, Ташлы-ковым, Абабковым и др.

В довоенный период советские психологи сумели и организационно ук­репить свою науку. В 30-е гг. были созданы кафедры психологии в педин­ститутах Ленинграда под руководством Рубинштейна и Харькове, где рабо­тали Леонтьев и Запорожец. В 1941г. Узнадзе и его коллегами был создан Институт психологии в Тбилиси, где разрабатывалась теория установки. В 1942-1944 гг. организованы кафедры и отделения при главных образова­тельных учреждениях страны — МГУ (Рубинштейн) и ЛГУ (Ананьев). Од­нако в последующие годы невосполнимый урон психологии был нанесен Объе­диненной павловской сессией Академии наук СССР и Академии медицинс­ких наук СССР 1950 г., а вслед за ней в 1951 г. научной дискуссией на объединенном заседании расширенного президиума Академии медицинских наук и пленума правления Всесоюзного общества невропатологов и психиатров. Вскрыв «извращения и ошибки», эта идеологическая кампания привела к снижению роли психологии и ее прикладных отраслей, подмене ее физио­логическим учением о высшей нервной деятельности академика Павлова, умершего еще в 1936 г. На самом высоком уровне проводились инструктив­ные «совещания» с целью новой перестройки психологии, перевода ее на малопродуктивную для этой науки физиологическую почву. Лишь к 60-м гг. ситуация стала меняться и возникли предпосылки к возрождению психо­логической науки и ее прикладных отраслей.

Во второй половине XX в., после Второй мировой войны 1941—1945 гг. крупные направления, возникшие в период открытого кризиса, постепенно теряют свою популярность, претерпевают изменения и существенно преобра­зуются, В философии и психологии вначале в Европе, а затем и в США вни­мание привлекает к себе экзистенциализм, который зародился в недрах фран­цузского сопротивления немецкой оккупации. Первыми представителями этого течения, сплотившего вокруг себя интеллектуалов того времени, считаются философ Сартр и романист Камю — лауреаты Нобелевской премии по лите­ратуре. Развитие этого учения в психологии и психиатрии стало возможным благодаря работам Хайдеггера и Ясперса. Центральной хайдеггеровской идеей является иное понимание бытия. Индивид не существует как Я или субъект в отношении внешнего мира, он и не объект или тело, взаимодействующее с другими вещами, составляющими мир, а существует через бытие-в-мире. Швейцарские психиатры Бинсвангер и Босс перенесли онтологию абстракт­ного Бытия на проблемы изучения бытия индивидуального и, на основе бо­гатейшего клинического материала, разработали так называемый, бытийный анализ (дазайн), направленный на реконструкции внутреннего мира опыта.

Экзистенциализм становится основанием для развития гуманистически ори­ентированной психологии. К концу 50-х гг. в мировой психологии возник­ли два новых направления — когнитивная и гуманистическая психология.

Когнитивная психология выросла из исследований необихевиористов, прежде всего Толмена, Миллера, Прибрама, которые указали на необходи­мость включения когнитивных и мотивационных компонентов в структуру поведения. Миллер вместе с Брунером открыли при Гарвардском универ­ситете исследовательский центр по изучению процессов мышления и выбра­ли для обозначения предмета своих исследований термин «когнитивная пси­хология». Ведущими представителями когнитивной психологии стали Найс-сер, Бродбент, Пайвио. Эта психология возникла под определяющим влия­нием информационного подхода. Основную область исследований составля­ли познавательные процессы, а в дальнейшем и исследование эмоциональной и мотивационной сфер личности. В результате был сделан вывод об уровневой организации познавательной активности по переработке, хранению и ис­пользованию информации, включающей ряд блоков. Память, перцептивные процессы, внимание, мышление и его вербальные и невербальные компонен­ты были представлены множеством структурных моделей. В прикладном аспекте когнитивный подход был использован для разработки когнитивной психотерапии Эллиса и Бека, рассматривавших когниции как промежуточ­ные переменные, как структурирующие и регуляционные компоненты эмоци­ональных, мотивационных и моторных процессов.

В 60-е гг. XX в. в американской психологии возникло новое направле­ние, получившее название, гуманистической психологии. Это направление появилось как противовес дилемме бихевиоризм — психоанализ и открыло новый взгляд на природу психики человека. Основные принципы гуманис­тического направления заключаются в признании ведущей роли сознатель­ного опыта и целостного характера природы человека с акцентом на свободе воли, спонтанности и творческой силе индивида. Основоположниками гума­нистического направления признаны Маслоу, Олпорт, Роджерс. Бурный рост интереса к гуманистической психотерапии приходится на 60-70-е годы, когда миллионы людей записывались в группы встреч, на сеансы развития способности чувствовать, курсы раскрытия потенциала человека и т. д. Само гуманистическое направление является наименее однородным и объединяет такие разнообразные методы, как гештальт-терапию Перлса, экзистенциаль­ный анализ Сартра, дазайнанализ Бинсвангера, логотерапию Франкла, био­энергетический анализ Лоуэна, структурную интеграцию Рольф и др.

В 60-е гг. в связи с исследованиями мозга оживился интерес к проблеме сознания и его роли в поведении. В нейрофизиологии Нобелевский лауреат Спэрри рассматривает сознание как активную силу. В нашей стране нейро­психология получает развитие в трудах Лурия и его учеников — Хомской, Ахутиной, Цветковой, Симерницкой, Корсаковой, Лебединского и др. Ими накоплен и систематизирован огромный фактический материал о роли лоб­ных долей и других мозговых структур в организации психических процес­сов, обобщены многочисленные предшествующие исследования и продолже­но изучение нарушений отдельных психических функций — памяти, речи, интеллектуальных процессов, произвольных движений и действий при ло­кальных поражениях мозга, проанализированы особенности их восстановле­ния. Ассимиляция опыта отечественных и зарубежных авторов в области раз­работки нейропсихологических исследовательских приемов позволила Лурия создать комплекс методов клинического исследования лиц с поражениями мозга. Одним из результатов теоретического обобщения клинического опыта стала сформулированная им концепция трехблочного строения функциональ­ной организации мозга. Большое место в творчестве Лурии занимали вопро­сы нейролингвистики, разрабатываемые в неразрывной связи с проблемами афазиологии. Указанные многочисленные исследования в области нейропси­хологии создали предпосылки для выделения этой науки в самостоятельную дисциплину.

Существенную роль в становлении отечественной нейропсихологии сыг­рали ученые и организаторы ленинградской нейропсихологической школы Трауготт, Тонконогий и их ученики Меерсон, Вассерман и др. Благодаря сотрудничеству со специалистами в области сенсорных систем и матема­тического моделирования, теории информации и распознавания образов, по­нятийный аппарат нейропсихологии был обогащен новыми представлени­ями о мозге, как о системе, воспринимающей, хранящей и перерабатываю­щей информацию. В его состав были введены новые, ставшие ныне клас­сическими, понятия: оперативная память, фильтрация сообщений, помехо­устойчивость, статистическое кодирование информации, принятие решений. Был усовершенствован современный нейропсихологический методический арсенал.

Неизменно велик научный интерес к нейропсихологической тематике и среди современных западных ученых — врачей, физиологов, психологов и педагогов, что подтверждается наличием специальных отделений, факуль­тетов и обществ в различных исследовательских и учебных заведениях Ев­ропы и Америки. Среди зарубежных исследований, переведенных на рус­ский язык, заслуженной популярностью пользуются работы Дельгадо, Мил­лера, Галантера, Прибрама и др.

Начиная с середины 60-х гг. XX в. после создания в 1965 г. в МГУ Факультета психологии и кафедры пато- и нейропсихологии, а в 1966 г. в ЛГУ Факультета психологии и специализации по медицинской психологии и введения курса медицинской психологии в медицинских вузах нашей страны, интерес к этой области знаний неуклонно возрастал. Вокруг дисциплины, возникшей на границах психологии и медицины, начались острые дискуссии. Они касались предмета, содержания, объема деятельнос­ти медицинского психолога, а также организации, подготовки кадров, вза­имоотношения врача и психолога, в особенности психолога и врача-пси­хотерапевта в диагностическом и лечебном процессе. Решение этих вопро­сов во многом определяло дальнейшее развитие медицинской психологии, как одной из психологических и одновременно медицинских дисциплин. Прогнозировать дальнейшее развитие медицинской психологии представ­лялось затруднительным без учета становления пограничных с нею дис­циплин, таких как психотерапия, психогигиена, медицинская деонтоло­гия, медицинская социология и др. Превращение их в самостоятельные области знаний могло изменить круг задач, содержание и объем деятель­ности медицинского психолога.

При всех различиях во взглядах на объект и предмет исследования ме­дицинской психологии, объем и задачи, отражаемые литературой этого пе­риода, ее анализ свидетельствует о сближении по крайней мере некоторых позиций. Прежде всего, это касалось самой медицинской психологии, при­знания ее права на выделение в качестве самостоятельной науки на стыке между медициной и психологией. Это необходимо подчеркнуть, так как делались попытки подмены медицинской психологии патопсихологией. Они основывались на доводах преимущественно объективного или субъективно­го характера. К первым можно было бы отнести указания на более высо­кий уровень развития отечественной патопсихологии, более четкое опреде­ление ее предмета, задач и методов исследования, ее самобытный характер — формирование под влиянием научных идей Бехтерева, Корсакова, Бернштейна, Выготского, а в последующем Леонтьева, Мясищева, Зейгарник и др. Доводы второго рода отражали опасения относительно расширения предме­та и задач патопсихологии, размывания ее границ за счет проблем погра­ничной психиатрии, в центре внимания которой всегда были психогенные и психосоматические расстройства, психотерапия. Если учесть, что некоторые из этих областей составляли важные разделы зарубежной клинической пси­хологии, близкой по содержанию к медицинской психологии, а становление и развитие их длительное время осуществлялось на базе психоаналитичес­кой и психодинамической концепций, то упомянутые призывы к осторожно­сти в условиях идеологизации науки в советский период казались еще бо­лее обоснованными в методологическом плане.

В то же время было очевидно, что дальнейшее развитие многих разделов современной медицины: учения о психогенных и психосоматических заболе­ваниях, психотерапии и реабилитации, психогигиены и психопрофилактики едва ли было возможно без психологической науки, участвующей в разработке их теоретических основ. Успешное же развитие указанных областей являлось непременным условием реализации принципов профилактического направ­ления в медицине.

Отсюда неизбежная противоречивость в позициях, отражаемая рядом работ по патопсихологии. С одной стороны, это стремление сохранить патопсихологию в определенных, достаточно узких, рамках прикладной психо­логической науки и в то же время, с другой, — тенденция к ее расширению с признанием возрастающей роли перечисленных разделов медицины и зна­чения психологии в их становлении. Так, например, в методических реко­мендациях «О работе патопсихолога в психиатрической больнице», состав­ленных Зухарем, Рубинштейн и Поперечной, подчеркивалось, что патопси­хология является одной из прикладных областей психологии, направленной на решение задач психиатрической клиники. В ряде других работ указы­валось на значение патопсихологических исследований и деятельности па­топсихолога также в терапевтической, хирургической и других соматичес­ких клиниках, в психотерапевтической практике, профессиональной гигие­не и т. п.

По-видимому, правильнее было считать патопсихологию лишь одним из разделов медицинской психологии (Лебединский, Мясищев, и др.), при ес­тественном стремлении последней распространять психологические знания на возможно большее число аспектов медицины и здравоохранения. И это рас­сматривалось не как ее недостаток, а как признание возрастающей роли пси­хологии, прогрессивный и перспективный путь развития медицинской пси­хологии.

Нельзя было, поэтому согласиться и с попытками сужения медицинской психологии до психологии соматически больного и выделения наряду с ней как самостоятельных дисциплин врачебной и патологической психологии (Зюбан).

Вот как видел медицинскую психологию в это время (1972) ведущий со­ветский психиатр Снежневский: «Медицинская психология представляет отрасль общей психологии, исследующую состояние и роль психической сферы в возникновении болезней человека, особенностях их проявлений, те­чения, исхода и восстановления. Медицинская психология в своем исследо­вании пользуется принятыми в психологии описательными и эксперименталь­ными методами. Она в свою очередь содержит следующие отрасли: а) пато­психологию, изучающую психологическими методами расстройства психи­ческой деятельности; б) нейропсихологию, изучающую психологическими методами очаговые поражения головного мозга; в) деонтологию; г) психо­логические основы психогигиены — общей и специальной; д) психологичес­кие основы эрготерапии; е) психологические основы организации обслужи­вания больных в стационарах, амбулаториях, санаториях. Возможны и другие отрасли».

Конкретные цели медицинской психологии формулировались следующим образом (Лебединский; Мясищев, 1966; Кабанов, Карвасарский, 1978): изу­чение психических факторов, влияющих на развитие болезней, их профи­лактику и лечение; изучение влияния тех или иных болезней на психику; изучение психических проявлений различных болезней в их динамике; изу­чение нарушений развития психики; изучение характера отношений больно­го человека с медицинским персоналом и окружающей микросредой; разра­ботка принципов и методов психологического исследования в клинике; со­здание и изучение психологических методов воздействия на психику челове­ка в лечебных и профилактических целях.

В соответствии с указанными целями в качестве предмета медицинской психологии рассматривались (Карвасарский) особенности психической дея­тельности больного в их значении для патогенетической и дифференциаль­ной диагностики болезни, оптимизации ее лечения и предупреждения (со­хранения и укрепления здоровья).

Подобное формулирование целей и предмета медицинской психологии со­ответствовало усиливающейся тенденции к использованию ее идей и методов для повышения качества и интенсификации диагностического и лечебного процесса в различных областях медицины со всеми неизбежными на данном этапе трудностями, обусловленными неодинаковой степенью развития того или иного ее раздела.

Наиболее разработанными в это время были такие разделы медицинской психологии, как патопсихология, возникшая на стыке психологии, психопа­тологии и психиатрии (Зейгарник, Поляков и др.), и нейропсихология, сфор­мировавшаяся на границе психологии, неврологии и нейрохирургии (Лурия, Хомская и др.).

Патопсихология, согласно Зейгарник, изучает закономерности распада пси­хической деятельности и свойств личности в сопоставлении с закономернос­тями формирования и протекания психических процессов в норме.

До настоящего времени дискуссионным остается вопрос о разграничении предмета патопсихологии и психопатологии как раздела психиатрии. Труд­ности такого разграничения неизбежны, так как обе науки имеют дело с одним и тем же объектом — нарушениями психической деятельности. Пред­ложение Платонова понимать под психопатологией те патологические изме­нения психики, которые изучает патопсихология, вряд ли могло быть при­нято. Правильно отмечал Блейхер, что психопатология не сводится к пато­логическим изменениям психики. Это наука, не только описывающая кли­нические проявления нарушений психики, но и изучающая их механизмы, в том числе и психологические. Не убедительно звучало замечание ряда ав­торов, что патопсихология исследует нарушения психической деятельности, сопоставляя их с закономерностями формирования и протекания психических процессов в норме. Трудно себе представить в любой области медици­ны, в том числе в психиатрии, изучение патологических расстройств без об­ращения к норме. Суммируя ряд высказываний наших ведущих психиатров и патопсихологов (Снежневский, Зейгарник, Поляков и др.), различие между психопатологией и патопсихологией можно видеть в том, что первая, буду­чи клинической дисциплиной, оперирует медицинскими категориями (этио­логия, патогенез, симптом, синдром) и общепсихопатологическими критери­ями (возникновение, исход, прогноз болезни), основываясь при этом глав­ным образом на клиническом методе, в то время как патопсихология изуча­ет закономерности нарушений психической деятельности, пользуясь в основ­ном своими, психологическими, методами и понятиями.

Задача нейропсихологии, согласно взглядам Лурия, основателя этой от­расли психологии, — изучение мозговых механизмов психической деятель­ности человека с привлечением новых, психологических, методов для то­пической диагностики локальных поражений мозга. Несколько позже Лу­рия видел задачу нейропсихологии как одного из разделов медицинской пси­хологии в квалификации симптома — выделении фактора, лежащего в основе нарушения, и описании особенностей той структуры измененной пси­хической деятельности, которая возникает в результате очагового пораже­ния мозга.

Решение традиционных для условий психиатрической, неврологической и нейрохирургической клиник задач (топической и дифференциальной ди­агностики, оценки структуры и степени нервно-психических расстройств, экспертных задач и др.) в связи с развитием концепции реабилитации в медицине в 60-70 гг. было дополнено исследованиями личности и социаль­ной среды больного в целях получения данных для построения наиболее эффективных психотерапевтических и реабилитационных программ. Изме­нялась относительная значимость отдельных задач, решаемых медицинской психологией. Это касалось, например, задач по топической диагностике в неврологической и нейрохирургической клиниках. Усовершенствование ди­агностической техники с помощью современных методов (рентгеновской ком­пьютерной томографии, магнитно-резонансной томографии и др.) несколь­ко уменьшило ценность собственно психологических (нейропсихологических) методов.

На развитие медицинской психологии оказали влияние исследования по теории и практике реабилитации. Процесс реабилитации Кабанов понимал как системную деятельность, направленную на восстановление личного и социального статуса больного (полного или частичного) особым методом, главное содержание которого состоит в опосредовании через личность ле­чебно-восстановительных воздействий и мероприятий. Он обусловил акту­альность разработки (наряду с патопсихологией и нейропсихологией) третьего чрезвычайно важного раздела медицинской психологии — психоло­гических основ психотерапии и реабилитации. Эффективное использование психотерапии в лечебных, а также в психогигиенических и психопрофилак­тических целях потребовало дальнейшей разработки психологических и со­циально-психологических основ психогигиены и психопрофилактики (Рох­лин).

На выделение в качестве самостоятельного раздела медицинской психо­логии претендовал и комплекс проблем, относящихся к исследованию при­роды, методов лечения и предупреждения, так называемых психосоматичес­ких расстройств, значимость которых в структуре заболеваемости населения постоянно возрастала. Психосоматическим исследованиям с использованием психологических методов посвятили свои монографические работы Губачев, Зайцев, Гоштаутас, Соложенкин, Березин и др.

Перспективными оказались исследования психосоматических зависимос­тей путем использования методологии психофизиологического подхода, ис­токи которого содержатся в трудах Сеченова, Павлова, Введенского, Ухтом­ского. Значительным вкладом в разработку этой методологии явились тру­ды Бехтерева и Мясищева. Представители этого направления задолго до возникновения концепции стресса фактически изучали его психофизиологи­ческие и психосоматические особенности, хотя и описывали полученные ре­зультаты в рамках иных понятий. Естественно поэтому, что с возникновени­ем и развитием концепции эмоционального стресса и осознанием его значе­ния для психосоматической проблемы интерес к этой методологии возрастал, и она получала все большее распространение в нашей стране. Применение психофизиологического эксперимента в сочетании с психологическим мето­дом позволило лучше изучить механизмы избирательных реакций отдельных соматических систем на социально-средовые воздействия. Результаты этих ис­следований представлены в монографии Карвасарского (1980).

Сегодня клиническая психология является самой популярной из приклад­ных отраслей психологической науки. Так, в Американской психологичес­кой ассоциации, наиболее многочисленной и влиятельной психологической организации в мире, семь из восьми подразделений занимаются теоретичес­кими и прикладными проблемами психического здоровья. В нашей стране бум клинической психологии только начинается. Огромный дефицит специ­алистов этой области в здравоохранении постепенно начинает восполняться за счет увеличения курсов и кафедр в вузах, обучающих клинических пси­хологов. Образуются ассоциации психологов, способствующие консолидации специалистов для решения организационных, методических и практических проблем. Интерес к этой области знания постоянно растет. В рейтинге, про­веденном американским журналом «Деньги», психология занимает четвер­тое место в списке 50 наиболее перспективных профессий XX в.

Контрольные вопросы

1. Кому принадлежит термин «клиническая психология»?

1. Кречмеру;

2. Жанэ;

3. Уитмеру;

4. Фрейду.

2. Кто первым открыл экспериментально-психологическую лабораторию в России?

1. Чиж;

2. Бехтерев;

3. Корсаков;

4. Россолимо.

3. Кого можно считать родоначальником нейропсихологии?

1. Прибрама;

2. Лейбница;

3. Коха;

4. Галля.

4. Назовите основателя научной психологии:

1. Вундт;

2. Рибо;

3. Крепелин;

4. Лазурский.

5. Укажите психолога, внесшего наибольший вклад в развитие патопсихоло­гии в России:

1. Мясищев;

2. Лебединский;

3. Зейгарник;

4. Рубинштейн.

6. Основателем нейропсихологической школы в России является:

1. Трауготт;

2. Корнилов;

3. Павлов;

4. Лурия.

7. Кто является основоположником бихевиоризма?

1. Перле;

2. Адлер;

3. Уотсон;

4. Вертхаймер.

8. Назовите основателя глубинной психологии:

1. Бинсвангер;

2. Фрейд;

3. Скиннер;

4. Эллис.

9. Кто разработал психологию отношений?

1. Леонтьев;

2. Узнадзе;

3. Мясищев;

4. Бодалев.

10. Кому принадлежит разработка психологии деятельности?

1. Басову;

2. Нечаеву;

3. Леонтьеву;

4. Бернштейну.