План семинарского занятая (2 часа):

1. Концепция культуры Ф.Ницше.

2. Теория культурно-исторических типов Н.Я.Данилевского.

3. Культурологическая концепция О.Шпенглера.

Темы докладов и рефератов:

1 Концепция культурно-исторических типов К.Н.Леонтьева.

2. Теория локальных цивилизаций А.Тойнби.

Литература:

1. Введение в культурологию. - М.: Владос, 1995

2. Галввич Д. Жизнь Ф.Ницше. - Рига, 1991

3. Гуревич П.С. Культурология. - М., 1996

4. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. - М., 1991

5. Культурология. Курс лекций (под ред. Радугина А.А.). - М., 1996

6. Леонгьев К.Н. Византизм и славянство//Избранное. - М., 1993.

7 Ницше Ф. Рождение трагедии//Ницше Ф. Соч. в двух томах. Т.1. -М.,1990

8. Ницше Ф. О пользе или вреде истории для жизни//Ницше Ф. Соч. в двух томах. Т. 1.-М., 1990

9. Тойнби А. Постижение истории. - М., 1991

10. Шпенглер О. Закат Европы. - М., 1993

Тема 5. Культурология XX века

На протяжении XX столетия интерес к культурологии продолжал по­стоянно возрастать, что привело к появлению множества новых теорий, школ, направлений, дающих свою оценку сущности культуры, ее дина­мики и вероятного будущего.

Культурологическая теория П.Сорокина. Своеобразную тео­рию культуры создал выдающийся социолог и историк, профессор Гар­вардского университета Питирим Александрович Сорокин. В методоло­гическом плане теория П.А.Сорокина близка теориям О.Шпенглера и А.Тойнби, но в то же время она существенно отличается от концепций последних тем, что Сорокин допускает прогресс в общественном разви­тии.

Теория Сорокина появилась на основе объединения представлений о культуре как системе ценностей с социологическим подходом, под­черкивающим взаимосвязь социальных институтов в рамках сложных иерархических систем и подсистем. Культура для Сорокина - система знаний-ценностей, с помощью которой общество интегрирует энергию, поддерживает взаимосвязь своих институтов. Главными элементами куль­туры являются значимые, смыслообразующие связи, примерами которых могут служить математические уравнения, логические силлогизмы, юридические и этические нормы. Они и лежат в основе подсистем культуры - математики, логики, физики, этики, права, философии и т.д. в совокупности они образуют культурную суперсистему.

Основой интегрирования суперсистемы является система ценнос­тей, представленная в виде верований, норм, понятий о должном и свя­щенном. Вместе взятые, они представляют собой социум, обеспечивая согласование индивидуальных ориентации людей, надежность и пред­сказуемость их поведения, значимость для них социальных отношений.

Если люди высоко ставят материальные ценности, то они сообща тру­дятся для того, чтобы иметь их. Если интересы людей ориентированы на духовные ценности, то религиозные верования скрепляют общество. Зна­чения и ценности определяют место тех или иных вещей, явлений приро­ды, человеческих действий, психологических состояний в системе культу­ры. Поэтому культура не может быть уподоблена ни механизму, ни организму. Она скорее напоминает симфонию, в которой отдельные звуки образуют гармонию с помощью символов и ценностей.

В зависимости от того, какие ценности господствуют в обществе, Сорокин выделяет два основных типа культуры - чувственную и идеациональную.

Чувственная (сеноитивная) культура основана на доминировании чув­ственного восприятия и оценке действительности преимущественно с утилитарной и гедонистической точки зрения. Реальным и значимым здесь признается то, что воспринимается органами чувств, представляется вер­ным рассудку. В этом типе культуры человек ориентирован на удовлет­ворение чувственных потребностей. Аскеза кажется ему противоесте­ственной и чуждой. Его идеал - личное счастье. Социальные институты -государство, семья, экономика и даже церковь - ищут себе земного, естественного обоснования, апеллируют к природе человека, его есте­ственным потребностям. Поэтому для чувственной культуры, которая начинает развиваться в Европе с эпохи Возрождения, характерны тео­рии естественного права, разумного эгоизма, общественного договора.

Идеациональная культура характеризуется наличием носителей куль­туры, основывающих свои ценности на господствующих идеях, даже если эти идеи весьма примитивны. В этой культуре преобладают сверхчув­ственные ценности, поклонение некоему абсолюту-Богу. Образцом иде-ациональной культуры служит европейское средневековье 1Х-Х1 вв., в котором господствующее место занимала религия. Идеальным образ­цом этой культуры является аскет-отшельник, умерщвляющий плоть и в мистическом экстазе приближающийся к Богу.

Между этими типами культуры существует промежуточный третий тип культуры - идеалистический, соединяющий в себе черты двух основ­ных типов. В нем чувство уравновешивается интеллектом, вера - наукой, опытное познание - интуицией. Значимая, истинная действительность представляется в этой культуре в виде особо отмеченных фрагментов действительности. Мысли человека не устремлены к потустороннему миру, но и не сосредоточены на сиюминутных благах. Они обращены к идеальному, разумному миропорядку, который возможен и существует в виде отдельных фрагментов здесь, на земле.

Своеобразие каждого из названных типов культуры воплощается в праве, искусстве, философии, науке, религии, структуре общественных отношений. Подробно анализируя историю европейской культуры, Со-ппкин относил к периодам расцвета чувственной культуры греко-римскую цивилизацию с III в. до н.э. и до IV в. до н.э., то есть период ее пязложения и упадка, так же как и всю западную культуру последних пяти веков начиная с эпохи Возрождения. К идеациональному типу культуры относится раннесредневековая культура христианского Запада, к идеалистическому - культура эпохи Возрождения.

В истории все три типа культуры чередуются с неотвратимостью природных процессов. Идет волнообразное изменение культур: от идеационального типа к идеалистическому и от него - к чувственному. Это движение культур имманентно, не зависит от действия посторонних фак­торов. Культуры изменяются в силу их природы - носители культуры стремятся исчерпать заложенные в ней силы и довести их до предела, тогда приходится обращаться к другим принципам и двигаться к иному типу культуры.

По сути дела, в теории суперсистем Сорокина действуют два начала культуры - идеальное и чувственное, которые им онтологизируются, пе­реводятся в пласт объективного бытия. Преобладание одного из них оп­ределяет тип культуры и соответствующий ему тип мировоззрения. Но культуры разных народов не изолированы друг от друга, между ними всегда были и будут контакты. Незамкнуты культуры и во временном потоке, постоянно используя достижения прошлых культур и цивилиза­ций. Поэтому теория Сорокина представляет собой своеобразный вари­ант циклической модели культуры, хотя и не замкнутой в локальных ци­вилизациях, а свободно обменивающейся достижениями в разных областях, но вращающейся в жестких пределах, заданных идеальным и чувственным началом.

Анализируя современную ему культуру, Сорокин говорит о ее кризи­се. Он проявляется в том, что культура лишена абсолютных идеалов и в целом устремлена к чувственному наслаждению и потребительству, до­веденным в своем развитии до предела. Выход из этого состояния он усматривал в неизбежном восстановлении идеациональной культуры с ее абсолютными религиозными идеалами.

Антропологические теории культуры. Большая часть философов и культурологов, создавая свои теории культуры, отказалась от по­иска объективного основания культуры в природе и обществе, суще­ствующего вне и независимо от человеческого сознания. Так появи­лась большая группа антропологических теорий культуры, рассматривающих ее как чисто человеческий феномен. В таком слу­чае выделяется несколько направлений: поиск оснований культуры в глубинах человеческого сознания и психики (З.Фрейд), понимание культуры как совокупности ответов на основные потребности чело­века (функционализм Б.Малиновского), изучение культуры как сово­купности символов и знаков (Э.Кассирер, М.Бахтин, Ю.Лотман, К.Ле-ви-Строс).

Психоанализ и культура. Огромной популярностью в XX веке пользовался психоанализ, основателем которого был Зигмунд Фрейд. Он же стал автором психоаналитической теории культуры, первым применив психологические концепции для объяснения явлений культуры, процессов творчества и даже развития общества в целом. Культура в психоанализе рассматривалась как проявление индивидуальной психики в общественной жизни.

Исходный пункт психоанализа - гипотеза о существовании бессоз­нательного как особого уровня человеческой психики, отличающегося от сферы сознания и оказывающего на нее мощное скрытое воздей­ствие. Движущими силами поведения людей считаются стихийные вле­чения, среди которых главными являются: половой инстинкт (инстинкт продолжения рода, стремление к жизни), обозначенный Фрейдом как "либидо", и агрессивный инстинкт (стремление к разрушению, стремле­ние к смерти), названный "мортидо". Преодоление этих инстинктивных влечений и стало началом человеческой культуры.

По Фрейду происхождение культуры связано с "убийством перво­бытного отца". Он рисует далекую от идиллии картину: первобытная орда, отец-деспот обладает всеми женщинами и не дает сыновьям прибли­жаться к ним. Влечение сыновей в конце концов приводит к убийству отца и его поеданию. Но затем сыновья испытали огромное чувство вины и установили запрет на кровосмешение - инцест внутри рода, и на отце­убийство. Оба запрета образовали так называемый "эдипов комплекс", который передается по наследству и является базой культуры.

С тех пор культура стала не чем иным, как системой норм и запре­тов, где присутствует психологический конфликт - бессознательные силы стремятся нарушить все запреты и пойти на агрессивные действия и кровосмесительную любовь, а сознательные (рассудок) и усвоенные с детства нравственные нормы сдерживают их. Чем выше стадия развития культуры, тем несчастнее чувствует себя человек в силу все большего количества норм и запретов. Таким образом, культура связана с меха­низмом репрессии (вытеснения) - защитным механизмом психики, со­стоящим в активном забывании, удалении из сферы сознания в бессоз­нательное неприятных для "я" влечений и импульсов.

Бессознательное, как утверждают психоаналитики, является основой человеческой психики, ее древнейшим ядром, тогда как разум и сознание составляют лишь его внешнюю оболочку, результат позднего развития психики в условиях цивилизации. Бессознательное отдаляется от созна­ния в момент возникновения культуры - в этот момент агрессивные и сексуальные влечения человека, которые раньше удовлетворялись сво­бодно, начинают подавляться нормами морали и обычаями общества.

Но либидо и мортидо лишь заблокированы культурными нормами и ценностями, поэтому они периодически "разряжаются" в моменты стрес­сов и экстраординарных ситуаций, которые приводят к войнам, револю­циям, преступлениям. Общество, естественно, стремится не допустить этого, и тогда вступает в действие механизм "сублимации", в котором энергия либидо и мортидо в преобразованном виде идет на цели обще­ственной деятельности и культурного творчества. Спорт, наука, искусст­во, одухотворенная любовь - все это, по мнению Фрейда, продукты суб­лимации первичных инстинктов. Важнейшими элементами культуры, служащими для разрядки психических напряжений, являются религия и искусство. Поэтому они с течением времени приобретают в культуре все большее значение.

Функциональная теория культуры. Основатель функционализма Бро­нислав Малиновский свою теорию изложил в книге "Научная теория куль­туры". Его основная идея состоит в том, что культура зарождается как реакция на элементарные биологические потребности человека - в пище, жилище, продолжении рода. Из этих основных (первичных) потребностей возникают вторичные, которые называются социальными императивами. Социальные императивы - это потребности в экономическом обмене, со­циальном контроле, системе образования. Культура есть совокупность от­ветов на основные биологические потребности и социальные императи­вы функциональность культуры состоит в том, что она прямо или косвенно удовлетворяет потребности человека.

Все явления культуры проходят проверку временем, лишь постепен­но утверждаясь в жизни, завоевывая место под солнцем. Конкурируя с другими выполняющими сходную функцию предметами и явлениями куль­туры они доказывают свою эффективность. Процесс этот осложнен тем, что разные люди и разные социальные группы могут по-разному оцени­вать полезность, правильность одних и тех же элементов культуры. В этом соперничестве выживают и удерживаются наиболее эффективные, деше­вые, удобные и универсальные ее элементы.

Современная цивилизация предстает у Малиновского в виде слож­ной органической системы социальных институтов, то есть исторически сложившихся форм организации и регулирования общественной жизни, каждая из которых выполняет определенную функцию по удовлетворе­нию как основных (физиологических и психических), так и вторичных (соб­ственно духовных) потребностей людей.

Одна из основных задач культуры - закрепление, развитие и переда­ча потомкам именно этих вторичных потребностей, составляющих в со­вокупности социальный опыт. Различия между культурами порождены различиями в способах удовлетворения вторичных потребностей, в то время как физиологические и психические потребности едины для всех людей и независимы от культуры. Основным условием существования человеческой цивилизации Малиновский считал равновесие форм орга­низации общественной жизни.

Символические теории культуры. Методологический подход, рассмат­ривающий культуру как организацию представлений, знаний, упорядо­ченность знаков и значений, своими истоками уходит к неокантианству, теория культуры которого представлена работами Г.Риккерта и Э.Кассирера. Они продолжили кантовскую традицию понимания культуры как чисто человеческого феномена.

Работы одного из неокантианцев, Эрнста Кассирера. стали основой символической школы в культурологии. В основу своей концепции куль­туры он кладет чисто человеческую способность к массовой, системати­ческой и постоянной символизации. Истоки культуры он находит не в инстинктах человека, не в социальной организации общества, не в глу­бинах Божественного духа, а в способности человека творить искусст­венный мир, в котором реальность обозначается определенными сим­волами. Таким образом, человек может и должен познать эти символы, которые сам же и создает. Сущностью культуры является символичес­кая деятельность.

Все культуры представляют собой системы символов. В зависимости от ответа на вопрос, что символизируется и как, мы узнаем, на каком этапе развития находится данная культура. Но понять культуру другого народа ^мы можем только при совпадении символических кодов их культур. Таким образом, ключевым понятием теории Кассирера является символ. Он понимается как код, имеющий универсальный характер. Благодаря символам культура кодирует огромное количество информации которая может быть в любой момент востребована и использована после перекодирования в современных условиях.

Специфическим свойством символа является его многозначность, по­этому культура не существует как что-то однозначно определенное, а выступает как амбивалентный феномен, который может быть истолко­ван в зависимости от набора доминантных символов и интерпретаций. Поэтому одна культура может предстать перед нами в самых разных обликах.

Символ имеет еще одно важное свойство - он создает между куль­турами почву для коммуникации, взаимодействия и прорыва самоизоля­ции.

Чем дальше шло развитие человека, тем более значимой станови­лась символическая сфера его деятельности, и современный цивилизо­ванный человек уже не может иметь дело непосредственно с вещами, а взаимодействует с ними только с помощью символических средств. Не­даром Кассирер предложил называть человека не "мыслящим живот­ным", а "символическим животным".

Структурные элементы культуры, анализом которых занимался Кас­сирер, также являются символическими сферами. Их пять, и они нахо­дятся между собой в иерархическом соподчинении.

Первой сферой культуры является язык, наиболее жесткая символи­ческая система. Он наименее изменчив, связан с сохранением тради­ций, воспроизведением уже имеющихся связей. Благодаря языку фор­мируется образ мира. Он представляет собой символическую сетку, узлами которой являются слова-символы. Через нее мы воспринимаем мир. Благодаря этому у каждой национальной культуры свой образ мира, свойственный только ей. Воплощением этого образа мира становится символотворение.

Духовный прогресс в мысли и в практическом опыте делает эту сеть все более сложной и непроницаемой для "здравого смысла" естествен­ного человека. В той мере, в какой возрастает его символическая актив­ность, физическая реальность отходит для него на второй план. Отсюда огромный разрыв в восприятии мира каким-нибудь европейским ученым и современным южноамериканским дикарем.

В сфере языка человек абсолютно несвободен. Любое изменение в ней ведет к изменению всей культуры.

В связи с большой символической нагруженностью языка Кассирер говорил, что адекватно представить ее может только иероглифическое письмо, не ограничивающее ход интерпретаций и не накладывающее ограничений на способ мышления человека. Поэтому современное ал­фавитное письмо - шаг назад по сравнению с иероглифическим.

Второй сферой культуры является миф. Это транскрипция языка, ко­торая строится на его основе. Он тоже является формой несвободы че­ловека, закрепляя картину мира + нормы поведения. На первый план миф выдвигает традиции. Миф упрощает человеческую ориентацию в мире, основываясь на символической сетке - картине мира, но оборот­ной стороной его является и упрощение человеческих реакций, так как человек начинает руководствоваться схемами.

Язык и миф сообщают стабильность культуре, делают ее универ­сальным явлением в человеческой истории.

Способом преодоления ограничений в человеческой деятельности становится третья сфера культуры - религия. В ней рождается возможность интерпретации различных символических доминант, индивидуаль­ного истолкования смыслов. На этом уровне человек начинает по-разному смотреть на культуру. Повышение индивидуальной свободы человека приводит к проблеме выбора им символического кода и интерпретации в соответствующем контексте. В религии символ становится средством духовного саморазвития личности. Идея развития, постоянного обновления пронизывает религию, еще больше закрепляясь в следую­щей сфере культуры - искусстве.

В отличие от религии, понимаемой как миф, но с возможностью его индивидуального истолкования, искусство непосредственно связано с субъективной активностью личности, образностью, которая и становит­ся средством развития личности и культуры. Образно-символическая интерпретация заставляет человека выступать как творческое существо, в искусстве человек - бог. Здесь он выступает не как простой интерпрета­тор символов, а как символотворящее существо.

Искусство - уже не отражение и не интерпретация мира, а его пере­создание перекодирование на человеческих условиях.

В последней сфере культуры - науке - степень свободы человека еще больше. Здесь идет снятие противоречий, выявленных на уровне языка. Наука нацелена на практическое пересотворение мира под нуж­ды человека. В науке человек достигает апофеоза свободы - совпадения между знанием и его отражением, символом и его интерпретацией.

Вершиной науки становится история - знание имманентных, субъек­тивных законов мира, причем сам человек задает эти законы. Человек становится символическим животным, не детерминированным ничем, кроме собственных законов. Человек в истории приобретает господство не только над интерпретациями, но и над миром. И мера овладения историей становится и мерой избавления от культуры.

Вариантом символического подхода к культуре, получившим боль­шое развитие в 60-е годы, стал структурализм. Одним из его создате­лей стал французский этнограф, лингвист и социолог Клод Леви-Строс.

Структурализм поставил задачу преодолеть описательность в куль­турологическом анализе и поставить исследование культуры на строго научную основу с использованием точных методов естественных наук, включая формализацию, математическое моделирование, компьютеру зацию и т.д. В качестве образца для культурологических исследований была взята лингвистика, которая усилиями швейцарского ученого Ф. де Соссюра и его последователей в 20-30 годах XX века приобрела многие характерные черты точной науки. Разработанный в лингвистике Соссю-ром структурный метод был перенесен на изучение других сфер духов­ной жизни человека. Структурализм делает акцент на исследование форм, в которых про­текает духовная культуротворческая деятельность человека: общечело­веческих универсалий, всеобщих схем и законов деятельности интел­лекта. Эти всеобщие формы обозначены понятием структуры. Структура истолковывается как совокупность отношений, которые остаются устой­чивыми на протяжении длительного исторического периода или же в различных регионах мира. Эти всеобщие формы действуют как бессоз­нательные механизмы, регулирующие всю духовно-творческую деятельность человека. Как утверждает Леви-Строс, изложивший свои взгляды . в книге "Структурная антропология", бессознательное содержит в себе структуру, то есть совокупность регулярных зависимостей обществен­ных отношений, внедренных в индивида и переведенных на язык сооб­щений. Эти элементы выработаны коллективно и стихийно и проявляют­ся во всех сферах духовной культуры человеческого общества - искусстве, религии, праве, мифологии, обычаях, традициях и т.д. Бессознательное творчество человеческого духа лежит в основе культуры и языка, кото­рый выступает как необходимое условие культуры. Поэтому все сферы культуры могут быть рассмотрены как знаковые системы.

Человек, по Леви-Стросу, представляет собой единство внешнего и внутреннего. Внешнее - это те символы, которыми он оперирует, внут­реннее - бессознательная структура разума. Внутреннее не изменяется в человеке, а вот внешнее, наоборот, пребывает в постоянном измене­нии. Эмпирическая реальность меняется, это нарушает структурную связь внешнего и внутреннего в человеке и находит свое конкретное выраже­ние в конфликтах, драмах, стрессах. Чтобы избежать этого, человеку следует вернуться к опыту первобытного человека, восстановить суще­ствовавшее тогда единство с природой. Ведь, создав мир символов, современный человек в своей культурной жизни отошел от следования бессознательной структуре разума, которая дана природой и идентична ей. Современный человек утратил единство чувственного и рациональ­ного в своей культуре, что привело к деградации гуманизма. Совсем иначе чувствует себя человек в первобытной культуре, основой которой является миф. Поэтому Леви-Строс, призывая вернуться к нравствен­ным устоям первобытного общества, ставит своей целью изучение пер­вобытной культуры и мышления.

Исходным пунктом его анализа является положение, что наиболее про­стой и универсальной знаковой системой является язык. Ведь любая не­языковая система знаков (например, живопись, музыка и т.п.) делается доступной человеческому пониманию только при условии переложения ее на язык человеческого слова. Значение языка, то есть слов и терми­нов, определяется его окружением. Иначе говоря, язык означивается, лишь соотносясь с чем-то иным, отличным от него, образующим оппозицию (противоположность) другому знаку. Отсюда вытекает важная роль би­нарных (двойных) оппозиций, которые были зафиксированы этнографами (среди них и Леви-Строс) при изучении примитивных культур.

Целью исследования Леви-Строса был поиск системообразующего фактора первобытной культуры, выявление единых структурных законо­мерностей некоторого множества культурных объектов. Этот системо-образующий фактор-структура представляется не просто как "скелет" того или иного культурного объекта, но как совокупность правил, по ко­торым путем перестановки его элементов из одного объекта можно по­лучить второй, третий и т.д. Это единообразие выявляется не за счет отбрасывания различий этих объектов, а путем-выведения различий как превращающихся друг в друга конкретных вариантов единого абстракт­ного образца. Его можно выразить в математической форме. Он пре­допределяет, например, способ расположения жилищ данного племени по странам света, брачные правила, способы приготовления пищи, осо­бенности языка, то есть лежит в основе как материальной, так и духов­ной жизни любого, народа и культуры.

В одной из своих статей для доказательства этой теории он приво-пмт следующий пример. Допустим, у данного народа имеется определенный способ приготовления пищи. Этот способ можно выразить через математическую формулу. Но этой формуле соответствует и определен-гпбенность языка, например, зависимость смысла слога от высоты звука. Если мы поищем народ с такой кухней, то в результате поисков становим что таким народом окажутся вьетнамцы. Оказывается, что в их языке, если один и тот же слог произнести выше или ниже, то смысл его изменится, то есть смысловой единицей является не только морфе-мя но и высота звука. Так обнаруживается довольно жесткая и загадоч­ная связь между различными сторонами материальной и духовной культуоы изучение которой и является важнейшей задачей культурологии.

Игровые концепции культуры. Значительное место в современ­ной культурологии занимают игровые концепции культуры. Еще Платон говорил об игровом космосе, Кант - о теории эстетического состояния игры Шиллер - об игре как заменителе культуры. В XX веке появляется концепция культуры как игры, предложенная голландским культуроло­гом Йоханом Хейзингой в книге "Человек играющий". В ней он анализирует самые глубокие пласты истории и развития культу­ры - игровые. Он не просто отождествляет игру и культуру на ранних стадиях развития истории, а выводит культуру из игры, которая старше культуры и творит ее. Все культурное творчество есть игра: и поэзия, и музыка, и человеческая мысль, и мораль, и все возможные формы культуры.

Хейзинга считает игру спонтанной, незаинтересованной деятельно­стью, которая приятна сама по себе и независима от какой-либо цели. Все основные черты игры были сформированы еще до возникновения человеческого общества и присутствуют в игровом поведении живот­ных. Позже, в человеческом общества игра рождает все современные формы культуры. Так, культ перерастал в священную игру, музыка и та­нец были игрой, мудрость и знание находили свое выражение в священ­ных состязаниях, право выделилось из обычаев социальной игры, на игровых формах базировались улаживание споров с помощью оружия и условности аристократической жизни.

Культуроформирующее свойство игры связано с тем, что для изме­нения окружающей среды посредством любой материальной деятельно­сти человек должен был совершить предварительно аналогичную работу в собственном воображении, то есть "проиграть" деятельностный про­цесс. Немаловажную функцию в реализации игрового начала выполняют идеалы социальной жизни, определяющие духовную жизнь общества. В определенные моменты истории игра выполняет роль драматургической основы в реализации высшего социального сюжета, социально-нравствен­ной идеи. Общественные идеалы, несомненно, содержат много игрово­го, так как они связаны с областью мечты, фантазии, утопических пред­ставлений и могут быть выражены лишь в игровом пространстве культуры. Как считал Хейзинга, целые эпохи "играют" в воплощение идеала, как, например, культура Ренессанса, стремившаяся к возрождению идеалов античности, а не к созданию принципиально новых ценностей.

Роль игры в истории культуры не всегда была одинаково велика. По мере культурного развития игровой момент отступает на второй план, растворяется в сакральной сфере, кристаллизуется в учености и поэзии, рых могут служить математические уравнения, логические силлогизмы, юридические и этические нормы. Они и лежат в основе подсистем культуры - математики, логики, физики, этики, права, философии и т.д. в совокупности они образуют культурную суперсистему.

Основой интегрирования суперсистемы является система ценнос­тей, представленная в виде верований, норм, понятий о должном и свя­щенном. Вместе взятые, они представляют собой социум, обеспечивая согласование индивидуальных ориентации людей, надежность и пред­сказуемость их поведения, значимость для них социальных отношений.

Если люди высоко ставят материальные ценности, то они сообща тру­дятся для того, чтобы иметь их. Если интересы людей ориентированы на духовные ценности, то религиозные верования скрепляют общество. Зна­чения и ценности определяют место тех или иных вещей, явлений приро­ды, человеческих действий, психологических состояний в системе культу­ры. Поэтому культура не может быть уподоблена ни механизму, ни организму. Она скорее напоминает симфонию, в которой отдельные звуки образуют гармонию с помощью символов и ценностей.

В зависимости от того, какие ценности господствуют в обществе, Сорокин выделяет два основных типа культуры - чувственную и идеациональную.

Чувственная (сеноитивная) культура основана на доминировании чув­ственного восприятия и оценке действительности преимущественно с утилитарной и гедонистической точки зрения. Реальным и значимым здесь признается то, что воспринимается органами чувств, представляется вер­ным рассудку. В этом типе культуры человек ориентирован на удовлет­ворение чувственных потребностей. Аскеза кажется ему противоесте­ственной и чуждой. Его идеал - личное счастье. Социальные институты -государство, семья, экономика и даже церковь - ищут себе земного, естественного обоснования, апеллируют к природе человека, его есте­ственным потребностям. Поэтому для чувственной культуры, которая начинает развиваться в Европе с эпохи Возрождения, характерны тео­рии естественного права, разумного эгоизма, общественного договора.

Идеациональная культура характеризуется наличием носителей куль­туры, основывающих свои ценности на господствующих идеях, даже если эти идеи весьма примитивны. В этой культуре преобладают сверхчув­ственные ценности, поклонение некоему абсолюту-Богу. Образцом иде-ациональной культуры служит европейское средневековье 1Х-Х1 вв., в котором господствующее место занимала религия. Идеальным образ­цом этой культуры является аскет-отшельник, умерщвляющий плоть и в мистическом экстазе приближающийся к Богу.

Между этими типами культуры существует промежуточный третий тип культуры - идеалистический, соединяющий в себе черты двух основ­ных типов. В нем чувство уравновешивается интеллектом, вера - наукой, опытное познание - интуицией. Значимая, истинная действительность представляется в этой культуре в виде особо отмеченных фрагментов действительности. Мысли человека не устремлены к потустороннему миру, но и не сосредоточены на сиюминутных благах. Они обращены к идеальному, разумному миропорядку, который возможен и существует в виде отдельных фрагментов здесь, на земле.

Своеобразие каждого из названных типов культуры воплощается в праве, искусстве, философии, науке, религии, структуре общественных отношений Подробно анализируя историю европейской культуры, Сорокин относил к периодам расцвета чувственной культуры греко-римскую цивилизацию с III в. до н.э. и до IV в. до н.э., то есть период ее низложения и упадка, так же как и всю западную культуру последних пяти веков начиная с эпохи Возрождения. К идеациональному типу культуры относится раннесредневековая культура христианского Запада, к идеалистическому - культура эпохи Возрождения.

В истории все три типа культуры чередуются с неотвратимостью природных процессов. Идет волнообразное изменение культур: от идеационального типа к идеалистическому и от него - к чувственному. Это движение культур имманентно, не зависит от действия посторонних фак­торов. Культуры изменяются в силу их природы - носители культуры стремятся исчерпать заложенные в ней силы и довести их до предела, тогда приходится обращаться к другим принципам и двигаться к иному типу культуры.

По сути дела, в теории суперсистем Сорокина действуют два начала культуры - идеальное и чувственное, которые им онтологизируются, пе­реводятся в пласт объективного бытия. Преобладание одного из них оп­ределяет тип культуры и соответствующий ему тип мировоззрения. Но культуры разных народов не изолированы друг от друга, между ними всегда были и будут контакты. Незамкнуты культуры и во временном потоке, постоянно используя достижения прошлых культур и цивилиза­ций. Поэтому теория Сорокина представляет собой своеобразный вари­ант циклической модели культуры, хотя и не замкнутой в локальных ци­вилизациях, а свободно обменивающейся достижениями в разных областях, но вращающейся в жестких пределах, заданных идеальным и чувственным началом.

Анализируя современную ему культуру, Сорокин говорит о ее кризи­се. Он проявляется в том, что культура лишена абсолютных идеалов и в целом устремлена к чувственному наслаждению и потребительству, до­веденным в своем развитии до предела. Выход из этого состояния он усматривал в неизбежном восстановлении идеациональной культуры с ее абсолютными религиозными идеалами.

Антропологические теории культуры. Большая часть философов и культурологов, создавая свои теории культуры, отказалась от по­иска объективного основания культуры в природе и обществе, суще­ствующего вне и независимо от человеческого сознания. Так появи­лась большая группа антропологических теорий культуры, рассматривающих ее как чисто человеческий феномен. В таком слу­чае выделяется несколько направлений: поиск оснований культуры в глубинах человеческого сознания и психики (З.Фрейд), понимание культуры как совокупности ответов на основные потребности чело­века (функционализм Б.Малиновского), изучение культуры как сово­купности символов и знаков (Э.Кассирер, М.Бахтин, Ю.Лотман, К.Ле-ви-Строс).

Психоанализ и культура. Огромной популярностью в XX веке пользовался психоанализ, основателем которого был Зигмунд Фрейд. Он же стал автором психоаналитической теории культуры, первым при- . менив психологические концепции для объяснения явлений культуры, процессов творчества и даже развития общества в целом. Культура в психоанализе рассматривалась как проявление индивидуальной психики в общественной жизни.

Исходный пункт психоанализа - гипотеза о существовании бессоз­нательного как особого уровня человеческой психики, отличающегося от сферы сознания и оказывающего на нее мощное скрытое воздей­ствие. Движущими силами поведения людей считаются стихийные вле­чения, среди которых главными являются: половой инстинкт (инстинкт продолжения рода, стремление к жизни), обозначенный Фрейдом как "либидо", и агрессивный инстинкт (стремление к разрушению, стремле­ние к смерти), названный "мортидо". Преодоление этих инстинктивных влечений и стало началом человеческой культуры.

По Фрейду происхождение культуры связано с "убийством перво­бытного отца". Он рисует далекую от идиллии картину: первобытная орда, отец-деспот обладает всеми женщинами и не дает сыновьям прибли­жаться к ним. Влечение сыновей в конце концов приводит к убийству отца и его поеданию. Но затем сыновья испытали огромное чувство вины и установили запрет на кровосмешение - инцест внутри рода, и на отце­убийство. Оба запрета образовали так называемый "эдипов комплекс", который передается по наследству и является базой культуры.

С тех пор культура стала не чем иным, как системой норм и запре­тов, где присутствует психологический конфликт - бессознательные силы стремятся нарушить все запреты и пойти на агрессивные действия и кровосмесительную любовь, а сознательные (рассудок) и усвоенные с детства нравственные нормы сдерживают их. Чем выше стадия развития культуры, тем несчастнее чувствует себя человек в силу все большего количества норм и запретов. Таким образом, культура связана с меха­низмом репрессии (вытеснения) - защитным механизмом психики, со­стоящим в активном забывании, удалении из сферы сознания в бессоз­нательное неприятных для "я" влечений и импульсов.

Бессознательное, как утверждают психоаналитики, является основой человеческой психики, ее древнейшим ядром, тогда как разум и сознание составляют лишь его внешнюю оболочку, результат позднего развития психики в условиях цивилизации. Бессознательное отдаляется от созна­ния в момент возникновения культуры - в этот момент агрессивные и сексуальные влечения человека, которые раньше удовлетворялись сво­бодно, начинают подавляться нормами морали и обычаями общества.

Но либидо и мортидо лишь заблокированы культурными нормами и ценностями, поэтому они периодически "разряжаются" в моменты стрес­сов и экстраординарных ситуаций, которые приводят к войнам, револю­циям, преступлениям. Общество, естественно, стремится не допустить этого, и тогда вступает в действие механизм "сублимации", в котором энергия либидо и мортидо в преобразованном виде идет на цели обще­ственной деятельности и культурного творчества. Спорт, наука, искусст­во, одухотворенная любовь - все это, по мнению Фрейда, продукты суб­лимации первичных инстинктов. Важнейшими элементами культуры, служащими для разрядки психических напряжений, являются религия и искусство. Поэтому они с течением времени приобретают в культуре все большее значение.

Функциональная теория культуры. Основатель функционализма Бро­нислав Малиновский свою теорию изложил в книге "Научная теория куль­туры". Его основная идея состоит в том, что культура зарождается как реакция на элементарные биологические потребности человека - в пище, клише продолжении рода. Из этих основных (первичных) потребностей возникают вторичные, которые называются социальными императивами. Социальные императивы - это потребности в экономическом обмене, со­циальном контроле, системе образования. Культура есть совокупность от­ветов на основные биологические потребности и социальные императи­вы функциональность культуры состоит в том, что она прямо или косвенно удовлетворяет потребности человека.

Все явления культуры проходят проверку временем, лишь постепен­но утверждаясь в жизни, завоевывая место под солнцем. Конкурируя с другими выполняющими сходную функцию предметами и явлениями куль­туры они доказывают свою эффективность. Процесс этот осложнен тем, что разные люди и разные социальные группы могут по-разному оцени­вать полезность, правильность одних и тех же элементов культуры. В этом соперничестве выживают и удерживаются наиболее эффективные, деше­вые, удобные и универсальные ее элементы.

Современная цивилизация предстает у Малиновского в виде слож­ной органической системы социальных институтов, то есть исторически сложившихся форм организации и регулирования общественной жизни, каждая из которых выполняет определенную функцию по удовлетворе­нию как основных (физиологических и психических), так и вторичных (соб­ственно духовных) потребностей людей.

Одна из основных задач культуры - закрепление, развитие и переда­ча потомкам именно этих вторичных потребностей, составляющих в со­вокупности социальный опыт. Различия между культурами порождены различиями в способах удовлетворения вторичных потребностей, в то время как физиологические и психические потребности едины для всех людей и независимы от культуры. Основным условием существования человеческой цивилизации Малиновский считал равновесие форм орга­низации общественной жизни.

Символические теории культуры. Методологический подход, рассмат­ривающий культуру как организацию представлений, знаний, упорядо­ченность знаков и значений, своими истоками уходит к неокантианству, теория культуры которого представлена работами Г.Риккерта и Э.Касси-рера. Они продолжили кантовскую традицию понимания культуры как чисто человеческого феномена.

Работы одного из неокантианцев, Эрнста Кассирера. стали основой символической школы в культурологии. В основу своей концепции куль­туры он кладет чисто человеческую способность к массовой, системати­ческой и постоянной символизации. Истоки культуры он находит не в инстинктах человека, не в социальной организации общества, не в глу­бинах божественного духа, а в способности человека творить искусст­венный мир, в котором реальность обозначается определенными сим­волами. Таким образом, человек может и должен познать эти символы, которые сам же и создает. Сущностью культуры является символичес­кая деятельность.

Все культуры представляют собой системы символов. В зависимости от ответа на вопрос, что символизируется и как, мы узнаем, на каком этапе развития находится данная культура. Но понять культуру другого народа мы можем только при совпадении символических кодов их культур. Таким образом, ключевым понятием теории Кассирера является символ. Он понимается как код, имеющий универсальный характер. Благодаря символам культура кодирует огромное количество информации которая может быть в любой момент востребована и использована после перекодирования в современных условиях.

Специфическим свойством символа является его многозначность, по­этому культура не существует как что-то однозначно определенное, а выступает как амбивалентный феномен, который может быть истолко­ван в зависимости от набора доминантных символов и интерпретаций. Поэтому одна культура может предстать перед нами в самых разных обликах.

Символ имеет еще одно важное свойство - он создает между куль­турами почву для коммуникации, взаимодействия и прорыва самоизоля­ции.

Чем дальше шло развитие человека, тем более значимой станови­лась символическая сфера его деятельности, и современный цивилизо­ванный человек уже не может иметь дело непосредственно с вещами, а взаимодействует с ними только с помощью символических средств. Не­даром Кассирер предложил называть человека не "мыслящим живот­ным", а "символическим животным".

Структурные элементы культуры, анализом которых занимался Кас­сирер, также являются символическими сферами. Их пять, и они нахо­дятся между собой в иерархическом соподчинении.

Первой сферой культуры является язык, наиболее жесткая символи­ческая система. Он наименее изменчив, связан с сохранением тради­ций, воспроизведением уже имеющихся связей. Благодаря языку фор­мируется образ мира. Он представляет собой символическую сетку, узлами которой являются слова-символы. Через нее мы воспринимаем мир. Благодаря этому у каждой национальной культуры свой образ мира, свойственный только ей. Воплощением этого образа мира становится символотворение.

Духовный прогресс в мысли и в практическом опыте делает эту сеть все более сложной и непроницаемой для "здравого смысла" естествен­ного человека. В той мере, в какой возрастает его символическая актив­ность, физическая реальность отходит для него на второй план. Отсюда огромный разрыв в восприятии мира каким-нибудь европейским ученым и современным южноамериканским дикарем.

В сфере языка человек абсолютно несвободен. Любое изменение в ней ведет к изменению всей культуры.

В связи с большой символической нагруженностью языка Кассирер говорил, что адекватно представить ее может только иероглифическое письмо, не ограничивающее ход интерпретаций и не накладывающее ограничений на способ мышления человека. Поэтому современное ал­фавитное письмо - шаг назад по сравнению с иероглифическим.

Второй сферой культуры является миф. Это транскрипция языка, ко­торая строится на его основе. Он тоже является формой несвободы че­ловека, закрепляя картину мира + нормы поведения. На первый план миф выдвигает традиции. Миф упрощает человеческую ориентацию в мире, основываясь на символической сетке - картине мира. Но оборот­ной стороной его является и упрощение человеческих реакций, так как человек начинает руководствоваться схемами.

Язык и миф сообщают стабильность культуре, делают ее универ­сальным явлением в человеческой истории.

Способом преодоления ограничений в человеческой деятельности является третья сфера культуры - религия. В ней рождается возможность интерпретации различных символических доминант, индивидуаль­ного истолкования смыслов. На этом уровне человек начинает по-разному смотреть на культуру. Повышение индивидуальной свободы человека приводит к проблеме выбора им символического кода и интерпретации в соответствующем контексте. В религии символ становится средством духовного саморазвития личности. Идея развития, постоянного обновления пронизывает религию, еще больше закрепляясь в следую­щей сфере культуры - искусстве.

В отличие от религии, понимаемой как миф, но с возможностью его индивидуального истолкования, искусство непосредственно связано с субъективной активностью личности, образностью, которая и становит­ся средством развития личности и культуры. Образно-символическая интерпретация заставляет человека выступать как творческое существо, в искусстве человек - бог. Здесь он выступает не как простой интерпрета­тор символов, а как символотворящее существо.

Искусство - уже не отражение и не интерпретация мира, а его пере­создание перекодирование на человеческих условиях.

В последней сфере культуры - науке - степень свободы человека еще больше. Здесь идет снятие противоречий, выявленных на уровне языка. Наука нацелена на практическое пересотворение мира под нуж­ды человека. В науке человек достигает апофеоза свободы - совпадения между знанием и его отражением, символом и его интерпретацией.

Вершиной науки становится история - знание имманентных, субъек­тивных законов мира, причем сам человек задает эти законы. Человек становится символическим животным, не детерминированным ничем, кроме собственных законов. Человек в истории приобретает господство не только над интерпретациями, но и над миром. И мера овладения историей становится и мерой избавления от культуры.

Вариантом символического подхода к культуре, получившим боль­шое развитие в 60-е годы, стал структурализм. Одним из его создате­лей стал французский этнограф, лингвист и социолог Клод Леви-Строс.

Структурализм поставил задачу преодолеть описательность в куль­турологическом анализе и поставить исследование культуры на строго научную основу с использованием точных методов естественных наук, включая формализацию, математическое моделирование, компьютеризацию и т.д. В качестве образца для культурологических исследований была взята лингвистика, которая усилиями швейцарского ученого Ф. де Соссюра и его последователей в 20-30 годах XX века приобрела многие характерные черты точной науки. Разработанный в лингвистике Соссюром структурный метод был перенесен на изучение других сфер духов­ной жизни человека.

Структурализм делает акцент на исследование форм, в которых про­текает духовная культуротворческая деятельность человека: общечело­веческих универсалий, всеобщих схем и законов деятельности интел­лекта. Эти всеобщие формы обозначены понятием структуры. Структура истолковывается как совокупность отношений, которые остаются устой­чивыми на протяжении длительного исторического периода или же в различных регионах мира. Эти всеобщие формы действуют как бессоз­нательные механизмы, регулирующие всю духовно-творческую деятельность человека. Как утверждает Леви-Строс, изложивший свои взгляды в книге "Структурная антропология", бессознательное содержит в себе структуру, то есть совокупность регулярных зависимостей обществен­ных отношений, внедренных в индивида и переведенных на язык сооб­щений. Эти элементы выработаны коллективно и стихийно и проявляют­ся во всех сферах духовной культуры человеческого общества - искусстве, религии, праве, мифологии, обычаях, традициях и т.д. Бессознательное творчество человеческого духа лежит в основе культуры и языка, кото­рый выступает как необходимое условие культуры. Поэтому все сферы культуры могут быть рассмотрены как знаковые системы.

Человек, по Леви-Стросу, представляет собой единство внешнего и внутреннего. Внешнее - это те символы, которыми он оперирует, внут­реннее - бессознательная структура разума. Внутреннее не изменяется в человеке, а вот внешнее, наоборот, пребывает в постоянном измене­нии. Эмпирическая реальность меняется, это нарушает структурную связь внешнего и внутреннего в человеке и находит свое конкретное выраже­ние в конфликтах, драмах, стрессах. Чтобы избежать этого, человеку следует вернуться к опыту первобытного человека, восстановить суще­ствовавшее тогда единство с природой. Ведь, создав мир символов, современный человек в своей культурной жизни отошел от следования бессознательной структуре разума, которая дана природой и идентична ей. Современный человек утратил единство чувственного и рациональ­ного в своей культуре, что привело к деградации гуманизма. Совсем иначе чувствует себя человек в первобытной культуре, основой которой является миф. Поэтому Леви-Строс, призывая вернуться к нравствен­ным устоям первобытного общества, ставит своей целью изучение пер­вобытной культуры и мышления.

Исходным пунктом его анализа является положение, что наиболее про­стой и универсальной знаковой системой является язык. Ведь любая не­языковая система знаков (например, живопись, музыка и т.п.) делается доступной человеческому пониманию только при условии переложения ее на язык человеческого слова. Значение языка, то есть слов и терми­нов, определяется его окружением. Иначе говоря, язык означивается, лишь соотносясь с чем-то иным, отличным от него, образующим оппозицию (противоположность) другому знаку. Отсюда вытекает важная роль би­нарных (двойных) оппозиций, которые были зафиксированы этнографами (среди них и Леви-Строс) при изучении примитивных культур.

Целью исследования Леви-Строса был поиск системообразующего фактора первобытной культуры, выявление единых структурных законо­мерностей некоторого множества культурных объектов. Этот системо-образующий фактор-структура представляется не просто как "скелет" того или иного культурного объекта, но как совокупность правил, по ко­торым путем перестановки его элементов из одного объекта можно по­лучить второй, третий и т.д. Это единообразие выявляется не за счет отбрасывания различий этих объектов, а путем-выведения различий как превращающихся друг в друга конкретных вариантов единого абстракт­ного образца. Его можно выразить в математической форме. Он пре­допределяет, например, способ расположения жилищ данного племени по странам света, брачные правила, способы приготовления пищи, осо­бенности языка, то есть лежит в основе как материальной, так и духов­ной жизни любого, народа и культуры.

В одной из своих статей для доказательства этой теории он приводит следующий пример. Допустим, у данного народа имеется определенный способ приготовления пищи. Этот способ можно выразить через математическую формулу. Но этой формуле соответствует и определенная особенность языка, например, зависимость смысла слога от высоты. Еели мы поищем народ с такой кухней, то в результате поисков установим, что таким народом окажутся вьетнамцы. Оказывается, что в их языке, если один и тот же слог произнести выше или ниже, то смысл его изменится. То есть смысловой единицей является не только морфема но и высота звука. Так обнаруживается довольно жесткая и загадоч­ная связь между различными сторонами материальной и духовной культуры, изучение которой и является важнейшей задачей культурологии.

Игровые концепции культуры. Значительное место в современ­ной культурологии занимают игровые концепции культуры. Еще Платон говорил об игровом космосе. Кант - о теории эстетического состояния игры. Шиллер - об игре как заменителе культуры. В XX веке появляется концепция культуры как игры, предложенная голландским культуроло­гом Йоханом Хейзингой в книге - "Человек играющий". В ней он анализирует самые глубокие пласты истории и развития культу­ры - игровые. Он не просто отождествляет игру и культуру на ранних стадиях развития истории, а выводит культуру из игры, которая старше культуры и творит ее. Все культурное творчество есть игра: и поэзия, и музыка, и человеческая мысль, и мораль, и все возможные формы культуры.

Хейзинга считает игру спонтанной, незаинтересованной деятельно­стью, которая приятна сама по себе и независима от какой-либо цели. Все основные черты игры были сформированы еще до возникновения человеческого общества и присутствуют в игровом поведении живот­ных. Позже, в человеческом обществе игра рождает все современные формы культуры. Так, культ перерастал в священную игру, музыка и та­нец были игрой, мудрость и знание находили свое выражение в священ­ных состязаниях, право выделилось из обычаев социальной игры, на игровых формах базировались улаживание споров с помощью оружия и условности аристократической жизни.

Культуроформирующее свойство игры связано с тем, что для изме­нения окружающей среды посредством любой материальной деятельно­сти человек должен был совершить предварительно аналогичную работу в собственном воображении, то есть "проиграть" деятельностный про­цесс. Немаловажную функцию в реализации игрового начала выполняют идеалы социальной жизни, определяющие духовную жизнь общества. В определенные моменты истории игра выполняет роль драматургической основы в реализации высшего социального сюжета, социально-нравствен­ной идеи. Общественные идеалы, несомненно, содержат много игрово­го, так как они связаны с областью мечты, фантазии, утопических пред­ставлений и могут быть выражены лишь в игровом пространстве культуры. Как считал Хейзинга, целые эпохи "играют" в воплощение идеала, как, например, культура Ренессанса, стремившаяся к возрождению идеалов античности, а не к созданию принципиально новых ценностей.

Роль игры в истории культуры не всегда была одинаково велика. По мере культурного развития игровой момент отступает на второй план, растворяется в сакральной сфере, кристаллизуется в учености и поэзии, в правовых отношениях, в формах политической деятельности. Но игро­вой инстинкт, по мнению Хейзинги, может проявиться в любой момент, вовлекая в процесс игры как отдельного человека, так и человеческие массы. Вытеснение игры началось в XVIII веке, когда духом общества начинает завладевать трезвое, практическое понятие пользы. Это при­водит к заблуждению, что экономические силы и экономический инте­рес определяют ход истории. Труд и производство становятся идеалом, а вскоре и идолом. Такая ситуация, достигшая в XX веке своего полного выражения, говорит о кризисе европейской культуры. Даже игра, тради­ционный культуросозидающий фактор, превратилась сегодня в суррогат игровой деятельности - в спорт, научно-технически организованный азарт. Из единства духовного и физического игра сохраняет лишь низменную физическую оболочку. Потеряла игра и свой общественный и общедос­тупный характер, ведь чем больше в ней участников и меньше зрителей, тем плодотворнее она для личности. Сегодня же игра имеет намного больше зрителей, чем участников. Духовное напряжение культурной игры, по мнению Хейзинги, утратило даже искусство. Масса людей потребляет его продукты, но не имеет его необходимой частью своей жизни и тем более не творит его сама.

Путь выхода из культурного кризиса Хейзинга видит в распростра­нении нового общественного духа, в возрождении в широком культур­ном сознании первозданной игровой природы.

Среди теоретиков игровой культуры особое место занимает извест­ный писатель Герман Гессе. Его знаменитый роман "Игра в бисер" -глубокое раздумье о культурном бытии, о возможности сохранить ду­ховность в царстве Игры. В своем романе Гессе рассказывает историю несуществующей провинции Касталии - особого педагогического ведом­ства, - царства духовной самодисциплины, порядка и гармонии. По сю­жету книги Касталия отделялась от большого мира по мере того, как он предавал забвению идеи Истины, Добра и Красоты, избирал для себя ложные пути и входил в эпоху духовного кризиса. В противовес миру, где победили мещанство и буржуазный индивидуализм, Касталия стала островком, сохраняющим достижения культуры.

Высшим занятием кастальцев была Игра стеклянных бус, правила и язык которой представляли собой разновидность высокоразвитого тай­ного языка, в котором участвовали самые разные науки и искусства, прежде всего математика и музыка. Игра в бисер - это игра со всем содержанием и всеми ценностями нашей культуры, всем опытом, всеми высокими мыслями и произведениями искусства, рожденными челове­чеством в его творческие эпохи, всем, что последующие периоды учено­го созерцания свели к понятиям и сделали интеллектуальным достояни­ем. Игра в бисер охватывает весь духовный космос. Мастер, владеющий Игрой стеклянных бус, теоретически может воспроизвести все духовное содержание мира.

Современная культура не знала, что ей делать со своей духовнос­тью, не сумела отвести ей подобающее место и роль в системе жизни и государства. И Игра оказалась по другую сторону реальной культуры - в Касталии, замкнутом прекрасном мире, отчужденном от жизни. С одной стороны, это позволило воздвигнуть цитадель духу, сопротивляющему­ся посягательствам бездуховной эпохи. Но, с другой стороны, духовное, отграниченное от жизни, также обречено на вырождение. В этом негативный смысл игровой альтернативы, замыкания культуры в узком элитарном кружке ее избранных хранителей. Поэтому высшее предназначение нтеллигенции, хранителей культуры, заключается в служении культуре и обществу. Игра в самом широком смысле как явление культуры обладает спо-собностью к воссозданию разнообразных смысловых ситуаций человеческой деятельности. И эта ее особенность соответствует поисковой направленности современной западной мысли. Гессе сам называет Игру в бисер символической и многозначительной формой искания совершенства.

Игра моделирует у Гессе в основном сферу эстетической деятель­ности, которая рассматривается им как деятельность, организующая все сферы жизни общества и человека на основе порядка и ясности, благо­честия и гармонии. Мировоззренческий фундамент Игры строится на признании закономерной связи интеллектуальной, нравственной и эсте­тической сфер.

Гессевская модель культуры зиждется на строгой духовной иерархии. Высший принцип Кастальской провинции - стирание индивидуальности, подчинение отдельного лица Ордену, почти полное растворение личности в ее иерархической функции, правда, при сохранении ею некоторой све­жести и индивидуальности. Даже самая совершенная иерархия должна опираться на самобытные и свободные личности.

Модель культуры Гессе, как это ни парадоксально, не ориентирова­на на творчество. В Касталии не поощряется создание новых художе­ственных произведений, поскольку в современном хаотичном мире не может быть создано что-либо ценное. Нетворческий дух Игры обращен к культуре прошлого, толкованием которой только и можно заниматься.

С проблемой игры связал свою теорию культуры известный испанс­кий философ Х.Ортега-и-Гассет, который построил ее на теории элиты, чья жизнь сосредоточена в сфере игровой деятельности. С.Лем, тончай­ший мыслитель нашего столетия, в своей модели культуры как игры пред­положил, что игра позволяет человеку вырабатывать стратегию своего будущего поведения, чтобы выжить в мире.

Этологические концепции культуры. Создатели этого направ­ления Конрад Лоренц, Николас Тинбарген и Карл фон Фриш (основате­ли этологии - науки о поведении животных) в поисках истоков культуры обратили свое внимание на животный мир, распространяя наблюдения, накопленные этологией, на человека.

Этология изучает животных преимущественно в свободных услови­ях. С точки зрения этолога, поведение животных зависит от стимула (ключевых раздражителей) и от различных гормонов, попадающих в кровь. Животные рождаются на свет со значительной частью приспособительных форм поведения - инстинктов, которые являются врожденными и не требуют специальной практики по их формированию и развитию. Пита­нию, росту, размножению и самосохранению соответствуют четыре рода инстинктов: голода, половому, агрессии и страха. Агрессия, по Лоренцу, является подлинным первичным инстинктом, направленным на сохране­ние вида. Она проявляется прежде всего в конкуренции внутри вида, так как наиболее приспособленные особи могут захватывать большую тер­риторию, приносить большее потомство и передавать свои гены следу­ющему поколению.

Полезный, необходимый инстинкт остается неизменным, но для осо­бых случаев, где его проявление было бы вредно, вводится специально созданный механизм торможения. В качестве примера можно рассмот­реть бои самцов, которые возникают из борьбы без правил за счет ритуализации (мимического утрирования, ритмического повторения и т.д.), увеличения промежутка времени перед началом боя и торможения опас­ных движений при атаке. Механизм торможения включает в себя позы покорности, напоминающие детское поведение и поведение самки при спаривании (у волков и собак побежденное животное ложится на спину или подставляет победителю свое горло). Ритуализация поведения выполняет функцию перевода агрессии в безопасное для животных русло и построения прочного союза между ними.

Различные виды сигналов, имеющие большое значение в жизни животных, формируются из первичных движений, определяемых инстинк­тами. Эти естественные движения, ставшие четкими и внятными, стано­вятся своеобразным языком животных.

Поведение животных никогда не подчиняется только инстинктам, так как условия жизни могут значительно менять его. В результате много­кратного повторения одной и той же ситуации у животных образуются определенные связи в психике, происходит их научение. Закрепленное приобретенное поведение превращается в привычку. А их уже можно назвать культурой.

Появление психики - новый фактор эволюции, возникающий у по­звоночных животных. Это позволяет быстро менять привычки и навыки, что обеспечивает эволюционные преимущества млекопитающим. В про­цессе эволюции также возрастает роль старых животных и передачи при­обретенной ими информации. Поэтому у высших животных приобретает ценность долгая жизнь, способность к обучению.

Все эти черты, свойственные животным, одновременно характерны и для человека. Агрессивность человека соответствует агрессивности животных, а садизм имеет корни в инстинкте агрессии. Как и в животном мире, агрессивность больше присуща мужчинам. Отбор в результате только внутривидовой борьбы, как считают этологи, может быть отрица­телен для вида, а он играет все большую роль для человека, стимулируя войны и экологический кризис. В животном мире эта опасность преодо­левается введением механизма торможения. У человека его культурно-историческое развитие идет аналогичным образом, поэтому все важ­нейшие требования и нормы культуры сформулированы в виде запретов, а не предписаний.

Вера в божественность каких-либо установлений основана на воз­никновении инстинкта в результате генетического закрепления повторе­ния определенных действий. Лоренц считает, что образование ритуалов посредством традиций стояло у истоков человеческой культуры, так же как в свое время, на гораздо более низком уровне, образование ритуалов стояло у зарождения социальной жизни высших животных.

Агрессивность нельзя исключить, избавляя людей от раздражающих ситуаций, или наложив на нее моральный запрет, или с помощью генетической инженерии, так как она выполняет биологически положительную роль и все инстинкты связаны с агрессивностью (даже смех). Необ­ходима переориентация потребностей человека на другие объекты, возможность разрядки агрессии на эти объекты-заменители. Необходимо общее дело и улучшение общего культурного образования, которое знакомит человека с новыми ценностями и целями, способными затормозить агрессию. Спорт, искусство, наука, смех выступают как не­обходимый тормозящий механизм агрессии по отношению ко всем людям и всей природе.

Лоренц сформулировал биологический вариант категорического императива Канта, который звучит так: "Поступай так, чтобы твое поведение как разумного существа соответствовало законам природы".

Но полной аналогии между поведением человека и животных не может быть потому что человек не только биологическое существо. Более высокий интеллект обеспечил человеку культурное развитие, принес с собой дар речи, способность отвлеченно мыслить, накапливать и пере­давать от поколения к поколению все возрастающие запасы знаний. В результате историческое развитие человека происходило в сотни раз быстрее, чем чисто органическое развитие прочих живых существ. Од­нако инстинкты человека, его врожденные реакции по-прежнему связа­ны с намного более медленным органическим развитием и отстают от его культурно-исторического развития. Естественные склонности ума не вполне укладываются в рамки человеческой культуры, в которых их прак­тически заменил интеллект.

Но вряд ли можно быть уверенным, что развитие культуры и интел­лекта полезно для человечества в целом. Согласно данным этологии, рост интеллекта у домашних животных сопровождается угасанием ин­стинктов. Сопоставляя разум и инстинкт, следует признать, что наличие интеллекта не позволяет считать человека абсолютно приспособленным видом. Выигрыш, достигнутый человеком благодаря большому размеру и большей сложности его мозга, частично уменьшается из-за того, что за один раз можно эффективно использовать лишь часть мозга. И, быть может, мы стоим перед одним из тех природных ограничений, когда высокоспециализированные органы достигают уровня нисходящей эф­фективности и в конце концов приводят к угасанию вида. И, может быть, человечество находится на пути вырождения и вообще представляет собой тупиковую ветвь эволюции.

Биосферные концепции культуры. Намного более оптимистично звучат биосферные концепции культуры, также ставшие открытием XX века. Они считают культуру закономерным этапом развития биосферы Земли и Вселенной в целом. Основоположником этого подхода по праву может считаться Владимир Иванович Вернадский, создатель новой на­уки биогеохимии, а также учения о живом веществе и биосфере-ноос­фере.

Еще в студенческие годы В.И.Вернадский заинтересовался влияни­ем живых организмов на окружающую среду. Наблюдения тех лет за изменением почв степей грызунами в дальнейшем привели к созданию новой науки биогеохимии. Вернадский не стал рассматривать жизнь на Земле как простую совокупность отдельных живых организмов, суще­ствующих независимо друг от друга. Его заинтересовала жизнь на на­шей планете в целом, то, какими свойствами она обладает на этом уров­не бытия. Для этого он ввел понятие живого вещества - совокупности всех живых организмов нашей планеты, и биосферы - живого вещества планеты и преобразованной им неживой природы. Биосфера Земли яв­ляется равноправной оболочкой нашей планеты среди других ее геологических оболочек - литосферы, атмосферы, гидросферы. И хотя разме­ры ее по сравнению с другими оболочками Земли очень малы - около 30 км по вертикали в своем максимуме (от верхних слоев атмосферы, где еще есть жизнь в виде микроорганизмов, до дна океанических впадин), роль ее в жизни нашей планеты огромна. Весь современный облик на­шей планеты - состав атмосферы, плодородные почвы, накопленные запасы полезных ископаемых, а также поддержание стабильности в био­сфере - все это результат деятельности живого вещества, либо суще­ствующего сейчас, либо жившего когда-то. Грандиозность выполненной работы легко представить, если сравнить начальное состояние нашей планеты после завершения космического этапа ее эволюции около 4,5 млрд. лет назад (мертвый холодный шар с тонкой пленкой атмосферы, в которой отсутствовал свободный кислород) и современную Землю, пол­ную жизни планету, ставшую домом для множества живых организмов.

Таким образом, живое вещество планеты является мощнейшей гео­логической силой, не просто сравнимой, но превосходящей по своим результатам прочие геологические процессы на Земле - горообразова­ние, извержение вулканов, землетрясения и т.д.

Формирование облика планеты требует гигантских энергетических зат­рат. Вернадский задался вопросом о природе этой энергии и источниках ее появления. Так была открыта биогеохимическая энергия живого веще­ства биосферы, которая преобразует энергию солнечной радиации, кос­мических излучений и энергию радиоактивного распада в недрах Земли.

Законом для всех живых организмов является стремление к макси­мальному проявлению своей биогеохимической энергии. Поэтому-то на Земле постоянно идет процесс усложнения жизненных форм, в ходе ко­торого было создано все современное разнообразие видов, появилась сложная нервная система, а затем и мозг. После этого процесс эволю­ции намного ускорился, сопровождаясь процессом цефализации (услож­нения мозга). Это закономерно привело к появлению человека, облада­ющего развитым мозгом и способного к разумной деятельности.

Человек наряду с другими живыми организмами Земли является ча­стью ее живого вещества и участвует во всех биогеохимических циклах биосферы. Но в силу наличия разума и способности к труду влияние человека на все планетные процессы намного превосходит возможнос­ти всех остальных живых организмов. С появлением науки возможности человека влиять на нашу планету неизмеримо увеличились. В XX веке наука стала непосредственной производительной силой общества, объе­динив всю Землю сетью транспортных и информационных коммуника­ций, создав предпосылки для появления новой энергетики. Это позволя­ет говорить о. ней как о новой мощной геологической силе, о научной мысли как планетном явлении.

С появлением на Земле человека, наделенного разумом и способно­стью к труду, начинается переход биосферы в новое состояние - ноосфе­ру. Ноосфера (сфера разума) - это биосфера, преобразованная челове­ческой мыслью и трудом, в которой определяющим фактором ее динамики становится научная мысль, берущая все ее процессы под свой контроль.

Становление ноосферы одновременно является и становлением куль­туры. Подлинная культура как разумно сбалансированная экосистема на­шей планеты появится только вместе с ноосферой. Таким образом, по­явление культуры становится закономерным этапом длительного процесса эволюции природы. А поскольку биосфера неразрывно связана с космосом материальными и энергетическими потоками (Вернадский говорил даже о заносе жизни из космоса, отрицая возможность ее саморазвития на Земле), человек и его культура также являются частью этой системы, феноменом космического характера.

Идеи В И Вернадского были конкретизированы применительно к развитию человеческого общества А.Л.Чижевским, который говорил о связи комических (солнечных) и общественных (исторических) процессов, а также развиты в концепции этногенеза Львом Николаевичем Гумилевым.

Рассматривая проблемы сущности этносов, Гумилев определяет их как биофизическое явление, что делает их природным феноменом. Гумилев рассматривает их как замкнутые системы дискретного типа - для суще­ствования любой системы необходим определенный энергетический по­тенциал заряд энергии, который этнос получает в момент своего образо­вания и расходует в ходе дальнейшего процесса этногенеза. Эта энергия и есть биогеохимическая энергия живого вещества биосферы, открытая Вер­надским, поток солнечной и космической энергии, преобразованный жи­вым веществом. Наличие особой составляющей в энергетическом потоке (особый вид космического излучения, через который Земля проходит не­сколько раз за тысячелетие) приводит к особой мутации в регионах, затро­нутых им. Появляются люди, способные воспринимать энергию из окружа­ющей среды больше, чем необходимо для нормальной жизнедеятельности. Этот эффект выражается в особом свойстве людей, которое Гумилев на­звал пассионарностью - повышенной тягой к действию. Если такие пассионарные толчки проходят по территории, где граничат разные ландшафты и живут разные народы, становится возможным зарождение нового этноса, который будет отличаться от других особым, присущим только ему, сте­реотипом поведения и специфическим самосознанием.

Таким образом, этногенез - процесс природный. Но кристаллизуется энергия пассионарности в культуре, специфичной у каждого этноса. В ней отражается оригинальный тип мышления и особый стереотип поведе­ния, свойственный этносу, но при этом прослеживаются генетические связи с прежними культурами, народы-носители которых стали основой форми­рования нового этноса. Каждая такая культура существует около 1500 лет - срок жизни этноса от момента пассионарного толчка до его гибели или перехода в состояние гомеостаза - равновесия с природой,

Существующее разнообразие культур на планете вызвано неравен­ством энергетических потенциалов этих народов, оно же объясняет и специфику взаимодействия этих культур, которая зависит от частоты колебания энергетических полей, образующихся вокруг этносов.

Концепция пассионарности позволяет соединить космические, сол­нечные, геологические и социокультурные процессы, понять процессы возникновения и развития народов как движение в направлении, обес­печивающем существование и адаптацию к среде обитания с минималь­ными затратами биогеохимической энергии.

План семинарского занятия (4 часа):

1. Теория суперсистем П.Сорокина.

2. Теория культуры З.Фрейда.

3. Функционализм в культуре. Теория культуры Б.Малиновского.

4. Символические теории культуры (Э.Кассирер, К.Леви-Строс).

5. Игровые концепции культуры.

в. Этологические концепции культуры.

7. Биосферные концепции культуры.

Темы докладов и рефератов:

1. Коллективное бессознательное в теории культуры К.-Г.Юнга.

2. С.Лем о культуре.

3. А.Л.Чижевский о связи космических и общественных процессов. Циклы культурной динамики.

Литература:

1. Актуальные проблемы культуры XX века. - М., 1993

2. Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. - М., 1988

3. Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. - М., 1994

4. Карпинская Р.С., Никольский С.А. Социобиология. Критический анализ. - М., 1988

5. Кассирер Э. Философия символических форму / Культурология. XX век. Антология. - М., 1995

6. Кассирер Э. Естественнонаучные понятия и понятия культуры// Вопросы философии. 1995, № 8 -

7. Леви-Строс К. Структурная антропология. - М., 1983

8. Леви-Строс К. Печальные тропики. - М., 1984

9. Лем С. Модель культуры//Вопросы философии. 1968, № 9

10. Лоренц К. Агрессия.- М., 1994

11. Лоренц К. Эволюция ритуала в биологической и культурной сферах // Природа. 1969, № 11

12. Малиновский Б. Научная теория культуры//Вопросы философии. 1983, №2

13. Гессе Г. Игра в бисер. - М., 1991

14. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. - М., 1992

15. Тинберген Н. Социальное поведение животных. - М., 1992

16. Фрейд 3. Избранное. - М., 1990

17. Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. - М., 1992

18. Хейзинга И. Человек играющий. - М., 1992

19. Чижевский А.Л. Земное эхо солнечных бурь. - М., 1973

20. Чижевский А.Л. Физические факторы исторического процесса. - Калуга, 1924 (репринт)

21. Юнг К.-Г. Архетип и символ. - М., 1991