Энергетический смысл и другие свойства тона
Все вышесказанное подтверждает, что только психически звук становится объектом того, другого мира, т.е. превращается в музыкальный тон. В действие же звуки приводятся, прежде всего, благодаря динамическим силам, которые активно завладевают ими и пронизывают своей энергией. Сила импульса, исходное состояние или кульминационное напряжение[22], все формы нарастания или спада определяют особую жизнь, смысл тона. Самые разные энергии могут столь мощно пронизывать его, что иногда полностью приковывают к себе все наше внимание.
Поэтому музыкальная одаренность связана не только со слуховыми данными, но и со способностью воспринимать слуховые впечатления как носители формующих сил. Варианты их проявления столь многообразны, что перечисление подобных форм не просто вышло бы за рамки музыкально-технических понятий, но и вообще возник бы вопрос о возможности их вербального определения[23]. Пропуская через себя струящуюся энергию или задерживая ее, тон становится символом динамического момента. Даже фоническое ощущение звука может предельно динамизироваться под воздействием этих сил, особенно когда они проявляются в формах накопленной энергии; примечательно, что такое увеличение интенсивности совсем необязательно должно быть связано с внешним усилением звука.
К другому, но также вполне обычному явлению относится возможность ощущения в одном и том же тоне двоякого (а то и более сложного) энергетического смысла, хотя реально сам звук никак не удвоен, как если бы он был распределен между двумя инструментами. Это может происходить даже на фортепиано, ко-
[20]
гда тон оказывается точкой пересечения двух мелодических линий, или же, входя в состав какого-нибудь одного созвучия, объединяет в себе различные динамические состояния, являясь одновременно аккордовым тоном и задержанием, а то и сочетает в себе ощущение тяжести и обусловленное альтерацией восходящее тяготение все, что особенно характерно для обостренного гармонического стиля позднего романтизма. Случается и такое, когда одному и тому же звуку одномоментно передаются свойства разных аккордов[24]. Он может также содержать в себе одновременно восходящее и нисходящее альтерационное тяготение (двояко ощущаемое и мыслимое, но однонаправленно реализуемое). Пример показывает, что тон способен сочетать не только различные по своей специфике силы, но и объединять в себе различные формы одного и того же рода энергии. Так же гравитационная сила и энергия движения могут суммироваться или же вступать в противодействие.
Динамизация звука, вместе с тем, может быть обусловлена и его собственным фонизмом, который способен возбуждать неопределенно повисающие в своей дальнейшей реализации напряжения[25].
В определенном смысле и здесь можно говорить о пластичности тона (причем, о сугубо внутренней ее форме, в отличие от той, о которой уже шла речь), гак как одинаковое ощущение отдельного звука даже без внешнего усилия способно обретать ярчайшие динамические черты; именно это, чему еще будет посвящен специальный раздел, в немалой степени стимулирует красочность тона. С психологической точки зрения самым удивительным оказывается факт, что такой тон представляет собой одновременно покой и
[21]
напряжение. Подобное, однако, возможно не только благодаря расщеплению его энергетического состояния: когда в процессе мелодического развития тон, являясь определенным моментом завершения и находясь уже в состоянии покоя, туг же пронизывается импульсом к новому движению, то речь идет не о расщеплении энергии в нем, а о ее внутреннем превращении.
Абсолютно все бесчисленные впечатления, концентрирующиеся в одном единственном тоне и норой, кажется, буквально распирающие его, иллюзорны, если рассматривать феномен тона только со стороны внешнего мира, когда обычно выясняется, что мы слышим в звучании тона. Нас же интересует — что мы вслушиваем в него.
Объективно не существует и никакого движения тона, так как звук (согласно своей частоте) есть нечто константное — движется что-то иное! Но поскольку тон воспринимается как носитель тяготений, мы неосознанно связываем с ним и материальные впечатления. Как бы сознание не противилось этому, мы оперируем звуком так, словно он представляет собой физический, т.е. наделенный материальным свойствами объект.
Особенность этого впечатления состоит в том, что оно никогда не бывает прямым. Речь идет о придании звуку лишь свойств, которые аналогичны обычным физическим телам. Последнее касается и возникающих под воздействием тех же динамических энергий пространственных впечатлений. Они заложены уже в таких простейших понятиях как «скачок» или «падение» и т. п., хотя их связь с тонами бывает скрытой и весьма неоднозначной. Даже когда говорят о толчковой или гравитирующей силах, это предполагает уже и наличие подобных впечатлений.
Однако сама по себе музыка имматериальна, а ее далекое от всякой вещности бытие мы воспринимаем как особое, ни с чем не сравнимое очарование. Такого рода противоречия должны стать одним из главных объектов музыкальной психологии. С другой стороны, известный феномен большей или меньшей плотности гармонической ткани, сказывается в отдельном тоне, который также может казаться плотным, зыбким, истаивающим и т. п., короче говоря, принимать всяческие материальные свойства, какие только способна привнести в него наша психика.
Впечатление объемности (массы) так же связывают прежде всего с аккордами, однако с усилением внутренней гравитации, которая, главным образом, обусловлена эффектом тяжести, тон как бы начинает разрастаться, увеличиваться в объемах, что при ис-
[22]
полнении обычно выражается в его ритмико-агогическом акцентировании (временном расширении). Даже если взять отдельные звуки, вне всякой связи, то в верхнем регистре они всегда кажутся более легкими («тонкими»). Этот момент примечателен тем, что увеличение интенсивности (которая зависит от увеличения частоты звука) в данном случае уже не вызывает большего ощущения его массы.
Еще одно мнимое свойство тона, — его способность сплетаться с другими звуками в целые клубки, — можно отнести к некому роду агломерации (которую невозможно обосновать только законами гармонического родства). В результате такого скучивания звуков возникает и специфическая тенденция к их слиянию, благодаря чему они не просто сцепляются друг с другом, а спаиваются в единое созвучие. Что же касается впечатления внешней упругости топа, то оно сильнее проявляется в многозвучных формах, в интервале и аккорде, но наиболее ярко в исполнительской технике.
Подытоживая все сказанное заметим, что динамические ощущения нельзя исчерпывающе охарактеризовать путем их сравнения с явлениями физической природы, так как речь идет только о большей или меньшей их схожести между собой, не говоря уже о том, что динамические ощущения связаны не с физическим, внешним из двух установленных нами миров, а с чисто психическими процессами, которые определяют законы материальных феноменов, с тем таинственным внутренним универсумом, где звуки вытягиваются в мелодические линии и сгущаются в гармонии.
Существуют еще и другие, менее определенные качества тона, которые граничат уже со сферой художественно-эстетических чувств. Подвластные свободной фантазии, они размывают рамки чисто психического содержания тона, иногда почти полностью вытесняя его. В подобных случаях непременно сталкиваешься с границами эстетического и психологического восприятия или, по меньшей мере, с их переходными моментами.
Иллюстрацией служит такое распространенное явление, когда тон может казаться прочным, словно внутри него находится твердое ядро, или же истаивающим, растворенным в фонической дымкe, на чем основаны различные виды туше, стремящегося либо к концентрированному, «осязаемому» тону, либо к более расплывчатой его звучности, будто он окутывается некой вибрирующей аурой. Хотя в последнем случае многое зависит от силы художественного воображения, ее смысл в какой-то степени понятен всем, кто тонко чувствует музыку. На примере стилей, тяготеющих к
[23]
призрачной, матовой звучности, характерной для большинства романтиков[26] и, прежде всего, импрессионистов, нетрудно убедиться, как по-разному можно «услышать» такой тон, предельно обострить эти компоненты в восприятии и окрасить ими все звукоощущение.
Когда нам кажется, что тон (или же аккорд) способен быть густым или мерцающим, спокойным или бурным, все это обусловлено преобразующими силами психической энергии. Зачастую их роль весьма ощутима в инструментовке, наиболее яркие образцы которой показывают, насколько тонко осуществляется у великих мастеров превращение одного впечатления в другое[27]. Подобное явление, несомненно обусловлено уже чисто акустическими причинами и связано с законами биений и возникновением обертонов, которые делают звук более насыщенным, в то время как при их искусственном отключении, что доказывают опыты, его звучание становится тусклым. Однако акустически данное, по меньшей мере предопределенное, этими законами явление оказывается здесь лишь выразительным средством, которое служит конкретной психологической установке восприятия. Чисто физическое объяснение не было бы здесь исчерпывающим уже потому, что один и тот же звук (взятый на одном и том же инструменте), благодаря художественной воле, может обрести самый разный эффект. Так же и туше способно в большей или меньшей степени усилить смутное ощущение вибрации. Но, разумеется, недостаточным было бы выводить все это ощущение только из прикосновения к клавише или струне. В конце концов, даже то, что воспринимаешь как ядро тона, может звучать мягко или жестко, в зависимости от всем известной разницы в туше. К такого рода впечатлениям, следовательно, непременно примешивается материальное ощущение, а также тот противоречивый признак, когда звук представляется чем-то протяженным, объемным.
Так как подобные свойства звука во многом уже связаны с чувственно-эстетическими моментами восприятия, мы не будем дальше касаться тех его признаков, которые обусловлены субъективным ощущением, тем более, что они не могут быть однозначно и
[24]
окончательно определены музыкальной теорией в качестве четких технических черт. К тому же психические впечатления в подобных случаях становятся столь многообразными, что о каждом из них можно говорить лишь в гораздо более общем, весьма расплывчатом смысле[28]. Тон — это физическое явление, которое все-таки полностью принадлежит сфере иррационального.
Но даже если ограничиться рассмотрением объективных, устойчивых психических факторов, то феномен тона отнюдь еще не исчерпывается названными компонентами. К ним, прежде всего, относится и вид ритмического акцепта, который обусловлен определенным (рассматриваемым в дальнейшем) преобразованием движения и ощущения тяжести, смысл чего становится понятным только в контексте музыкальной связи отдельного звука. Вместе с тем, тесное взаимодействие различных компонентов тона делает практически невозможным их полное перечисление и четкое обособление друг от друга. Однако главное внимание в данном исследовании сосредоточено не на этом, а на познании целостных, основополагающих принципов.