10.4. Аудитория пожилых людей

Прежде всего, наше слово должно дышать нелицемерным почтением к возрасту аудитории. Уважение к старшим и их жизненному опыту – это общечеловеческое качество. Может быть, они и не праведники, может быть, даже и великие грешники, но жизнь – хороший учитель. Человек умудрен самой совокупностью падений и ошибок, им совершенных. Почему мы и говорим об уважении к жизненному опыту. А особенно к скорбям и страданиям старшего поколения, прошедшего через огонь войны, трудности восстановления разрушенного хозяйства. Может, кто сам и не воевал, но хлебнул горя, как моя мама, картофельными очистками питавшаяся вместе с двумя малолетними сестричками в голодные времена. Да у каждого есть что вспомнить в семейных преданиях.

2. Общаться с пожилыми людьми очень интересно. Интереснее, чем с определенной частью молодежи – например, бритоголовыми. Потому что старики – свидетели ушедших эпох жизни Отечества. Одно дело читать о коллективизации и продразверстке, а другое дело – услышать от того, кто сам это пережил. Например, рассказ пожилой женщины о том, как ее маленьким ребенком на телегу посадили с братьями и сестричками и куда-то повезли. А другую, тотчас по раскулачивании – то есть, по изъятии медного чайника и кошки Мурки в пользу комитета крестьянской бедноты, в ветхой одежонке погнали вслед за мамой куда-то в северные края.

Сейчас вышла интереснейшая книга Павла Проценко³⁴ «Цветочница Марфа». Это документальная повесть о жизни русской крестьянки Марфы Ивановны Кондратьевой из Подмосковья, сумевшей пронести веру в Бога через всю жизнь. Она испытала и нечеловеческие условия деревенского быта 20-х – 30-х годов, мытарства коллективизации, вырастила семерых детей. Будучи церковной старостой, отстояла два храма, а закончила жизнь в концентрационных лагерях, куда попала по ложному доносу. Книга рельефно вскрывает ткань времен, это не литературный вымысел, а на огромном фактическом материале написанное высокохудожественное произведение.

Так же интересны реальные судьбы наших стариков. Тех, кого мы видим каждый день и не задумываемся о том, что судьба каждого – такая же непостижимая книга. Вот у нас в богадельне есть такие старушки – девяносто пять лет, силы-то мало осталось, а ум светлый. Вот, Феодосия Ивановна – слышит плохо, но мыслит ясно. Или матушка Анания – слепенькая, жалуется, что никто ее не гонит, никто не травит, наоборот: кормят, никаких нет неприятностей. «Погибаю, – говорит, – батюшка. А вот молодая была – мне и палец в двери защемят, и запрут в туалете, и ведьмой назовут соседи; вот это была, батюшка, жизнь». Человек не рисуется, а действительно скорбит, что он живет у Христа за пазухой. К ней вы входите в келью (она монахиня уже была) – у нее там совершенно пусто, она не терпит лишних предметов. Один предмет в ее келье привлекает внимание всех, кому посчастливится зайти, – четки на тысячу шариков, ей их сплели специально. И она их перебирает. «Ой, батюшка, особо никто меня не ругает, не гонит, уж не знаю, как спастись". Привык человек к жизни в форс-мажорных обстоятельствах коммунального рая хрущевской эпохи. Придешь, бывало, смотришь – ее нет. Зовешь – никакого ответа. А это она нашла себе место между стульчиком и кафельной стенкой и устроилась там, потому что считает, что ей спать на кровати не спасительно. Вот такая матушка. Как же с ней может быть не интересно? Очень даже интересно.

3. Для того чтобы добраться до сердца пожилого человека, нужно возвратить его ум в страну его священных воспоминаний. А у каждого своя святыня. Для одного это может быть день Победы на Красной площади, когда вы ему расскажете, что день-то Победы пришелся не на девятое мая, а на шестое – на день Георгия Победоносца, именно в тот день капитулировала Германия. И началась-то война в день Всех Святых, в земле Российской просиявших – двадцать второго июня сорок первого года. Вы понимаете, дорогая Пульхерия Ивановна, Боженька довел наш народ до Победы. Расскажите, пожалуйста, о том, что Вы помните, если можно. И скажет, как она двадцатипятилетней радисткой в военной форме с курчавыми, пышными каштановыми волосами, в пилотке со звездою, увидела салют Победы. Как каждого военного, который тогда оказался на Красной площади, народ подбрасывал в воздух. Моя теща это помнит, ей сейчас семьдесят шесть лет. Представьте себе, вот, подбрасывали в воздух, но и ловили, конечно, да, вот. Да ей после этого только споешь своим слабым голоском какой-нибудь «Синий платочек», она прямо скажет: «Батюшка, давай теперь каяться в грехах. Хочу выплакать всю душу».

Вот такую власть имеют священные воспоминания.

А для другого это, может быть, воспоминания, как маленькими детьми их одевали в белые платьица и нарядные костюмчики, как им в церкви батюшка что-то сладенькое давал – и уж какое это было сладенькое! «Знаете, дорогая Клавдия Петровна, – скажешь ей, – это было не «что», а Кто: это был Боженька. Это было причастие. Вот и я вам принес Боженьку, дароносицу священническую. Вот вам сладенькое». – «А что ж, я готова». – «А в грехах каяться?» – «Готова». И пошло-поехало дело.

4. Нужно также иметь в виду инерцию ума пожилого человека. То есть отсутствие гибкости. Свежее впечатление пришло к восьмидесятилетней бабушке, но из этого вовсе не следует, что через пятнадцать минут она готова будет расписаться под своим желанием исповедоваться первый раз. Настолько уже закостеневший ум, навыки, мироощущение, что вашей проповеднической мотыжкой разрыхленная почва мгновенно зарастает бурьяном. Если сегодня вы добились того, что бабушка вместе с вами записала грехи на бумажке, то на следующий день перед приходом священника она может заявить, что под диван от него спрячется. «Бабушка, в ваши годы – под диван?! Да там и щель узкая, куда вам с вашими размерами». – «А вот сейчас залезу». И залезет ведь, если опять не увести ее в страну священных воспоминаний: «Бабушка, вы помните, как на клиросе в белом платьице стояли, когда вам было шесть лет?» – «Помню». – «И что ж там было?» – «А там был такой батюшка, как ангел. И он нам выносил что-то сладенькое». – «И сейчас он придет. Вот, давайте, давайте». И на десять минут это райское состояние. А потом опять под диван. Я думаю, что все, кто с пожилыми людьми общается, должны знать за ними это свойство. А когда на них смотришь, это очень полезно. Нужно молиться: «Господи, не остави мене, внегда оскудевати крепости моей, не отрини мене. Яко исчезоша яко дым дние мои, и кости моя яко сушило сосхошася… Дние мои яко сень уклонишася, и аз яко сено изсхох. Неужели я буду таким же тюфяком? Господи помилуй. Неужели буду таким же дитятей? Да неужели это так со мною будет?» А вот, молодежь, молиться надо. Без молитвы ум действительно коснеет.

5. Слово, обращенное к старикам, должно быть не только сердечным, но и простым, насыщенным народной и церковной мудростью. Чем больше к месту вы хороших пословиц подберете, тем лучше, потому что эти пословицы суть квинтэссенция русской души. Если вам еще дано сердце, чтобы эти пословицы произносить. «Да, Марья Ивановна, старость не радость». – «Ох, не радость, родимый». Прямо так с ними и общаться, фразеологическими оборотами. Но главное, конечно, тут не лексика, а душа ваша, искренно симпатизирующая, внимающая, жалеющая, сочувствующая собеседнику.