3. Два образа митрополита Филарета

Мне вспоминается слово митрополита Филарета Московского на Страстную Пятницу. Недавно была издана книжечка святителя Филарета «Десять слов о Кресте и глаголы жизни вечной» (М., 1995). Он языком своей эпохи, выверенным филигранным образом, рассуждает о духовном значении страданий Искупителя. Помню, слово в Великий Пяток, сказанное в 1813 г., он завершает двумя образами, в которых соединено все, о чем говорил митрополит, разумея непостижимую в своем существе тайну крестных страданий Христа (с. 38). Какие это два образа? Один – образ птицы, парящей в небесах. А птица как раз являет собою крест, благодаря распростертым ею крыльям. Ее слабая, немощная природа поднимается в воздух, носима воздушными струями. Удивительный образ дан нам проницательным словом, орлиным взором митрополита Филарета. Действительно, это же великое чудо – подняться в небо тому, кто рожден землей и на земле. Оказывается, что подняться в небо можно, только явив собою образ креста.

Иные изъявили согласие трудиться для Царствия Небесного, и не помнят обетования, какое изрек Господь: если все попечение ваше приложите о Царстве Небесном... не оставлю вас иметь попечение о себе самих, – говорит св. преподобный Исаак Сирин, перефразируя слова из Евангелия о птицах небесных (Мф. 6, 25-34). Стало быть, путь в Царствие Небесное, путь Божий есть ежедневный крест. Никто не восходил на небо, живя прохладно (Слова подвижнические Аввы Исаака Сирина. Слово 35. О любви к миру). Крест – это идея страдания, а вместе с тем, как указывает митрополит Филарет, это и символ радости, легкости, спасения, зане якоже избыточествуют страдания Христовы в нас, тако Христом избыточествует и утешение наше. Т.е.: по мере того, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше (2 Кор. 1, 5), понеже с Ним страждем, да и с Ним прославимся (Рим. 8, 17). А если не пострадаем с Ним на кресте, то с Ним и не воцаримся, ибо для того и страдаем, чтобы нам удостоиться Царства Божия (2 Фес. 1, 4-5). Если хотим воспарить, как горные орлы, в сретение Жениху Небесному, то да распинаем себя на кресте самоотвержения, что только и составляет подлинное ученичество Христово.

А другой образ в этой же проповеди митрополита Филарета – это образ человека, который борется с водной стихией. Если ты хочешь удержаться на воде, если ты боишься потонуть, то ты распластываешь руки в образе креста. Замечательная тоже мысль митрополита. Вода в Священном Писании – это многоликий образ, многозначный. Внидоша воды до души моея. Углебох в тимении глубины, и несть постояния; приидох во глубины морския, и буря потопи мя (Пс. 68, 2-3). Углебох в тимении глубины переводится: Погрузился я в беспредельные глубины. Образ речи, – замечает блаженный Феодорит, – заимствован от падающих в глубину морскую, которые долгое время опускаются вниз и едва достигают до твердого дна (Полный церковно-славянский словарь; прот. Г. Дьяченко). Конечно, это, прежде всего, образ многомятежного мира человеческих страстей. Да не потопит мене буря водная, – молится царь Давид, – ниже пожрет мене глубина (Пс. 68, 16) – глубина тех страстей, которые являются причиной гибели бессмертной человеческой души. И только крест нам позволяет держаться на поверхности, помогает переплыть житейское море, дабы затем, выбравшись на твердую почву⁷, оттолкнуться от нее и воспарить, наконец, в духовные небеса.

И вот, оказывается, если мы ведем речь о духовных предметах, если хотим осязательно, наглядно, убедительно рассказать людям о тайнах духовной жизни, то миновать эти образы-иллюстрации даже невозможно, коль скоро Сам Спаситель освятил, явил нам пример подобного словесного назидания.