Заключение

Экспериментальные исследования символических свойств звуков различных языков, проводившиеся в 1965 – 90 гг. в СССР и за рубежом, позволяют сделать следующее заключение.

1. Испытуемые, говорящие на одном и том же языке, приписывают звукам этого языка определённые символические значе­ния; при этом между испытуемыми одной и той же группы существует статистически значимое согласие.

2. Между оценками символических свойств звуков какого-либо языка, полученными по сходной методике в различное время различными экспериментаторами, существует корреляция. Напри­мер, такая корреляция существует между данными о звуках немец­кого языка, полученными в ФРГ и за пределами ФРГ.

3. Существует корреляция между данными о символике звуков различных языков (русского и английского, румынского и украинского и т. п.).

4. Наблюдается статистически значимое соответствие между звучанием и значением для определённых групп слов; это соответ­ствие зависит от частоты употребления слова и его семантического, морфологического и стилистического статуса.

5. Все эти факты неопровержимо свидетельствуют о существова­нии и функционировании в языке звукового симво­лизма. Су­щест­во­вание звукового символизма противоречит постулату классичес­кой фонологии о произвольности языкового знака и требует поэтому теоретического осмысления и объяснения. В лингвистике и психо­лингвистике получили распространение две основные концеп­ции о форме проявления («характере»), природе и истоках звукового символизма. Первая концепция сводится к следующим основным положениям.

В основе звукосимволизма лежит синестезия, т. е. транспо­зиция одних видов ощущений в другие. Связь между звуком и смыс­лом носит первичный (“примарный”), отприродный характер. Звуко­символические правила универсальны.

Вторая концепция объясняет связь между звуком и смыслом ассоциацией, возникающей в сознании говорящего в силу языково­го навыка. Звуковой символизм носит вторичный характер, его правила специфичны для каждого отдельного языка или группы родственных языков.

Обе эти концепции не могут удовлетворительно объяснить все аспекты существования и функционирования звукового симво­лизма.

Принятие первой концепции не позволяет объяснить измене­ние плана содержания и плана выражения языков в диахронии (изменение звукового строя языка и его лексико-семантической системы) и в синхронии (существование различных языков).

Вторая концепция не может удовлетворительно объяснить межнациональный характер проявления связи между звуком и смыслом в психолингвистических экспериментах, в то время как ассоциации между звуком и смыслом в конкретных языках могут оказаться специфическими (ср. русск. мал с корневым гласным /а/ и англ. little с корневым гласным /i/).

Опираясь на имеющиеся в распоряжении лингвистики и психо­лингвистики факты, мы исходим из того, что в основе звукового символизма лежит, как правило (но не всегда), синесте­зия, обусловленная физическими свойствами (кинетика и акустика) звуков, однако эта обусловленность носит потенциаль­ный, латент­ный характер и проявляется лишь тогда, когда звучание слова в силу тех или иных причин (в языке – в силу взаимодействия слу­чай­­­ных факторов, в эксперименте – в силу планируемой экспери­мен­татором процедуры) приходит в соответ­ствие с содержанием слова. Иначе говоря, сама синестезия, лежащая в основе звукового символизма, возникает лишь при таких условиях, когда возможна транспозиция одних видов ощущений в другие, когда между фор­мой и содержа­нием в языке проявляется структурное сходство, когда имеется общий для них стержень, по которому и осуществля­ется перевод ощущений из одной сенсорной зоны в другую. Носители языка «приписывают» звукам определенные символические значения, но в основе такого «приписывания» лежат физические свойства звуков, а не их ассоциативные связи в языке. В этом смысле звуковой символизм носит вторичный характер. Звуки языка обладают потенциальной символической многозначностью; одно и то же содержание может символизироваться различными фор­мами. Это делает связь между звуком и смыслом в разных язы­к­ах нежёсткой, гибкой, варьирующейся в определённых пре­де­лах.

Такой подход позволяет объяснить совместимость произволь­ности языкового знака и существования звукового симво­лизма.

Вместе с тем, действие звукового символизма в некоторых случаях может быть обусловлено и ассоциативными факторами (это касается прежде всего символизации цвета, температуры и некоторых других шкал).

Фоносемантические свойства слова и текста, обнаруженные в целом ряде советских и постсоветских исследований, представляются в значительной степени преувеличенными. Мифы о непременной роли звукового символизма в функционировании и развитии языка вряд ли соответствуют реальности. Требуется беспристрастное, спокойное, трезвое осмысление накопленных фактов; но еще больше требуется получение достоверных данных о связи звука и смысла в языке и речи.