Примечания

1. Опыт мировых войн в истории России: сб. статей. Челябинск, 2007. С. 7.

2. "Kein schönrer Tod...": die Militarisierung der männlichen Jugend und ihr Einsatz im Ersten Weltkrieg 1890–1918 / Christoph Schubert-Weller. Weinheim; München, 1998; Jugend im Krieg: bürgerliche Jugendbewegung, Erster Weltkrieg und sozialer Wandel 1914–1923 / Gudrun Fiedler. Köln, 1989.

3. Eildermann W. Jugend im ersten Weltkrieg. Tagebücher, Briefe, Erinnerungen. Berlin, 1972; Da gibt's ein Wiedersehn!: Kriegstagebuch eines Mädchens 1914–1918 / Jo Mihaly. Freiburg i. Br. [u.a.] : Kerle, 1982; Kindheit im Ersten Weltkrieg / hrsg., bearb.,mit einem Vor – und Nachwort versehen von Christa Hämmerle. Wien; Köln, 1993;

4. Сальникова А.А. Российское детство в ХХ в.: история, теория и практика исследования. Казань, 2007. С. 166-167.

5. Познер С. Дела и дни Петрограда 1917–1921. Воспоминания-размышления. Берлин, 1923.

6. Кайский А. Дети на войне. СПб., 1914; Юные герои. Вып. 7. Пг., 1915.

7. Патриотическое школьное литературное утро в пользу раненых воинов / сост. Клавдия Лукашевич. М., 1915. С. 70-71.

8. Богданов А. Дети и война // Нива. 1915. № 12. С. 238.

9. Листок общества содействия мальчикам разведчикам «Русский скаут». 1915. № 1. С. 2.

10. Звонарев К.К. Агентурная разведка. М., 1931. Т. 2. С. 59-60.

11. Государственный архив Тамбовской области. Ф. 272. Оп. 1-с. Д. 1954. Л. 181.

12. Колоколов Н. Опасный уклон // Женская жизнь. 1914. № 7. С.13.

13. Зеньковский В.В. О влиянии войны на детскую психику (по данным анкеты) // Дети и война: сб. ст. Киев, 1915. С. 52.

14. Специальное рассмотрение проблемы дано в статье: Stephane Audoin-Rouzeau Kinder und Jugendliche // Enziklopaedie Erster Weltkrieg. Paderborn, 2003. S. 135-141.

15. Афанасьев Г.Е. Введение к беседе на тему «Дети и война» // Дети и война: сб. ст. Киев, 1915. С. 1.

16. Левитина М.И. (Маро) Беспризорные. Социология, быт, практика работы. М., 1925. С. 71.

17. Гетрелл П. Беженцы и проблемы пола в России во время Первой мировой войны // Россия и Первая мировая война (материалы международного коллоквиума). СПб., 1999. С. 126.

18. Шустер Ф. «Дай мне хлеба, и я дам тебе девушку». Бедность, контрабанда, шпионаж и проституция во время Первой мировой войны в еврейском контексте // Мировой кризис 1914–19120 годов и судьбы восточноевропейского еврейства. М., 2005. С. 16.

Крючков И.В.

Россия и проблема будущего Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны

Российская политическая элита внимательно следила за событиями, происходившими в Австро-Венгрии в годы Первой мировой войны. В Петрограде, как и в других столицах государств Антанты, империя Габсбургов воспринималась как слабое зве- но в связке Германия – Австро-Венгрия. Экономический и во- енный потенциал Дунайской империи явно недооценивался стратегами из Антанты. Отсюда возникало ощущение, что Австро-Венгрию можно будет при первом удачном стечении обстоятельств вывести из войны. При этом особое место отводилось проблеме межнациональных противоречий внутри империи Габсбургов и набирающим силу противоречиям между Веной и Берлином.

Дипломаты из стран Антанты собирали подробную информацию об антивоенных настроениях среди политической элиты и широких слоев населения Австро-Венгрии. Они были постоянно заняты поиском тех политиков и военных внутри Дунайской империи, с которыми можно было вести сепаратные переговоры. Казалось, что сама ситуация в империи Габсбургов толкала ее на соглашение с Антантой. Практически все сообщения, поступавшие из Австро-Венгрии по дипломатическим каналам в 1915–1917 гг., создавали картину набирающего силу апокалипсиса. Подчеркивалось, что в стране наблюдается моральный упадок и крах иллюзий в отношении положительного исхода войны для монархии Габсбургов. Эти наблюдения не ограничивались подчеркиванием экономического кризиса, приобретавшего в империи системный характер [1].

В конце декабря 1914 г. в переписке посольства России в Берне с МИД России, пожалуй, впервые на уровне дипломатической службы открыто высказывается идея о возможности заключения с Австро-Венгрией сепаратного мира. Такого рода сведения в России поступали и по линии МИД Сербии [2]. В июле 1915 г. в переписке МИД России с посольством в Сербии говорится о невозможности обещания Сербии четких территориальных приращений за счет Австро-Венгрии на тот случай, если с Венгрией (!) удастся заключить сепаратный мир [3].

Особое место в дискуссиях вокруг возможного заключения с Австро-Венгрией сепаратного мира занимала проблема острого конфликта между Австро-Венгрией и Германией и различных планов переустройства Средней Европы. В случае реализации этих намерений все надежды на заключение сепаратного мира с Австро-Венгрией терпели полное фиаско. В 1916 г. российские дипломаты докладывали о планах создания таможенного союза между Дунайской империей и Германией с подключением к нему и других государств [4]. Они подробно информировали об отношении различных политических партий Германии и Австро-Венгрии к подобным планам. Весной 1917 г. российский посланник в Берне сообщал, что, по его сведениям, в Австро-Венгрии и в южных землях Германии растет недовольство пруссаками. Как следствие в среде правящих кругов Вены возник план создания союзного государства, которое включило бы в свой состав империю Габсбургов и Баварию. Кроме того, Польша попадала бы под протекторат Австрии, а Югославянское государство – под протекторат Венгрии [5].

В начале октября 1917 г. тот же российский посланник в Берне уже передал в Петроград новый план переустройства Средней Европы, вызревший в среде германских политиков и интеллектуалов. По его мнению, германская элита была очень обеспокоена развитием внутриполитической ситуации в Австро-Венгрии и особенно в венгерской половине империи. Поэтому она выдвинула проект преобразования дуалистической монархии на началах федерализма. Этот план предполагал создание на территории Австро-Венгрии пяти федеративных образований с собственными парламентами и механизмом организации общих дел, который существовал в дуалистической империи. Это должно было снизить накал межнациональных противоречий в империи Габсбургов и укрепить ее позиции в условиях войны и послевоенного устройства Европы [6].

Посланник считал маловероятным реализацию этого плана, так как австрийская политическая элита полагала, что в таком случае произойдет ослабление Дунайской империи и усиление ее зависимости от Германии. К тому же в случае федерализации империи, ей придется столкнуться с новым витком сепаратизма и, прежде всего румынского. Единственных сторонников данного проекта дипломат усматривал в рядах венгерских партий, которые были обрадованы возможностью ликвидации Сербии в случае создания в рамках этого проекта югославянского государства в составе Сербии, Нижней Штирии, Хорватии, Далмации, Боснии и Герцеговины под эгидой Габсбургов [7]. Хотя следует подчеркнуть, что большинство аналитиков и дипломатов именно в Венгрии видели главного сторонника сохранения незыблемости дуалистической системы [8].

В самой России не было четких представлений о будущей судьбе империи Габсбургов. Этот вопрос был поставлен в октябре 1914 г. в переписке С.Д. Сазонова с послом России во Франции А.П. Извольским. Последний прямо высказался за раздел Австро-Венгрии и предоставление независимости всем народам империи кроме поляков. Кроме этого, он предложил создать сильное Югославянское государство как противовес Италии, Венгрии и Румынии [9]. С.Д. Сазонов остудил пыл посла, справедливо заметив, что в случае распада империи Габсбургов возникает множество опасных для России проблем. Сам Сазонов допускал возможность создания федеративного государства вместо дуалистической монархии. В начале 1916 г. МИД России полагал, что все разговоры о территориальных преобразованиях империи Габсбургов преждевременны [10], и эта позиция сохранялась до крушения монархии в России. В то же время, в 1915 г., в Буковину и Галицию был командирован полковник Самойло для изучения возможной новой границы Австро-Венгрии и России.

В 1915–1917 гг. МИД и другие российские ведомства выдвигали различные проекты решения «австрийского вопроса». Предлагался «мягкий» вариант, он допускал отделение от Австро-Венгрии некоторых территорий в пользу России, Италии, Румынии. Сербии, но с сохранением империи, как противовеса Германии и для недопущения хаоса в Средней Европе. Радикальный вариант предполагал расчленение Дунайской империи на ряд независимых государств. Однако здесь имелись свои плюсы: эти государства могли искать покровительства России. Минусы же состояли в том, что новые государства, погрязнув в междоусобицах, не смогут стать противовесом Германии. К тому же они вполне могли попасть под влияние Великобритании и Франции, что ослабляло позиции России в Центрально-Восточной Евро- пе [11]. В Петрограде опасались также, что Франция и Великобритания сознательно будут стремиться к развалу Австро-Венгрии, чтобы в будущем создать антироссийский союз из новых государств. Генерал В.И. Алексеев и ряд политиков вообще видели на месте Австро-Венгрии «Великую Чехословакию», которая имела бы выход к Адриатическому морю, включив в свой состав Триест, Истрию и даже часть Верхней Австрии и Вену [12]. Таким образом, императорская Россия не имела единой концепции решения «австрийского вопроса», то же самое можно сказать о Временном правительстве.

В рамках Дунайской империи слабым звеном российские дипломаты и их коллеги по Антанте, как уже отмечалось, считали Венгрию [13]. В конце 1914 г. в недрах МИД России была составлена записка на имя Председателя Совета министров и Министра иностранных дел. В ней подчеркивалось, что в случае нежелания Вены идти на сепаратные переговоры следует вступить в контакт с Венгрией, пообещав ей полную независимость от Австрии [14]. Эти предположения подогревались и некоторыми публикациями 1915–1916 гг. в венгерских газетах, в частности в «Pester Lloуd», в которых утверждалось, что И. Тиса и его окружение выступают за «честный мир» [15]. В этом виделась основа для возможных переговоров с Австро-Венгрией в целом или с Венгрией в частности. В 1915 г. в России и в других странах Антанты распространяется информация о том, что император Франц-Иосиф дал И. Тисе согласие на заключение Венгрией сепаратного мира в случае невозможности защитить территорию Венгрии от наступления армий противника [16]. Эта позиция имела место и в других странах Антанты, в частности в Италии, которая не хотела идти на существенные территориальные уступки Сербии на Балканах за счет Венгрии, также рассчитывая, что Будапешт можно будет склонить к мирным переговорам [17]. Правда, у этой позиции были многочисленные оппоненты. Так, российский посланник в Румынии Поклеевский полагал, что Венгрия до последнего будет сохранять верность Вене и Берлину [18].

По данным российских дипломатов, зимой 1916–1917 гг. Вена и Берлин были очень обеспокоены позицией большинства членов венгерского правительства, настроенных против войны, особенно после начатой Германией неограниченной подводной войны. Дипломаты предсказывали ближайшую отставку И. Тисы, хранившего верность Австрии и Германии. Но положение И. Тисы не было таким уж безнадежным. В июле 1917 г. Петроградское телеграфное агентство сообщало о симпатиях И. Тисы к миролюбивым силам Германии, что могло косвенно расцениваться как проявление антивоенных настроений премьер-министра Венгрии. Однако осенью 1917 г. эти ожидания в отношении Тисы стали улетучиваться. Причиной тому стал ряд его выступлений, где он прямо высказывался за ведение войны до победного конца или заключение мира на условии сохранения довоенного статус-кво.

После февраля 1917 г. сторонники расчленения Австро-Венгрии боялись возможности начала сепаратных переговоров между Россией и Австро-Венгрией. Некоторые из них вообще полагали, что часть российской политической элиты в условиях внутреннего кризиса готова будет пойти на серьезные уступки монархии Габсбургов. В этой связи неслучайно появление в «Новой жизни» статьи Т. Масарика, где он называл предательством славянской идеи любые попытки сохранения Австро-Венгрии [19].

Эти опасения были преувеличены, большая часть членов Временного правительства выступала с лозунгом продолжения войны до победного конца. В конце апреля 1917 г. М.В. Родзянко направил письмо главе правительства князю Г.Е. Львову, в котором он подчеркивал, что Австрия и Венгрия: «…являются достойнейшими помощниками Гогенцоллернов, заклятые враги всех демократических стремлений, которые лишь беспощадным террором поддерживают свою власть над порабощенными и разделенными славянами… Габсбурги пособники германского феодализма и мадьярской олигархии… Австрии нельзя верить, она не раз обманывала Россию, Австрия анахронизм в Европе» [20]. В августе 1917 г. МИД России в связи с соответствующим запросом посольства в Вашингтоне дал указание придерживаться при решении «австрийского вопроса» принципа права наций на самоопределение, что предполагало развал Дунайской империи [21]. Все это исключало саму идею проведения с Австро-Венгрией сепаратных переговоров.