Часть 2. Проблемы родового человека

41

тью индивида. Это драма эмпирического бытия, которая неустра­ нима и постоянно воспроизводится в сознании каждого нового поколения. ',.'..'

5. Еще одно, но очень важное противоречие — это противо­речие между извечностью человеческой природы и ее прин­ципиальной открытостью.

С одной стороны человек давно биологически сложился, име­ет как вид определенные физиологические характеристики, кото­рые практически не меняются на протяжении тысячелетий. Разве что в течение последнего века люди увеличились в росте, что полу­чило название акселерации. В целом же никаких радикальных пе­ремен за период писаной и даже неписаной истории с человече­ством не случилось.

С другой стороны, как мы уже отмечали ранее, человек являет­ся универсальным существом. Это значит, что он открыт для самых разнообразных перемен, высокопластичен и способен трансфор­мировать не только окружающую природу, но и себя, если это бу­дет необходимо либо станет ценностью и целью.

Тема универсальности и открытости человека приводит нас к древнему и столь же современному сюжету сверхчеловеческого. Если «ниже человека» находятся животные, наши «меньшие братья», то «выше человека» тот, кого именуют «сверхчеловеком» — возмож­ная перспектива развертывания человеческого. Образ сверхчело­века отнюдь не появляется впервые в произведениях Ф. Ницше, он присутствует в многовековой эзотерической традиции. В качестве сверхчеловека там выступает маг, способный преодолеть многооб­разные ограничения эмпирического мира и приобрести сверхсилы и сверхспособности. Сверхчеловек-магиномерен человеку, т. е., он имеет иную меру своих возможностей⁴, хотя в то Же время продол­жает обретаться в эмпирическом мире. Маг способен легко преодо­левать огромные пространства и двигаться во времени, он может оказывать влияние на обыденную жизнь, не прибегая к реальным организационным и физическим действиям — только силой мыс­ли и слова. И, главное, маг бессмертен и свободен от всехчелове-

⁴ Об иномерности и сверхчеловеческом можно прочитать в книге Ю.В. Ши-чининой «Феномен иномерности в современной культуре». — Ростов н/Д, 2004.

42

Философская антропология

ческих привязанностей, он стоит по ту сторону морали и людских ценностей. Его цель — абсолютная независимость.

Конечно, с точки зрения обычного человека не понятно, зачем все это магу-сверхчеловеку. Какие, собственно говоря, у него радо­сти в полном-то одиночестве да еще целую вечность? Но на то он и «сверх», чтобы мы его не понимали. Это уже вовсе другой вид су­ществ. Именно таким мы видим и сверхчеловека Ницше : не поня­тым и не понимаемым, способным отказаться от опоры на Бога, стоящим по ту сторону добра и зла. Ницшеанский сверхчеловек рождается из обычного человека, потому человек — лишь канат, на­тянутый между прошлым и будущим человеческого рода, лишь пе­реходное звено.

Тенденции к воплощению в жизнь идеи сверхчеловеческого мы видим наши дни в целом ряде социокультурных явлений. Это, на­пример, практическое стремление к киборгизации: намерение со­здать новый вид человека с помощью современных технологий — от обычной замены органов и систем организма до применения на-нотехнологий, где изменения можно вносить в человеческое тело на уровне молекул и атомов. Именно так энтузиасты технико-тех­нологического совершенствования человечества хотят дать нам бес­смертие — то есть сделать «сверхлюдьми». Например, вся инфор­мация, содержащаяся в мозгу, записывается на искусственные но­сители, которые могут перемещаться из одного кибертела в другое. Личность оказывается постоянно воспроизводящейся со всеми сво­ими воспоминаниями, при этом она может вольно путешествовать в космосе, ибо не нуждается ни в воздухе, ни в земной температу­ре, а питание синтезирует из окружающей среды...

Другой вариант создания сверхлюдей предлагают различные эзотерические группы, причисляющие себя к сторонникам энер-го-информационных практик. Они обещают открытие суперспо­собностей вплоть до получения бессмертия в физическом теле пу­тем упорных тренировок. Такого рода эзотерическая литература давно стала экзотерической, т. е. широко доступна. Чаще всего ав­торы пособий, которых достаточно много, пишут, что сами облада­ют искомыми сверхчеловеческими качествами, однако проверить это читателю не представляется возможным. Кто знает, может быть, в малогабаритных современных квартирах и зреют где-нибудь по-

Ч.к гь 2. Проблемы родового человека

43

спятившие свою жизнь энергетическим упражнениям сверхчело-неки, но пока они еще не явили свету своих умений. А без этого как мы узнаем об успехе дальнейшего продвижения человечества по пути эволюции?

Подводя итог, можно сказать, что открытость человека порож­дает непрерывные поиски в направлении изменения его родовых качеств. Люди хотят вырваться из противоречий своей природы, избавиться от всего горького и тягостного, оставив лишь блиста­тельное, могучее и веселое. Наверное, их трудно за это осуждать.

2. Пространство и время человека

Вернемся, однако, от «звездного человека» мечты к обычным людям.

Создавая «вторую природу» — культуру, человек внес трансфор­мации в важнейшие атрибуты материальной реальности, составля­ющие каркас всякой жизни и деятельности — в пространство и вре­мя. Человеческие пространство и время отличаются от пространства и времени физических вещей и живых организмов просто потому, что они непосредственно слиты с практикой социокультурной дея­тельности, глубоко связаны с наличием у человека психики — внут­реннего мира. Составляя неразрывный континуум, пространство и время, тем не менее, являются разными измерениями нашей жиз­ни, поэтому мы рассмотрим их последовательно, одно за другим.

Пространство

Человеческий труд преобразует естественные ландшафты ок­ружающей среды в систему артефактов — фактов культуры. Это че­ловеческие жилища, возделанные поля, огороды, сады. В древние времена культурные вкрапления поселений мало влияли на состо­яние природы, со временем все большее пространство планеты ста­ло нести на себе следы человеческой деятельности. Уже в антично­сти появились города, где население жило концентрированно, были построены дороги, мостовые, водопровод и прочие блага цивили­зации. Первоначально преобразованное людьми для своей жизне­деятельности пространство было человекоразмерно: в массе не су­ществовало высоких домов, и городские территории можно было

44

Философская антропология

обойти пешком. С возникновением устойчивых государственных образований складывается представление о центре и периферии: центр представляет столица, периферией были провинции, в их число попадали и завоеванные земли.

Особо важным моментом в складывании собственно-челове­ческого пространства были священные места — капища богов, свя­тилища, затем храмы. Они несли отпечаток духовной жизни чело­века и служили некими путями, которые вели из эмпирической ре­альности, полной повседневных забот, в иномирные выси, в область потустороннего, в божественные пределы. Здесь человек мог не­посредственно встретиться со своими небесными покровителями или духами предков, это были места пересечения смертного и веч­ного. Поэтому и поведение человека в священном месте всегда от­личалось от поведения профанного: в храме нельзя громко гово­рить, хохотать, отвлекаться на мимолетное и преходящее. Таким остается священное пространство и сегодня, хотя храмы находятся в гуще больших городов.

Тотальная урбанизация внесла свои коррективы в сложившее­ся два века назад социокультурное пространство планеты. Вырос­ли гигантские мегаполисы, многомиллионные поселения, теряю­щие свою связь с человекоразмерностью. Если деревенский ланд­шафт и быт сохраняют связь человека с природой и приближают его к природным ритмам, то большой город диктует свои техноген­ные правила. Пространство современных городов несет в себе мо­мент отчуждения как человека от природы, так и человека от чело­века. С одной стороны, индивид теряется в огромной анонимной толпе людей, с которыми он каждый день встречается на улице, в метро, в автобусах, с другой стороны, он отъединен от всех стенами своей квартиры-клетушки, где он проводит время наедине с теле­визором. Если вспомнить деление М. Хайдеггера вещей на «налич­ные» (созданные наукой, объективные, отстраненные) и сподруч­ные (те, что близки ремесленнику и землепашцу), то пространство мегаполиса сплошь «налично»: оно есть, но оно чужое, в нем нет ни уюта, ни тепла. Этому нередко способствует планировка совре­менного города, где отсутствуют закрытые дворы, а дома стоят раз­вернутыми веерами — предоставленные всем ветрам.

M/i( гь 2. Проблемы родового человека

45

Поистине покорением пространства стало изобретение в на­чале XX века автомобиля и самолета, которые вскоре сделались мас­совыми средствами передвижения. Для человека прошлого земля Пыла необъятна, хотя в Средневековье и в раннее Новое время ев­ропейский человек все время искал ее «край», помещая туда то вход и прекрасный Эдем, то жерло, ведущее в ад. Христофор Колумб, доплыв до берегов Америки, полагал, что наконец-то попал в Ин­дию — настолько неосвоенными были просторы планеты. Сейчас ■даю можно облететь на космическом корабле, отмечая все осо­бенности ее поверхности, уточняя карты, выслеживая передвиже­ние войск противника и т. д. Пространство как будто сжалось, все страны и народы стали физически ближе друг к другу, поскольку добраться куда-либо на самолете не представляет труда. Еще тес­нее сделало мир телевидение, которое в мгновение ока переносит нас в нужную нам точку — город, лес, море — где происходят важ­ные события. То же касается телефонов, в том числе мобильных, но которым можно спокойно звонить практически в любую точку света. Человек продолжает свои «эксперименты с пространством», которым, думается, нет предела, как нет предела развитию.

Время

Человеческое время тоже отличается от времени других живых И неживых систем. Каждая эпоха имеет собственные временные ритмы, свою скорость протекания событий. В традиционном крес­тьянском обществе время организовано согласно природным цик­лам. Здесь естественно возникает идея круговорота, вечного воз­вращения, поскольку разливы рек, сезоны дождей или зимние хо­лода наступают с завидным постоянством, также как солнечные восходы и закаты. Фактически, только с появлением христианства 1 человеческом сознании появляется «стрела времени», возникает некая телеология, при которой человечество оказывается линейно движущимся от сотворения мира к Страшному Суду.

Между тем, для средневекового крестьянского сознания время еще долго остается циклическим, нанизывающим одно за другим кольца лет, хотя где-то в трансцендентных высях протекают гроз­ные таинственные процессы, приближающие живых к пугающему концу света.

46

Философская антропология

Наряду с сакральным пространством в сознании человека из­древле существовало сакральное время — час молитвы, богослуже­ния, жертвоприношения. Сакральным временем были также рели­гиозные праздники и те особые священные дни, когда человек пре­рывал свои каждодневные труды и соотносился с вечностью. Верующий как прежде, так и теперь снова и снова переживает нахо­дящиеся в вечности мифологические события, в христианстве это рождение Христа, его распятие и воскресение.

Впрочем, исследования историков культуры показывают, что кроме сезонов и религиозных праздников время года ранжирова­лось в средневековой Европе еще и карнавалами — бурными язы­ческими празднествами, когда просранное и священное менялись местами, на осла одевали монашеский клобук, а шут служил мессу. О карнавалах можно прочитать в работах нашего отечественного филолога и философа М.М. Бахтина.

И все же большая часть жизни человека прошлого была време­нем труда. Крестьянин трудился с малых лет, и с раннего утра до позднего вечера, а для досуга оставалось совсем немного времени.

Появление ярко выраженного периода досуга связано с буржу­азной эпохой. Конечно, обеспеченные слои населения во все пе­риоды истории имели много свободного времени, что бывало чре­вато бездельем и скукой, но время досуга у трудящихся возникает в связи с господством не природных, а технических ритмов работы. Буржуазное время начинает четко делить день на его рабочие (слу­жебные) часы и часы досуга, когда вне всяких праздников людям предлагаются разные формы отдыха и развлечения. Это относится ко всем, кто трудится. От людей, занятых бизнесом, до прислуги и клерков в офисах.

В тот же самый период раннего капитализма возникает лозунг «Время — деньги!», который, будучи воплощен в реальность, при­водит к резкому убыстрению темпов жизни. Современный чело­век, наследник и продолжатель прошлого, в нашу постиндустри­альную эпоху живет с огромной скоростью и все время спешит. Изобретенные некогда часы стали.своеобразным кнутом, подхлес­тывающим темп проживания. В этом наш современник является прямой противоположностью своего средневекового предка, кото­рый никуда не торопился, потому что знал: у Господа времени мно-

Насть 2. Проблемы родового человека 47

ГО, и все еще успеется, не сегодня, так завтра. Скорость жизни в сегодняшнем мире тесно связана с ценностной ориентацией на ус­пех. В русском языке даже есть созвучие: «успех — успеть». Надо успевать, иначе опоздаешь! В традиционном обществе успех не рас­сматривался как самоценный, важнее было просто прожить жизнь: последовательно и не спеша пройти все ее этапы от рождения до смерти.

Современная культура, максимально нацеленная на контроль над массовым сознанием, активно стремится задавать людям мо­дели времяпровождения. От структурирования времени во многом зависит психологическое состояние человека, его работоспособ­ность, настроение. Именно поэтому при помощи и посредстве элек­тронных СМИ возникла огромная развлекательная индустрия, предлагающая человеку проводить время «модно», «престижно», «со вкусом». Кино, телевидение, шоу-бизнес, бары, клубы, компью­терные игры наполняют наше время содержанием, которое приго­товили для нас другие люди — специалисты. Их настойчивость бы­вает агрессивной. Поэтому распорядиться временем по собствен­ному усмотрению является в наши дни актом волевого выбора, результатом личностного решения. Сколько свободного времени я уделю общению, сколько книгам, а сколько — развлечению, дол­жен решать только я сам!

Наконец, время человека — это не только периоды его практи­ческого действия, коммуникации или активного отдыха. Это еще и «внутреннее время», то, как мы переживаем дни, отмеряемые сту­ком часов. А переживать их мы можем по-разному. Широко извес­тно, что в ситуации страдания время тянется чрезвычайно долго, в то время как приятные часы пролетают, словно мгновенья. Время, наполненное интересными событиями, вспоминается потом как длительный период, даже если в реальной жизни эти события уме­щались в несколько дней, а годы, проведенные в праздности и лени, уходят так, будто их и вовсе не было, так как человеку нечего вспом­нить.

Время человека еще недостаточно изучено, это открытая тема для новых философских, культурологических и психологических исследований.

48

Философская антропология