2.4 Становление системы законодательства Российской империи

(XIX - начало XX вв.)

В правление Александра I работы по систематизации законодательства, активизировались. Комиссией составления законов в феврале 1804 г. были предложены принципы упорядочения узаконений – законы должны были быть «утверждены на непоколебимых основаниях права, … точно определять все части государственного управления, пределы государственных властей, права и обязанности подданных сообразно с духом правления, народным характером, политическим и естественным положением государства, … расположены в строгой системе и … содержать в себе непреложные правила для отправления правосудия». Одновременно были определен и план «книги законов», который определял сферы правового регулирования и состоял из 6 частей. Узаконения в сфере государственного права определяли две части - законы органические (коренные) И порядок законодательной деятельности. Третья часть – гражданское законодательство, четвертая - уголовное и полицейское, а пятая – местные узаконения. Большое значение для формирования права имели подготовленные проекты Гражданского, Торгового и Уголовного уложений и др.

Начало правления Николая I поставило перед власть старую проблему - обеспечить законность и ограничить произвол различного рода властей. Но юридическая практика неизменно сталкивалась с тем, что никто не мог назвать количество действующих узаконений, ручаться в достоверности того или иного правового акта, на основе которого решались дела в высших государственных учреждениях, не говоря уже о присутственных местах отдаленных губерний. Так, к 1830 г. при составлении Полного собрания законов Российской империи было собрано свыше 53 тыс. «действующих узаконений», хотя при дальнейшей проверке выяснилось, что их было около 30 тыс., т.е. «имеющими юридическую силу» считалось почти в два раза больше «узаконений». Проблема систематизации и четкого определения системы законодательства в начале второй четверти XIX в. обострилась и выделилась в число приоритетных направлений юридической политики Российского государства. Эту проблему и предстояло решить М.М. Сперанскому. Он в январе 1826 г. представил Николаю I в двух записках - «Краткое историческое обозрение комиссии со­ставления зако­нов» и «Предпо­ложения к окончательному составлению законов». По мнению Сперанского необходимо было разобрать весь накопившийся законодательный массив страны и начать с хронологической инкорпорации российских узаконений. Результатом этого первого этапа должно было стать Полное собрание законов Российской империи. Следующим этапом должна была стать тематическая инкорпорация государством законодательства России на уровне Свода законов, отдельные части которого бы (на уровне тематической, отраслевой консолидации) объединили бы отраслевое законодательство ^[52]. При этом давалось общее понятие свода – «Свод есть соединение законов, существующих по какой-либо части, расположенное в известном порядке». Предложения были восприняты императором Николаем I положительно, который и «остановил свой выбор на Своде законов существующих с исключением всего недействующего, но без всяких изменений в существе их» ^[53].

Исходные положения определения системы законодательства дал М.М. Сперанский. Исходные положения определения системы законодательства Сперанский изложил во «Введении к Уложе­нию госу­дарственных законов» в 1809 г. ^[54]. Непо­средственно же к определению системы законодательства Сперан­ский обратился в процессе подготовки Свода законов и из­ложил основания ее построения во предисловии к Полному собранию законов Российской империи и в «Обо­зрении исторических сведе­ний о Своде законов» (1833 г.) ^[55]. Позднее (1834-1839 гг.) ряд теоретических положений, связанных с сис­темой российского законода­тель­ства, был представлен в лек­циях по законоведению наследнику престола Алек­сандру Ни­колаевичу и вошел в написанное им «Руководство к познанию законов» ^[56].

Сперанский отме­чал, что «в великой слож­но­сти сих отношений и законов, от них возни­кающих, необ­ходимо нужно поставить глав­ные их разделения» - «пред­меты законов». Сперан­ский видел в «отношении людей, в об­ще­стве живущих», их двоякий харак­тер: «каждое лицо имеет отно­шение ко всему госу­дар­ству, и все лица, в особен­ности, имеют от­ноше­ния меж­ду со­бою». Он подошел к «двум главным раз­де­ле­ниям зако­нов» - к делению права на публичное и частное, выделив при этом, что «за­коны государ­ст­вен­ные определяют отношения частных лиц к госу­дарству. За­коны граж­дан­ские учреждают отношения частных лиц между ними. Отсюда два по­рядка зако­нов: законы госу­дарственные и зако­ны гражданские». Спе­ран­ский также отделял на­циональное право от международного. Он оп­ределяет и «классификатор» законов, исходя из ука­зан­ных разделов системы за­конодательства, относящихся к сфере регулирова­ния публично-правовых и граж­данско-правовых отношений - «законы государ­ствен­ные» и «законы граж­дан­ские». Далее выделялись «разряды» как группы узаконе­ний по предмету регу­ли­рования и методу воздействия, а затем их виды, исходя из ре­гулятивной или ох­ранительной направленности узаконений государ­ственных и гражданских зако­нов. В первом порядке стоят «законы государственные», куда относились уза­ко­нения сферы публичного права, и среди которых Сперанский выделяет «два раз­ряда законов … по различию их предметов и начал, на коих они утвержда­ются», определяя регулятивные и охранительные законы. Исходя из того, что «за­коны первого разряда определяют существо союза госу­дарственного и прав, от него происходящих», он выделяет четыре предметных области регулируемых от­ноше­ний: во-первых, это «порядок, коим власть верховная образуется и дейст­вует в за­конодательстве и управлении»; во-вторых - «органы сего действия суть уста­нов­ления», в-третьих - «средства, силы госу­дарственные, нарочито для сего действия пред­назначенные», и в-четвертых, поскольку в публичных отноше­ниях «предпо­лагается известная степень участия подданных», определяется и их сословный статус - «состояние». Затем он выделяет «четыре вида за­конов государственных» регулятивного характера: 1) «Законы Основные»; 2) «Учреждения»; 3) «Законы сил государственных»; 4) «Законы о состояниях». Во второй разряд были выде­лены «все законы, коими союз государственный и гражданский и права, от них возникающие, охраня­ются в их действии ме­рами общего государственного по­рядка» - «законы предохранительные», т.е. охранительного характера - «Уставы Благо­чиния» и «Законы уголовные» ^[57].

Необходимо отметить, что Сперанский достаточно четко прорабатывает классификационные основы структуры каждого разряда и вида законов. Он исхо­дит из того, что на первое место необ­ходимо поставить «права и обязан­ности, возникающие из союза верховной власти и поддан­ства», и «в составе сих прав первое место занимает власть зако­нодатель­ная и власть верховного правления», а «порядок, коим действует сия власть на подданных», и «составляет первый разряд законов государственных - Законы Ос­новные». Сперанский во «второй разряд за­конов госу­дарственных» ставит «Учреждения мест и властей, или Законы органи­че­ские», поскольку «власть верховного правле­ния не может всем управлять непо­средст­венно, ей нужны органы». Соответст­венно третий определяет «разряд за­ко­нов го­сударствен­ных» - «законы правитель­ственных сил» и включает «за­коны … эко­номические, финансовые и военные». Для того, чтобы «верховное правление со­действовало расширению и преуспея­нию сил государственных», в «четвертый разряд законов государственных» включаются «Законы государст­венного благо­устройства» - «таковы суть законы об охранении нравст­венности и народном про­свещении, об охранении народного здравия, об умножении и распределении насе­ления, о про­мышленности, т.е. о наилучшем направлении сил народного труда и тому подобное». Завершали госу­дарственные законы ре­гулятивного характера «Законы о состояниях», необходи­мость которых выте­кала из того, что «в союзе государственном долг подданства лежит на всех под­данных вообще и для всех равно обязателен, но участие их в со­ставе учрежде­ний и в составе сил правитель­ст­венных, по различию способностей, не может быть для всех равным», что и оп­ределялось как «право состояний». Вторую группу составляли государст­венные законы материальные и про­цессу­альные законы охранительного характера, кото­рые обеспечивали требования «об­щего надзора за непременным исполнением за­конов» и «мер исправ­ления и нака­за­ния в случае их нарушения» - «Законы поли­ции и Законы суда как исправи­тельного, так и уголовного» - шес­той и седьмой разряды «зако­нов государственных». Схема законов пуб­лично-правовой сферы представлена «в следующем порядке: I. Законы Основные. II. Законы Учредительные. III. Законы Правительственных Сил. IV. Законы Бла­гоустрой­ства. V. Законы о Состояниях. VI. Законы Полиции. VII. За­коны Испра­витель­ные и Уголовные». «Законы гражданские», регулирующие сферу частно-правовых отношений, М.М. Сперанский относил ко второй группе законов, сохраняя и здесь прежний подход деления их по разрядам на регулятивные и охранительные. К первому разряду он причислял «все законы, коими опреде­ляются права гражданские, т.е., во-первых, законы, коими установляется порядок прав и обя­занностей се­мейст­венных; во-вторых, законы, коими установляется порядок приобрете­ния и укреп­ления прав в имуществах; в-третьих, порядок действия сих последних прав в осо­бенном отношении их к государственному и частному кредиту, к тор­говле, к про­мыш­ленности и проч.». Из этого определялись и «три вида граждан­ских законов: 1) Законы союзов семейственных. 2) Общие законы об имущест­вах», которые «означаются, по принятому обычаю, общим именем Законов гражданских», и «к ним присоединяются Законы межевые, коими определяется порядок развода гра­ниц владе­ния. 3) Особенные законы об имуществах, озна­чаемые по глав­ной цели их под именем Законов государственного благоуст­рой­ства или экономии». Ко второму разряду «гражданских законов», по мнению Сперанского, «принадлежат законы, коими ох­раняется действие прав мерами порядка гражданского, таковы суть: 1) Законы о порядке взысканий по делам бесспорным. 2) Законы судопроиз­водства общего гражданского и осо­бенных: межевого и торгового. 3) Законы о мерах гражданских взысканий» (гражданско-процессуального харак­тера), при этом «по тес­ной связи законов сего разряда с первым все они рас­пределяются по своим мес­там между законами первого разряда». Сперанский посчитал необходимым Свод законов построить на не­сколько иных основаниях, желая «соединить две цели: удоб­ство употребле­ния их при производстве дел и средства к систематическому их изучению, так чтоб те же за­конные книги, а не две системы разные, были основанием и в от­правлении дел, и в учебном образовании». Поэтому «порядок разделения за­конов, принятый в Своде, соображен в главных его началах с порядком учеб­ного их разделения. За­коны государственного пер­вого разряда представляются в книгах I, II, III и IV, и каждый их вид занимает то самое место, какое в теории ему предназначено: за Основными законами сле­дуют Законы установлений, за­тем Уставы управления государственных сил в двух книгах и потом Законы о состояниях», и лишь «неко­торые … части Учрежде­ний отделены от общего их состава в книге I и для прак­тического удобства раз­мещены в книге III вместе с Уставами». Далее Сперанский поясняет логику дальнейшего расположения узаконений и подчеркивает, что «за сим следовало бы приступить ко вто­рому разряду законов государственных, к Ус­тавам благочиния и Законам уго­ловным, но сии законы составляют общее охра­нение как союза государствен­ного, так и союза гражданского». Поэтому «надле­жало прежде изложить законы, опреде­ляющие союз гражданский, и, следова­тельно, после первого разряда за­конов государственных перейти к законам граж­данским - книги V и VI». Сперанский при этом отмечает, что, «хотя законы сии делятся также на два разряда, но вто­рой из них, содержащий в себе законы граж­данского прав охранения, столько связан с первым, что отделить их без важных затруднений в практике невоз­можно, посему и распределены они в Своде между законами первого разряда, им соответствующими». Завершалась предложенная система расположения за­конодательного материала «законами государственными второго разряда, Зако­нами Бла­гочиния и Уголовными в книгах VII и VIII» ^[58]. Та­ким образом, Сперан­ским была определена структура общегосударственного за­конодательства и построение Свода законов Российской империи.

Подготовленный изданный II отделением Собственной е.и.в. канцелярии в 1826-1832 гг. Свод законов Российской империи установил официальную систему обще­имперского законодательства. Он делился на восемь книг (разделов, составлен­ных исходя из определенных Сперанским восьми «главных разрядов законов»), по которым распределялись тома свода: книга первая - Основ­ные государствен­ные законы (ч. 1 т. I); книга вторая - учреж­дения: цен­траль­ные (ч. 2 т. I) и ме­ст­ные (т. II), а также уставы о службе го­судар­ственной (т. III); книга третья - за­коны правитель­ст­венных сил: уставы о повинно­стях (т. IV), о пода­тях и пошлинах (т. V), ус­тав таможенный (т. VI), ус­тавы монетный, горный, о соли (т. VII), уставы лесной, об­рочных статей, аренд­ных ста­ростинских имений (т. VIII); книга четвер­тая - за­коны о состоя­ниях (т. IX); книга пятая - за­коны граж­данские и межевые (т. X); книга шестая - законы госу­дарст­венного благоустрой­ства: уставы кредит­ный, торго­вый, про­мышленно­сти (т. XI), путей сообщения, строи­тельный, по­жар­ный, о городском и сельском хозяй­стве, о благоустройстве в ка­зенных селениях, о коло­ниях иностранцев в им­пе­рии (т. XII); книга седьмая - законы благо­чиния (поли­цейские): уставы о народ­ном продо­вольст­вии, об обществен­ном призре­нии и вра­чебный (т. XIII), о пас­пор­тах и бег­лых, о предупреж­дении и пресече­нии пре­ступ­лений, о содержа­щих­ся под стражей, о ссыльных (т. XIV); книга восьмая - за­коны уголовные и уголовно-про­цессуальные (кн. 1-2, т. XV) ^[59]. Заданная система за­конода­тельства с определенными коррективами сохранялась до 1917 г.

2.5 Закрепление общегосударственного и местного уровней системы законодательства Российской империи

При рассмотрении системы российского законодательства необходимо и учитывать и имперский характер организации государственно правового пространства. Развитие последнего с включением новых народов в состав подданных Российского государства и распространение на новые территории его юрисдикции определило своеобразие системы законодательства Российской империи. Российский историк права М.М. Михайлов подчеркивал, «если развитие всего государства шло ровно, если оно сложилось из одина­ковых элементов, то здесь не нужны местные законы; если же государство сложилось через соединение различных народов, из коих каждый имеет свою особую историю, то в развитии этих народов мы усматриваем различие и отсюда является необходимость в местных законах, преимущественно граж­данских» ^[60].

На закрепление деления законодательства Российской империи на два уровня было определено в манифесте Николая I от 31 января 1833 г. об утверждении Свода законов Российской империи как «общего свода» ^[61]. В Своде законов 1832 г. законода­тельно были достаточно четко опреде­лены и исходные параметры соотноше­ния общего­су­дарственных и местных зако­нов. «Империя Российская управляется на твердых основа­ниях положительных зако­нов, учреждений и уставов, от само­державной власти исхо­дящих», - гласила ста­тья 47 Ос­новных законов Свода законов Рос­сийской импе­рии. Статья 48 опреде­ляла: «Законы в империи действуют или единооб­разно в об­щей их силе, или с ме­стными в некоторых их частях из­менениями. Пространство сих изменений, места, где они до­пускаются, и связь их с законами общими опре­деляются в особенных законах, уставах и учреждениях» ^[62]. Именно поэтому и сам Свод законов Россий­ской империи рассматривался в качестве «общего» - обще­имперского, общегосу­дарственного свода, действовавшего в полном объеме в Центральной России - в так называемых «внутренних губер­ниях». Указанное отражало сложное правовое устройство российской империи, которое начало определяться с середины XVII в. и завершилось в XIX столетии.

В XIX в. определись территории, в пределах которых было лока­ли­зовано действие местных узаконений и «под местными законами разу­меются законы областей, присое­ди­ненных в различные вре­мена к российскому государству и живших до того вре­мени самостоятельной жизнью или в составе других государств – определяет Н.Н. Ко­рево ^[63].

Дей­ствие мест­ных узаконений было сохранено в том или ином объеме, который за­висел от ста­туса территории в семи регионах Россий­ской империи, в которых необходимо было учитывать в государ­ственной политике этнический фактор и где собственно и дей­ствовали шесть мест­ных локальных систем местных узаконений. К ним относи­лись последовательно включенные в состав Российской империи Малороссия (Украина) и Западный край (Белоруссия и Литва), Остзейские гу­бернии (Прибалтика), Великое княже­ство Финляндское, Бессарабская область, Царство Поль­ское ^[64].

Важной проблемой являлось и определение места обычаев, обычного права и определение нормативной силы традиционных регуляций в системе права. Харак­терной чертой было то, как подчеркивал Н.М. Коркунов, что «для объяснения обязатель­но­сти обычного права прибе­гали к учению о признании силы обы­чая за­конодате­лем. Утверждали, что обычай получает обязатель­ную силу лишь под ус­ловием со­гласия на то законодательной вла­сти…» ^[65]. Это был общий для России и Европы подход, на практику которого, сложившуюся в средневековой Западной Европе по по­воду сосуще­ствования обычаев и законов, обращает внимание В.Г. Граф­ский, указывая на то, что осуществлялось «признание и поощрение официаль­ной су­дебной и ад­министративной практикой использования местных правовых обы­чаев для вос­полнения недостающих установлений в законах стра­ны» ^[66]. В русле этих тенденций развивалось «сосуществование» законодательства и обычного права и в Россий­ской империи, но с учетом особенностей, связанных с наличием в сложившейся российской правовой системе двух уровней позитив­ного права и соответствую­щего им законодательства - общего и ме­стного, кото­рым и соответствовал над­лежащий подуровень обычного права. При этом следует учитывать и то, что тра­диционные регуляции имели непосредственную связь с населением, проживаю­щим на определенной территории, и, естественно, с соот­ветствующим уровнем законодательства. Обычное право, например в централь­ной России (внутренних губерниях), выступало в качестве нормативно-регулятив­ного подуровня, связан­ного с действием так называемого «общего законодатель­ства», действующего в отношении русского населения в их пределах, а в нацио­нальных регионах - мест­ных узаконений - и имело отношение к народам, находив­шимся и при­шедшим в состав российских подданных. Необходимо отме­тить, что в юридической поли­тике Российского государ­ства отводилось важное место как механизмам учета традиционных регуляций в юрисдикционной дея­тельности российской власти и ее учреждений на террито­риях с родовой органи­зацией жизнедеятельности ко­ренных народов, так и вне­дрению положений рос­сийского права в обычное право через взаимодействие об­щеимперского и тради­ционного права. При этом реша­лись задачи поддержа­ния единого политико-право­вого пространства и, в опреде­ленной мере, за­дачи выравнивания правового развития отдельных народов, кото­рые ранее не имели традиций государственной самостоя­тельности, через явление, получившее в юридической антропологии на­звание «правовой колонизации» («право­вой аккультурации»). Из предло­женных моделей правовой аккультурации российский ва­риант соот­ношения обычного и общегосу­дарственного права входит в схему, сочетающую сотрудничество и интеграцию ^[67]. Это достаточно четко просматривается в решении проблем соотношения зако­нодательства и обычного права, что было закреплено в Уставе о сибирских ино­род­цах от 22 июля 1822 г., проект которого подготовили в ходе Сибирской ре­формы 1819-1822 гг. М.М. Сперанский и Г.С. Батеньков. Определяя в главе «Об­щие права инородцев» основы право­вого статуса сибирских коренных народов, ус­тав оговаривал, что ино­родцы «кочующие управляются по степным законам и обычаям, каждому пле­мени свой­ст­венным». Изъятие составляли только тяжкие пре­ступления. «В уго­ловных только преступлениях кочующие судятся в при­сутст­вен­ных местах и по общим го­сударственным установлениям… Уголов­ными де­лами относительно инородцев почитать: 1) возмущение; 2) намеренное убийство; 3) грабеж и наси­лие; 4) дела­ние ложной монеты и вооб­ще похищение казенного и обществен­ного имущества. Все же прочие дела, не выключая и кражу, пока нравы их об­разованием не умяг­чатся, считать исковыми». И только «в проступках в рос­сийских городах и селе­ниях разбираются они местною по­лициею на основании об­щих положений». Во­про­сам соотношения законодатель­ства и обычного права была посвящена специ­аль­ная глава «О за­конах и обычаях». Ее положения опреде­ляли, что «все кочую­щие и бродячие инородцы … управляются по их собствен­ным степным законам и обычаям», и поэтому предполагалось собрать обычаи, про­работать их в специаль­ных коми­тетах и, после их санкционирования властью, издать сборники обычного права. Подчеркивалось и то, что «степные за­коны имеют быть на­печатаны на рос­сийском языке и, если можно, на языках тех са­мых племен, до коих оные отно­сятся, или на языке, с употребляемым ими сход­ствен­ном». Также ого­варивалось, что «за­коны сии и российскими присутствен­ными мес­тами при­ем­лются в ос­нование в суждениях о делах ко­чующих и бродя­чих ино­родцев» и «недостаток в степных законах при решении дел дополняется рос­сий­скими узако­нениями» ^[68].

Это общее санкциониро­вание применения обычаев в от­но­шении сибир­ских коренных на­родов было распространено и на другие на­роды нацио­наль­ных регионов Российской империи. Предпринимались и попытки коди­фикации обычного права. При этом заметим, что интегра­ция обыч­ного права в сис­тему права и законодательства Российской импе­рии не только спо­собствовала внутриполитической стабилизации в национальных регио­нах, но и в целом через его определенные коррективы и влияние общегосудар­ствен­ного права на традици­онные регуляции содействовала раз­ви­тию отдельных на­родов с родовой системой управления и традиционными регуля­циями.

Для обобщения традиционных регуляций сибирского коренного населения были учреждены генерал-губернатором Восточной Сибири и в Иркутске и Красноярске Временные комитеты, которые завершили работу в 1824 г. созданием двух проектов проекта степных законов - инородцев Иркутской, и Енисейской губернии. Проекты внесли на утверждение генерал-губернатора Восточной Сибири, который направил их на предварительное рассмотрения в Сибирский комитет. В Западной Сибири также были учреждены и действовали два комитета - Тобольский и Омский, завершившие к 1827 1825 г. подготовку соответствующих проектов. Эти проекты также были направлены в Сибирский комитет, которым в 1831 г. был подготовлен проект «Свода степных законов кочевых инородцев Восточной Сибири» и внесен в Сибирский комитет. Свод включал 802 параграфа, разделенных на разделы, главы, отделения и рубрики, имеющие заглавия и к которым относились содержащиеся в них правила. Шесть разделов свода определяли положение инородцев: (1) о правах и обязанностях семейственных; (2) о праве инородцев на имущество; (3) об обязательствах по договорам, (4) о благочинии в инородческих стойбищах; (5) о взысканиях и наказаниях; (6) о судопроизводстве. С ликвидацией последнего в 1838 г. материалы передали во II отделение Собственной е.и.в. канцелярии для последующего внесения для рассмотрения в Государственный совет. И хотя свод не получил утверждения императором, он использовался для рассмотрения дел сибирской администрацией и судами по делам коренного населения Сибири ^[69].

Итак, основные подходы к изучению формирования и развития системы законодательства в России связаны с генезисом государственно-правовой системы в России. Развитие системы законодательства определяется взаимосвязанными процессами возникновения, развития и становления государственной организации общества и регулированием общественных отношений через узаконения. Это позволяет выделить основные этапы и определить основные черты формирования системы российского законодательства от его зарождения до его становления к началу XX в.