§ 49. Фонетическая мотивированность

О фонетической мотивированности слова можно говорить тогда, когда носители языка усматривают определенную связь между его значением и его звучанием. Эта связь может быть реальной, исторически оправданной, если слово имеетономатопеическое, т.е. звукоподражательное происхождение (таковы, например, глаголы aboyer, miauler, croasser, crisser, craquer, cliqueter и др.), и мнимой, приписанной слову в силу общей тенденции к мотивации (pétiller, crever, casser, siffler, le fouet, etc.).

Кроме этого, давно и многократно высказывалась мысль, что какие-то очень широкие и неопределенные значения присущи отдельным звукам или комбинациям звуков языка ²³. Ш. Балли писал о том, что мы склонны приписывать символическое значение звукам или сочетаниям звуков, основываясь на ощущаемых при артикуляции и видимых при восприятии движениях губ, языка, челюстей. Так, артикуляция губных p, b, f, при которой щеки говорящего раздуваются, может вызвать представление о полноте, избытке и тем самым мотивировать такие слова, как bourrer, bousoufler, empiffer, gonfler, enfler. При артикуляции /u/ и /y/ «губы вытягиваются; это движение, даже вне речевой деятельности, выражает плохое настроение, насмешку, презрение»; этим Балли объясняет, что существительные на -ouille (vadrouille, fripouille, bredouille, andouille, nouille и др.), а также прилагательные на -u(bourru, grinchu, malotru, têtu и т.д.) «являются уничижительными или шутовскими ... или становятся ими в переносном значении» ²⁴.

По наблюдениям Ю.С. Степанова, во французском языке сочетание /fi/ часто связывается с неприятным смыслом (chialer, chicane, chiche, chiffe, chipper, chipie и др.) ²⁵; А. Мартине отметил существенно большую частотность фонемы b в арго по сравнению с литературной нормой, что объясняется, по его мнению, особой экспрессией этого звука, которую он получил в результате частого употребления в слове imbécile, где он к тому же удлиняется под влиянием эмфатического ударения ²⁶.

Многократно высказывались также различные (но нередко и совпадающие) мнения о символическом значении или экспрессивной окраске гласных; так, по мнению Марузо, /е, i/ – светлые, высокие, /c/ – важный, низкий, /у, ø, u/ – глухие ²⁷ и т.д. Имеются и экспериментальные подтверждения таких наблюдений ²⁸.

Какое значение эти факты имеют для стилистики языка? Иначе говоря, в какой мере явления звукового символизма придают экспрессивность тем словам, в которых обнаруживается какое-то соответствие между значением и звучанием? Надо полагать, что во всех таких случаях мы имеем дело с сугубо потенциальной экспрессивностью, которая реализуется в речи лишь при благоприятных условиях ²⁹.

В повседневной речи реализации этой потенциальной экспрессивности может способствовать особое эмфатическое произношение. Что же касается художественной, в особенности поэтической речи, которая нередко прибегает к «звукописи», то здесь сама читательская установка способствует реализации потенциальной экспрессии слова. Опытный читатель знает, что в поэзии слово вообще приобретает особую значимость. Кроме того, выявлению скрытых потенций слова, в том числе и фонетической мотивированности, способствуют метрика и рифма. Так, например, в известном стихотворении Верлена – 

Dans l'interminable

Ennui de la plaine,

La neige incertaine

Luit comme du sable

– первое лексически полнозначное слово l'interminable своей формой, в частности длиной, непосредственно реализует свое значение: оно действительно «бесконечно», «необозримо», растянуто почти на целый стих. Но это его свойство выявляется, в первую очередь, именно метрической организацией текста – в обыденной речи оно скорее всего осталось бы незамеченным.

Однако художественная речь не столько использует потенциальную языковую экспрессивность фонетически мотивированных слов, сколько придает им свою, вторичную мотивированность. Любой многократный повтор звука или сочетания звуков в стихе, независимо от их собственной символической значимости, воспринимается как знак или образ смысла того сегмента речи, в котором он обнаруживается ³⁰, и этот сегмент речи в целом становится экспрессивным, фонетически мотивированным:

Droite et roide est la côte et le sentier étroit. (Chapelain)

Sous ses voûtes on souffre ... (Hugo)

Doucement, sur son léger coussin de plumes, le cygne rame et s'approche. (Renard)