§ 4. Речь как деятельность особого рода

В § 1—3 мы рассмотрели различные употребления слова «стиль» и стоящие за ними явления главным образом на неречевом материале. На этой основе мы определили стиль в самом общем смысле этого термина как символически значимое свойство человеческой деятельности и ее продуктов, несущее информацию о субъекте деятельности.

Но в какой мере это определение приложимо к человеческой речи? И в первую очередь: можно ли рассматривать речь — всякую речь! — как деятельность? Если да, то в чем ее специфика и каковы общие условия ее протекания? Ясно ведь, что специфика есть, и мы не можем ее не учитывать. Для того чтобы ответить на эти вопросы и в конечном счете охарактеризовать стиль как символически значимое свойство уже не деятельности вообще, а именно речевого общения, нам придется на время отвлечься от собственно стилистической проблематики и заняться некоторыми вопросами теории языка и речи, которым не всегда уделяется достаточно внимания в курсе общего языкознания ²².

Итак, является ли деятельностью речь? Ясно, что по поводу «Евгения Онегина» или «Госпожи Бовари» сомнений не возникает, — эти тексты суть продукты литературной деятельности. А диалог с продавщицей в магазине или болтовня с подругой во время несостоявшейся лекции?

Как это ни покажется странным, ответ на поставленный вопрос и в этом случае должен быть утвердительным, хотя и не без оговорок. В принципе всякую речь (за исключением, может быть, иноязычной речи на уроках соответствующего языка) следует рассматривать как специфическую разновидность деятельности, обслуживающую деятельность более высокого порядка ²³. В переводе на общедоступный язык это значит, что речь, как правило, не является самоцелью — в естественных условиях общения мы говорим и пишем не ради самих процессов говорения и письма и не ради «отражения действительности» как такового, а ради достижения каких-то существенных для нас результатов (хотя цель, к которой мы стремимся, может при этом и не осознаваться). С этой точки зрения, например, «задушевный разговор» с подругой есть средство установить или поддержать эмоциональную близость, добиться понимания и сочувствия и тем самым утвердить свой образ мыслей и поведения, в конечном счете — собственный «я — образ». Вряд ли кто-нибудь решится утверждать, что эта цель неважна! Видимо, нет нужды приводить примеры таких типов речи, которые направлены на достижение каких-то явных практических результатов — планирования или координации определенных действий: читателю достаточно понаблюдать за собственной речью и речью окружающих в течение хотя бы пятнадцати минут.

Деятельность обычно складывается из иерархически упорядоченных действий, реализующих промежуточные цели, подчиненные основной. Из сказанного выше следует, что любой относительно самостоятельный речевой акт, любое речевое сообщение представляет собой действие, характеризующееся, как и всякое действие, собственной целью, хотя и подчиненной общей цели деятельности, которую обслуживает речь ²⁴. Это можно представить себе так: допустим, я прошу кого-то, кто едет в Москву, передать рукопись статьи моему знакомому, живущему в этом городе; собственная цель моего речевого акта — побудить собеседника совершить требуемое действие, но она подчинена иной, более высокой и уже неречевой цели — сделать так, чтобы мой московский знакомый в кратчайший срок получил рукопись, что, в свою очередь, мне нужно для того, чтобы он написал на нее отзыв (ясно, что договоренность об отзыве также была достигнута некоторой совокупностью речевых действий). А отзыв мне нужен для того, чтобы послать рукопись в журнал, чтобы ее напечатали, чтобы... и т.д. и т.п. Так выстраивается достаточно сложная иерархия действий, речевых и неречевых (включая и такое сложное речевое действие, как написание текста статьи), которые все так или иначе вписываются в то, что именуется научной деятельностью преподавателя вуза.

Наши примеры приводят еще к одному выводу: речевое действие в типовом случае направлено на партнера по общению — слушающего или читающего: «Мы хотим, чтобы в результате понимания нашего сообщения... слушающий был побужден либо к изменению своих представлений об окружающем мире (информация), либо к осуществлению в этом мире нужных нам изменений (просьба или приказание), либо к ожиданию каких-то событий или действий в будущем (обещание, предупреждение)» ²⁵. Таким образом, в речи, в отличие от прочих, не специфически коммуникативных сфер деятельности, человек, воспринимающий продукт деятельности и ту информацию, которую несет стиль, непосредственно включен в структуру действия как его объект.