§ 38. Стилистические значения единиц других уровней языка. Социально-жанровая окраска

Эксперимент, который мы проделали с лексическими синонимами, может быть проведен и с единицами других уровней языка. Однако для экономии места мы этого делать не будем: и так ясно, что ненормативная грамматическая форма les chevals или Je m’ai sauvé (см. выше, § 20) не вписывается в грамматически правильный контекст, а какая-нибудь типично разговорная конструкция будет выглядеть неуместной в научной статье.

Выше, в § 20, мы утверждали, что план содержания различных «стилистических знаков» един, т.е. что единицы разных уровней языка обладают либо одинаковыми, либо сходными, во всяком случае, сопоставимыми стилистическими значениями. Это было показано на примере нелитературной формы образования passé composé местоименного глагола (Je m’ai sauvé), отдельного слова (cinglé ‘fou’), ненормативной синтаксической конструкции типа le type que j’en ai cause и произносительного варианта [рtεt] ( = peut-être), – всем этим выражениям мы приписали одно и то же стилистическое значение – просторечность. Теперь мы можем обобщить это наблюдение и написать, что единицам всех уровней языка потенциально присущ социально-жанровый компонент стилистического значения, или, иначе говоря, социально-жанровая окраска.

Однако в этом отношении между лексическими единицами и единицами других уровней есть и существенная разница. В предыдущем параграфе мы установили, что социально-жанровая окраска лексических единиц может быть достаточно разнообразной: только по степени стилистической возвышенности – сниженности члены рассмотренного нами синонимического ряда mourir образуют градацию из шести членов; кроме того, некоторые слова могут быть приурочены к какому-то определенному классу жанров, а также к языку определенной социальной, территориальной или возрастной группы. Единицы других уровней языка такого разнообразия социально-жанровых окрасок, как правило; не дают. Так, ряд вариантов, в который входит названная здесь форма образования passé composé местоименных глаголов, насчитывает всего два члена: нормативную форму (Je me suis sauvé) и ненормативную. Здесь уже не градация, а, как говорят, бинарная, т.е. парная оппозиция: нормативность – ненормативность. Это относится и к ненормативным синтаксическим конструкциям, вообще – к большинству фактов грамматики, как морфологии, так и синтаксиса (подробнее об этом см. § 79, 120).

Фонетическая вариативность дает обычно несколько более расчлененный диапазон стилистических значений; в частности, произносительные варианты слов и отдельных фонем могут четко характеризовать говорящего как носителя каких-то диалектных черт языка, а также отражать его представление о ролевой структуре коммуникации (см. ниже, § 83). Но в целом, по сравнению с лексическими синонимами, произносительные варианты тоже обладают более обобщенной социально-жанровой окраской.

§ 39. Стилистические значения единиц других уровней. Эмоциональная окраска

Сходная картина получается и в отношении того, что мы назвали выше эмоционально-оценочным компонентом стилистического значения. Только что упомянутые ненормативные формы и конструкции, как и их нормативные эквиваленты, эмоциональной окраски лишены – это касается вообще всех фактов интерперсональиой вариативности (см. выше, § 8), т.е. такой вариативности, которая отражает происхождение индивида и не оставляет ему свободы выбора. Эмоциональной окраски лишены и явления фонетической вариативности – за исключением интонации и так называемого эмфатического ударения. Впрочем, диалектные особенности произношения могут косвенно отражать эмоциональное состояние субъекта: в речи людей, овладевших лишь в сознательном возрасте литературной произносительной нормой, диалектные черты нередко возникают снова в моменты сильного волнения ⁸. Однако такие рецидивы, косвенно свидетельствуя об эмоциональном возбуждении говорящего, оценочного компонента сами по себе не несут – вызвавшая их эмоция может быть как положительной, так и отрицательной.

Последнее характерно и для синтаксической вариативности или синонимии на уровне поверхностного синтаксиса (подробнее об этом типе вариативности будет сказано в § 74-75). Этот тезис заслуживает более подробного рассмотрения.

Возьмем две фразы:

• En liberté surveillée qu'il est, Léon! (Aragon)

• Léon est en liberté surveillée.

Денотативная и десигнативная эквивалентность обеих фраз не подлежит сомнению. Грамматическая структура у них тоже одинакова: в обеих Léon – подлежащее, en liberté surveillée – предикатив (именно такая общность грамматической структуры и характеризует поверхностно-синтаксические синонимы). Что касается их стилистических значений, то мы ощущаем, что первая отличается от второй – стилистически нейтральной, – прежде всего, большей эмоциональностью, явно выраженным эмоциональным отношением субъекта к предмету речи, которое и отражено в специфической структуре фразы и в сопутствующей этой структуре особой интонации. Однако оценку предмета речи сама по себе эта конструкция не несет: в приведенном примере мы не можем судить, какие именно чувства вызывает у субъекта речи сообщаемый факт, доволен он им или недоволен. Об этом свидетельствует и то, что мы можем заполнить «гнезда» конструкции самыми различными по значению оценочными словами – например: Un brave type qu’il est, Léon! и Un salaud qu’il est, votre Léon!

Вообще: синтаксические конструкции, выражающие эмоцию, безразличны к характеру этой эмоции, одни и те же конструкции употребляются для выражения и одобрения, и осуждения, и гнева, и радости, и страха, и удивления, и т.д., и т.п. Из этого следует, что синтаксическим конструкциям присуща не эмоционально-оценочная, а просто эмоциональная окраска, и с этой точки зрения поверхностно-синтаксические синонимы противопоставляются друг другу прежде всего как эмоциональные неэмоциональным (правда, как мы увидим в дальнейшем, градация эмоциональности здесь возможна – денотативно эквивалентные синтаксические конструкции могут быть не только эмоциональными или неэмоциональными, по принципу «все или ничего», но и более или менееэмоциональными).