§ 2. Стиль как результат выбора способа действия

Вернемся к нашему рассуждению о значении слова «стиль». Мы установили, что стиль в самом общем смысле слова — это способ, или манера, действия. Но рассуждать о манере, о том, как что-то сделано или делается, имеет смысл только в том случае, когда это «что-то» можно сделать (построить, написать, сказать и т.п.) так или иначе, и субъект действия выбирает какой-то один путь, один определенный способ действия, характерный для него или для всех в каком-то отношении ему подобных.

Но — и это очень важно! — сам субъект необязательно осознает, что стоит перед выбором: тот способ действия, к которому он прибегает, может казаться ему единственно возможным. Представим себе средневекового каменщика, который никогда не строил иных церквей, кроме готических, и которому даже в голову не приходило, что церковь может быть иной. Для него, надо думать, понятие готического стиля просто не существовало (сам термин появился, как известно, лишь в XV веке), хотя он всю жизнь строил именно готические церкви, — стиль не воспринимался им как таковой. Так же, вероятно, обстояло дело с его современником, сапожником или кузнецом, который никогда не видел иных церквей. Но для нас, знакомых хотя бы по фотографиям с романскими, византийскими, классическими и прочими церквями, готический стиль — несомненная реальность. Глядя на готическую церковь, мы четко ощущаем ее стилевое своеобразие, поскольку знаем, что в принципе, чисто теоретически, она могла бы быть построена иначе — в романском или, скажем, византийском стиле.

Итак, стиль возникает там и только там, где какая-то деятельность может осуществляться разными путями и субъект деятельности может и должен выбрать один из них, даже если он и не осознает, что стоит перед выбором. Это необходимое (но недостаточное) условие возникновения стиля.

В связи со всем сказанным выше возникает еще одна проблема: надо ли рассматривать стиль как свойство конкретного и единичного деятельностного акта и его продукта (текста, здания, картины и т.п.) или же как общее свойство множества однородных проявлений человеческой деятельности — множества текстов, зданий, картин, объединенных по тому или иному принципу? Судя по примерам сочетаний со словом «стиль», приведенным в предыдущем параграфе, это понятие поддается и тому и другому толкованию. Такие сочетания, как «стиль «Госпожи Бовари» или «стиль «Капитанской дочки», означают определенное свойство конкретного текста; «стиль Пушкина» или «стиль Флобера» характеризуют уже множество текстов, объединенных личностью автора и необязательно сходных друг с другом. «Реалистический стиль», «романтический стиль», «классический стиль», «административный стиль», как и «готический стиль», которым мы оперировали уже в этом параграфе, также отсылают в первую очередь к множеству деятельностных актов, но это множество складывается на основе не тождества субъекта, как в предыдущем случае, а объективного сходства самих проявлений деятельности ¹³: готический стиль — это прежде всего то общее (определенная конструкция и определенные пропорции частей здания), что характеризует тысячи и тысячи памятников архитектуры, построенных в разных странах разными зодчими.

Но непримиримого противоречия между тем и другим толкованием стиля на самом деле нет. Ведь общее реально существует только в своих частных проявлениях: о готическом стиле как общей характеристике определенной эпохи и определенного направления в европейской архитектуре мы можем говорить лишь постольку, поскольку существует множество зданий, каждое из которых обладает — пусть не в полной мере — набором признаков, благодаря которым его можно назвать готическим. Стиль как особая характеристика конкретного проявления человеческой деятельности (текста, здания, картины...) осознается прежде всего постольку, поскольку он предстает как типичный для некоего множества аналогичных проявлений, т.е. когда воплощенный в тексте, здании, симфонии и т.п. выбор способа действия воспринимается как характерный для кого-то одного (Флобера, Пьера де Монтеро, Мусоргского) или какой-то группы (писатели-реалисты, строители готических соборов, русские композиторы конца XIX века), какой-то эпохи, каких-то типовых обстоятельств деятельности и т.д. Иначе говоря, стиль отдельного проявления какой-то деятельности воспринимается прежде всего в своей соотнесенности с тем или иным общим стилем, существующим в этой сфере.

Таким образом, о готическом стиле можно говорить и применительно к отдельному зданию («готический собор», «здание в готическом стиле»), и применительно к целому направлению в европейской архитектуре ¹⁴ — одно не противоречит другому и, более того, в известной степени предполагает другое. Но исходным понятием для нас будет стиль отдельного проявления человеческой деятельности (текста, здания, картины, симфонии, шахматной партии и т.п.) как особое свойство этого проявления, возникающее в результате выбора пути или способа осуществления соответствующей деятельности. Это решение объясняется тем, что «общий» стиль не может существовать без конкретных его реализаций, тогда как стиль отдельного проявления человеческой деятельности, в частности текста, не строго обязательно предполагает соответствующий «общий» стиль: «стиль «Госпожи Бовари» никак не сводится к «стилю французского реалистического романа».