Постструктурализм 71

направлено против открыто декларируемой аполитичности Йель-,

ской школы.

Несомненно воздействие Фуко и на оформление таких

ключевых положений постмодернистской теории, как концепции

фрагментарности "метарассказов" Лиотара. В частности, в своей

книге "Воля к знанию" -- части тогда замысливаемой им об-

ширной шеститомной "Истории сексуальности" (1976)⁵ он

выступает и против тирании "тотализирующих дискурсов", легити-

мируюших власть (одним из таких видов дискурса он считал

марксизм), в борьбе с которыми и должен был выступить его

анализ "генеалогии" знания, позволяющий, по мнению ученого,

выявить фрагментарный, внутренне подчиненный господствую-

щему дискурсу, локальный и специфичный характер этого

"знания".

После чтения рассуждений Фуко о власти остается стран-

ное впечатление: чем подробнее он объясняет механизмы ее

действия, рисуя эффективную картину ее всевластия, тем навяз-

чивее становится ощущение ее какой-то бесцельности и ирра-

циональности, замкнутости на себе. Таким образом, власть,

будучи в системе ученого высшим принципом реальности, фак-

тические существует сама ради себя; как заметил А. Фурсов,

это скорее концепция "кратократии" -- власть власти. Фуко

отказывается от поисков истоков власти, от работы с понятием

власти на уровне социального намерения ее применить и кон-

центрирует свое внимание на механизмах ее внешнего проявле-

ния и внутреннего самоконтроля, на формировании субъекта как

результата ее воздействия.

Власть, как желание, бесструктурна, фактически Фуко и

придает ей характер слепой жажды господства, со всех сторон

окружающей индивида и сфокусированной на нем как на центре

применения своих сил. В этом отношении, очевидно, справедли-

ва критика Сарупом фукольдианского понятия "власти", когда

он пишет: "Власть не является ни институтом, ни структурой, ни

некой силой, которой наделены отдельные люди; это имя, дан-

ное комплексу стратегических отношений в данном обществе.

Все социальные отношения являются властными отношениями.

Но если все социальные отношения являются властными отно-

_____________________________

⁵ Ее можно перевести и как "Жажда знания", тем более, что

автор

употребил слово "volonte", имеющее еще и специфическое

философское значение "воления", вместо собственно терма "воля" --

vouloir",

но перекличка со знаменитой "Волей к власти" Ницше слишком очевидна,

да и не скрывается самим Фуко, тем более, что в обосновании концепции

знания как средства власти он не избегает и термина "vouloir".

72 Глава I

шениями, то как мы можем сделать свой выбор между тем или

иным обществом?

Когда Фуко вынужден отвечать на подобный вопрос, он

становится уклончивым. Теоретически он лишил себя возможно-

сти пользоваться такими понятиями, как равенство, свобода,

справедливость. Для него они просто символические обозначе-

ния в процессе игры, взаимодействия сил. Эта точка зрения

весьма близка Ницше, писавшего: "когда угнетенные хотят

справедливости, это всего лишь оправдание того факта, что они

хотят власти для себя". История, согласно этой точки зрения,

представляет собой бесконечную борьбу за господство" (350,

с. 92-93).

Можно еще раз, разумеется, повторить, что Саруп явно не

учитывает последние работы Фуко и критикует его с подчерк-

нуто социологизированных позиций, приписывая к тому же

Фуко излишне жесткую схематичность взглядов, которой он

никогда не страдал, но несомненно, что есть рациональное зерно

в его критике того "имиджа" Фуко, который создался в пред-

ставлении многих постструктуралистов и оказался наиболее

влиятельной моделью для дальнейшей разработки "леводе-

конструктивистских" теорий. К тому же в этом своем взгляде на

Фуко он был не одинок. Когда Лейч утверждает, что "тексты

Фуко все в большей степени настойчиво обращают внимание на

негативные социально-политические свойства архива" (294, с.

154), то это только одна сторона проблемы, рассматриваемой к

тому же исключительно в перспективе структуралистски воспри-

нимаемой "археологии сознания" как замкнутой в себе доктри-

ны. Ошибка Лейча состоит в том, что он отождествляет силу

воздействия на индивидуальное сознание "архива" с понятием

"власти". И это заблуждение проистекает из текстуализирован-

ного понимания "власти", хотя он и называет ее "культурным

Бессознательным". Лейч как деконструктивистски мыслящий

теоретик не представляет себе иного способа фиксации этой

"власти", кроме как в форме текста, упуская из виду, что она

близка по своим характеристикам, если не вообще аналогична,

действию либидо в той специфической для общепостструктура-

листской проблематики форме, которую в нем получила концеп-

ция "желания". Вполне понятно, что в этой перспективе понятие

"власти" принципиально не могло в себе нести однозначно отри-

цательного смысла; более того, со временем позитивное значение

"власти" у Фуко стало возрастать, особенно когда французский

ученый попытался с ее помощью обосновать возможность сво-

боды субъекта. В принципе в восприятии Фуко, как его отдель-

ных концепций, так и всего его "учения" в целом, всегда преоб-