35. Понятие просвещения у Канта.

Размышляя о всемирно-историческом процессе, Кант понимает его содержание как осуществление замысла природы относительно человеческого рода; под этим замыслом же он понимает полное развитие всех задатков, вложенных природой в человеческий род, и, прежде всего, главного из них – разумной человеческой способности. Рассматривая в контексте описанной историософии новую эпоху – эпоху Просвещения, Кант определяет ее как поворотный момент, являющийся одним из ярким этапов процесса развития разума в ходе человеческой истории. В связи с этим Кант и останавливает свое внимание на обсуждении важнейших принципов мышления Просвещения.

1. Принцип разума: самостоятельное разумное суждение.

Кант называет эпоху Просвещения важнейшим этапом человеческой истории, ознаменованным принципиальным изменением отношения человечества к присущей ему разумной способности – способности суждения. Кант считает, что до эпохи Просвещения человечество не понимало и не использовало должным образом присущую ему разумную способность, а именно – не пользовалось этой способностью самостоятельно: по его словам, человечество ранее было «неспособно пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-либо другого», что Кант определяет как «состояние несовершеннолетия»[2].

Причиной пребывания человечества в этом состоянии несовершеннолетия, по мнению Канта, является сам человек, поскольку он пребывает в нем не из-за недостатка разума. По его словам, в состоянии несовершеннолетия человек «находится по собственной вине», по причине «недостатка решимости и мужества пользоваться им (рассудком) без руководства со стороны»; люди «охотно остаются на всю жизнь несовершеннолетними» по причине собственных «лености и малодушия»[3].

Эпоха Просвещения же, по мнению Канта, ознаменовала собой переход из состояния несовершеннолетия в состояние совершеннолетия, что было осуществлено благодаря тому, что Просвещение сформировало новую культуру, основанную на разумной способности суждения, а точнее – способности самостоятельно пользоваться рассудком без руководства со стороны: «Просвещение – это выход человека из состояния несовершеннолетия», осуществивший «истинное преобразование образа мышления»[4].

Именно эта способность суждения является для Канта необходимой составляющей нового человека – человека «совершеннолетнего», руководствующегося призывом «Sapere aude!» – «имей мужество пользоваться своим собственным рассудком»[5], названным Кантом девизом эпохи Просвещения.

 

2. Принцип свободы: свободное разумное суждение.

Кант считает, что единственным условием осуществления цели просвещения, направленной на преобразование образа мышления, является свобода: по его словам, «для такого просвещения не требуется ничего, кроме свободы»[6]. Он также пишет, что «возможно, что публика сама себя просветит, а если только предоставить ей свободу, так это почти неизбежно»[7].

Под свободой он понимает свободу суждения, свободу «самостоятельного пользования рассудком» и называет ее обеспечением основной задачей нового просвещенного общества. При таком понимании свободы суждения в качестве свободы как таковой Кант считает ограничение свободы суждения ограничением свободы вообще, то есть несвободой, и объявляет его главным преступлением перед обществом и человечеством.

В этой связи Кант уделяет особое внимание религиозной сфере человеческого общества – сфере, являющейся, по его мнению, примером вопиющей несвободы в возможности самостоятельного суждения. По его словам, сфера религиозной догматики является сферой «не только наиболее вредного, но и наиболее позорного»[8] несовершеннолетия, поскольку для разумного человека совершенно недопустимо «соглашаться с некими постоянными, не подвергнутыми ни с чьей стороны публичному сомнению религиозными установками»[9].

Критикуя такое положение дел в религиозной сфере, Кант заявляет:

«основной момент просвещения состоит в выходе людей из возникшего по их собственной вине состояния несовершеннолетия преимущественно в делах религии»[10].

В связи с этим Кант рекомендует просвещенным монархам, стремящимся создать просвещенное общество и желающим воплощать волю просвещенного народа, избегать подобной догматичной политики, а именно предоставить в религиозных делах полную свободу. По его словам, лишь того «государя, который не находит недостойным для себя сказать, что его долг – ничего не предписывать людям в религиозных делах, но предоставлять им здесь полную свободу... следует считать просвещенным»[11].