30. Золотые браслеты из клада X в., найденного в Киеве в 1913 г.

Археологически норманнская инфильтрация на Русь первоначально носила, так сказать, капиллярный характер. В тех местах, где в середине - второй половине IX в. имелись единичные норманнские захоронения (район Ладоги, Ярославское Поволжье, район Смоленска), веком спустя их уже целые скопления. Можно заметить, что чем раньше по времени попадал викинг на Русь или чем меньше он жил на новом месте, тем этнически "чище" были его заупокойные дары. В качестве примера можно привести один из ранних гнездовских курганов, № 15 (10) из раскопок М. Ф. Кусцинского.

Всюду, где на Руси оседали варяги, будь то юго-восточное Приладожье, Тимерево, Михайловское и Петровское под Ярославлем, Гнездово под Смоленском, Киев, норманнские погребения (как содержащие оружие, так и лишенные его) отнюдь не единичны. Еще потребуются значительные усилия и время, прежде чем мы получим сколько-нибудь достоверные и надежные данные об их количестве. Однако и сегодня ясно, что в большинстве случаев речь идет о вкраплении отдельных групп северных пришельцев в массив местного населения, а не о сплошных колонизационных потоках. По мнению Б. А. Рыбакова, основывавшегося на сведениях саг, общее число варяжских воинов, постоянно живших на Руси, исчислялось десятками и сотнями¹⁷¹. Наряду с ними периодически, обычно на короткий срок, приходили временные, наемные контингенты, достигавшие нескольких сот (иногда до тысячи) воинов; они расквартировывались обычно в таких крупных городах, как Киев, Новгород, Смоленск, Ладога. В битвах скандинавы сражались самостоятельными полками, а в мирное время содержались в особых дворах¹⁷². В составе войск времени князей Олега и Игоря при больших походах насчитывалось до 8-13 племенных подразделений, в том числе и неславянских: чуди, мери, веси, печенегов и варягов, которые, таким образом, составляли в это время от 1/13 до 1/8 полевого русского войска. В составе ратного снаряжения киевских полков имелось оружие франков, греков, венгров, поляков, финнов, литовцев, скандинавов, хазар, алан и других народов. В результате сложился своеобразнейший в Европе арсенал боевых средств. Привозное оружие постепенно перерабатывалось и приспосабливалось к местным условиям. Наряду с заимствованием чужого опыта создавались и использовались собственные образцы копий, топоров, стрел, кистеней и мечей¹⁷³.

О норманнском вооружении, его подражаниях, заимствовании с Севера типичных изделий, равно как об усвоении варягами определенных достижений восточноевропейского военного дела и оружейного ремесла, стало возможным судить лишь после полного изучения всей массы предметов военной техники, найденных на территории Руси. Наряду с мечами, в IX-X вв. составлявшими важную статью западноевропейского, каролингского экспорта как в скандинавские, так и в славянские страны, следует прежде всего рассмотреть предметы воинского снаряжения, либо бесспорно скандинавские по происхождению, либо возникшие под влиянием северного оружейного ремесла, а также отметить случаи обратного технического воздействия (цв. илл. 20).

На территории Руси найдено около 20 наконечников ножен мечей IX-XI вв. Из них 11 встречено вместе с мечами популярных общеевропейских типов Н, S, Е, V, Y (а также W и А - местный). Излюбленными были северные по происхождению наконечники с изображениями птиц и извивающегося чудовища. Распространенность этих изделий связана, очевидно, с магическими представлениями о возрастающей заклинательной силе оружия, каждый раз погружаемого в тело дракона или осененного древним символом в виде вещей птицы. Не менее трех из этих изделий выполнены на Руси (находки в Киеве, Гнездове и Муроме) со схематичным контуром птицы. Западногерманский археолог П. Паульсен, исследовавший специально эту категорию вещей, отметил нарастание во второй половине X в. в орнаментации наконечников ножен восточных элементов (пальметка) и пришел к совершенно верному выводу о том, что со второй половины X в. на Руси существовали мастерские, изготавливавшие это своеобразное изделие. Он показал, как сильное "восточное влияние" с середины X в. все сильнее сказывается и на скандинавских наконечниках и в конце концов приводит в конце столетия к преобразованию северной звериной орнаментики в близкую древнерусской, растительную (илл. 80). Можно присоединиться к предположению названного автора, отнюдь не склонного преувеличивать воздействие славянской культуры на германские, о том, что новые находки древнерусских наконечников ножен дадут возможность яснее узнать "мощную гегемонию Киевского государства в конце I тысячелетия и его значение для Северной и Восточной Европы"¹⁷⁴.