I юлнозкронныи режим

71:07-7/126

Московский городской педагогический университет

ЛЕБЕДЕВ Игорь Владимирович

ЭВОЛЮЦИЯ ИДЕОЛОГИЧЕСКИХ ОСНОВ И СТРАТЕГИИ ПОЛИ­ТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

В 1992-2003 п.

Специальность: 07.00.02 - Отечественная история

Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук

Москва - 2007

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 3-1S

Раздел I. Научные основы исследования истории и идеологии поли­тических партий России в 1992-2003 гг 19-75

Раздел II. Возрождение и развитие мнотпартийной системы в усло­виях политической дифференциации российского общества....76-112

Раздел III. Законодательная база партийного строительства в Рос­сийской Федерации в 1992-2003 гг 113-151

Раздел IV. Стратегия экономического развития России в оценках политических партий 152-208

Раздел V. Строительство политической системы России в программ­ных документах российских партий 1992-2003 гг 209-241

Раздел VI. «Аграрный вопрос» в программах и политической прак­тике российских партий 1992-2003 гг 242-305

Раздел VII. Эволюция взглядов партийных теоретиков на вопросы духовной и религиозной жизни Российской Федерации 306-374

Заключение 375-383

Список источников и литературы 384-411

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Политические партии стали не­отъемлемым атрибутом демократического общества. Представительная демократия по своей природе не может функционировать без них, по­скольку они выполняют функции посредника в отношениях общества с властью, артикулируют политические требования и интересы социальных групп. Возрождение российской многопартийности на рубеже 1980-1990-х гг. стало решающим фактором в строительстве новой политической систе­мы Российской Федерации, отразило высокий уровень политической диф­ференциации постсоветского социума, ускорило процесс формирования гражданского общества. На современном этапе партии продолжают играть заметную, одну из ведущих ролей в политической жизни страны. В этой связи особую научную и практическую значимость имеет анализ тех фак­торов, которые влияют на эволюцию идеологических основ и стратегии политических партий современной России.

В 1990-е - начале 2000-х гг. идеологическое размежевание россий­ского социума явилось одним из основных факторов партийного строи­тельства. Исторически партии появлялись именно как носители опреде­ленных идеологий, отстаивая консервативные, либеральные, религиозные, социалистические, националистические и иные ценности. Однако идеоло­гии, как и всякий социально-политический феномен, подвержены значи-' тельной эволюции. Объективное исследование эволюции идеологии и тео­ретической платформы российских партий 1990-х - начала 2000-х гг. по­зволяет понять логику противоречивого процесса движения партийных структур от протопартий до зрелой партийной системы в виде ряда круп­ных партий, ведущих борьбу за политическую власть и влияние в общест­ве. Исторический опыт и уроки партийного строительства в исследуемый период, вне всякого сомнения, могут и должны сыграть положительную роль в партийно-политическом развитии современной России.

Степень научной разработки проблемы. Политические партии яв­ляются одним из самых исследуемых объектов российской политики 1992- 2003 гг., что во многом объясняется их относительной открытостью по сравнению с другими участниками политического процесса. За последние годы созданы разнообразные теории и концепции, описывающие партии в историческом контексте конца 1990-х - начала 2000-х гг. Не все исследо­вания отличаются комплексностью подходов, широтой источниковой базы и твердостью методологического фундамента. Анализ историографии по­казывает, что вплоть до настоящего времени не создано обобщающей на­учной работы, посвященной исследованию эволюции идеологических ос­нов и стратегии политических партий в сложных исторических условиях переходного периода развития России.

Серьезные перемены в исторической науке на рубеже 1980-1990-х гг. совпали с периодом образования первых политических партий новой Рос­сии. Постсоветский период традиционно признается целостным этапом историографии, хотя в истории научной разработки темы следует выде­лить ряд периодов, связанных с переосмыслением влияния партийной идеологии на политическое развитие России.

Исследования, появившиеся в начале 1990-х гг., раскрывают истоки российской многопартийности, показывают основные черты и характери­стики, которыми обладали первые партии, анализируют идейную транс­формацию последующих организаций. В первой половине 1990-х гг. ис­следователи, как правило, были склонны к дистанцированию от коммуни­стической идеологии, искали альтернативные пути партийно- полнгического развития страны.¹ В вышедших в начале 1990-х гг. публи- нациях еще не выработаны четкие представления о характере и специфике партийных идеологий, но в то же время достаточно подробно описана дея­тельность основных организаций, стоявших у истоков возрождения рос­сийской многопартийности.²

В середине 1990-х гг., по мере расширения источниковой базы ис­следований, историки стремились раскрыть не только политические, но и социально-экономические, правовые, культурно-психологические стороны партийной жизни.³ Данные исследования, обладая богатым, разнообраз­ным фактологическим материалом, позволили сравнить процессы партий­ной жизни в разных географических и временных измерениях.

Историческая оценка партийных идеологии менялась в процессе реализации российских реформ 1992-2003 гг. В середине 1990-х гг., когда в российском обществе накопился значительный протестный потенциал, в ряде исследований наметилась смена акцентов, авторы подчеркивали про­тиворечивость программных установок и непоследовательность политиче­ской практики «партий власти», так и не сумевших решить первоочеред­ные экономические и политические задачи ⁴

Заметное место занимают работы, анализирующие идеологический фактор партийного строительства. Традиция объяснять происхождение партий идеологическим разнообразием общества отчетливо прослеживает­ся в трудах К.С. Гаджиева, Б.А. Грушина, Б.Г. Капустина, И.М. Клямкина, С.Г. Климовой, И.А. Васильева, З.М. Зотовой, О.Ю. Малиновой, А.И. Де­мидова, В.М. Долгова и др.⁴ Эти ученые отводят важную роль духовному фактору в формировании российских партий. Содержание их работ пока­зывает, что многоуровневый характер постсоветского социума был отра­жен в сложной партийной системе новой России.

Отказ от идеологической доминанты в партийном строительстве прослеживается в трудах Г.А. Вагановой, И.И. Глебовой, В.А. Динеса,

Л. Николаева, В.Ф. Исаева, Н.И. Кулинчевой, Е.И. Масловой и др.⁵ Иссле­дователи показывают влияние на процесс партийного строительства таких факторов, как роль лидера, властное воздействие, влияние бизнес-структур и др.

В середине 1990-х гг. российскими учеными был опубликован ряд интересных работ, анализирующих политическое позиционирование раз­личных партий, их профаммы социально-экономического развития стра­ны, вопросы внешней политики, практику партийного строительства не только в центре, но и на местах. Значительная часть исследовании 1990-х гг. была посвящена проблеме развития российской политической системы в целом, в лучшем случае речь шла о стратегии политического развития

а

отдельных партий. Эволюция идеологических основ политических партий России отражена в сборниках, вышедших под редакцией профессоров Л.И.

Зевелева, Ю.П. Свириденко, В.В. Шелохаева.⁶В работах второй половины 1990-х гг. объективной оценке были подвергнуты причины политической нестабильности ряда партий либерально-демократической ориентации.^|и

В начале 2000-х гг., когда появилась возможность подвести основ­ные итоги партийного строительства в постсоветской России и в целом оценит ь роль различных партий в политической трансформации страны 1990-х гг., в исторических исследования проявилась тенденция отказа от поверхностных оценочных суждений, упрощенных представлений о дея­тельности ведущих политических партий. Авторами подробно изучалась эволюция экономических программ различных политических партий, ана­лизировались представления партийных лидеров о внешнеполитической концепции России, стратегии государственного строительства.⁷

Особо следует отметить труды ряда российских и зарубежных авто­ров, содержащие всесторонний анализ происхождения и развития партий с точки зрения различных методологических подходов.⁸ Изучение этих ра­бот позволило в ходе исследования не только опираться на серьезные на­учные подходы, определить теоретико-методологические принципы дис­сертационного исследования, но и сформулировать авторскую позицию по многим ключевым проблемам постсоветского российского партийно- политического процесса.

В отдельную группу следует выделить публикации, затрагивающие смежные научные проблемы. Зачастую, такие работы лежат в предметных областях политологии, социологии, политической экономии, философии, правоведения, психологии. В них раскрывается тесная взаимосвязь поли­тических партий и всех сфер постсоветского общества.⁹ Проблемам эво­люции партийных доктрин посвящены труды не только историков, но и политологов.¹⁰

Частью историографии являются труды политтехнологов, а также лидеров отдельных политических партий.¹¹ Авторы подобных работ, как правило, хорошо осведомлены в вопросах партийной жизни, обладают большим количеством эмпирической и прикладной информации. Исполь­зование этих данных в представленной работе позволило, с одной стороны, подкрепить некоторые выводы и суждения, а с другой стороны, опреде­лить общий политический контекст, в котором развивались политические партии в 1992-2003 гг.

Таким образом, как в начале 1990-х гг., так и в последнее время пар­тийная проблематика остается одной из наиболее острых и актуальных в исторической науке. Анализ историографии показал, что за последние го­ды партологические исследования вышли на качественно новый теорети­ко-методологический уровень, что свидетельствует о серьезном научном интересе к всестороннему исследованию политических партий. В то же время, целый ряд важных вопросов остается незатронутым или мало изу­ченным. Во-первых, российские авторы часто обходят стороной вопрос об идеологических предпосылках появления политических партий на рубеже 1980-х - начале 1990-х гг. Складывается впечатление, что в тот перелом­ный для России период политические партии формировались не на основе мощных общественных движений, а в результате договоренности узкого круга известных политиков. Во-вторых, мало изученными остаются про­блемы общественного восприятия партийных идеологий в условиях мо­дернизации как всего российского социума, так и отдельных его институ­тов. В-третьих, обсуждение важных проблем функционирования партий строится в основном на оценке институциональной и правовой рефлексии. При этом многие аспекты в партийном строительстве, которые выходят за рамки правового регулирования, не отражены в официальных документах партий, выпадают из поля зрения. Все это затрудняет комплексное иссле­дование факторов партийного строительства в постсоветской России.

Объектом исследования являются политические партии Российской Федерации, появившиеся на политической арене страны в результате сме­ны модели общественно-политического развития на рубеже 1980-1990-х гг.

Предмет исследования - эволюция идеологических основ и страте­гии основных политических партий Российской Федерации в 1992-2003 гг.

Актуальность рассматриваемой проблемы и состояние ее научной разработанности предопределили постановку цели диссертационного ис­следования. Цель диссертации заключается в комплексном, сравнитель­ном анализе эволюции идеологических основ и стратегии основных поли­тических партий Российской Федерации в переходный период 1992- 2003 гг. Для реализации поставленной цели были выдвинуты следующие исследовательские задачи:

• выявить основные теоретические и методологические подходы исторической науки к исследованию идеологии и стратегии политических партий постсоветской России;

• исследовать сложный и многоаспектный процесс возрождения и развития многопартийной системы России в условиях политической диф­ференциации российского общества;

• выявить и показать особенности законодательной базы партийно­го строительства в Российской Федерации в 1992-2003 гг.;

• проанализировать партийные оценки стратегии экономического развития России в 1992-2003 гг.;

• на основе анализа программных документов российских партий рассмотреть альтернативные проекты строительства новой политической системы постсоветской России;

• исследовать партийные проекты решения аграрного вопроса в России в 1992-2003 гг;

— показать главные направления в эволюции взглядов партийных теоретиков на вопросы духовной и религиозной жизни Российской Феде­рации.

Выбор хронологических рамок исследования определяется участи­ем партий в политической жизни постсоветской России. Исходя из цели и задач исследования, автор обратился к периоду разработки идейных основ и стратегии политических партий с момента их активного включения в по­литическую жизнь страны в начале 1990-х гг. Верхние хронологические рамки исследования ограничены 2003 г., что связано с завершением после прошедших парламентских выборов важного периода трансформации идейных основ и стратегии политических партий России.

Источниковая база диссертации. Для решения ряда поставленных в работе задач потребовалось обращение к обширному кругу исторических источников. При подготовке исследования были задействованы материалы Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ), Рос­сийского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Архива Государственной Думы ФС РФ, а также ряда текущих архивов политических партий страны. Большое значение было уделено анализу документов партийных и государственных организаций. Речь идет, прежде всего, о партийных программах и других документах, опре­делявших общую стратегию борьбы политических партий за власть.¹⁶

В ходе исследования были проанализированы основные нормативно- правовые документы, регулирующие общественное и государственное по­ложение политических партий. Прежде всего, это Конституция РФ, закон «О политических партиях», определяющие правовой статус этих организа­ций, степень легальности воздействия на них иных субъектов политики.

Важное место занимают различные законы о выборах и закон «О гаранти­ях избирательных прав граждан». Эти акты описывают процедуру, воз­можности и обязанности партий в период избирательных кампаний, кото- рые составляют важнейшую часть партийной жизни. Кроме того, исполь­зовались законы о различных органах государственной власти, где закреп­лен их «внепартийный» статус, однако, практика демонстрирует примеры активного участия административных органов в партийной жизни.

Особое внимание уделялось исследованию документов государст­венных органов, в частности, постановлениям правительства, указам, сво­дам законов РФ и т.п., которые касаются функционирования политических партий на территории Российской Федерации, а также деятельности фрак­ций и депутатских объединений в Государственной Думе ФС РФ. Важной группой источников являются стенограммы заседания ГД ФС РФ, опубли­кованные в открытой печати. Их изучение предоставило в распоряжение исследователя массив важной информации о работе партий в Государст- • венной Думе.

При исследовании эволюции партийной идеологии были привлечены программы и платформы политических партий за период четырех избира­тельных кампаний в Государственную Думу (1993, 1995, 1999, 2003 гг.). Анализ партийных программных документов позволил выявить уровень идеологизированное™ российских партий, а также сопоставить его с кон-

^ь Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. М, 1995; Конституции республик в составе Российской Федерации. Выпуск 1. Издание Государственной Думы. М; 1995; Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, 05.05.95 № 70-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1995. № 19, ст. 1709; Бюджетный кодекс Российской Федерации. 31.07.1998 № МЗ-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1998. № 31, ст. 3823; О статусе депутата Совета Фе­дерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Россий­ской Федерации. 08.05.94 № З-ФЗ // Ведомости Федерального Собрания РФ. 1994. № 7, ст. 304; О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Рос­сийской Федерации. 21.06.95 Л® 90-ФЗ Н Собрание законодательства РФ. 1995. №26, ст. 2398 и др.

кретными электоральными результатами. Вспомогательным источником, используемым в работе, стали партийные уставы.

Одним из ключевых источников, используемым на протяжении всей работы, стала разнообразная электоральная статистика. Даиные о резуль­татах выборов и голосований позволили проводить корреляции между идейными платформами различных партий и их электоральным весом. Ин­терес представляют опубликованные материалы многочислешшх социоло­гических опросов, фокус-групп, проводимых в России н 1992-2003 гг. раз­личными аналитическими центрами (ФОМ, ВЦИОМ, Ромир-Мониторинг и др.), а также электронные базы данных этих социологических центров. Обращение к материалам социологических опросов потребовалось для ре­шения задачи получения недостающей статистической информации о до­минирующих ценностных ориентациях, идеологических предпочтениях российского общества, об отражении тех или иных партийных проблем в общественном сознании россиян. >

Вспомогательным источником послужили теоретические схемы и концепции изучения политических партий, разработанные классиками за- * ладной политологии и адаптировашгые к российским реалиям отечествен­ными учеными, а также их оригинальные разработки, позволившие автору сформулировать собственное видение эволюции идеологических основ и стратегии российских политических партий. В ходе работы активно при­влекались Интернет-ресурсы, которые дали возможность изучить источни­ки, недоступные в печатном варианте.

Дополнительным источником являются мемуары политических дея­телей России, многие из которых формировали идеологическую базу и стратегию развития партий. Данный вид источников специфичен и зачас­тую носит отпечаток субъект ивного подхода к трактовке тех или иных со­бытий, поэтому в процессе исследования он подвергался критическому

осмыслению. Особый интерес представляют работы государственных дея­телей, теоретиков и лидеров различных политических партий России.¹²

Вспомогательным источником являются периодические издания. Средства массовой информации, газеты и журналы отражали происходив­шие в обществе политические процессы в концентрированном выражении. Безусловно, имеет место некоторая предвзятость в оценке деятельности политических партий и конкретных фигур, связанная с тем, чьи интересы обслуживает данное издание. Но анализ большого количества источников этого вида дает в определенной степени объективную картину. Некоторые газеты к тому же являлись рупором как для политических сил различной направленности, так и для конкретных политических партий, что лает воз­можность проследить их деятельность и оценку происходящих изменений в общественной, экономической и политической жизни страны.

В целом значительный по объему и разнообразный круг источников позволил достаточно объективно подойти к освещению основных вопро­сов диссертации.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в работе впервые в отечественной историографии проведен всесторонний сравнительный анализ идеологических основ и стратегии политических партий Россий­ской Федерации на фоне глубоких системных изменении в развитии стра­ны в 1992-2003 гг. В диссертации использован обширный корпус новых архивных материалов, ранее не подвергавшихся критическому осмысле­нию. Основные положения исследования, выносимые на защиту:

- в начале 1990-х гг. в условиях стремительного роста политических партий альтернативные политические платформы, как правило, отличались отсутствием системности, целостности теоретических и идеологических ориентиров, высоким уровнем протестного потенциала по отношению к советскому политическому наследию;

• в начале 1990-х гг. партийная идеология выступала главным моби­лизационным фактором в политическом движении масс, позволяла иден­тифицировать партии в широком спектре вновь образованных политиче­ских организаций. В дальнейшем для многих партий идеологии оказались негативным фактором партийного строигельства, поскольку жестко очер­чивали горизонты их электоральной поддержки. В частности, для КПРФ и СПС последовательное отстаивание своих идеологических принципов к концу исследуемого периода привело к сужению их электоральной базы,

• по мере нарастания трудностей переходного времени и очевидных сбоев в проведении системных реформ программные документы отдель­ных партий, главным образом либеральной ориентации, стали утрачивать актуальность, уклонялись в область теоретических представлений о долго­срочных перспективах развития страны, что в ряде случаев приводило к утрате их связи с реальным политическим процессом и обществом. Мно­гие партии стали носить полуэлитарный, закрытый характер;

• наибольшей неустойчивостью отличалась идеологическая база и стратегия так называемых «партий власти», трансформировавших осново­полагающие положения своих политических концепций каждый избира­тельный цикл;

• автор подчеркивает тенденцию снижения роли идеологического фактора в партийном строительстве по мере углубления системных преоб­разований 1992-2003 гг. Как правило, высокая степень идеологизирован- ности была свойственна партийным организациям в пач&пе 1990-х гг., что во многом объяснялось значительным накалом политической борьбы той эпохи. Заметное снижение роли идеологии привело к росту значения ли­дерского фактора в партийном строительстве;

- привлеченный обширный материал позволил зафиксировать доми­нирующий вектор эволюции доктринальных положений основных полити­ческих партий России в сторону идей государственности, патриотизма, защиты национальных интересов и целостности духовного пространства страны. Наименее заметно данная тенденция проявилась в программах ли­берального крыла российского политического спектра, что во многом обу­словило слабость электоральной поддержки правых партий на рубеже 1990-х-2000-х гг.

Практическая значимость проведенного исследования определяет­ся тем, что его материалы могут быть востребованы и использованы субъ­ектами политического управления различного уровня при разработке и реализации политических решений, затрагивающих интересы партий и иных субъектов политики. Конкретные выводы диссертации могут быть учтены всеми участниками политического процесса для оптимизации сво­ей роли в общественной жизни. Помимо этого, введенный в научный обо­рот эмпирический материат и следствия из него могут стать основой даль­нейшего анализа данной проблемы. Отдельные положения диссертации могут быть использованы в учебном процессе при преподавании Отечест­венной истории.

Методологической основой исследования являются положения, содержащиеся в работах отечественных и зарубежных ученых, исследо­вавших проблемы становления и исторической эволюции политических партий. Автор в своей работе руководствовался такими научными принци­пами как историзм, преемственность, диапекгичность протекания полити­ческих процессов, опирался на междисциплинарный подход, широко ис­пользовал сравнительно-исторический и сравнительно-политический ана­лиз. Понимание политических партий как определенной зависимой пере­менной, на которую воздействуют многие факторы внешней и внутренней среды, потребовало избрать в качестве концептуальной основы исследова­ния системный и структурно-функциональный подходы.

Апробация результатов исследования. Основтгые результаты ис­следования отражены в научных публикациях автора, его выступлениях на научных и научно-практических конференциях в Москве и Санкт- Петербурге, а также на кафедре истории МПГУ.

Раздел I. Научные основы исследования истории и идеологии политических партии России в 1992-2003 гг.

Изучение политических партий в российской политике сквозь приз­му эволюции их идеологических основ и стратегии сделало необходимым определить содержание такой научной категории, как «партийное строи- тельство». Для этого потребовалось обращение к классическим научным трудам, оперирующим понятием «партийное строительство» независимо от их методологическо-идеологической направленности, и к современным теоретическим и практическим исследованиям данных проблем. Кроме то­го, работа была бы невозможна без анализа тех литературных источников, где рассматриваются конкретные факторы и отдельные аспекты партийно­го строительства. В них заложены определенные методологические осно­вы, а также содержится эмпирико-аналитический потенциал.

В период конца 1980-х - начала 1990-х гт. политические партии взя­ли на себя функции отстаивания групповых интересов, борьбы за власть, пытались влиять на принятие политических решений. В России появление множества отдельных политических партий (а в начале 1990-х гг. их число достигало, по некоторым данным, 260, только коммунистических партий насчитывалось 23) означало невероятное расслоение социума и очевид­ность несовместимости потребностей и интересов разных людей.¹³

Попытки оценки роли и эффективности российских политических партий могут оказаться несостоятельными без учета процесса их появле­ния и дальнейшей эволюции, впитавшей чисто национальные и историче­ские особенности.

История развития партий как политического института проясняет многое из их современной жизни, в том числе позволяет соотнести меха­низмы и движущие силы образования партий в прошлом с сегодняшним днем.

К началу XXI в. накоплен значительный материал, позволяющий проследить ход и этапы формирования политических партий в самых раз­нообразных условиях. Важной задачей исторической науки в настоящее время является анализ особенностей становления партий в новой России.

Некоторые партии возникли на базе избирательных комитетов и объ­единений избирателей. Другие - сложились на основе объединения раз­личных идейно-политических «клубов» типа якобинского.¹⁴ Немало пар­тий в Европе возникло на основе тайных организаций средневековых под­мастерьев, которые отличались не только закрытостью, но и высоким чув­ством солидарности и взаимопомощи. Некоторые партии унаследовали практику служения и помощи ближнему у католических организаций, а в ряде стран социалистические партии были созданы профсоюзами для представительства их интересов в парламентах. Некоторые партии созда­вались как военизированные группы в условиях подполья с целью сверже­ния авторитарной и самодержавной власти. Некоторые партии создавались в результате расколов, другие - путем слияния мелких групп. Налицо ог­ромное разнообразие путей формирования партий. Каждый оказывает по­ложительные и отрицательные влияния на особенности возникших партий.

Историческая наука внимательно изучает особенности становления партий, чтобы выявить положительные и отрицательные стороны и сфор­мулировать полезные рекомендации. Вне зависимости от того, кто являет­ся инициатором создания партии, и ее организационной структуры, в ос­нове появления партии всегда лежат какие-либо интересы. Интерес — од­но из наиболее употребительных понятий современной науки и околона­учной публицистики. Им оперируют представители практически всех сфер общественной жизни. Как и многие другие термины в обиходном языке, он никогда не получал строгого и однозначного определения. Обычно под ин­тересом понимают основополагающие силы, которые мотивируют или должны мотивировать действия/¹

Широкое распространение данный термин получает в случаях, когда он чем-либо дополняется или уточняется: государственный интерес, на­циональный интерес, общественный интерес, классовый интерес, группо­вой интерес, корпоративный интерес, личный интерес. Кроме различий по уровню охвача интересы принято делить но сферам общественной жизни, в которых они проявляются: военные интересы, интересы безопасности, по­литические интересы, культурные интересы, экономические интересы и т.д. Нас. в контексте данного исследования, безусловно, интересует, преж­де всего, политический интерес, служащий основой формирования партий. Научный анализ интереса должен базироваться на ясном понимании фун­даментальных различий и сходств общественного и частного интересов, а такое понимание выходит за рамки только лишь исторического взгляда на проблему и простирается в предметных областях философских, экономи­ческих и социальных наук.

С момента возникновения термин «интерес» обладал двойным обли­ком и исполнял две функции: с одной стороны, роль пружины, заставляю­щей индивидуума действовать, и здесь интерес касается глобальных уст­ремлений человека, а с другой стороны, интерес выступает в качестве движущей силы и цели действий коллектива. Два различных, противопос­тавленных друг другу, но обладающих большим познавательным лотен- циалом, понятийных содержания очерчивают, таким образом, контуры се­мантического пространства, перекрываемого этим термином в обществен­ной жизни вообще и в политической, в частности. Интерес в связи с этим становится едва ли не главной фигурой и объектом в современных идеоло­гических построениях: и в тех, что оправдывают государство и его «все­общий интерес», и в тех, что государству противостоят во имя интереса «частных лиц». В XV — XVI вв. интерес стал превосходным орудием для оправдания и утверждения современного государства, а затем для «сохра­нения» государства в качестве абстрактной сущности, персонифицирован­ной в лице, наделенном верховной властью. Кроме того, понятие интереса стало наиболее эффективным механизмом, гарантировавшим некое про­странство «личной» автономности индивидуума, с одной стороны, и некое пространство для множественности экономико-социальных групп в проти­вовес целостности государственной власти — с другой.¹⁵

Такая двойственность смыслового наполнения интереса и обеспечи­ла собственно многообразие вариантов употребления этого термина, что, впрочем, не мешает нам выделить два семантических полюса. Первое зна­чение оказывается всеобщим и глобальным — общественный интерес, ко­торый становится унифицирующим элементом для сталкивающихся, а по­рой, и индивидуальных антагонистических интересов. А второе значение сводится к чисто экопомическим аспектам индивидуальных расчетов.¹⁶

От Макиавелли и Гвиччардини, рассуждавших о «государственном интересе», до Д.Юма и А.Смита, понятие интереса постоянно играет двой­ственную роль, приписывая и позволяя субъекту новую свободу действий по сравнению, в частности, с теми границами, что поставлены ему тради­циями, но одновременно оно навязывает ему новые ограничения, исходя­щие из расчета, благоразумия и умеренности. В XVIII в. учение об интере­се получило новый решающий импульс, благодаря экономической науке оказавшись включенным в теорию «невидимой руки» и надолго став ее

центральным ядром. И снова здесь проявляется двойственность понятия «интерес». Успех экономической науки, для которой интерес был и до сих пор остается одним из конституирующих принципов, а в учении утилита­ристов еще и одним из краеугольных камней философской базы, без со­мнения, породил многочисленные и неоднократные попытки использовать «куски» ее парадигмы, среди прочих и учение об интересе, для объяснения неэкономических аспектов общественной реальности. Не случайно поня­тие интереса выступает на первый план в экономических моделях общест­венного и политического поведения, начиная с моделей голосования до моделей коллективного действия.

Из истории известно, что отношение к протопартийным образовани­ям было первоначально отрицательным. В период XVII-XVII1 вв. весьма популярными были идеи о том, что существование партий приводит к мя­тежам (Т.Гоббс). что партии («фракции») могут выступать орудием узур­пации государственной власти какой-либо группой в противовес реализа- ^% ции принципа народного суверенитета (Дж.Вашингтон и некоторые другие отцы-основатели США). И лишь в конце XVIII — начале XIX вв. появля­ется идея функциональной полезности политических партий. Так, Дж.Мэдисон подчеркивал объеетивный и неизбежный характер существо­вания «фракций». Однако, учитывая возможность нежелательных послед­ствий их деятельности, он предлагал введение некоторых институтов и принципов, их блокирующих.²⁴

Объективный характер существования политических партий подчер­кивал и А. де Токвиль, признававший их основой демократического прав­ления, поскольку они обеспечивают необходимый плюрализм интересов и помогают предотвратить узурпацию власти.²'

С момента своего возникновения политические партии (в России в том числе) претерпевают значительную эволюцию, меняется характер их функционирования, роль в политических процессах, которые в России раз­виваются невероятно стремительно, предъявляя исследователям высокие требования к адекватному и глубокому анализу'. Возникает важный во­прос: с чем же связано появление этих организаций, чем обусловлены из­менения, которые они претерпевают в период своего существования? От­вет по существу базируется на следующем: специфика социально- политического развития, дифференциация ролей и институтов происходит в зависимости от потребностей данной политической системы, что особен­но заметно по современной истории России.

Появление новых политических партий связывают чаще всего с воз­никновением новых социальных классов, возникновением институтов представительного правления и введения всеобщего избирательного права. Но это — чисто внешние проявления действительных причин возникнове­ния и развития политических партий, а в качестве действительных причин нужно отметить целый ряд специфических процессов, прежде всего, диф­ференциал штри гражданского общества. И именно неоднородность гражданского общества, в течении десятилетий подавляемая в Советском Союзе, так ярко проявилась с началом перестройки в виде многообразия политического спектра.

Научное осмысление понятия «партия» началось, по-видимому, в се­редине XVIII в., когда английский философ Дэвид Юм впервые наметил типологию партий: на почве совместных интересов люди объединяются в «партии интересов»; по привязанности к тому или иному лидеру — в «пар­тии приверженности»; на основе общих принципов, олицетворяющих раз­личные идеи социального прогресса - в «партии принципов».²¹⁷ В этой ти­пологии скрыта актуальная и в наши дни связь партии с политическими субъектами, институтами, явлениями, ее порождающими. Переводя тер­минологию Юма на более современный язык, можно предположить, что в основе «партий интересов» лежат, главным образом, политико- экономические ^ли_создателей, детерминантой возникновения «партий приверженности» служит наличие харизматического лидера, а «партии принципов» созданы под влиянием идеологических установок. Можно го­ворить, таким образом, что Юм выделил три детерминанты партийного строительства: экономический интерес, харизматическое лидерство, идео­логия.

Серьезное влияние на историческую науку и политическую практику оказало детерминированное марксистское определение политической пар- тин как выразительницы интересов определенного класса. Анализируя партии в качестве политических организаций классов, марксистско- ленинская теория связывает их появление и деятельность с делением об­щества на противостоящие классы и социальные группы. Уже в «Манифе­сте Коммунистической партии» было отмечено, что «история всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов», что «всякая классовая борьба есть борьба политическая», а этим обуславливалась та важность, которую представляла «организация проле тариев в класс, и тем самым - в политическую партию».^2.

Устанавливая определяющим признаком классовый характер поли­тических партий, их тесную связь с интересами общественных классов и групп, В.И. Ленин подчеркивал, что «классами руководят обычно и в большинстве случаев, по крайней мере в современных цивилизованных странах, политические партии»/⁸

Основным признаком, конституирующим понятие политической партии, является классовая природа и социатьпо-политическая обуслов- лснность данного феномена. В.И. Ленин подчеркивал, что «с точки зрения пролетариата ясность классовой группировки партий стоит выше всего».¹⁸Именно этот признак является главным, определяющим, субстанциональ­ным, а все остальные производны от него, имеют относительно второсте­пенное, подчиненное значение. Естественно, и другие моменты также очень важны для характеристики феномена партий в марксистском подхо­де, но при условии, что социальная сущность явления не упускается из ви- ДУ-

Понимание классовой природы партий не забыто и сегодня. Как пи­шет В.Ф. Коломийцев, «многопартийность — не столько показатель демо­кратии, как уверяют запад¹⁹ше политологи, сколько признак наличия клас­совых противоречий».³" Как нам кажется, это несколько упрощенный взгляд на вещи, примитивизирующии общую социальную картину. В со- ' временных развитых обществах уже трудно объяснить пристрастие элек-.'! тората к тем или иным партиям только их классовыми различиями, тем бо-' лее, что и сами эти различия сегодня едва заметны в традиционном мар-1 ксистском смысле.

Историческая наука считает М.Я. Острогорского и Р. Михельса од­ними из создателей первых научных концепций политических партий, ро­доначальниками современной партологии. Р. Михсльс признан одним из основателей современной теории формальных организаций, научного ана­лиза внутренней природы партий, их организационных структур, внутри­партийной иерархии и способов функционирования политических партий в обществе, социально-психологических закономерностях поведения поли­тических лидеров и организованных партийных масс. Он внес также суще­ственный вклад в раскрытие внутренних механизмов партийного строи­тельства. Главная заслуга ученого - сформулированный им «железный за­кон олигархии». Его смысл — партии, массовые движения, крупные соци­альные и политические структуры в целом подчиняются тенденциям оли- гархизации, бюрократизации и авторитарности, которые выражаются: в сосредоточении власти в руках их лидеров (они становятся профессио­нальными и легальными политиками и в итоге внедряются в состав правя­щей элиты) и профессионального аппарата (партийной бюрократии); в уменьшении влияния рядовых членов на политику партии и в особенности их контроля над аппаратом и лидерами; в отходе от первоначальных целей и их замене интересами партийного руководства и управленцев."²⁰ Естест­венно, Р. Михельс не ставил перед собой задачу показать источники, из которых партии появляются, но и в его рассуждениях присутствует мысль об определяющей роли лидеров в партийном строительстве.

Практика и теория партийного строительства в двух представитель­ных демократиях — США и Англии была объектом научных исследований М.Я. Острогорского. В формализме партийных функционеров, манипули­ровании общественным мнением и отсутствии эффективного контроля со стороны избирателей ученый видел главные недостатки современных ему демократий и угрозу демократии вообще. Подобные взгляды Отрогорского вполне разделял Михельс, считавший партийный формализм источником олигархии. Острогорский отождествлял демократию с непосредственным участием граждан в управлении и указывал на то, что для достижения этой цели пужно заменить косные постоянные партийные структуры системой временных ассоциаций, объединенных общей целью. Члены таких ассо­циаций смогут сохранить свободу рационального выбора и действий, а персональный состав органов власти перестанет отражать только соотно- шенис сил различных партий. По Острогорскому, подобный порядок орга­низации политической жизни способствует развитию политической куль­туры, сохранению и совершенствованию демократических институтов.

Основную заслугу М. Острогорского западные исследователи видягг в том, что, применив сравнительно-исторический метод к анализу возник­новения и развития буржуазных парламентских партий Англии и США. российский ученый вскрыл многие черты партий и связан возникновение политических партий с промышленной революцией и расширением изби­рательного права.²¹

Кроме того, М. Острогорский ярчайшим образом отразил именно гражданский xapaKiep политических парши, их независимость от государ­ства. «Партия по своей природе является свободным объединением граж­дан, которое, как и всякое другое объединение, не поддается внешнему воздействию, поскольку оно противоречит общему закону. Государство, уважающее основные права граждан, игнорирует партии как таковые. Оно не имеет права спрашивать у членов какой-либо группировки, каковы их политические идеи и каково их политическое прошлое. Государство не имеет права ни штемпелевать политических убеждений, ни устанавливать условий, при которых этот штемпель может быть наложен. Ни в одной свободной стране не было попыток подобному вмешательству. Только в России недавно решили установить легальные политические партии»/¹³

Один из классиков политической науки, французский ученый М. Дюверже, ввел разделение между партиями внутреннего происхождения и партиями внешнего происхождения: первые рождаются в лоне парламента, вторые — в рамках гражданского общества. Следуя за М. Вебером и Ф. Нойманом, М. Дюверже выработал типологию политических партий. По его мнению, партии отличаются, прежде всего, по «базовой единице», т.е. той структуре, что является фундаментом политической организации.

Анализируя эволюцию партий с начата XX в. М., Дюверже выделил четыре модели. Первая основывается на «комитете», т.е. на структуре сла­бой, чья деятельность непостоянна и прерывиста. Она объединяет имени­тых граждан определенной местности (округа), ассоциации, причем лишь в преддверии выборов. Здесь нет жестких критериев принадлежности к пар­тии. Таковы были партии XIX в., объединявшие влиятельных людей и раз­вившиеся в период ограниченного избирательного права. Вторая модель опирается на территориальную «секцию», т.е. на фиксированную, посто­янную структуру относительно сложного состава, с активной внутренней деятельностью; она концентрирует политические инициативы и объединя­ет своих сторонников, связанных точно установленными связями; обяза­тельны партийные взносы. При такой модели сторонники партии включа­ются в различные параллельные организации. «Секция» — организацион­ное изобретение массовых партий, сначала социалистов, а потом партий конфессионатьного типа. Она объединяет многих, а не единицы в массо­вом политическом движении. Третий тип основан на «ячейке»: это струк­тура, объединяющая людей не на территориальной, а на функциональной основе; размеры ее значительно меньше, чем размеры секции. Ячейка не только стимулирует ярко выраженный дух общности между ее членами, но и прекрасно приспособлена для революционной деятельности в подполье, так как в ней отсутствуют горизонтальные связи. Эта форма была приду­мана и опробована коммунистическими партиями. Четвертый тип — тип «милиции», т.е. провоенной структуры, организованной по образцу армии, действующей с применением политического насилия и настроенной на вооруженные столкновения с противниками. Это типичная модель фаши­стских и нацистских партий.³⁴

Иное толкование развития партий было предложено С. Рокканом и С. Липсетом. Если М. Дюверже поставил акцент на организационных структурах, то С. Роккан опирался на рассмотрение процессов формирова­ния нации и индустриализации. Бросая общий взгляд на историю Европы, Роккан выделяет два важных момента: национальная (и религиозная) рево­люция и революция промышленная. Эти процессы ведут к нескольким судьбоносным переломам^ Два перелома обусловлены процессом форми­рования нации: разрыв между центром и периферией и разрыв между цер­ковью и государством. При первом, гегемонистским устремлениям центра сопротивляются периферийные районы, для которых характерны собст­венный язык, обычаи, своя система ценностей и своя религия (после Ре­формации). При втором, возникает конфликт, порождаемый попытками светской власти освободиться от религиозной опеки путём сокращения традиционных привилегий и через контроль над ценностями общества, на­чиная с образования. В этих двух типах конфликтов друг другу противо­стоят не только национальные, реформатские церкви, или церковь римско- католическая, но также элиты центров, т. е. новых национальных госу­дарств — движениям культурного, этнического и языкового сопротивле­ния, которые выступают против попыток территориальной консолидации, навязываемой центром. Эти переломы породили светские, либеральные партии, выступавшие на стороне творцов наций, и партии по религиозному признаку, а также партии, выступающие в защиту территорий (со стороны периферийных районов или религиозных конфессий).

Два перелома связаны с промышленной революцией. Первый — от­рыв города от деревни, что привело к расхождению интересов аграриев и горожан, коммерсантов и промышленников (для которых важны были

проблемы свободного обмена, протекционизма и тарифной политики). Второй заключается в противопоставлении промышленных рабочих рабо­тодателям, Он знаменует классовый конфликт по поводу собственности на средства производства и распределения благ. Первый перелом породил аг­рарные партии, второй — социалистов и коммунистов."

С. Липсет и С.Роккан кратко называют партии «посредниками» в конфликте интересов различных социальных групп и одновременно «ин­струментами интеграции» этих интересов.¹⁶

Обобщив эти теории, можно сделать вывод о том, что современные партии — результат двух процессов: 1) промышленной революции; 2) процесса расширения политических и гражданских прав, признания свобо­ды слова, печати, собраний и объединений, а также признания всеобщего избирательного права граждан.

Если попытаться рассмотреть данную теорию применительно к оте­чественным партиям, то можно отметить следующее. По отношению к со­временным российским партиям эти модели подходят слабо. Во-первых,/ современные российские партии появились не как ответ на глубокие рас- ^ колывобществс, а, скорее, как результат ситуативного раскола на элитные j группировки, стремящиеся к власти.

В результате, российским партиям оказались присущи такие черты, как слабая организационная устойчивость и высокая степень персонифи­кации партийного курса с имиджем ее лидера. Во-вторых, в России отсут­ствовал долгий исторический процесс оформления интересов классов и групп в партийные программы, вместо этого имели место неформальные организации, появившиеся в следствии ослабления политической моиопо- лии КПСС."' Как верно замечают Д.А. Левчик и С.Е. Заславский, «партии, возникшие на основе неформальных организаций, характеризуются орга­низационной неустойчивостью и высокой степенью влияния межличност- ных отношений на организационное единство партии». Время показало справедливость этих слов.

Современный американский политолог Р. Далтон, анализируя кон­цепцию С. Линсега и С. Рокана, отмечает, что большинство партий и поли­тических систем все еще ориентировано преимущественно на традицион­ные связи. В своей книге «Гражданская политика. Общественное мнение и политические партии в развитых индустриальных демократиях» он назы­вает их размежеваниями «старой политики», которые основаны на полити­ческих конфликтах между политическими коалициями «старых левых» и «старых правых»;¹' Далее Г. Далтон подчеркивает, что политические кон­фликты промышленно развитых стран имеют и новое измерение, основан­ное на постматериальном размежевании. Это измерение «новой политики» касается конфликтов по новым проблемам, таким как качество окружаю­щей среды, альтернативные жизненные стили, права меньшинств, участие, социальное равенство и другие. Эти новые проблемы изначально оказыва­ются вне традиционных партий. Очевидно появление фактов изменения структуры партийной поддержки, что связано с измерением «новой поли­тики». Новые партии, к числу которых Р. Далтон относит немецких и французских Зеленых, представляют «новую политику». Эти небольшие партии получают поддержку среди молодых, хорошо образованных и по- стматериалистически ориентированных групп, что и определяет размеже­вания «новой политики».

Рассматривая столь интересные теоретические положения в контек­сте российской политической жизни, необходимо сказать, что тенденция отмечена в целом верно, однако, реальное наполнение «новой политики» в России радикально отлично от западного.

В России размежевания центра и периферии, государства и церкви, города и деревни, работодателей и рабочих не оказали существенного влияния па характер образованных партий, то есть нормы «старой полити­ки» в России не действуют. Но постматериальные ценности «новой поли­тики» пока еще достаточно далеки и неактуальны для основной массы на­селения России. У нас сложился особый тип «новой политики», когда ос­новные линии размежеваний проходят по оси: «выигравшие от экономиче­ских и политических реформ — проигравшие в ходе реформ»; «прибли­женные к власти и распределению бюджетных средств — отодвинутые от использования и распределения общенациональных ресурсов». Именно эти линии и предопределили образования политических партий в российском варианте «новой политики».

Попытку предложить адеквапгый тип политической парии в совре­менных условиях предприняли Р. Кап и П. Мэир.™ В своей книге Кац и Мэир предлагают теорию «картельных партий». Она строится на сравне­нии этих партий с предыдущими партийными типами (элитная партия, массовая партия, всеохватная партия) на основе различных критериев, ка­сающихся исторического контекста их деятельности, места в системе «Еражданскос общество — государство», внутренней организации членст­во и лидерство), особенностей проводимой политики, отношения к выбо­рам и средствам массовой информации. Как подчеркивают авторы концеп­ции, «картельные партии» появляются, прежде всего, гам, где наблюдается усиленная поддержка деятельности партий со стороны государства, есть возможность для партийного патронажа, активно проявляется межпартий­ная кооперация и сотрудничество. В основе появления «картельных пар­тий» лежит изменение отношений политической партии с 1ражданским обществом и государством.

Появление «картельных партий» вызывает необходимость пересмот­ра нормативной модели демократии. Сущностью демократии становится способность избирателей выбирать из фиксированного числа политиче­ских партий, которые превращаются в группы лидеров, конкурирующих за возможность занять правительственные посты и взять ответственность на предстоящих выборах за правительственную деятельность. «Демократия становится публичным заискиванием плит, а не включением населения в производство политической стратегии» ²²

Если раньше можно было говорить о четком разделении правящих и оппозиционных партий, то при доминировании картельного типа ни одна из значимых партий не может рассматриваться находящейся «вне власти». ₎ Неразличимость партийных npojpaMM накладывает ответственность за го­сударственную политику на все партии и в тоже время понижает ответст­венность конкретной партии.⁴² Демократия, скорее, становится средством достижения социальной стабильности, а не социальных перемен. По на­шему мнению, ведущие российские партии вполне можно анализировать из изложенной выше точки зрения.

Известный политолог и один из самых авторитетных исследователей политических партий К. Джанда процесс образования партий и механизмы партийного строительства предлагал изучать через призму понятия «ин- ститупионализация». «Институционализация — это процесс, посредством которого партии упрочиваются, приобретают значение и устойчивость. Институционализация есть не только процесс, но и свойство, или состоя­ние. В качестве свойства, институционализация может быть определена как степень материализации партии в общественном сознании, в результа­те чего она существует независимо от собственных лидеров, регулярно во­влекаясь в значимые модели поведения».²³ Институционализация, таким образом, представляет некий интегральный показатель, сумму факторов, которые воздействуют на становление партии как значимого политическо­го института. Кроме того, обращает на себя внимание некая нематериапи- зованность состояния институцнонализации, которая существует, скорее, в умах избирателей, нежели в качестве нормативно оформленного установ­ления.

В политической науке накопилось достаточно большое количество вариантов измерения уровня институционализации партии. Это и продол­жительность существования партии, и количество расколов и слияний, и «возраст» партии, и электоральная стабильность, представительства в -.за­конодательных органах, и смена руководства и т.д.²⁴ Однако нас интере- ? суют, прежде всего, факторы, при наличии которых шансы новообразо­ванной партии на успешную институционализацию возрастают и факторы, под воздействием которых сама партия появляется в политической жизни общества.

Один из вариантов такого набора факторов был предложен Р. Роузом и Т. Маки. Эти четыре фактора охватывают следующие условия: 1) воз­никновение одновременно с проведением первых свободных выборов; 2) пропорциональная избирательная система; 3) опора на организованную

социальную группу; 4) первоначальный успех па выборах. Попытаемся в кратком виде рассмотреть, как данные факторы по существу партийного строительства могут быть наложены на российскую партийную систему 1990-х - начала 2000-х гг.²⁵

Возникновение одновременно с проведением первых свободных вы­боров. В выборах в Государственную думу в декабре 1993 г. приняли уча­стие 13 избирательных объединений, а в 2003 г. — 23 избирательных объ­единения. Из принявших участие в последних парламентских выборах партий лишь 4 были известны с выборов 1993 г. — Аграрная партия Рос­сии, Коммунистическая партия Российской Федерации, Либерально- демократическая партия России, «Яблоко». То есть, по данному признаку успешно институционализированными можно считать лишь эти четыре организации.

Все прошедшие с 1993 г. голосования на выборах в Государствен­ную Думу проходили по смешанной несвязанной электоральной формуле. То есть, однозначного ответа, способствовала или препятствовала избира­тельная система России партийному строительству, дать трудно. Во вся­ком случае, некий позитивный заряд, связанный с тем, что половина депу­татского корпуса избиралась по партийным спискам, избирательная систе­ма, безусловно несла. К тому же изменения, которые должны произойти в избирательной системе России с 200? г., направленные на усиление про­порциональной составляющей как на общефедеральном, так и па регио­нальном уровне, должны позитивно сказаться на процессе институциона- лизации партий.

Говорить о сформированной социальной базе в период избиратель­ной кампании 1993 г. у вышеуказанных избирательных объединений мож­но лишь с большой долей условности, за исключением, разве что КПРФ и

АПР, опирающейся на сельский электорат. Структурированная и оформ­ленная социальная база ЛДПР и « Яблока» сложилась несколько позднее.

На выборах 1993 г. сумели преодолеть заградительный 5% барьер 8 организаций, из которых в дальнейших голосованиях подтвердили свой статус лишь 3 - КПРФ, ЛДПР, ((Яблоко», а в ходе последней кампании лишь КПРФ и ЛДПР.

Таким образом, методика Роуза и Маки с наглядной убедительно­стью доказывает, что в России институционализированными можно счи­тать лишь КПРФ и ЛДПР, отчасти «Яблоко». Однако эта методика фикси­рует внимание на уже имеющейся данности и, по большому счету, не рас­крывает причинио-следственных связей в процессе партийного образова­ния и партийного строительства.

С условиями возникновения партий связаны перспективы их инсти- тушюнализации. Можно выделить три важнейших фактора: 1) возникла ли партия из «центра», с тем, чтобы потом проникнуть на «периферию», или, напротив, выросла из местных организаций, которые затем объединились в общенациональную организацию (соответственно «проникновение» и «диффузия»); 2) была ли партия с самого начала поддержана каким-то дру­гим, уже существующим институтом, или она развивалась, опираясь лишь на собственные силы («внешняя» и «внутренняя» легитимация); 3) стоял ли у истоков партии харизматический лидер. Проникновение, внутренняя легитимация и отсутствие харизматического лидера способствуют успеш­ной институционализации.*

Смена режима в нашей стране произошла без проведения учреди­тельных выборов, многочисленные движения конца 1980-х - начала 1990-х гг., поддержавшие Б.Н. Ельцина во время августовских событий 1991 г., не были вознаграждены за свою поддержку его прихода к власти и

^ль Журавлев В В. Феномен многопартийности в современной России // Полити­ческие партии России. История и современность. М. 2000.

остались невострсбованы. Партийные деятели отсутствовали в его прави­тельстве реформ, созданном в ноябре 1991 г., парламентские выборы были проведены лишь спустя два года (1993 г.), в промежутке политическая конкурентная борьба носила весьма 01раниченный характер, сводясь, в ос­новном, к противостоянию лидеров. Ото блокировано процесс становления политических партий и негативным образом сказалось на устойчивости организаций, возникших в 1990-е гг.

Российские политические партии развивались путем территориаль­ной дисперсии, то есть путем объединения существующих на местах групп. В силу отсутствия внутренних ресурсов для развития особую роль для партийных организаций сыграло внешнее спонсорство, которое тоже рассматривается как фактор, препятствующий формированию национать- ных политических партий. При этом, спонсорами по отношению к партиям служат различные государственные организации, экономические корпора­ции. общественные объединения, частые лица и так дачее. В организаци­онной истории многих партий в России преобладающую роль сыграли ха­ризматические лидеры, восприятие которых развивается в рамках поля личных симпатий, независимо от декларируемой программы.

При детальном рассмотрении списка партий-победительниц 1993 г. можно заметить, что практически ни одна из них не отвечала выдвинутым условиям. Выбор России и ПРЕС — были поддержаны властью, ЛДПР имела и имеет харизматического лидера, АЯР и КПРФ скорее «выросли» из регионов, чем из центра. Остаются лишь движения «Женщины России» и «Явлинский-Болдырев-Лукин», в дальнейшем не имевшие серьезных электоральных успехов.

Современные исследователи часто обращаются к проблематике пар­тийного строительства.⁴' При этом необходимо отметить, что одни авторы ограничиваются констатацией фактов, а другие в достаточно идеалистиче­ской манере пытаются дать практические рекомендации по партийному строительству, либо сводят его до уровня политического менеджмента и указывают на технологичность необходимых процедур для построения ус­пешной партии.³¹ В основном исследователи приходя! к выводу о том, что анализ коллизий современной российской политической жизни состоит в том, что развитие политических партий и становление многопартийности у нас в стране с самого начата пошли не по классическому сценарию.

В результате на свст появились партии, образованные, по большей части, «сверху», не на объективной базе специфических экономических, политических, социальных, национальных и прочих интересов, а на энту­зиазме харизматических лидеров или на чисто умозрительных идеологиче- ских основаниях, весьма расплывчатых и неустойчивых. Из сказанного можно сделать вывод, что, по мнению, например, Ю. Малова, успешному и «правильному» развитию партий способствовала бы четкая идеологиче­ская ориентация, опора на конкретные социальные группы и слои, отсутст­вие властного протектората и харизматических лидеров. Все эти условия являются правильными, но лишь для классических партий. Вряд ли в со­временной политике можно говорить о четкой классовой идентификации партии или о всепоглощающей роли идеологии.

Более интересным нам представляется анализ социального «фона», на котором происходит становление многопартийности. В частности, Ю. Малой отмечает, что, как показывает опыт других стран, для эффек­тивного развития и функционирования многопартийной системы необхо­димы по крайней мере три непременных условия. Во-первых, наличие компактной группы сравнительно устойчивых и влиятельных политиче­ских партий-лидеров, которые составляют костяк системы и постоянно взаимодействуют между собой и государственными структурами по пово­ду осуществления власти. Во-вторых, наличие выработанных в ходе этого взаимодействия писаных и неписаных юридических и основанных на тра­диции правил политической деятельности, позволяющих каждой из партий представлять и защищать конкретные общественные интересы и в то же время обеспечивать политическую и социально-экономическую стабиль­ность всего общества. И в-третьих, наличие определенной политической основы толерантного межпартийного взаимодействия на базе принципи­ального консенсуса относительно фундаментальных общественных ценно­стей, прежде всего таких, которые касаются форм собственности, государ- С1 венного устройства, типа политической власги, прав человека и т.п.²⁶

Если второе и третье условия не вызывает никаких возражений, их можно отнести к группе так называемых общечеловеческих ценностей, то первое условие находится в противоречии с логикой рассуждений данного автора, да и в целом с политическим развитием. Непонятно откуда должны взяться эти самые партии-лидеры, составляющие костяк системы, какие интересы и политические субъект должны сформировать эти лидирую­щие партии? Ответа на эти вопросы мы не находим.

В. Куяинченко также воспринимает партию как некую данность и формулирует оптимальные, с его точки зрения, принципы построения пар­тии: демократического единства, подчинения меньшинства большинству, критического отношения к своей деятельности, высокой ответственности и сознательной дисциплины, высокой нравственности.Признавая высокую гуманистическую ценность данных принципов, все же хочется заметить, что партии создаются определенными интересами, как таковыми, включая, безусловно, и социальные. Партии должны выделить, сформулировать эти интересы и канализировать их на уровень государственной политики.

Попытку сформулировать развернутую теорию формирования поли­тической партии предприпял известный отечественный исследователь Р.Ф. Матвеев.²⁷ По его мнению, формирование политической партии есть процесс соединения определенного общественного движения, мировоззре­ния и организации. Соединение столь различных и разноплановых элемен­тов представляет значительные трудности и требует длительного времени. Сложность объясняется также и тем, что каждый из элементов партии от­носительно автономен и находится в состоянии неопределенного движе­ния. Более того, каждый из этих элементов, для того чтобы стать составной частью партии, должен достигнуть некоторой степени зрелости. На про­цессе становления партии сказывается и такой субъективный фактор, как поведение инициативной группы, стремящейся стать руководящим ядром будущей партии.

Недоразвитость какого-либо компонента может и не привести к воз­никновению партии. А если создание партии провозглашено, то ее ждет кризис. Так, отсутствие в стране должной степени общественно- политической активности более или менее значительной части населения не даст партии даже минимального числа активистов, сторонников и изби­рателей, не говоря уже о руководителях низовых звеньев, где. собственно, и происходит процесс становления партии. Неясность и нечеткость идео­логических основ также может привести к тому, что население не прояви т никакого интереса к позициям и предложениям инициативной группы.

В процессе формирования партийной идеологии должно произойти определенное сближение, по крайней мере, некоторых активных участни­ков общественного движения с соответствующими политическими кон­цепциями. Эти концепции, естественно, помимо всего прочего, должны в некоторой мере отражать и выражать потребности, чаяния и интересы дан­ного движения, а, следовательно, и восприниматься им.

Вместе с тем, опыт показывает, что многие общественные движения воспринимают не любую политическую идеологию. Она должна быть в известном соответствии с реальными взглядами людей. Сторонники пар­тии окажут поддержку руководству, если увидят его способность полити­чески и юридически эффективно выражать их различные интересы. Уже на ранних этапах должна сформироваться инициативная группа, хотя бы за­родыш руководящего ядра. Именно она может дать образец реального со­единения «теории» и «практики», доказать свою способность выработать некоторую стратегическую ориентацию в качестве условия привлечения к партии активных элементов, и одновременно доказать свою способность активно действовать именно в качестве общественных лидеров.

Важным условием формирования партии, по мнению Р.Ф. Матвеева, и обеспечения ее связей с населением выступает наличие контактов зарож­дающихся партийных групп на местах с различными местными общест­венными организациями и движениями. Хотя в своем большинстве такие движения избегают занимать политические позиции, связи с ними позво­ляют получать более полную информацию о процессах, происходящих в гуще населения, о естественных лидерах, которые выдвигаются в таких движениях, а, главное, формировать и в своих рядах работников, связан­ных с населением.

Помимо этого, Р.Ф. Матвеев отмечает, что идеология партии всегда содержит объективные и субъективные факторы. В ряде случаев у основа­телей партии нередко возникает впечатление, что главную роль в рассмат- ривасмых процессах могут играть именно субъективные намерения и ре­шения. Парадокс состоит в том, что созданная людьми организация сразу начинает подчиняться некоторым объективным законам, игнорирование которых неизбежно ведет партию к гибели. Возникает еще одна очень важная проблема — определение условий необратимости в жизни партий. То есть, существует ли этап, на котором партия может считать, что ею дос­тигнут такой уровень, который гарантирует ее от распада. Богатейшая практика говорит о том, что не существует каких-либо гарантий такой не­обратимости.

Обобщив обширный отечественный материал и сравнив его с зару­бежным, прежде всего, с западным опытом, СЛ. Пшизова выявила не­сколько базовых характеристик формирования и развития идеологии поли­тических партий в России.⁴² Новые политические партии в постсоветских странах совсем не похожи иа партии массовой интеграции. Они гораздо более похожи на вновь возникающие партии, чем на классические образ­цы. В их развитии можно наблюдать самые современные тенденции, кото­рые беспокоят западных политологов, причем, зачастую, даже в более рез­кой форме.

Прежде всего, определяющей является роль лидеров. Как правило, партии организуются вокруг лидеров и выглядят как персональные клиен­те.™. Конфликты между лидерами или неудачные повороты карьеры пар­тийного патрона могут спровоцировать раскол или исчезновение всей ор­ганизации. Партии больше заинтересованы иметь известных политиков среди своих членов, чем политики в поддержке партий. Партия может быть полезна во время выборов, но от нее часто пытаются избави ться по­сле прихода к власти. 1Тартии соревнуются между собой за то, чтобы сде­лать того или иного известного лидера «лицом» своей организации.

Кроме того, но мнению С.Н. Пшизовой, активно используются гак называемые «новые политические технологии» (политический маркетинг) и услуги фирм, занимающихся политическим консультированием. Эти фирмы, скрывающиеся за спиной партий и политиков, организуют весь электоральный процесс: собирают подписи (если нужно), проводят марке­тинговые исследования политического рынка, определяют стратегию и тактику кампании, а также управляют ее проведением, производят рекламу и гак далее. Единственное, что остается гражданам - голосовать. В отличие от традиционных способов партийной активности, когда политики стреми­лись убеждать граждан в преимуществах своего политического проекта, новые партии разрабатывают свои электоральные предложения (визуаль­ные имиджи) в соответствии с результатами маркетинговых исследований, основываясь на текущих требованиях рынка.

Таким образом, отношения между партиями и гражданами поменяли свое направление. Электоральная тактика абсолютно доминирует над про­граммами, превращая представительное правление в правление репрезен­таций. Все эти тенденции, как отмечает С.Н. Пшизова, сильно беспокоят ученых и политиков па Западе. Предлагаются новые копцептуальные мо­дели: элекгорально-профсссиональной партии, партии картеля, партии бизнес-фирмы. Они базируются на изменениях в партийной организации, в системе связи общества и государства, в способах финансирования, веле­ния избирательной кампании и так далее. Молодые партии в постсоветских странах не становятся похожими на старые мощные западные организации и еще меньше на их исторические прототипы. Если к ним присмотреться, они гораздо больше похожи на вновь возникающие партии Запада, на тс, что формируются на наших глазах.

Исследуя историю становления современных партий, К.Г. Холодков- ский соглашается с исходным посылом американского политолога У. Рай­та о том, что изначально все партии тяготели к одному из двух идеальных типов: «модели партийной демократии» (ПДМ) и «рационально- эффективной модели» (РЭМ). Если первый из идеальных типов характери­зовался широким набором функций, то второй - сводил их почти исключи­тельно к электоральным задачам. В последнее время, приходит к выводу

К.Г. Холодковский, парлии стали утрачивать свой четкий идеологический и социальный облик, превращаясь в «партии для всех», «универсальные» партии.²⁸

Наиболее «технологичной» версией партийного строительства явля­ется трактовка Е. Малки на и Е. Сучкова.⁵¹ Ими были выделены три типа российских партий: идеологизированные, партии лидерского типа и «пар­тии власти». Не вдаваясь в подробности социальной специфики каждого из этих типов партий, авторы выдвигают целый ряд вполне конкретных, ос­нованных на знании маркетинга и менеджмента, шагов по построению партии, организации ее структуры, управления и планирования работы, разрешения конфликтов и так далее. Отдавая должное Е. Малкину и Е. Сучкову, которые обобщили достаточно обширный материал, отметим, что нас интересует несколько иной аспект проблемы, а именно общие соци­ально-политические условия формирования партий, движущие силы и проводники этого процесса, а не чисто технологическая сторона дела.

Говоря об особенностях идеологического становления политических партий в России, необходимо отметить, что они связаны с целым рядом факторов воздействия, анализ которых объясняет и специфику их эволю­ции, и, в конечном итоге, политическое предназначение. Распад в конце 1980-х — начале 1990-х it. партийной совегской системы и номенклатур­ного социализма в целом создам реальные возможности для становления гражданского общества и его самодеятельной активности, прежде всего, в политической сфере, породив надежды на возникновение дееспособной и функционально развитой партийно-политической системы. Достаточно массовое демократическое движение, отражая новые пласты гражданского общества, а также неформальные организации типа избирательных объе­динений, политических клубов, экологических инициатив и так далее предполагали развитие российских политических партий естественным путем, «снизу», на базе антикоммунистических протсстных организаций.

Опыт формирования новых партий в Восточной, Центральной и Южной Европе мог послужить аналогом. Но этого не произошло в России в силу целого ряда причин. Формирование российской многопартийности следует рассматривать в контексте широкого крута естественных процес­сов, развивавшихся в постсоветский период. Для постсоветского общества характерен не только огромный разрыв в жизненном уровне и социальных возможностях образовавшихся в результате преобразования социальных групп. Очевидно огромное разнообразие и, вместе с тем, нечеткость и про­тиворечивость представлений, мотиваций верований, с трудом сводящихся к ясным логическим оппозициям.

В 1990-е гг. опыт, полученный в ходе поздней перестройки и начав­шейся открытой политической борьбы, прочертил относительно четкие линии^дейно-политического размежевания. И оно отнюдь не сводилось к противостоянию коммунистов и антикоммунистов, сторонников и против­ников реформ: нередко общая профессиональная ориентация, часто и об­щие места работы, еще чаще - просто психологическая совместимость составляли могивационную основу формирования той или иной партии;²⁹

Линии размежевания (свобода личной инициативы - государствен­ный патернализм, западничество — самобытность, демократия - авторита­ризм, централизм - права регионов, элит арность - социальность), не совпа­дающие между собой, не до конца понятные даже политической элите, не говоря уже о массовых слоях населения, все же предопределили контуры российской идейно-политической дифференциации как основы возможной многопартийности. В отличии от Запада, где линии размежевания 1ради- ционно сводились к оси «правые-левые» и на этом основании партии рас­полагались в пределах линейного континуума, в России несовпадение ме­жду собой линий размежевания определило чрезвычайную условность и, в сущности, некорректность применения терминов «левые» и «правые», сде­лало более адекватными иные схемы расположения партий на политиче­ском поле.⁵⁶

С одной стороны, многообразие идеологий политических профилей партий в России демонстрировало существование неоднородного и стре­мящегося перегруппироваться общества, с другой — тенденцию к персо­нификации этих профилей, актуализации роли лидеров и их межличност­ного противостояния, что, в свою очередь, способствовало развитию эли­тарности партийных образований и их отрыва от масс.

Процесс оформления российской многопартийности к концу 1990-х гг. стабилизировался и сразу по нескольким причинам. Главной причиной стала оторванность политических партий от интересов основно­го населения страны, равно как и от подлинных центров власти, кроме то­го, властное бессилие и безответственность паргий — все вместе привело к тому, что партии оказались наименее авторитетным общественно- политическим институтом. По масштабам и темпам эрозии общественного доверия, по некоторым данным, они лидируют в списке из девяти важней­ших институтов, обеспечивающих функционирование демократии в два­дцати наиболее развитых странах мира.

Межпартийные распри и идеологическая размытость программных заявлений спровоцировали откат избирателей от политического участия. Характер паргий этого эволюционного этапа точно определил М Вебер, подчеркнувший, что образованные и состоятельные круги, духовно руко­водимые типичными представителями интеллектуальных слоев, раздели-

См.: Гражданское общество в России: структура и сознание. М., 1998. С. 193- лись частично по классовым интересам, частично по семейным традициям, частично по чисто идеологическим соображениям, на партии, которыми они руководили. Несмотря на то, что это положение относится к европей­ским партиям, оно достаточно правомерно и в отношении российских пар­тий на ранних этапах своего развития. И действительно, российские пар­тии, несмотря на существовавшие социальные разногласия, сыгравшие свою роль в процессе их образования, не столько выполняли роль институ­тов политического представительства социальных интересов, сколько яв­лялись инструментами «политического предприятия», обеспечивающим конкурентную соревновательность элитных группировок.

В России после краха коммунистической системы первоначально роль условно государственной идеологии выполнял круг либерально- демократических идей и ценностей, закреплённых юридически в Основном законе РФ 1993 (идеи народною суверенитета, прав человека, правового социального юсударства, теория разделения властей, принцип политиче­ского и идеологического плюрализма, зашиты частной собственности и др.). И это нисколько не противоречит конституционному запрету на обя­зательную или государе/венную идеологию (ч.2 ст. 13 Конституции РФ), учитывая характер рассматриваемою типа идеологии и природу либера­лизма как политического феномена. Однако сейчас данный идеологиче­ский комплекс в силу ряда причин функционирует в российских условиях вхолостую, воспринимается, преимущественно, как декларативный, никак не связанный с реальной жизнью. Поэтому всё настоятельнее ощущается потребность в эффективной идеологии, призванной вдохнуть силу в госу­дарство, повысить тонус жизни общества, снять социальную анемию я на­пряжённость, кризис идентичности, т.е. способной служить не только лич­ному, но и общему благу, общим интересам как критериям подлинной по­литики.

Нельзя согласиться с мнением А.Г. Хабибулииа и Р.А. Рахимова о том, что в стране «нет контуров модели возможной интеграционной идео­логии, подобно идее старца Филофея о Москве «как Третьем Риме» или уваровской триаде».⁵'

В период возникновения многопартийности в России (конец 1980-х

• начало 1990-х гг.) для многих политических партий, тем более для 8сех ведущих, идеологический аспект играл главенствующую или принципи­ально важную роль. Разнообразие идейных позиций, распространенных в российском обществе, обусловило широкий идейно-политический партий­ный спектр. Социализм, либерализм, национализм, консерватизм, партио- тизм, демократизм и другие идеологические концепции легли в основу идеологических платформ отдельных партий (КПРФ, ЛДПР, Аграрная партия, Демократическая партия, ДВР и другие).

Выборы в Государственную думу 1993 г. оказались самыми идеоло­гически детерминированными в новейшей российской истории. Преодо­леть пятипроцентный барьер смогли 8 избирательных объединений. По­давляющее большинство из них имело четкую и ясно идентифицируемую идеологическую окраску. Аграрная партия России и Коммунистическая партия Российской Федерации предлагали обществу идеи левого толка. «Выбор России», Демократическая партия России, движение «Явлинский

• Болдырев — Лукин» проповедовали идеалы свободного рынка и демо­кратические ценности западного образца. На общем фоне выделялась Ли­берально-демократическая партия России, которая смогла предложить об­ществу интересные и оригинальные идеи нацжнш-патриотичсского толка. Среди партий-победительниц не отличались выраженным идеологическим окрасом только Партия российского единства и согласия, а также движе­ние «Женщины России». Таким образом, суммарная доля голосов избира-

Хабибулин А.Г., Рахимов Р.А. Государственная идеология: к вопросу о пра­вомерности категории // Государство и право. 1999. С. 17.

телей, собранная идеологическими партиями-победительницами составила 72,2% (АПР + BP + ДПР + СПРФ + ЛДПР + ЯБЛ). Доля неидеологических партий-победительниц составила 14,86% (ПРЕС + ЖР).

Различные идеологемы пронизывали партийное строительство и межпартийную борьбу первой половины 1990-х гг. Интересной характери­стикой партийного спектра тех лет является наличие партийных групп из двух-трех партий с близкими социальными и политическими основаниями. Такие партии искали различия в идейных платформах, порой искусствен­ных, но как-то отделявших их друг от друга. Особенно активными в этом отношении были такие группы, как Крестьянская партия и Аграрная пар­тия России, ЛДПР и Национально-Республиканская партия России, КПРФ и РКРП, Яблоко и BP (ДВР, СПС).

По разному обыгрывая принципиально важные для переустройства общества социально-политические проблемы (форма собственности на землю, механизм защиты интересов наций, характер борьбы за народовла­стие, пути утверждения либеральных ценностей в России и другие), каж­дая партия в этих группах стремилась привлечь к себе большую часть в целом общего для каждой группы электората. Обращает на себя внимание то, что речь идет о политических образованиях, предвыборная тактика ко­торых строилась на противопоставлении друг другу, поскольку «игра» шла на одном и том же поле. Это противопоставление не могло не сказаться на партийных идеологиях. «Социал-либералы» из «Яблока» и «истинные ли­бералы» из ДВР, а позже — из СПС не один год ломали копья, доказывая несостоятельность программ оппонентов. Идеологи «Единства», поначалу обходившиеся вовсе без идеологической «родословной», в конце-концов склонились в сторону некоего подобия консерватизма, тогда как их колле­ги из «Отечества» проявляли интерес к социат-демократии. Однако данные различия не стали препятствием дтя объединения последних. Политиче­ская практика последних лет показывает, что, в конце концов, партии, по­думавшие меньшую идеоло1ическуто поддержку общества, быстро теряли авторитет, а то и вовсе сходили с политической арены. Так, по сути, исчез­ли Крестьянская партия, Национально-республиканская партия и другие. Их судьбу могут разделить СПС и Яблоко.

С середины ]990-х гг., когда окрепли новые институ циональные ус­ловия политической системы России, влияние идеологического фактора па партийное строительство и развитие партий как в центре, так и в регионах, стаю быстро уменьшаться. Принижение роли идеологий в современном российском обществе, размывание партийных идеологий явилось серьез­ной причиной обессмысливания партийного процесса, ослабления позиций партий в избирательной борьбе. Многие партии во второй половине 1990-х гг. сократились до масштабов своих штаб-квартир или вовсе исчез­ли, проправительственные партии каждый избирательный цикл меняли свои названия и лидеров.

Оппозиционные партии нередко использовались политическими дея­телями для прохождения в Госдуму по партийным спискам. Избиратель­ный процесс во многом стал превращаться в манипулирование лозунгами, обещаниями, именами. В такой обстановке избиратели утрачивали интерес к паргия.м, к их деятельности. Влияние политический партий на политиче­ский и избирательный процесс уменьшилось, а электоральная активность населения, особегпю на региональных и местных выборах, снизилась, уве­личилась до;гя избирателей, голосующих «против всех».

Видимо, между этими процессами существует прямая зависимость. Выборы в Государственную Думу 1995 г. обозначили тенденцию к сниже­нию роли идеологического фактора, хотя идейные ориентации по- прежнему имели значительный вес. Пятипроцентный барьер преодолели всего 4 избирательных объединения, из которых 3 имели определенную идеологическую основу. К числу идеологических партий-победительниц в 1995 г. относятся: КПРФ (левый спектр), ЛДПР (национал-патриотический спектр), Яблоко (правый спектр). Неидеологической партией- победительницей оказалась тогдашняя «партия власти» движение «Наш дом - Россия». Суммарная доля голосов идеологических партий- победительниц составила 40,37% (КПРФ + ЛДПР + Яблоко). НДР получи­ло 10,13%.

Выборы в Государственную Думу 1999 г. стали еще более «безыдей­ными» в своей массе, чем предыдущие. Преодолеть пятипроцентный барь­ер смогли 6 избирательных объединений. Число идеологических партий- победительниц оказалось большим, чем неидеологических, а именно, 4 против 2-х. Однако суммарная доля голосов идеологических партий оказа­лась незначительной, особенно в сравнении с неидеологическими. К идео­логическим партиям мы бы отнесли «Блок Жириновского» (фактически ЛДПР), КПРФ, Союз Правых Сил, Яблоко. К числу неидеологических — «партии власти» - «Единство» и «Отечество — Вся Россия». Доля идеоло­гических партий победительниц составила 44,72% (Блок Жириновского + КПРФ + СПС + Яблоко). Доля неидеологических партий-победительниц составила 36,65% («Единство»+ОВР).

С 2000 г. ситуация принципиально не меняется. По-прежнему ог­ромны различия в отношениях к идеологии. Общество обсуждает весь спектр современных идеологий и оценивает их в качестве вариантов поли­тической стратегии развития страны. Партии, убедившись в бессмыслен­ности четких идеологических позиций, активизируют свою идеологиче­скую работу лишь перед выборами. Отношение государственной власти к идеологии противоречиво. С одной стороны, Президент В В. Путин под­держивает необходимость идейного вооружения народа и государства, это проявляется в явных и скрытых попытках придумать некую национальную идею. С другой стороны, при его поддержке созрела и расширяется новая «партия власти» (сначала — «Единство», затем - «Единая Россия»), ока­завшаяся одной из самых безыдейных партий на политическом простран­стве России.

Такое внеидеологическое состояние общества может превратить уже очередные выборы в «разборку'» влиятельных группировок и элит в борьбе за управление Россией и проигнорировать их конституционное предназна­чение быть «непосредственным выражением воли народа».

Выборы в Государственную думу 2003 г. закрепили тенденцию падения доли идеологических партий-победительниц. Пятипроцентный барьер преодолели 4 избирательных объединения. КПРФ, ЛДПР и движение «Родина» стали идеологическими партиями-победительницами, которые отстаивали идеи левого и национал-патриотического толка. К особенностям данных выборов можно отнести и тот факт, что среди побе­дителей не оказалось ни одной «правой» партии. К числу неидеологиче­ских партий-победительниц принадлежит «Единая Россия», которая полу­чила львиную долю голосов. Суммарная доля голосов идеологических партий-победительниц составила 33,24% (КПРФ + ЛДПР + Родина). Доля голосов, полученных «Единой Россией» - 37,57%.

Исторический опыт наглядно показывает темпы и степень снижения роли идеологического фактора на выборах. Наиболее резкий «обвал» при­ходиться на временной промежуток между 1995 и 1999 гг. Что произошло в это время? В 1996 г. состоялись выборы Президента России, на которых Б.Н. Ельцин победил, тем самым окончательно конституировав новый об­щественный строй. Общество окончательно убедилось, что реальная власть находится у исполнительных структур и олигархов, партии играют в политической системе декоративную роль.

Власть за эти годы овладела технологиями публичной политической борьбы и сумела подавить своих идеологических конкурентов, противо­поставив им всю мощь государственных и частных PR-ресурсов.

Российские партии можно разделить на имеющие «брендовую» идеологию (т.е. позиционирующие себя как социал-демократы, национа­листы, либералы и т.д.) и как не имеющие таковой. Эга идеология может быть не выражена (в большинстве случаев) либо ярко выражена, активно использоваться, либо игнорироваться. Если обратиться к непарламентским партиям (тем, кто в результате выборов так и не прошел в Государствен­ную Думу), то в большинстве случаев они не имеют «брендовой» идеоло­гии. Правда, и представители классических направлений тоже сосредото­чены преимущественно вне парламента, но они находятся в явном мень­шинстве. При этом, интересным нюансом является то, что «типовая про­грамма» российской партии в большинстве случаев будет социал-

58

демократической.

В данном случае речь идет о типичном для социал-демократии ком­промиссе между частной инициативой и государственным регулировани­ем. Иначе говоря, подавляющее большинство российских партий стремит­ся быть немного либералами и немного социалистами одновременно. При­чина проста — такая идеологическая размытость позволяет «подвести под программу» любую партийную инициативу и легче взаимодействовать с партией власти в ее проектах, которые имеют «либеральный» либо социа­листический вид. Чтобы скрыть отсутствие политической позиции, широко используется понятие центризма.

Отличие процесса формирования партийной системы в России на рубеже XX и XXI вв. от хорошо изученных западных моделей неоднократ­но отмечаюсь в научной литературе. Пользуясь терминологией «генетиче­ской теории» Липсета-Роккана, можно сказать, что у нас не только иная, нежели в европейских странах в XIX - XX веков, конфигурация социаль­ных «разломов», по и формирование партий подчиняется другой, внешней,

^ Студеникин Н В. Социал-демократические партийные проекты в современной России //Вестиик Московского университета Серия 12. 2002. №2.

логике, обгоняя процессы социального структурирования. По этим причи­нам предлагаемые российскими партиями программы не вполне справля­ются с функцией идеологического оформления «кливажей» и институцио- нализации общественных конфликтов.

Косвенно на это указывает и то, что анатиз идеологического спектра по разным основаниям выявляет ряд недоартикулированных, хотя и пер­спективных (в смысле соответствия интересам конкретных социальных групп) позиций.³⁰ В результате, идеологические конструкты, обладающие, казалось бы, достаточным мобилизационным потенциалом, не преобразу­ются в реальные ориентации тех или иных групп, ибо отсутствуют автори­тетные политические акторы, способные их выражать и представлять. Кроме того, современные технические средства коммуникации лишают идеологию значения главного орудия политической мобилизации; на сме­ну идеологам приходят политтехнологи.

Из атрибута идеология превращается в необходимый, но не слишком функционально полезный антураж/ Это проявляется на практике даже на уровне написания партийных программ. Лидеры вновь создаваемых поли­тических объединений поручают это дело «специалистам», работающим на заказ (причем для клиентов, претендующих на разные идеологические ни­ши).

Рассмотрев данные российской политической практики, попытаемся определить основные контуры идеологии как ресурса партийного строи­тельства, мобилизации общества, выяснить, что дает идеология партиям и чего их лишает в организационном плане.

Важнейшим материальным выражением идеологической платформы партии является ее предвыборная программа. Партийная программа вы­полняет двоякую функцию. С одной стороны, программа служит основой объединения единомышленников в партию, идейной основой всей даль­нейшей деятельности. С другой стороны, программа нужна, в том числе, и для тою, чтобы в результате широкой ее рекламы привлечь как можно больше избирателей на проходящих выборах. Разработка предвыборной программы является одним из «классических» аспектов партийного строи­тельства.³¹ Политическая партия, для того чтобы долгое время быть в чис­ле влиятельных субъектов политики, должна иметь программу, которая служит концептуальным основанием для политического общения с граж­данами. Как верно отметил М.В. Данилов, для партии быть излишне идео­логизированной невыгодно, если она мыслит масштабами одного избира­тельного цикла, но если она планирует свою деятельность на годы вперед, то идеология необходима, а она, естественно, выражается в партийной программе³²

В нашей стране отдельные политики и партии, ссылаясь на то, что j российские избиратели голосуют, исходя не из рациональных мотивов, а сиюминутного эмоционального состояния, стали отказываться от содержа­тельной программы, подменяя ее краткой, в одну-две страницы, избира­тельной платформой, состоящей, в основном, из бессодержательных вер­бальных политических символов. Однако хорошо продуманная и обосно­ванная программа, ориентированная на конкретные нужды избирателей, необходима, ведь именно она позволяет сплотить вокруг партии думаю­щую часть населения, создагь команду единомышленников. Предвыборная программа является тем документом, на основании которого строится вся

предвыборная агитация. Из программы должны логически вытекать ло­зунг, основная тема рекламной кампании, концепция избирательной плат­формы, содержание листовок, плакатов, выступлений полигиков перед различными категориями избирателей и т.д.³³

Процесс формирования и развития политических партий в постсо­ветской России отличался значительной спецификой. Во многом, данная специфика обусловлена той ролью, которую играла в процессе партийного строительства власть. Власть везде и всюду неотделима от партий. Незави­симо от типа организации современных обществ партии всегда выступали неизменным игроком на сцене власти. Демократические, авторитарные и даже тоталитарные формы организации власти всегда создавали свой соб­ственный рисунок партийных отношений, выстраивая характерную для себя архитектуру этих политических объединений. Не является исключе­нием и российское общество, где последние полтора десятилетия выявили поразительную динамик}- взаимоотношений партий с населением и вла­стью, а порой уж и совсем парадоксальные черты организации этих поли­тических структур.

Власть всегда стремилась влиять на общество и по возможности ре­гулировать те процессы, которые в нем протекают.³⁴ Одним из инструмен­тов такого влияния оказались политические партии. Российская правящая группа с первыми признаками укрепления собственного положения стала искать особые способы использования партийного движения в собствен­ных целях. Время показало, что властные интервенции на партийной сцене были не столько тактическими уловками отдельных политических фигур, сколько стратегическим проектом всего правящего класса.

Вместе с тем до сих пор сохраняется определенная терминологиче­ская путаница. В исторической науке и публицистике для обозначения партийных организаций, осуществляющих политическое управление, при­меняются два базовых термина «партия власти» и «правящая партия». Эти понятия необходимо различать, так как это имеет принципиально важное значение, ввиду некоторой путаницы с определением и использованием данных понятий. Так, С. Устименко и А. Иванов утверждают, что «обще­принятое понятие партии власти в демократическом государстве — это синоним правящей партии»/'⁵ Однако относить Россию к странам с усто­явшимися демократическими нормами и традициями достаточно сложно, поэтому нам представляется, что это всс же различные понятая.

Правящая партия в демократических государствах — это, как прави­ло, партия гражданского общества, которая, одержав победу на выборах, формирует правительство и ставит своей целью реализацию интересов гражданского общества. Эта партия находится у власти лишь потому, что общество в своем большинстве ей действительно доверяет, но отнюдь не потому, что оно лишено фактической возможности выразить и политиче­ски институционализировать своей недоверие. При этом, наряду с правя­щей партией, во власти в той или иной форме участвуют и другие партии, обеспечивая необходимый в условиях демократии взаимоучет различных интересов. Правящая партия не ставит своей целью узурпацию власти. В термине «правящая партия» делается акцент на управлении, которое под­разумевает использование не только власти, но и любых других институ­тов и процедур гражданского общества. Термин «партия власти» недву­смысленно подчеркивает, что это партия, создаваемая самой властью, или партия при власти, имеющая своей целью самосохранение данной власти.

⁰⁰ Усгименко С., Иванов Л. «Партии власти» в современной России: ретроспек­тива и перспектива Я Власть. 2003. С б.

При этом, «партия власти» стремится различными способами закре­пить, зафиксировать на длительное время собственное пребывание во вла­сти, поэтому она не заинтересована в формировании политических партий гражданского общества, которые приходят, победив на выборах, потому что их идеи нравятся избирателю, и уходят, если их реальная политика не оправдывает надежд избирателей. «Партия власти» категорически не же­лает становиться правящей партией, потому что это означало бы взвалить на себя груз персональной ответственности. Будучи же «партией власти», легко свалить политическую ответственность на патронов и мимикриро­вать в новую «партию власти», готовую идти за новыми покровителями в любом направлении.

Понятие «партия власти» получило широкое распространение в рос­сийской политической публицистике еще в первой половине 19.90-х гг., когда стали проводиться первые выборы в органы власти современной России. Зачастую, данное понятие используется как журналистский штамп, имеющий, главным образом, негативные смысловые оттенки. Практически сразу же начались попытки исследования или, по крайней мере, описания данпого явления. Чаще всего такие попытки приводили ученых к убеждению, что в российских условиях «партия власти» беспо­лезна и даже нежелательна.¹⁾⁰ Однако убедительного объяснения причин создания «партий власти» до сих пор нет. Не существует и устоявшихся моделей объяснения механизмов властною партийного строительства.

В исторической науке «партия власти» трактуется как некое общее явление, характерное не только для России. Признавая, что его теоретиче­ское осмысление находится в начальной стадии, отечественные политоло­ги сходятся в том, что создание «партии власти» - типичная реакция элит новейшего времени на ситуацию «транзита». В современной литературе встречаются два основных подхода к определению «партии власти». Ино­гда этим термином обозначают российскую политическую элиту в целом. Существует, однако, и более узкая трактовка понятия, подчеркивающая партийный - а не только властный - характер подобных образований. Гак, С. Хенкин в качестве причины создания организационно оформленной «партии власти» указывает на необходимость противостоять «на избира­тельном поле другим партиям, которые представляют отличные от власт­ных элит сегменты общества.³⁵ Делая упор на «партийную» составляющую «партии власти», они обычно рассматривают их как особые образования, участвующие в электоральном процессе и решающие специфические зада­чи, которые появляются у исполнительных структур в период «демократи­ческой трансформации».⁶*

Такая трактовка имеет неплохой эвристический потенциал, что по­зволяет рассматривать «партии власти» как организации партийного или квазипартийного типа, создаваемые элитой для участия в выборах. При этом, однако, нельзя забывать о том, что природа данною феномена — не партийная, а именно властная.

Функции представительства подобные партии если и реализуют, то вынужденно, под давлением обстоятельств с целью легитимации власти. Иначе говоря, «партия власти» - политическое образование, не имеющее собственных ресурсов для существования внебюрократичсских структур. Это номенклатурная партия, призванная победить на выборах и затем обеспечить себе и своему патрону максимальное пребывание во власти.

Наиболее полную и развернутую трактовку характерных черт пар­тийных объединений, созданных при участии власти, представил А.И. Со­ловьев.⁶⁴ Им выделены несколько основных разновидностей таких объеди­нений: проправительственные партии, «партии власти», правящие, доми­нантные, административные партии.

Проправительственные партии могут быть описаны как институты, играющие роль политической опоры власти, но сохраняющие при этом по­литический статус посредников в отношениях с обществом, которые транслируют интересы определенных групп населения и формализуют их поведенческие практики в рамках политического курса правительства. Та­кие партии работают на усиление стабилизации режима и поддерживают его независимо от С1епени лояльности и даже идеологической окраски своей партийной линии.

«Партии власти» представляют собой те организационные структу­ры, которые в целях сохранения политической поддержки правительства (президента), помимо мобилизации граждан собственными средствами, активно используют помощь со стороны государства, в свою очередь, по­ступающих в виде разнообразных финансовых, административных и про­чих ресурсов. Формально они могут обладать как «кадровым» (профессио­нальным), так и общественно-политическим происхождением и связывать свое позиционирование с разнообразными формами презентации интере­сов различных групп населения. Одновременно «партии власти» могут существовать в различных сегментах политического спектра. Однако, при этом, они, играя роль активного проводника политики правящего режима, сочетают эту деятельность с высокой степенью зависимости от предостав­ляемых им государственных ресурсов.

Такие институты обладают явно привилегированным положением на политическом рынке, как в плане межпартийной конкуренции, так и в от­ношении продвижения своих членов в высшие политические крути.

Правящие партии характеризуют статус соответствующей организа­ции, получившей возможность определять курс государственной полити­ки. Доминантные партии представляют собой те правящие партии, кото­рые на протяжении длительного времени демонстрируют лидирующее по­ложение ведущей политической силы в политической системе и в государ­стве. Однако эта структура, даже соединяя свои возможности с ресурсами государства, будет сохранять функциональные очертания партийной орга­низации.

Административная партия с формально-содержательной стороны представляет собой институциональный симбиоз кадровых и картельных организаций, представляющих собой группу менеджеров, продвигающих политический проект при помощи маркетинговых технологий, идеологи­ческого менеджмента и других способов их политического позициониро­вания. В этом облике она имеет явные технологические преимущества пе­ред конкурентами. Однако главные политические преимущества даны ей но факту происхождения. По источникам образования она может быть охарактеризована как абсолютно бюрократическая структура. Высшими руководителями партии являются прямые представители высших эшело­нов федеральной и региональной исполнительной власти. Если «партии власти» сохраняют известную, и кадровую, и институциональную дистан- цированностъ от государственных структур, то функции «партийной вер­хушки» в такого рода организации стали выполнять прямые представители различных органов исполнительной власти.⁰

' Алисова Л.Н. Взаимодействие политических партий как фактор реформирова­ния общества. М, J 996. С. $43.

Исходя из представленного выше терминологического разнообразия, можно сделать несколько заключений относительно релевантности ис­пользования конкретных наименований в контексте нашего исследования. Думается, что в силу краткого периода многопартийности в России просто физически не могли сложиться доминантные партии.

Специфика институционального дизайна российской политической системы исключает возможность появления проправительственной партии. Для характеристики властного партийного сгроительства в России, по всей видимости, подходят понятия «партии власти» и административной пар­тии. Причем «партии власти» действовали на политической сцене в период ( становления демократических процедур (прежде всего, избирательных), • административная партия - атрибут современного, более позднего полити- ^; ческого процесса.

Определившись с содержательным наполнением терминов, необхо­димо ответить на один из основных вопросов: каковы цели государства (или, если быть совсем точным, государственной бюрократии) в партий­ном строительстве, зачем власти нужна своя партия, какие функции она призвана выполнять. Как отмечает И. Глебова, в некоторые исторические периоды русская власть мимикрирует, временно и сугубо внешне, стано­вясь похожей на обычную европейскую власть. Как правило, это происхо­дит тогда, когда ресурс власти по той или иной причине оскудевает, и она оказывается вынуждена допустить на историческую сцену гораздо более слабых и даже еще не вполне состоявшихся игроков. В этой ситуации и возникают «партии власти». Так было в 1905 г., когда самодержавию, наи­более устойчивой и совершенной форме русской власти, пришлось согла­ситься на создание парламента (впрочем, ограниченного в своих полномо­чиях). Так было и в 1993 г., когда во второй раз в XX столетии русская

власть, пытаясь погасить огонь 1ражданской воины, даровала стране кон­ституцию и парламент.³⁶

В то же время «партия власти» — это попытка создать при властную группу, с помощью которой власть будет управлять обществом. В Москов­ской Руси действовал боярский принцип управления, в имперской России - дворянский, а в современной России — партийно-государственный. Для выходцев из паргийно-коммунистической советской системы это прекрас­ная находка. Возрождая проект «партии власти», власть признает услож­нение социального организма и наличие в обществе конфликтов, на кото­рые следует реагировать.

В условиях переходного периода власти приходилось решать две трудно совместимые задачи: выстраивать электоральную поддержку на конкурентной основе и пытаться сделать общество максимально управ­ляемым. Ее «партия» вынуждена участвовать в электоральной борьбе. Но суть этого участия нельзя свести к такому хорошо известному на Западе явлению, как артикуляция интересов граждан. В современной российской политической системе «партия власти» выполняет уникальную функцию представительства власти. Действуя в партийном обличии и в рамках со­ревновательной системы, она образует тот инструмент, который позволяет власти добиваться электоральных преимуществ и поддерживать свое до­минирующее положение в обществе.

Окрепшая российская власть снова претендует на безусловное право быть единственным источником и регулятором политических процессов. Для продвижения к этой цели она и использует «партию власти» (а с ее помощью — и население). Голосование на выборах как наиболее распро­страненная форма гражданского участия становится в российской полити­ческой системе не столько формой влияния на политический курс, сколько способом легитимации власти, ее символической поддержки.

Другой важнейшей целью власти в процессе партийного строитель­ства является решение проблем, связанных с организацией государствен­ного управления. Введение принципа партийного управления способно (пусть на некоторое время) сгладить остроту конфликта между ведомст­венным и региональным — областным, краевым, республиканским - управленческими принципами. Через партию как синтез учрежденческого и государственного начала власть вновь становится единой и неделимой. Недаром «партию» новой власти возглавили лидеры наиболее влиятель­ных государственных структур современной России. «Партия власти» - это способ не отмены, но преодоления ограничений системы разделения вла­стей. Российский вариапт приспособления к современным формам органи­зации управлепия предполагает ликвидацию самостоятельных властных образований. Бели представители различных ветвей власти (или хотя бы их большинство) станут в то же время членами одной партии, что будет для них важнее — сохранение независимости или соблюдение партийной дисциплины?

Наконец, «партия власти» может послужить инструментом восста­новления традиционного принципа российской власти — соединения в од­них руках административных и хозяйственных функций, единства власти и собственности. Это единство было разрушено в 1990-е гг., в период нового накопления капитала и перехода к конкурентно-властной системе. Форми­рование монопольной системы власти предполагает возвращение властью утерянных ею позиций в сфере бизнеса.⁷²

Таким образом, государство преследует три группы целей, иниции­руя создание «своих» партии. Во-первых, это цели самовоспроизводства. Здесь политический класс пытается выстроить отношения с обществом так, чтобы как можно дольше и эффективнее оставаться у власти, исполь­зуя «свои» партии как механизм рекрутирования наиболее подходящих для решения каких-либо задач людей, так и в качестве своеобразного отстой­ника для тех, кто временно оказался невостребован в органах власти и управления.

«Партии власти» осуществляют отбор и поддержку тех кандидатов в органы власти, которые отвечают интересам политического режима. Фор­мирование правящей элиты происходит, порой, случайно, по принципу принадлежности к «партии власти» и личной преданности политическому клану и его лидеру. Профессиональные качества кандидатов не играют здесь определяющей роли.³⁷ Во-вторых, это электоральные цели. Здесь го­сударство в лице высшей бюрократии пытается создать видимость игры по демократическим правилам. В-третьих, это управленческие цели. «Партии власти» оказываются скрепляющими механизмами пространства государ­ственного управления Россией.

Говоря о современном российском опыте властно- административного партийного строительства, необходимо отметить, что первым испытанием сил власти в партийной борьбе был проект «Выбор России». Учредительный съезд блока «Выбор России» и одноименного движения прошел 16-17 октября 1993 г. Съезд сформировал общефеде­ральную часть списка «ВР» и избрал руководящий орган движения - По­литсовет из 17 человек во главе с председателем Комиссии Верховного Совета по правам человека Сергеем Ковалевым. В движение вошли пер­вый вице-премьер Е. Гайдар, вице-премьер А. Чубайс, министр охраны ок­ружающей среды и природных ресурсов В. Данилов-Данильян, министр науки и технологической политики Б. Салтыков. Кроме того, среди депу­татов от блока оказались первый вице-премьер В. Шумейко, вице-премьер

Б. Федоров, министр иностранных дел А. Козырев, министр социальной защиты Э. Памфилова, культуры Е. Сидоров.'

Учредительный съезд партии «Демократический выбор России» (ДВР) прошел 12-13 июня 1994 г. В партию вступило большинство депута­тов фракции «ВР» Государственной Думы, входящие в Совет Федерации глава адмштистрации Самарской области К. Титов, глава администрации Пензы А. Калашников. На съезде был избран руководящий орган партии — Политсовет из 26 человек. Председателем Политсовета стал Е. Гайдар.

После парламентских выборов 1995 г. на базе созданного по инициа­тиве ДВР списка «Демократический выбор России — объединенные демо­краты» возникла так называемая коалиция либеральных и правоцентрист­ских сил. В начале 1999 г. коалиция была преобразована в блок «Правое дело» и движение «Россия молодая». В результате предвыборных перего­воров в сентябре 1999 г. блок правых смог объединить наиболее влиятель­ные группировки этой части политического спектра под названием «Союз правых сил».

На выборах в Государствешгую Думу 12 декабря 1993 г. блок «Вы­бор России» занял второе место, получив 15,51% голосов и проведя 40 кандидатов по общефедеральному списку и 24 по одномандатным округам. Всего в ставшую крупнейшей в Думе фракцию «Выбор России» вошло 76 депутатов. '⁵ Фракция получила посты 4-х председателей комитетов, кроме того М. Миткжов стал вице-спикером, а С. Ковалев — уполномоченным по правам человека. Восемь кандидатов от «ВР» стапи членами Совета Федерации, а В. Шумейко был избран его председателем.

Перед парламентскими выборами 17 декабря 1995 г. партия с не­сколькими мелкими идейно близкими группировками сформировала еди­ный блок кандидатов в депутаты Государственной Думы, получивший на­звание «Демократический выбор России - объединенные демократы». Па выборах этот список набрал лишь 3,86% голосов, не сумев преодолеть пя­типроцентный барьер, однако 10 членам партии удалось пройти по одно­мандатным округам.

«Выбор России» стал первой российской «партией власти» в постсо­ветский период. Как видим, обладая значительными ресурсами и поддерж­ками как на федеральном, так и на региональном уровне, эта партия сумела пробыть на Олимпе российской политике всего лишь срок одной легисла­туры Государственной Думы. Возможно, это связано с тем, что основная часть политической элиты сделала в 1995 г. ставку на новую «партию вла­сти» - «Наш дом - Россия».

Образование движения «Наш дом — Россия» связано с попыт кой ис­кусственного формирования в России двухпартийной системы, когда 25 апреля 1995 г. Президенте. Ельцин поручил премьер-министру В. Черно­мырдину создать проправительственный блок правоцентристской ориен­тации, а председателю Государственной Думы И. Рыбкину — аналогичный блок левоцентристской ориентации. Проект Черномырдина получил самую серьезную поддержку, о чем свидетельствует состав Учредительного съез­да движется «Наш дом - Россия», состоявшегося 12 мая 1995 г. Среди 292 делегатов Первого съезда 9 оказались членами кабинета министров во гла­ве с премьер-министром В. Черномырдиным и первым вице-премьером О. Сосковцом, а еще - 76 первыми или вторыми лицами региональных адми­нистраций. Среди делегатов также присутствовали представители круп­нейших топливно-энергетических, автомобилестроительных и финансовых корпораций. О принадлежности к НДР заявило 42 депутата Совета Феде­рации.⁷⁶

Однако, после отставки В.Черномырдина 23 марта 1998 г. с поста премьер-министра и особенно после его неудачной попытки повторно за­нять этот пост, движение стало распадаться. Многие депутаты или главы регионов либо перешли из НДР в другие организации (прежде всего, в движения «Отечество», «Голос России», «Вся Россия»), либо, формально не покидая НДР, прекратили там всякую работу. А оставшиеся в прави­тельстве министры, члены НДР, практически прервали связь с движением.

Электоральные достижения движения были следующими. На выбо­рах в Государст венную Думу 17 декабря 1995 г. НДР получил 10,13% го­лосов и занял 3-е место. По общефедеральному списку в Думу прошло 45 кандидатов от движения. Еще 10 кандидатов от НДР прошло по одноман­датным округам, 11 независимых кандидатов, среди которых 3 состояло в других партиях, вступили во фракцию после выборов, а двое членов НДР стали депутатами на дополнительных выборах. В результате выборов в III Государственную Думу в декабре 1999 г. список НДР нашел поддержку лишь у 1,19% избирателей и практически прекратил свое сущест вование.

В Совете Федерации I созыва НДР имело 42 места, а после измене­ния структуры этой палаты парламента количество членов НДР в верхней палате возросло до 53, а глава администрации Орловской области, член НДР Е. Строев был избран его председателем.

Фактически, НДР стал первой полноценной «партией власти», тогда как «Выбор России» был, скорее, неким симбиозом, в котором присутство­вали черты в том числе и структуры гражданского общества, хоть и пред­ставлявшей интересы довольно узкой социальной группы. НДР позицио­нировал себя исключительно как организация, обладающая властью и на­меренная оставаться у власти и в дальнейшем. Членство в НДР стало не-

^,6 Россия: партии, выборы, власть М., 1996.

пременным условием попадания во власть, С одной стороны, это обеспе­чиваю движение всеми необходимыми ресурсами (от материальных до людских) на всех уровнях (от центрального до местного).

С другой стороны, это сослужило и недобрую службу. Все промахи власти в социально-экономической сфсрс, война в Чечне, падение внешне­политического авторитета России в 1995-1999 гг., ассоциировались насе­лением с НДР. В таких условиях надеяться на успех на выборах в Госдуму в 1999 г. не приходилось. Пожалуй, главной ошибкой руководства НДР явилась недооценка политической компетенции и активности населепия и переоценка собственных возможностей.

В обстановке крайне низкого рейтинга НДР и незначительных шан­сов прохождения этим движением пятипроцентного барьера на выборах 1999 г. ряд влиятельных политиков предложили обновить «партию вла­сти». Для этих целей в сентябре 1999 г. был создан новый предвыборный блок «Единство» («Медведь»), костяк которого составили около 30 губер­наторов различных регионов России. Возглавил блок министр гю чрезвы­чайным ситуациям Правительства РФ С.Шойгу. 27 сентября 1999 г. со­стоялась учредительная конференция «Межрегиональною движения «Г,чинство». 3 и 6 октября 1999 в два этапа прошел учредительный съезд избирательною блока «Медведь».

Съезд сформировал и утвердил федеральный и региональный списки кандидатов в депутаты Госдумы, выдвинутых избирательным блоком «Медведь», 15 октября Центризбирком заверил федеральный и региональ­ный списки кандидатов в депутаты Госдумы, выдвинутых избирательным блоком «Медведь». 2 ноября 1999 года Центризбирком зарегистрировал федеральный список кандидатов в депутаты Госдумы от блока «Мед­ведь».³⁸'' На выборах в Государственную Думу 1999 г. «Единство» набрало 23.32% голосов избирателей, став в Думе влиятельной политической си-

- 78

лои.

Параллельно развивались процессы, связанные с неудачными по­пытками создания альтернативных «партий власти». В условиях ослабле­ния федеральных структур и происходящего распада НДР, региональные элиты стали усиленно искать новые варианты объединения. Поскольку «Отечество» Ю. Лужкова изначально создавалось как трамплин для вы­движения московского мэра в Президента России, оно не устроило боль­шую часть лидеров субъектов Федерации. Не доверяя целиком ни одному из ведущих политиков государства, они пошли по пути создания объеди­нений изначально конфедеративного типа с коллективным руководством. Именно по такому принципу в феврале-июне 1999 г. и были сформирова­ны предвыборные обьсдинсния «Голос России» и «Вся Россия».

Созданный по инициативе самарского губернатора К. Титова «Голос России» объединил 30 руководителей исполнительной и законодательной власти субъектов Федерации, группу вышедших из IIДР депутатов Госу­дарственной Думы, несколько общественных объединений. Инициаторами создания «Всей России» были президенты нескольких национальных авто­номий, прежде всего М. Шаймиев (Татарстан), М. Рахимов (Башкирия) и Р. Аушев (Ингушетия), Из лидеров русских субьектов Федерации ведущую роль в движении и] pan пеюрбургский губернатор В. Яковлев.

Между «Всей Россией», «Голосом России», НДР и «Отечеством» весной и летом 1999 г. велись активные переговоры о формировании еди­ных партийных списков, о выдвижении общих кандидатов по одномандат­ным округам, а также о разделе одномандатных округов в случае, если со­гласовать общие кандидатуры не удастся. Серьезным результатом этих пе­реговоров стала совместная декларация К). Лужкова и М. Шаймиева о на­мерении выступить на выборах вместе. 4 августа 1999 г. в Москве состоя­лось подписание блоками «Отечество» и «Вся Россия» соглашения о слия­нии под общим названием «Отечество» — «Вся Россия».

16 августа 1999 г. бывший премьер-министр Е. Примаков заявил о своем согласии возглавить Координационный совет блока и список канди­датов в депутаты от него на выборах в Государственную Думу. В результа- те, данный блок получил на выборах 13.33% голосов/

Но ни «Единству», ни «ОВР» не суждено было пережить в качестве самостоятельных организаций, претендующих на роль «партии власти» больше одного избирательного цикла. «Партия власти» обновилась, соеди­нив в 2003 г. в себе два этих блока под маркой «Единая Россия».

Парламентские выборы 1999 г. позволили впервые оценить степень обновления партии власти, выступившей тогда в лице «Единства» и «Оте­чества». Почти во всех регионах 9 из 10 избирателей, проголосовавших в 1999 г. за «Единство» и «Отечество», не голосовали за НДР на выборах 1995 г. Более того, по региональным данным о межпартийном переходе голосов от выборов 1995 г. к выборам 1999 г. видно, что большинство из­бирателей «Единства» образца 1999 г. - это бывшие избиратели многочис­ленных мелких политических партий и движений.

Ситуация с обновлением электоральной базы партии власти резко изменилась на парламентских выборах 2003 г. Индекс обновления электо­рата значительно снизился, указывая на изменения в источниках электо­ральной поддержки «Единой России». На выборах 2003 г. во всех регионах «Единая Россия» черпана поддержку уже напрямую от избирателей «Единства» (65%) и «Отечества» (63%) образца 1999 г. Причем во всех республиках доля сторонников «Отечества», проголосовавших в 2003 г. за «Единую Россию», достигала 100%, в то время, как избиратели «Единства» в республиках переходили в лагерь «Единой России» менее массово, на уровне 60-70%. Оставшаяся часть «бывших» избирателей «Единства» от­давала голоса равными долями всем остальным партиям. В краях и облас­тях концентрация электората «Единства» и «Отечества» в лагере «Единой России» была значительно ниже.

Однако копилка «Единой России» пополнялась также и голосами других политических партий - КПРФ, ЛДПР и «Яблока». Больше вссго электорат «Единой России» обновился за счет КПРФ в республиках. Так, в Башкортостане коммунисты «отдали» «Единой России» 30% своих преж­них избирателей, что в абсолютных цифрах составило более 140 тыс. чело­век. В Дагестане эта цифра была еще значительнее — более 200 тыс., или 33% традиционно коммунистического электората. В Татарстане от комму­нистов к «Единой России» ушло на выборах 2003 г. более 160 тыс. избира­телей. В краях и областях переход коммунистического электората в «Еди­ную Россию» был более скромным.

Самые значительные приобретения от КПРФ «Единая Россия» сде­лала в Ростовской области (93 тыс. человек) и Кемеровской области (89 тыс.). Что касается обновления «Единой России» за счет «Яблока», то только в Башкирии «Яблоко» потеряло почти 50 тыс. своих прежних изби­рателей в пользу «Единой России». В других субъектах Федерации наи­больший переток из «Яблока» в партию власти произошел в Москве (112 тыс. человек), что составило треть всего московского электората «Яблока» на выборах 1999 г^т

Таким образом, электорат партии власти на выборах 2003 г. обнов­лялся уже не за счет избирателей мелких политических партий, а за счет избирателей основных партий и движений во всех регионах России. Одна­ко истинно «идеолог ической» партией «Единая Россия» гак и не стала. Ее основной костяк составили избиратели «Единства» и «Отечества», которые в основном голосовали раньше за мелкие политические партии.

А вот отток собственного идеологического электората из «Единой России» был в 2003 г. довольно значительным. И основным его потребите­лем во всех регионах стал блок «Родина». Потерю почти 80 ООО избирате­лей «Единства» в Воронеже можно объяснить «фактором Рогозина». Од­нако от «Единства» к «Родине» переметнулись 40 тыс. питерцев и почти столько же жителей Красноярского и Ставропольского краев. В Москве более 188 тыс. бывших сторонников «Отечества», одним из основателей и руководителей которого был мэр столицы Ю. Лужков, отдали свои голоса за «Родину». А в Подмосковье такими перебежчиками стали свыше 165 тыс. избирателей.

Па общем фоне ошеломительного успеха «единороссов» на парла­ментских выборах потерю двух миллионов голосов можно не заметить или проигнорировать. Вопрос в том, продолжится ли л от процесс на следую­щих выборах, которые будут проходить полностью по пропорциональной избирательной схеме.

Подводя итоги раздела, следует отметить, что в 1992-2003 пг. завер­шился переходный период в политической истории России, на протяжении которого были сформированы идеологические основы и стратегия главных политических партий страны. Исследование показало, что проблема заро­ждения политических партий, их оформления и встраивания в политиче­скую систему находится в цен ipe внимания исследователей уже несколько еюлетий. Классические западноевропейские и североамериканские теории происхождения партий придают первостепенное значение социальным, экономическим, культурным и историческим факторам.

См.: Ситников А.10. Вечно обновляющаяся партия власти // Независимая га­зета. 05.03.2005.

Эти факторы обусловили появление целого ряда размежеваний как чисто политического, так и экономического и социально-культурного пла­на. Политические партии в такой трактовке становились продуктом острых противоречий в обществе и были призваны отстаивать и защищать интере­сы тех или иных социальных групп, слоев, классов. Механизмы партийно­го строительства в таких условиях работали на то, чтобы сделать партию как можно более массовой и по возможности главным выразителем чаяний целого класса. Однако с течением времени размежевания, характерные для индустриатьных обществ, были более или менее преодолены и данные концепции уже не могли объяснить причины и процесс происхождения новых технологий.

На смену классическим теориям пришли современные интерпрета­ции причин появления партий и процесса партийно-идеологического строительства. Эти концепции уже учитывали воздействие факторов ин­формационной среды, расколов на уровне постматериальных ценностей, изменившуюся социальную арукгуру общества. Политические партии в таких условиях изменяют свою структуру, методы деятельности и характер взаимоотношений с государством. Все это отразилось и на процессе обра­зования партий. Определенный вклад в осмысление проблем современного партийно-идеологического строительства внесли и отечественные иссле­дователи. Ими было верно подмечено несоответствие партийного строи­тельства в России классическим схемам.

РАЗДЕЛ И, Возрождение и развитие многопартийной системы в условиях политической дифференциации российского общества

На рубеже 1980 - 1990-х гг. в России вновь возникает институт мно­гопартийности, что становится одним из важнейших признаков становле­ния гражданского общества в стране. Если признавать метод исторической экстраполяции в качестве одного из главных методов познания в области социологии, политологии, экономической и соци&тьно-политической ис­тории, то необходимо признать, что анализ становления многопартийности в России в начале XX в. составляет необходимое и неотъемлемое условие для успешного теоретического анализа генезиса данного института на но­вом этапе развития нашего общества, в новых исторических условиях.

Многие процессы начала века как бы воспроизводились вновь, и это связано с тем обстоятельством, что по-прежнему не была развита правовая основа политической и гражданской жизни страны, отсутствовал истори­ческий опыт приобщения к демократическим правам и институтам. Однако возникает и ряд нюансов, которые отражают новые реалии историко- культурного опыта страны за прожитые десятилетия XX в., а также бурные процессы в социальной сфере российского общества, связанные со специ­фикой российской трансформации: инфляция, безработица, постоянное падение уровня жизни на одном полюсе общества и неслыханное обогаще­ние другой части сограждан, криминализация экономической н политиче­ской сфер общества и т.д.

Повторяющимся моментом следует считать, очевидно, и тот факт, что на заре развития современной многопартийности многие сограждане поверили многочисленным декларациям, обещаниям и программным тре­бованиям разных партий, связывая с их деятельностью надежды на лучшее будущее.

Разочарование их действиями в области политики наступило доста­точно скоро. В обществе начинает утверждаться мнение о целесообразно­сти единоначалия, однопартийности. Если в 1994 г. 48% электората при­знавали необходимость деятельности ряда политических партий, т.е. мно­гопартийности как базовой характеристики будущей России, то в 1997 г. сторонников отдельных партий насчитывалось лишь около 10%.

В широком понимании начало генезиса современной многопартий­ности следует датировать 1985 г., что связано как с политическими дейст­виями КПСС, так и с процессами, начавшимися внутри самой партии. Ряд разрешительных мер типа гласности, плюрализма мнений, свободы обще­ственных объединений нашли в социально-политическом и социокультур­ном поле страны хорошо подготовленную почву. Создаются и оформляют­ся неформальные объединения, которые на первоначальном этапе своей активности концентрируются на поддержке деятельности КПСС именно в данном направлении.

В то же время в самой КПСС с начала 1991 г. действует несколько платформ и течений: коммунист-реформаторы, демократическая плат­форма, марксистская платформа, левый центр и др. Уникальная политико- административная структура, оплот тоталитарного общества во ч го ком­мунистическая партия страны фактически превратилась к началу 1930-х гг., на протяжении более полувека развивалась по своим собствен­ным законам,³⁹ и теперь, 8 связи с реальной дифференциацией интересов разных групп коммунистов в новых общественно-исторических условиях, вновь стала постепенно превращать£я_в_некиЮ^шломерат протопартий, по-разному видевших логику дальнейшего развития страны.

Здесь также прослеживается определенная аналогия как со склады-

г* ~

ванием нротопартий в России в конце XJX в. в связи с новы ми условиями, создавшими ряд существенных предпосылок к этому, так и с исторически­ми процессами западных стран, где накануне развития реального парла­ментаризма и демократической избирательной системы политический ис­теблишмент обществ стал объединяться в кружки и клубы единомышлен­ников, исповедовавшие какие-то идеи, доктрины, идеологические концеп- иии.⁴⁰

Руководство КПСС ощущало давление и извне, со стороны общест­ва, и изнутри, со стороны членов партии, в направлении скорейшего про­ведения фундаментальной политической реформы в СССР. С другой сто­роны, руководство не было готово к осуществлению именно такой рефор­мы. На пленуме ЦК КПСС в январе 1987 г. принимается ряд политических и организационных мер, которые можно считать результатом означенного давления и готовности партийного руководства к лавированию: альтерна­тивное проведение выборов, тайное голосование при избрании ответствен­ных партийных работников. По тем временам это уже было большой ус­тупкой принципам демократии и требованиям демократической общест­венности страны. Однако жизнь требовала идти дальше в этом направле­нии.

Появление в советском обществе политической оппозиции, усиление поляризации и противостояния можно считать критерием начала процесса общественной трансформации. По программным речам Горбачева можно проследить процесс зарождения и активизации политических сил в Совет­ском Союзе. Точку отсчета в этом процессе можно обозначить самонаде­янной фразой Горбачева в беседе с редакцией газеты итальянской газеты 18 мая 1987 г.: «У нас нет политического сопротивления новому курсу». Фраза категоричная, но она «умело» опускала факт существования нефор­мальных объединений, опираясь на то, что они создавались в поддержку перестройки и первоначально не обозначали себя как инакомыслящие.⁴¹

Через полгода на встрече в ЦК с руководителями СМИ, идеологиче­ских учреждений и творческих союзов 8 января 1988 г., советский лидер, охарактеризовал выступление Б.Н. Ельцина на октябрьском пленуме 1987 г. (где Борис Николаевич говорил о «застывшей перестройке») как «удар по перестройке слева». Он добавил, что существует и критика пере­стройки «справа» как подрыв основ социализма, но т>т же отоварился, что это «лишь какие-то отдельные лица да небольшие группы выступали с ан­типерестроечных позиций». В том же выступлении Горбачев пояснил: «Сейчас многие проблемы обострились, по ряду из них возникают дискус­сии. Процесс перестройки идет не без борьбы. Это естественно. ...формы борьбы и ее участники в нашей стране это не антагонистические противо­стоящие, враждующие стороны с противоположными классовыми интере­сами. Скорее, можпо говорить о групповых, временпых интересах... борьба будет носить у нас форму дискуссии».

В речи на февральском (1988 г.) пленуме Горбачев опять подчерк­нул, что перестроечпая борьба - это не «форма классовых антагонизмов», а

ял

«социалистический плюрализм мнений».

Принятые XIX партийной конференцией в 1988 г. резолюции «О де­мократизации советского общества и реформе политической системы», «О борьбе с бюрократизмом», «О правовой реформе», «О неотложных мерах по практическому осуществлению реформы политической системы стра­ны» предопределяли в ходе дальнейшего общественно-политического раз­вития практическое осуществление в стране известного принципа разделе­ния властей.

Верховный Совет СССР на XII (внеочередной) сессии принял Зако­ны «Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) СССР» и «О выборах народных депутатов СССР». Эти законы составили основу реформы избирательной системы страны и формирования высших органов государственной власти. В избирательную систему были внесены принципиальные изменения. Это привело к повышению общественно- политической активности. Последовали митинги и другие массово- политические кампании, потребовались соответствующие юридические разработки и правительственные постановления.

В 1988-1990 it. были приняты соответствующие законы и указы, объективно способствовавшие возрождению многопартийности: Закон об общественных организациях, Закон о прессе и средствах массовой инфор­мации, Закон о въезде и выезде из СССР. Была отменена статья об «анти­советской пропаганде» - основа уголовного законодательства СССР. Все это ускорило и перевело на новый уровень процесс развития и объедине­ния десятков тысяч «неформальных» групп и организаций страны. Изме­нения, внесенные в Конституцию РСФСР 7 октября 1989 г., коснулись сис­темы и принципов деятельности высших органов государственной власти.

Что касается изменения системы формирования высших органов го­сударственной власти, это напрямую было связано с изменением 16 июня 1990 г. статей 6 и 7 Конституции, посвященных политическим партиям, профсоюзам и общественным организациям. Были исключены положения о руководящей роли КПСС. Существенные изменения в Конституции") РСФСР были внесены 15 декабря 1990 г. в связи с принятием Декларации о государственном суверенитете РСФСР. Установление взаимосвязи меж­ду системой формирования государственных органов и генезисом партий­но пых структур является важнейшей отправной точкой в исследовании гепе- зиса многопартийности.

Развитие общественно-политических структур, в том числе полити­ческих партий, шло параллельно с утверждением парламентаризма. В ста­новящейся системе парламентаризма приобретает огромное значение такая деятельность, как хорошая организация избирательной кампании, развитие форм и методов информирования избирателей, которые, по сути, впервые получают возможность реатьного выбора.

В России рубежа 1980 - 1990-х гг. на арену политической борьбы выходят такие новые субъекты политического действия, как избиратель­ные блоки. В большинстве субъектов Федерации их деятельность не была законодательно урегулирована, тем не менее, этим структурам удалось мо­билизовать и консолидировать граждан соответствующей политической ориентации. Так, избирательному блоку «Демократическая Россия», как известно, удалось в борьбе с КПСС достаточно успешно выступить как на выборах народных депутатов РСФСР, так и на выборах первого Президен­та РСФСР.

Когда после августа 1991 г. указами российского Президента дея­тельность КП РСФСР была приостановлена (Указ Президента РСФСР от 6 ноября 1991 г. «О деятельности КПСС и КП РСФСР») и ее имущество пе­редавалось под контроль Советов народных депутатов, то тем самым был создан новый мощный стимул для развития многопартийности в стране. Если прежде идейной основой становящихся партий была оппозиция КПСС, то теперь требовалось искать новую идейную, социальную и поли­тическую основу для своей деятельности.⁴²'

Политические процессы рубежа 1980-1990-х гг. ускорили процесс смены модели экономического развития. Рыночные преобразования 1990-х гг. начались с либерализации экономической деятельности. Прези­дент Российской Федерации тогда сообщал, что «мы отстояли политиче­скую свободу, теперь надо дать экономическую, снять все ирарады на пу­ти свободы предприятий, предпринимательства, дать людям возможность

работать и получать столько, сколько они зарабатывают, сбросив бюрокра-

00

тический пресс».

Экономическая теория переходного периода предполагала быстрое создание современной рыночной инфраструктуры, достижение финансо­вой стабилизации, активизацию рыночно мотивированных экономических субъектов, рынков товаров, капитала, труда, услуг и т.д.⁴³ Реформаторами начата 1990-х гг. выделялись соответствующие блоки деятельности по ли­берализации и финансовой стабилизации: управление реорганизацией от­ношений собственности и самой системы управления экономикой; управ­ление государственными предприятиями, система государственной кон­трактации; противозатратное, антистагфляционное регулирование, предот­вращающее действие мультипликаторов затрат, специальное противозат-

sKI

ратное регулирование цен.

В рамках обеспеченного советским законодательством более чем скромного частного интереса поставленные задачи были недостижимы. Вполне естественно, что необходимые для рыночных преобразований ме­роприятия, такие как преобразование отношений собственности, формиро­вание рыночно мотивированных хозяйствующих субъектов, децентрализа­ция хозяйственной деятельности, формирование рыночных институтов по­требовали изменения и административно- и гражданско-правового регули­рования. Наиболее значительным элементом реформы российского эако- нодательства переходного периода, показателем нового состояния право­вой формы экономических отношении стало закрепление права частной собственности граждан и организаций на средства производства, отражен­ное в новом Гражданском Кодексе Российской Федерации.

Однако в целом народное хозяйство страны продолжало работать по старой схеме, активно используя методы приказного нажима, политиче­ских кампаний, штурмовщины, корректировки планов, «пробивания» до­полнительных ресурсов. Вплоть до конца 1980-х - начала 1990-х гг. оста­вавшаяся непоколебимой административно-командная система управления экономикой и огромный бюрократический аппарат выхолащивали, глуши­ли позитивные новации. Не только для прогрессивных экономистов, но и для части высшего политического руководства становилось очевидным, что ключ к решению экономических проблем - в отношениях к собствен­ности, необходимости переделки самого базиса традиционной экономиче­ской системы.

Экономические преобразования, по мнению руководства страны, должны были включить широкие слои общественности в управление про­изводством. Характерно, что введение в действие Закона о трудовых кол­лективах способствовало усилению контроля рабочих и служащих за дея­тельностью администрации. Если раньше коллективы лишь обсужд&ти и одобряли договоры, то этим законом им были предоставлены права при­нимать по ним решения, что усилило обязательный характер их выполне­ния. В то же время, предоставленное Законом право использовалось далеко не в полной мере, а сам Закон во многом не работал и не мог работать при сохранении основ хозяйственного механизма.

В условиях осуществления радикальной экономической реформы участие трудящихся в управлении производством было законодательно закреплено в Законе СССР о государственном предприятии (объедине­нии).⁹¹ Он предусматривал, в том числе, участие всего коллектива и его общественных организаций в выработке важнейших решений, контроле за их исполнением, выборность руководителей производства и т.п. Основной формой осуществления этих полномочий, согласно Закону, является общее собрание, а в период между ними - совет трудового коллектива. В то же время, несмотря на оживление творческой активности и относительное по­вышение производительности труда в годы «перестройки», реформирова­ние экономической системы все чаше давало сбои.⁹²

Экономический кризис начата 1990 г. проявился в росте государст­венного долга страны. Нсли за 1981-1985 гг. учтенный внутренний госу­дарственный долг возрос па 37,8 млрд. рублей, то за 1986-1990 гг. его при­рост составил почти 400 млрд. руб. С учетом того, что к концу 1989 г. чис­тый внешний долг СССР увеличился более чем вдвое по сравнению с уровнем 1984 г. Становилось очевидно, что государство оказалось практи­чески на грани банкротства. Золотые запасы страны сократились с 2500 тонн до 200 тонн.⁹³

Экономическая ситуация, сложившаяся к лету 1990 г., характеризо­валась снижением темпов рост промышленного и сельскохозяйственного производства (начавшимся в 1988 г.), когорое перешло к этому времени в экономический спад, углублявшийся с каждым месяцем. Вышла из-под контроля ситуация в финансовой сфере (так как бюджетный дефицит, внутренний государственный долг и объем денежной массы увеличивались с ускорением), ухудшилось внешнеэкономическое положение страны. Все это, а также политика «гласности» и раскрепощение сознания населения, привело (наряду с усиливающейся критикой всего советского этапа отече-

⁹⁾ Закон СССР о государственном предприяли! (объединении). М., 1987. ⁴² РГАНИ. Ф. 89. Ои. 20, Д. 68, JI. 13.

* ^т1ерняеп Л.С. Дневник помощника I [резидента СССР. М, 1998. С. 218.

ственной истории) к отходу значительной части населения от привержен­ности марксистско-ленинским идеям и социалистическим принципам.

Под давлением критики весной 1990 г. положения о рынке были впервые внесены в партийные документы, а летом 1990 г. - закреплены в решениях XXVIII съезда КПСС. При этом легализовалась частная собст­венность, многоукладное^ хозяйств и т.п.⁴⁴ Однако постоянные ссылки лидеров страны на особый путь к рынку, «социалистическую индивиду­альную собственность» и др. серьезно проигрывали в сравнении с требова­нием решительной и недвусмысленной смены модели экономического раз­вития, с которым выступали уже не только экономисты, но и депутаты Верховного Совета РСФСР во главе со своим новым Председателем Б.Н. Ельциным (с мая 1990 г.).

Становление в результате политической реформы 1988-1989 гг. но­вой российской государственности привело, фактически, к формированию второго политического центра в стране, от которого, во многом, зависело, по какому пути пойдет не только РСФСР, но и вся страна. С этого времени Горбачев окончательно утратил инициативу не только в политическом ре­формировании, но и в преобразованиях экономики страны.

Начало экономических реформ в 1992 г. составило мощный фактор как для самоопределения новых партий, так и для консолидации коммуни­стической партии на основе новой социатьной реальности. Последнему способствовали решения Конституционного Суда РФ по делу проверки конституционности ряда указов Президента РФ в отношении коммунисти­ческой партии.

В исследовательской литературе, посвященной тенденциям партий­ной ориентации, отмечается, что современное демократическое или либе- ратьное движение было подготовлено деятельностью следующих общест­венно-политических организаций: Демократический Союз, Социал- демократическая партия Российской Федерации, Демократическая партия России, Республиканская партия России, движение «Демократическая Рос­сия», Партия конституционных демократов Российской Федерации, Кон­ституционно-демократическая партия - Партия народной свободы (в 1992 г. перешла на державные, национал-патриотические позиции), Транс­национальная радикатьная партия, Христианско-демократический союз России, Российская христианеко-демократическая партия, Российское хри­стианское демократическое движение (эволюционировало в сторону дер- жавничества), Свободная демократическая партия России, Партия свобод­ного труда, Народная партия России, Крестьянская партия России, Россий­ское движение демократических реформ, Социально-либеральное объеди­нение РФ.

За коммунистическую идею продолжали держаться такие организа­ции, как Объединенный фронт трудящихся, Большевистская платформа КПСС, Всесоюзная коммунистическая партия большевиков, Союз комму­нистов, Российская партия коммунистов, Партия труда, «Марксистская платформа в КПСС», Российская коммунистическая рабочая партия, дви­жение «Трудовая Россия».

В многопартийном спектре начала 1990-х гг. были представлены движение «государственников-державников» (ЛДПР, Российский общена­родный союз и др.), националистическая идея («Память», Русское нацио­нальное единство и др.), и анархизм.⁹⁵

Таким образом, картина многопартийности рубежа 1980 - 1990-х гг. по своей идейно-политической направленности в целом воспроизводит та­ковую начата столетия: либерально-демократические, социал- демократические, коммунистические, национально-патриотические (вклю­чая монархические и профашистские), анархо-синдикалистские тенденции.

До августа 1991 г. процесс генезиса многопартийности характеризу­ет такое объединяющее начало, как противостояние тоталитаризму, ком­мунизму, представленному КПСС. В последующем, с началом экономиче­ских реформ организации-наследники КПСС интегрируются на основе противостояния президентско-исполнитсльной власти, что обусловливает оформление двух сильных радикальных позиций в сфере идейно- политического плюрализма: с одной стороны, либеральные реформаторы, чьи воззрения на ситуацию в стране и ее дальнейшее развитие можно оха­рактеризовать устоявшимся термином «западничество»; с другой стороны, <\ коммунисты, в той или иной мере стремящиеся возродить российский со- j циализм под видом приоритета государственной экономики и власти сове- у тов.

Центристские организации социал-демократического и умеренно- либерального толка стали тяготеть к этим двум полюсам, что в значитель­ной мерс соответствовало реальному состоянию социальной структуры России, где средний класс как стабилизирующее начало политической сис^ темы только лишь начинал формироваться. И это еще один аргумент за повторяемость отечественной политической истории, т.к. данная специфи­ка социальной структуры общества начала столетия, отраженная в его по­литической организации, фактически, была воспроизведена на завершаю­щем этапе века.⁴⁵

Для того, чтобы извлечь из этого определенный урок истории,, необ­ходимо брать в расчет следующее обстоятельство. В начале века много­партийность складывалась в устойчивую модель политической структуры, политического сознания и поведения на основе определенных предпосы-__ лок, которые во многом были воспроизведены в новых hctopj^ckhxvc^o^

виях. В 1917 г. упущенной возможностью социально-политической реали­зации был либеральный консерватизм, исходивший из дилеммы: как избе­жать социального хаоса и защитить при этом автономию человеческой личности.

Авторы экономических реформ 1992 г. исходили из идеи либераль­ного радикализма, мало задумываясь, почему в истории России не реали­зовался либеральный консерватизм. «Парадоксальность реформационного пути в том, - пишет А.С. Панарин, - что, сохраняя верность собственной цивилизационной традиции, этот путь, тем не менее, ведет к сближению России с Западом. Парадоксальность же революционариаского пути в том, что, разрушая традицию «до основания», во имя следования послед­нему слову теории прогресса, он ведет к отрыву от Запада, к мировой изо­ляции и одиночеству России в мире».⁴⁶'

В данном случае речь идет о традиции воспроизводства системы и структуры власти в России. Радикальный либерализм как отступление от национальной традиции оказывает существенное влияние на политиче­скую историю, историю российской многопартийности на разных ее эта­пах, однако реализоваться в полной мере, в запа^^м_варианге не имеет., возможности.

Принципиально новым моментом в становлении многопартийности в России стал в 1993 г. последовавший за событиями сентября-октября Указ Президента РФ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Россий­ской Федерации», вводивший в действие Положение о выборах депутатов Государственной Думы. Устанавливалась принципиально новая для нашей страны пропорциопатыю-мажорлтарная избирательная система. Опросы общественною мнения в тот период фиксировали возрастание вовлеченно­сти различных социальных слоев в сферу идейно-пропагандистской дея­тельности партий.⁴⁷

Тем не менее, данным Положением о выборах власть, в отличие от всех прежних шагов по правовому регулированию формирования много­партийной системы, не ограничивалась легализацией фактически сложив­шихся форм общественных отношений. Здесь был сделан шаг вперед, предпринята попытка ускорить развитие многопартийности в стране. 11о- казательно, что в президентском указе, наряду с установлением запрета на участие в выборах ряда общественных организаций (РКРП, РНЕ, РКСМ и т.д.), специально подчеркивалось, что граждане «не лишаются возможно­сти выразить свои интересы и политические симпатии через иные избира­тельные объединения аналогичной ориентации».⁴⁸

Значимость партий и движений в общественно-политической жизни страны существенно усиливалась. Надо отметить, что действовавший в тот период союзный закон об общественных объединениях уже явно не соот­ветствовал ситуации, в которой политические партии получили половину мандатов в Государственной Думе па выборах в декабре 1993 г. Эти выбо­ры не только принципиально изменили фактическое положение и роль партий в российской политической системе, но создали основу для прин­ципиального изменения характера взаимоотношений между партиями и властью.

Новая демократическая атмосфера эпохи требовала смены методов ведения предвыборных кампаний. «В предвыборной борьбе все средства хороши» - так, видимо, думали многие кандидаты в народные депутаты, которые в погоне за голосами избирателей старались «откреститься» от прошлого, от КПСС. В этом виделось определенное «очищение». Иногда оно доходило до абсурда. Так, например, в Новгородской области два кан-

дидата в народные депутаты РСФСР В. Сорока и А. Цветков в своих пред­выборных программах резко критиковали партию, хотя оба не только яв­лялись коммунистами, но занимали высокопоставленные должности в гор­коме и даже обкоме партии.'⁴⁹

Другой характерной чертой избирательной кампании 1990 г. стала традиция кандидатов в депутаты выставлять себя «пострадавшими от за­стоя»: всякий выговор и даже судимость преподносились как награда. Да­же поверхносшая проверка писем и звонков избирателей позволила вы­явить из числа зарегистрированных кандидатов в народные депутаты РСФСР 11 ранее судимых.⁵⁰ В Москве был зарегистрирован кандидатом в депутаты человек, отбывший наказание за убийство. Причём, в его авто­биографии, составленной для окружной избирательной комиссии, этот факт указан не был. Но и внести соответствующий пункт в агитационную листовку кандидат отказался, несмотря на предложение комиссии.

Выборы народных депутатов Российской Федерации, по некоторым > оценкам, побили все рекорды по числу конфликтных ситуаций. Так, на­пример, впервые в избирательной пракгике Центральная избирагельная i комиссия РСФСР создала специальную рабочую труппу для разбора спо­ров в процессе выдвижения и регистрации претендентов на депутатский 11)2

мандат.

В условиях «беспартийности» депутатского корпуса фракции не имели стабильного состава, у них не было рычагов воздействия на своих членов. Переход от мажоритарной избирательной системы к смешанной способствовал структурированию депутатского корпуса Госдумы по пар­тийному признаку. После выборов создавались новые партии, которые воз­главляли представители политической элиты, прежде всячески сгремив- шиеся подчеркнуть свою внелартийность. В период до 1996 г. характер взаимодействия между партиями и структурами политической власти в це­лом стабилизировался. Силовое введение новых правил политической иг­ры определило новый расклад сил, в котором ни одна из партий не могла занять доминирующее положение.

Как отмечает Л.Ф. Шевцова, «представители обновленного правяще­го класса... уже вскоре к своем большинстве превратились в консервато­ров, начав препятствовать формированию гибких механизмов ротации и смены власти, появлению конку рирующих элит, а в ряде случаев возвра­щаясь к гибким способам властвования».⁵¹ Однако деятельность партий как думская, так и внепарламентская начинает составлять серьезный про­тивовес данной тенденции.

На конец 1996 г. картина многопартийности в стране может быть представлена следующим образом.⁵²

№	Наименование объединения	Год основа­	Численность
Jfe		ния	(тыс. человек)
1	Коммунистическая партия Российской	1993	500
	Федерации (КПРФ)
2	Аграрная партия России (AMP	1993	300
3	Либерально-демократическая партия Рос­	1989	200
	сии (;1Д11Р)
4	Русское национальное единство (PHt)	1993	150-200
5	Всероссийское общественно-политическое	1995	120
	движение «Наш дом - Россия» (НДР)
6	Партия любителей пива	1993	36
7	Российская коммунистическая рабочая	1991	20
	партия (РКР11)
8	Либерально-патриотическая партия «Воз­	1991	12
	рождение» (Л1.111В)
9	Российское христианское демократическое	1990	12
	движение (РХДЩ
10	Российский общенародный союз (РОС)	1991	10-12
11	Экологическая партия России «Кедр»	1994	10-12
12	11артия «Демократический выбор России»	1994	5-10

(ДВР)

13	Русская социалистическая партия (РСП)	1996	6
14	Демократическая партия России (ДПР)	1990	5-6
15	Партия экономической свободы (Г1ЭС)	1992	5
J6	Республиканская партия Российской Фе­	1990	5
	дерации (РПРФ)
17	Социалистическая народная партия России	1996	5
	(СНПР)
IS	Всесоюзная коммунистическая партия	1991	5
	большевиков (ВКПБ)
19	Российская объединенная промышленная	1995	4-5
	партия (РОПП)
20	Федеральная партия «Демократическая	1994	3-5
	Россия» (ФЛДР)
21	Социалистическая партия России (СИР)	1996	3-5
22	Партия российского единства и согласия	1993	3-4
	(ПРЕС)
23	Национально-республиканская партия	1990	3-4
	России (НРПР)
24	Социал-демократическая партия России	1990	3,5
	(СД11Р)
25	Общероссийское общественное объедине­	1995
	ние «.Яблоко»
26	Партия самоуправления трудящихся (ПСТ)	1995

В 1997 г. эти взаимоотношения получили законодательную основу в виде Федерального Закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», при­знавшего политические партии основными субъектами избирательного процесса.¹⁰⁵ Был внесен ряд изменений и уточнений в порядок осуществ­ления и организации выборов в высшие органы власти, направленных па усиление роли партий в этом процессе и снижение уровня участия других общественных объединений в избирательных кампаниях.

В 1999 г., чтобы активно включиться в процесс по выборам депута­тов Государственной Думы, 139 политическим объединениям, зарегистри­рованным в Министерстве юстиции, надлежало представить в Централь­ную избирательную комиссию в установленные сроки необходимые доку­менты, подтверждающие их статус как политических партий. Это удалось сделать 31 организации.¹¹⁴' Анализ последней избирательной кампании по­казывает, что политические партии значительно продвинулись по сравне­нию с прошлыми выборами в способности объединенными усилиями вы­двигать и поддерживать своих представителей в Государственную Думу.

Необходимо отметить, что современные партии прекрасно отдают себе отчет в том. что перспективы развития каждого из политических объ­единений в огромной степени зависят от того, пойдет ли за его идеями и программными установками молодежь. Поэтому они стремятся создавать свои молодежные организации. Эта работа в разных партиях поставлена по-разному, что связано с особенностями партий, личным составом их ру­ководства, положением в политической структуре и т.п.

В обобщенном виде картина работы разных партий с молодежью может быть представлена в таблице, которую составил А.И. Окулов.¹"⁷

Наименование организации Годсозда- «Взрослый»

№ ния партнер

71:07-7/126 1

№ 16. 251

дан».⁴²¹ 282

союзники, коммунисты не боролись с православием. Миссия церкви - со- 317

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 319

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 326

Архивы: 326

Литература: 337

1. 346

№1. 350

В аналитической литературе сейчас появилась точка зрения, что в связи с увлеченном выборными технологиями политические партии совре­менной России на деле оторвались от реальных интересов своих избирате­лей, провозглашаемых программами в качестве основного предмета поли­тической борьбы. «Политические группы, которые сейчас ведут борьбу между собой и претендуют на статус институтов гражданского общества, - пишет В.Б. Пастухов. - на самом деле связаны не с обществом, а с вла­стью. Политические движения в России не являются движениями общест­венными, чем и обусловлена их слабость. Они реально не выражают ничь­их интересов, кроме собственных ».^,<1Н

•^||л Пастухов В I). Власть и общество на поле выборов, или Hipa с нулевой сум мой //Полис. 1999. Ж 5. С 15.

Здесь можно и нужно спорить, т.к. в подобной постановке вопроса наблюдается отрыв политических партий даже от тех, кто в них организа­ционно оформлен, не говоря уже об активе сочувствующих, которые ведут повседневную агитационную работу среди потенциального электората. Ре­гиональны й аспект партогенеза в современной России также подтверждает излишнюю категоричность вышеприведенного заключения.

Генезис политических партий в регионах в данный период в целом повторял тс же этапы и воспроизводил те же основные параметры на дан­ном историческом этапе, что и становление многопартийности в центре, хотя, конечно, и с некоторым запозданием.

Перестроечный период открыл возможности для свободного выра­жения идей и мнений, для самореализации личности в политике. Как и в центре, на местах происходит осуществление общественно-политической инициативы в форме возникновения и становления неформального движе­ния и идейно- политического раскола в КПСС с выделением протопартий- ных объединений. Во многих регионах именно по инициативе комитетов КПСС создаются всевозможные общественно-политические клубы, объе­динения и т.д., хотя в других регионах можно было наблюдать жесткую блокировку данных процессов со стороны властей, что, впрочем, объек­тивно лишь способствовало усилению стремления граждан к общественно-

109

политической консолидации.

Основным стимулом всех этих процессов на местах в новое время можно считать февральский (J988 г.) Пленум ЦК КПСС, на котором гово­рилось о необходимости демократизации общества, о разнообразии мне­ний и убеждений в рамках социалистического плюрализма. К этому вре­мени в ценгральных регионах - Москва, Ленинград - уже происходит объ­единение групп и клубов в ассоциации, проходят первые конференции,

^т Мясников О. Смена правящих элит: «консолидация или вечная схватка»? И Политические исследования. 1993. № I.

создаются органы координации действий. Но их действие пока практиче­ски не распространяется на регионы и деятельность местных неформалов. При этом нельзя недооценивать мощное движение «снизу» в региональных неформальных объединениях, чем, по-видимому, объясняется тот факт, что степень политизации неформальных общественно-политических объе­динений на местах была выше, чем в центре.⁵³ Свою роль в этом сыграло и то обстоятельство, что в связи с определенной задержкой в организаци­онном развитии неформальных объединений регионов по сравнению с центром, их наибольшая активность приходится уже на период начавшей­ся политической реформы.

В городах практически повсеместно возникали немногочисленные клубы и объединения по политическим интересам, через которые участни­ки их приобщались и адаптировались к неформальному движению страны в целом. Зарождавшееся неформальное движение на местах носило про­светительский характер, в основном включая в себя представителей умст­венного труда, интеллигентных профессий. В 1988-1989 гг. в стране дейст­вовали самые разнообразные неформальные объединения: общественно- политический клуб «Судьба человека», группы «Демократия и гуманизм», «Народное действие», «Гражданское достоинство», «Мемориал», «Пере­стройка» и др. В общей сложности их насчитывалось порядка 30 тыс.⁵⁴

В Воронеже, например, действовал городской дискуссионный клуб, регулярно и при большой активности участников проводились заседания клуба «Избиратель». Причем, дискуссионный клуб был создан Воронеж­ским ГК КПСС и провозглашал своей целью содействие усилиям цен­трального политического руководства страны в борьбе за демократизацию партии, против бюрократического сопротивления реформам. Клуб дейст­вовал два года, неизменно придерживаясь этой своей главной задачи, глас­но обсуждая возможности демократизации советского строя па принципах народовластия и социалистического самоуправления. Что касается клуба «Избиратель», он преследовал совершенно иные цели: объединение лиц. недовольных и обиженных советской властью. Подобных клубов на местах создавалось множество, и они своими средствами и доводами пробуждали политическую инициативу масс.

Новый импульс политической реформе дала XIX Всесоюзная конфе­ренция КПСС. Изменение системы выборов и четкий график выборов на­родных депутатов СССР, Верховного Совета РСФСР и местных Советов создавали новое поле для деятельности всех этих клубов, объединений, движений. В этот период большинство из них ограничивалось поддержкой отдельных кандидатов в депутаты. Региональные объединения оказались в целом не готовы к легальной выборной борьбе со всеми ее атрибутами - политическая программа, тактика ведения избирательной кампании и т.д. Тут сказались малочисленность, отсутствие опыта, недостаток лидеров. Не хватало и конструктивности и прагматизма в их деятельности, регулярной, повседневной политической рабогы, что, очевидно, объяснялось домини­рованием в этих объединениях оппозиционно настроенных фаждан, склонных видеть главную задачу в сломе ныне существующей политиче­ской организации.

В то же время, участие в выборах не могло не способствовать нала­живанию связей между клубами и объединениями. Получает широкое рас­пространение идея «народного фронта». К октябрю 1989 г. народные фронты реально существуют в 53 городах России.¹¹²

Столичные организации приняли на себя функции общего руково­дства движением, его идеологического обеспечения. Представители Мос-

ковского народного фронта периодически появлялись в регионах, в част­ности, в Липецке, Воронеже и др. Региональные народные фронты пропа­гандировали идеалы демократии, социальной справедливости, экологиче­ской безопасности. Эти организации поддерживали связь между собой, од­нако единый российский народный фронт так и не состоялся. Этому не способствовала раздробленность и мачочисленность организаций аморф­ность социальной базы, слабая выраженность социальных интересов.

Активно проявляла себя в общественно-политических процессах конца 1980-х гг. молодежь. Для этого социального слоя, в отличие от старшего поколения, было характерно создание неформальных объедине­ний «вне системы» и апелляция непосредственно к массам, призывы к ми­тингам, демонстрациям, акциям гражданского неповиновения. Данные действия объективно принимали характер давления на власть. В общей сложности в стране к концу 1980-х гг. насчитывалось около 60 тыс. само­деятельных общественных и общественно-политических организаций, под влиянием которых находилось не менее 20 млн. человек.⁵⁵ '7

Спектр идейно-политической направленности был^есьма пестр: за ' национальное возрождение^^да^ратиюпротив социатизмар за созда­ние независимых профсоюзов; за создание партий зеленых; за христиан­скую демократию; за историко-патриотическое просвещение и др.

112 Ш

Когда с 1989 г. быстрыми темпами пошел процесс внутреннего раз­межевания внутри КПСС, это самым непосредственным образом сказалось на общественно-политической ситу ации в регионах. Наблюдался массовый отток рядовых членов партии, сокращение местных партийных аппаратов и резкое ослабление их работы. Размежевание по пла|формам и группи­ровкам в паргии вышло на уровень региона. Состоявшаяся в январе 1990 г, ^ первая конференция Демократической плагформы КПСС провозглашала

принципы, близкие участникам региональных общественно-политических движений: отказ от авангардной роли партии, превращение ее в партию парламентского типа, отмена принципа демократического централизма и передача приоритета территориальным структурам, федеративный прин­цип организационного строения партии и т.д.⁵⁶ Сторонники и демократи­ческой, и марксистской платформ в партии, и ортодоксального движения были повсеместно, и их деятельность составила один из существенных факторов генезиса региональной многопартийности в новых условиях.

Уже в начале 1990-х гг. во многих регионах стали появляться отде­ления «Демократического союза» и Демократической партии России. В.И. Новодворская и Н.И. Травкин приезжали, в частности, в Воронеж­скую, Липецкую, Белгородскую области, после чего в этих регионах созда­вались группы поддержки данных партий. Их позиции были близки не­формалам. В группах поддержки в регионах оказывались люди, чьей внут­ренней потребностью было наиболее радикальное противостояние КПСС в целом и, прежде всего, ее ортодоксальному крылу.

Таким образом, в регионах генезис многопартийности определялся двумя основными тенденциями и направлениями. С одной стороны, наби­рало силу движение за создание на базе КПСС некой идеальной модели масштабной общественно-политической организации, отвечающей базо­вым требованиям демократии, политического и идейного плюрализма и в то же время не утратившей, но напротив, усилившей и усовершенствовав­шей свою способность к эффективному руководству страной. С другой стороны, радикально настроенные оппозиционные КПСС образования стремились консолидироваться, организационно оформиться в политиче­ские партии, имея в виду взятие на себя в обозримой перспективе и кон- стюуционно-демократическим способом функций по руководству стра­ной.

Динамизм политических событий 1991-1993 гг. обусловил вступле­ние процесса становления многопартийности в стране (как в целом, так и в региональном ракурсе) в новую фазу. С разрушением устоявшейся пар­тийно-политической системы сложившиеся к тому времени партии и дви­жения сами вступили в полосу внутреннего кризиса, который был связан с радикально изменившимся положением их в политической системе обще­ства. Они в основном и создавались, и функционировали как оппозиция КПСС и КП РСФСР, однако с роспуском последних объективно оказались в положении проправительственных структур.

Большинство новых российских политических партий начала 1990-х гг. роднил антикоммунизм, гласное стремление бороться с КПСС и негативными последствиями ее господства для страны и ее граждан. В ре­гионах многочисленные отделения партий преуспевали в одном: в критике и разоблачении действий и намерений властей.⁵⁷

Это можно считать особенностью партогенеза на новом этапе поли­тической истории России. В отличие от процесса генезиса многопартийно­сти в начале XX в., в новейшее время политические партии и протопартии в центре и в регионах демонстрировали не столько различие идеологиче­ских, политических, экономических и общемировоззренческих взглядов, сколько их сходство, что обусловливалось противостоянием достаточно целостной политико-государственной структуре в лице КПСС.

Данное фундаментальное сходство новых политических организаций облегчала задачу их объединения на определенной общей платформе. Та­кая общая платформа в условиях, сложившихся после августа 1991 г., уга­дывалась достаточно отчетливо: демократическая общественность не мог­ла не ощущать внутреннюю потребность и обязанность переходить от кри­тики к конструктивным действиям, поддерживая реформаторский курс ру­ководства России во главе с демократически избранным в июне 1991 г. Президентом Ельциным.

На местах ширилась инициатива создания такой единой партии под­держки реформ, преодоления коммунистического прошлого. Воплощением данной общественной потребности стало движение «Демократическая Россия», возникшее первоначально как объединение 9 партий, 19 общест­венных организаций и ряда депутатских фракций Верховного Совета СССР. Движение нашло горячую поддержку в регионах. Однако именно в регионах очень быстро рухнула установка сторонников «Демократической России» твердо следовать принципам правового государства.

Лидеры этого движение постоянно критиковали Лепила, большеви­ков, КПСС за попрание законности и права во имя революционной (а затем бюрократической) целесообразности. Но после августа 1991 г., когда си­туация радикальным образом изменилась, они сами все чаще стали посту­пать в соответствии с политической целесообразностью. Так, небезызвест­ный «деморосс» С.М. Шахрай, соглашаясь занять пост в администрации президента и не собираясь при этом слагать с себя депутатских полномо­чий, на вопрос журналиста, не противоречит ли это столь дорогому его сердцу принципу разделения властей, высказался в том смысле, что демо­краты обязаны в данных обстоятельствах замещагь собою возможные по­сты, чтобы не дать возможность бывшим поборникам целесообразности коммунистам взять политический реванш. А лидер движения «Демократи­ческая Россия», в прошлом известный правозащитник Л. Пономарев, пред­ложил правительству руководствоваться следующим принципом: «В рево­люционном темпе раздавать землю, провести приватизацию в промыш­ленности, торговле. Действовать так, как действовал Ельцин в дни перево­рота. Его антикоммунистические указы явно носят антиконституционный

характер. Но я бы назвал их гениальными. Они абсолютно отвечали поли­тической потребности. Т.е. надо нам быть прагматиками».⁵⁸

Раскол в руководстве движения «Демократическая Россия» наметил­ся по линии ортодоксы-прагматики. Если к первым можно было отнести людей, верных своим убеждениям, принципам и выборным обещаниям, то последние возвели политическую целесообразность (трактовки которой весьма заметно варьировались по обстоятельствам) в ранг главного прин­ципа деятельности. В сентябре-октябре 1991 г. из движения выделились «крайние радикалы», не согласные с масштабом поддержки ельцинского правительства. Затем вышли христианские демократы, конституционные демократы. Демократическая партия. Следующий лап раскола приходится на начато 1992 г., когда становится ясно, что Президент России не желает искать опору в движении, по тяготеет к идее создания особой президент­ской партии.

Местные организации зачастую даже не успевали вовремя отслежи- f вать эти процессы, реагировать на них своими заявлениями. Вышедшее из движения «демороссов»в начале 1992 г. крыло во главе с Ю.Л. Лфанасье- л вым подчеркивало номенклатурный характер новой президентской власти, призывая коллег по движению к переходу в оппозицию. Такая позиция нашла отклик у части региональных лидеров «Демокрагической России».

В этот период продолжает свое действие тенденция раскола партий и движений по принципу консолидации вокруг лидера. Бывшие единомыш­ленники и соратники создают свои политические объединения. Причинами тут были и разочарование в деятельности правительственных структур, и стремление реализовать личные политические амбиции. В регионах актив­но ведут идейно-организационную деятельность сторонники Н.И. Травки­на, С.М. Шахрая, Е.Т. Гайдара, В.В. Жириновского и др. Однако их дея­тельность в целом не влечет за собой проекцию политического разнобоя,

царящего в центре, на регионы. Напротив, на местах накапливается уста­лость от политической нестабильности в обществе, отказ от безоговороч­ной поддержки Президента.

Аналогичная тенденция наблюдается и в местном коммунистиче­ском движении. Если на столичном уровне после указов Президента РФ о запрете деятельности КПСС и КП РСФСР возник целый ряд партий и группировок, немедленно вступивший в острейшую борьбу за имущество КПСС, то на местах сторонниками коммунистического движения люди становились примерно по тем же соображениям: усталость от партийно- политических склок, совершенная невозможность понять разницу между программно-политическими установками тех или иных объединений (а то и просто запомнить весь спектр их ярких наименований, иной раз совер­шенно не отражающих суть движений в действительности).

Б 1992-1993 гг. в регионах повсеместно стали появляться местные отделения практически всех более или менее значительных российских партий. Здесь, в отличие от центра, было меньше политических и личных амбиций. Поэтому разные организации коммунистического толка призна­вали за КПРФ консолидирующее начало и стремились к объединению во­круг представительства этой партии; демократы разного толка также тяго­тели к совместным действиям. Поэтому в общем можно сказать, что у раз­нообразных партийных образований центра не получилось реализовать свои политические амбиции через создание своих региональных отделе­ний, т.к. реальным участникам политического процесса на местах были не вполне понятны и мало интересны расхождения в мелочах. Региональный партогенез дал в основном две группы партийно-политического противо­стояния: коммунисты и демократы.

Однако со временем на существование на уровне региона данной ди­хотомии, так сказать, в чистом виде начинает все большее воздействие оказывать появление того, что можно условно назвать «партиями местной власти», которые составлялись в результате становления повой региональ­ной правящей злигы. Это корпоративные объединения местных хозяйст­венников и чиновничества, эксплуатирующие патернализм и консерватизм постсоветского общества, тягу значительной части населения к стабильно­сти, усталость от крайностей партийно-политической борьбы.

Формирование «партии власти» на местах на какой-то период оттес­няет региональные партийные отделения от исполнения свойственных им функций, в частности, от участия в выбором процессе. После октябрьских событий 1993 г. в условиях предстоящих выборов, а также референдума по проекту новой Российской Конституции государственные органы анализи­руют ситуацию с региональной многопартийностью и делают ставку на то, что на местах выборный процесс сделает «партия власти». Во многих ре­гионах таковая уже представляет собой поощряемый местными властями альянс прежних политических сил, поддерживающих политический курс президентской администрации с филиалами новых партий и движений, оформившихся в конце 1993 - начале 1994 г. {Демократический выбор Рос­сии, Партия российского единства и согласия, Партия экономической сво­боды).

Другой стороной этого процесса явилось отдаление местных органов власти от центральных, столичных. Регионы получают все большую само­стоятельность. Между столичной и местными номенклатурами складыва­ется своего рода конвенция: регионы поддерживают московские структуры партии власти на федератьном уровне, москвичи минимизируют свое вмешательство в дела регионов. Регионализация по федератьному вариан­ту еще более укрепляет позиции партии власти на местах. «Современная партия власти, - пишет В.И. Селютип, - это конгломерат управленческо- чиновничьих корпораций, негласно «лицензирующих» практически все виды деятельности - в политике, бизнесе, общественной сфере. ...Местное чиновничество, особенно в условиях конца 1993 г., когда представительная

власть была «закрыта», оформилось в партию власти, т.е. их влияние стало выходить за пределы узкого административного интереса».¹¹⁷

Накануне выборов 1993 г. во многих регионах сложилась весьма своеобразная общественно-политическая ситуация: политические партии разной степени оппозиционности продолжали по инерции сохранять ка- кое-то влияние в массах, при этом местные партии власти были в общем-то в состоянии контролировать степень и направление данного влияния. При этом, как правило, признаков авторитаризма, открытого нарушения прав и свобод не наблюдалось, поскольку партия власти находила способы рас­пространять свое влияние таким образом, что чисто внешне соблюдались^.' требования и нормы демократического^збщества. i

Последнее составило еще одну характерную черту генезиса много-} партийности в российских регионах. " -

В первой половине 1990-х гг. во многих областях и регионах страны заметно возросла популярность ЛДПР, региональные отделения которой были пока еще малочисленны, не имели веса и авторитета, некоторые на­ходились в стадии регистрации. О чем свидетельствует данный парадокс? С одной стороны, В В. Жириновский раньше других политиков, дейст­вующих на выборном поле, почувствовал и проанализировал то, что не умели или не хотели видеть представители коммунистического и демокра­тического толка: большинство российских фаждан, особенно в глубинке, сбито с толку обилием лозунгов, программ и обещаний, не имеющих ниче­го общего с реальной жизнью, которая становится все труднее, и ждут от новых политиков не дальнейшего разрушения страны в угоду монетарист­ским рецептам модернизации, а укрепления российской государственности для обеспечения безопасносги и социальной защищенности большинства граждан. Он сумел сформулировать такие лозунги, сочетающие, казалось

бы, несоединимые вещи, которые накануне выборов быстро сплотили во­круг него товарищей по партии и были просто обречены на успех и попу­лярность в массах. С другой стороны, представители партии власти в цен­тре и на местах просто не могли не почувствовать всего этого и, созна­тельно или бессознательно, стали делать ставку на кандидатов ЛДПР. /

Результат думских выборов был болезненно воспринят как демокра­тами, так и коммунистами, в особенности последними, не без некоторого основания считавшими себя фаворитами в выборной гонке. В январе- феврале 1994 г. в демократическом движении развернулась острая дискус­сия о причинах поражения в выборах, что еще больше расшатываю спло­ченность движения. Это во многом стало причиной того, что на выборах в местные органы власти весной 1994 г. прошлитолъко кандидаты от партии власти и от КПРФ.

Последствия выборов в Государственную Думу второго созыва в 1995 г. были совсем иными для региональных партийных организаций. К участию в выборах были допущены избирательные объединения, уставы которых были зарегистрированы не позднее чем за шесть месяцев до дня выборов. По данным Министерства юстиции, по состоянию на 17 июня 1995 г. правом участия в выборах депутатов Государственной Думы были наделены 258 общественных объединений и 15 профессиональных сою­зов.⁵⁹ В отличие от выборов 1993 г., которые проходили в чрезвычайных обстоятельствах, выборы данной палаты парламента стали первыми регу­лярными и полномочными выборами. В период выборов основную нагруз­ку в плане проведения пропаганды и агитации, содействия в организации принимают на себя региональные партийные структуры.

По итогам данных выборов был сформирован так называемый «красный пояс», где традиционно сильным влиянием пользовалась КПРФ.

Подобная картина наблюдалась в Черноземье, Поволжье, в ряде областей Северного Кавказа. КПРФ к этому времени, как показали выборы, значи­тельно укрепила свои позиции и в таких регионах, как северо-запад стра­ны, Центральная Россия, юг Сибири и Дальнего Востока. Выборы показа­ли, что волна антикоммунизма в обществе схлынула и в дальнейшем стро­ить избирательную кампанию на антикоммунистической основе бессмыс­ленно. Существенным было и то, что российские регионы, очевидно, от­вергли политик}- федеральной исполнительной власти.

Правительственная партия B.C. Черномырдина «Наш дом - Россия», набрав порядка 10% голосов, по сути, потерпела сокрушительное пораже­ние. Итоги выборов вскрыли не только относительное сокращение влияние парши власти на новом этапе развития российског о парламентаризма, но также и глубокий кризис партий и движений демократического толка, ко­торые (или прототипы которых) пользовались большой популярностью в 1991-1993 гг.

Этот упадок движения продолжается и по сей день. Аналитики свя­зывают его как с отсутствием в данном крыле политического спектра со­временной России позитивной, конструктивной, а главное, адекватной программы выхода страны из социально-экономического и политического кризиса, так и со значительным сужением числа граждан, составляющих социальную основу многопартийности.Хотя в дальнейшем прогнозиру­ется усиление активности большинства политических структур, несмотря на политическую апатию населения и общее снижение политической куль­туры, выражающееся в неспособности к самоорганизации. И все же нельзя недооценивать реальный фактор существования партийных организаций в регионах и их воздействия на общественно-политический климат. Кризис - это естестветш фаза развития явления, он лишь свидетельствует о том,

^г,г> См.: Селютип В И Многопартийная система в Российской Федерации и ее роль в современном политическом процессе. С. 67-68.

что явление существует. Непонятно, по каким критериям эксперты- регионалисты Московского центра Карнеги выделяли регионы с самым высоким и самым низким уровнем развития демократии. Роль политиче­ских партии при этом абсолютно не учитывалась.

В большинстве регионов в последние годы XX - начале XXI вв. ука­занный кризис наиболее характерен для таких партий и движений либе­ральной и демократической ориентации, как Российская партия социаль­ной демократии, Партия самоуправления трудящихся, движение «Вперед, Россия!», Социал-демократическая партия России, Российское движение демократических реформ, Партия экономической свободы, Партия россий-

с ^{1 11}

ского единства и согласия, Республиканская партия ^^Демократический выбор России.

"Региональные отделения этих организаций в разные периоды имели те или иные возможности влияния на идсйно-политчсский климаг в об­ластях и регионах России, однако на сегодняшний день их влияние прак­тически свелось к нулю. В начале 2000-х гг. тенденции к координации дей­ствий всех этих группировок реализовались в виде существования «Объе­диненного демократического центра» и «Конгресса интеллигенции», но попытки создать более сильную и дееспособную структуру успеха не име­ли.

После глубокого разочарования российской общественности в том, во что на практике вылились проповедуемые организациями этого толка рыночные, либерально-монетаристские реформы, их деятельность в регио­нах ограничивалась немногочисленными акциями протеста и открытыми заявлениями в средствах массовой информации.⁶⁰

Партии «правого центра» в период после выборов 1995 г. оказались в регионах в несколько лучшем положении. Это касается, прежде всего, ре-

¹²⁽¹ См.: Титков А С Образы регионов в российском массовом сознании И Полис. 1999. Ко 3. С. 72.

гионапьных отделений НДР и «Яблока». Несмотря на поражение в выбо­рах, они все же сохранили достаточно устойчивую социальную базу. НДР, будучи в определенном смысле продуктом эволюции партии власти, со­хранила симпатии многих работников государственных структур, ряда представителей региональной элиты. За «Яблоком» остаются представите­ли творческой и научной интеллигенции, некоторые руководители пред­приятий. Однако общий кризис правого движения затронул и их. Амбици­озность обеих этих структур мешала им идти на сотрудничество с регио­нальными организациями партий реформаторской ориентации. В результа­те, деятельность и на центральном, и на региональном уровне все эти годы ограничивалась конференциями, заседаниями, политсоветами, выступле­ниями в СМИ. Связь организаций НДР с региональными властными струк­турами значительно ослабла, влияние правого центра на политику регио-

122

нальных властей резко сократилось.

Положение партий левого направления в конце 1990-х начале 2000-х гг. в регионах характеризовалось относительной стабильностью. Оргаш1зации этих партий объединены в Народно-патриотический союз России под руководством КПРФ. Он продолжал оставаться среди избира- телей популярным. Ориентация граждан на «традиционные» ценности объясняется преобладанием сельских жителей, большим процентом заня­тых в ВПК, многочисленностью слоя технической, научной и творческой интеллигенции старшего поколения, военных, пенсионеров. Все эти люди достаточно прочно связывают свои ценностные ориентации с деятельно­стью КПРФ.

Ситуация, складывающаяся в последнее время в противостоянии разных отрядов оппозиции как в центре, так и в регионах, напоминает со­бытия начала 1990-х гг., когда единый демократический фронт, противо­стоявший коммунистам и приведший к власти Б.Н. Ельцина, после победы над ГКЧП распался на радикальные и умеренные политические движения. Однако и лево-патриотические силы, оставаясь наиболее популярными среди избирателей, переживают все эти годы определенный системный кризис.

Картина идейно-политического соревнования отделений партий и движений в стране не исчерпывается противостоянием правых и левых по­литических движений. В регионах России существовали партии и движе­ния, претендующие на статус «третьей силы».

Выборы в Государственную Думу в 1999 г, не могли не внести мощ­ные коррективы в расклад партийно-политических сил в центре и в регио­нах. При общей идейной и организационной слабости правых сил, остат­ков демократического лагеря и значительном усилении влияния и автори­тета коммунистов власть в центре и на местах накануне выборов предпри­нимала энергичную попытку' вновь разыграть козырную карту партии вла­сти. Успех на выборах политического блока «Единство» в очередной раз свидетельствует, что рядовым фажданам надоели раздоры и склоки в эше­лонах власти, что избиратели высказались в той или иной форме (высокий рейтинг КПРФ также об этом свидетельствует) за единство в действиях законодательной и исполнительной ветвей власти в центре и на местах.

Эти итоги г оворят сами за себя: процесс партогенеза в центре и на местах к концу столегия стабилизировался, большинство партий и блоков получили серьезный урок политической борьбы, задним числом осознав, насколько важна грамотная стратегия и тактика на выборах, выдвижение программ, лозунгов и агитация не на основе каких-то своих иллюзий и не­реализованных амбиций, но на основе реального социологического анали­за настроений и интересов избирателей. Как пример можно привести ло­зунг ЛДПР «Мы за бедных! Мы за русских!». Пожалуй, он единственный удачный партийный лозунг, выдвинутый в ходе предвыборной кампании и врезавшийся как в память избирателя, так и нашедший наиболее широкое отражение в СМИ.

Поражение правых сил на выборах 2003 г. в очередной раз заставило их пересматривать не столько свои программные установки (хотя и они, конечно, нуждаются в большей реалистичности, призсмленности), сколько формы пропаганды и агитации за них с учетом настроений и убеждений рядового потребителя средств массовой информации, рядового российско­го гражданина и избирателя.

Если говорить о судьбах российской демократии и многопартийно­сти в исторической перспективе, необходимо анализировать преобладаю­щие тенденции изменений в политической культуре. Получат ли автори­тарные ценности сознания мощную стимуляцию и вытеснят ли демократи­ческие элементы? Или, напротив, демократическое сознание окажется ус­тойчиво ведущим фактором политической жизни? Этот вопрос в настоя­щее время остается открытым. Многое зависит от позиции правящей эли­ты, от ответственносги оппозиционных политических сил.

Сейчас для исследователя очевидна практика лоббирования корпо­ративных интересов, циркуляция политических элит во властных структу­рах, изменение облика партийных организаций пол влиянием личного ин­тереса лидеров партий, дистанцирование власти от партийного множества, стремление ее упорядочить партийную галерею представительных органов власти. Тесное переплетение политических партий с государственными структурами, большое влияние последних на теорию и политику партий, их структуру и внешний облик можно считать основной особенностью со­временного российского партогенеза.