Анна-Янка и Евпраксия-Адельгейда Всеволодовны

Чем пространнее излагаются события в летописях, тем чаще встречаются на их страницах имена предста­вительниц русских княжеских династий, оставивших своей деятельностью след в отечественной истории. Внучка Ярослава Мудрого, дочь великого князя киевского Всеволода Ярославича Анна (Янка) в 1089 г. самосто­ятельно «правила посольство» в Византию за новым митрополитом Иоанном П. Правда, оказался «сей муж не книжен, но умом прост и просторек» и не приобрел на Руси того веса, на который рассчитывала Анна вместе с отцом. Тем не менее ее причастность к делам Киевско­го государства очевидна. Личная жизнь Анны сложи­лась неудачно: по версии Н. Баумгартена, она была помолвлена с византийским царевичем Константином Дукой Старшим, но брак не состоялся, так как жениха насильно постригли в монахи. Поэтому и она, вероятно, большую часть жизни посвятила монастырским делам: имя Янки встречается во многих летописях в связи с основанием ею Андреевского монастыря в Киеве ⁴⁰.

При киевском Андреевском монастыре Анна Всево­лодовна основала первую известную в истории Руси школу для девочек. В «Истории» В. Н. Татищева в связи с этим фактом приводится выдержка из не сохранившей­ся до наших дней летописи о том, что Янка, «собравши младых девиц, неколико обучала писанию, тако ж ре­меслам, пению, швению и иным полезным им занятиям. Да от юности навыкнут разумети закон божий и трудо­любие, а любострастие в юности воздержанием умер­твят...». Тягу к «просветительской» деятельности Анна унаследовала от отца, который, «дома седя, изумеяше пять язык», а также от матери — бывшей византийской принцессы ^4|. Традиции женского образования в Ви­зантии, с которой Русь пока еще поддерживала тесные контакты, благотворно влияли на общий уровень культу­ры и распространение грамотности среди женщин кня­жеского дома.

Между тем деятельность Анны-Янки не была на Руси явлением уникальным. В XII —XIII вв. нередко возникали монастырские школы, основателями которых были женщины княжеского сословия или имевшие ду­ховный сан (например, игуменьи). Факт распростране­ния грамотности среди женщин в духовной среде отме­чен и житийной литературой: многие русские княгини, «приимши мниший чин», занимались списыванием книг. Известно, что дочь полоцкого князя Святослава Всеславича Предслава Святославна (ум. в 1173 г.), по­стригшись в монахини под именем Евфросиньи, «на­чат книги писати своими руками». В открытой ею при полоцком Софийском соборе школе — как сообщают поздние источники — она обучала грамоте «младых де­виц», в том числе сестер Городиславу и Звениславу ⁴².

Конечно, эти отрывочные сведения не говорят о скла­дывании на Руси в XII —XIII вв. системы школьного образования. Обучение княжеских детей, в том числе девочек, происходило главным образом в домашних условиях. И тем не менее уровень их образованности был достаточно высоким для средневековья. Княжон учили так же, как и княжичей: не только грамоте, но и матема­тике, азам философии, «врачебной хитрости», календар­ной астрономии, «ритории», «глаголению инемними языками» ⁴³. Обучение иногда велось по «елиньскым книгам», т. е. на греческом языке, и начиналось с раннего возраста. Об этом свидетельствует, например, изобра­жение дочери киевского великого князя Святослава Ярославича с пергаментным списком в руках на одной из миниатюр в Изборнике Святослава 1073 г. Подтвер­ждают раннее обучение княжеских детей грамоте и жи­тия, например Евфросиньи суздальской ⁴⁴.

Многие образованные женщины в XI—XIII вв. имели свои домашние «библиотеки». Жена старшего сына Ярослава Мудрого Изяслава — польская княжна Гертруда, в православии — Олисава (Елизавета), обладала знаменитой Трирской псалтырью («Кодекс Гертруды») с миниатюрами, выполненными по ее заказу и изобража­ющими ее и сына Ярополка. Псалтырь была подарена Олисавой своей дочери Сбыславе, выданной в 1102 г. за­муж за польского князя, и впоследствии передавалась по женской линии рода ⁴⁵.

Гертруда вышла замуж за Изяслава в 1043 г., в 1050 г. роди­ла сына Ярополка, а в 1073 г. была вынуждена бежать вместе с ними на родину, так как братья мужа Святослав и Всеволод изгнали его с великого княжения. Из Польши княжеская семья отправилась в Саксонию, где Олисава вернулась в «ла-тынскую веру». По совету матери Ярополк обратился к папе Григорию VII с просьбой о поддержке. В 1077 г. Изяслав Ярос-лавич овладел Киевом и воскняжил там. Олисава с сыном вернулись на Русь и перекрестились в православие. Последую­щие 20 лет Олисава провела в уделе своего сына — Владимире-на-Волыни, где проявила себя в делах государственного управ­ления, имея атрибут государственной власти — личные печати (хранятся в Отделе археологии Института общественных наук АН УССР во Львове) ⁴⁶.

Грамотность женщин привилегированного сословия современники, вероятно, считали делом обычным. Дьякон Григорий, переписавший Остромирово еванге­лие (XI в.), в предисловии пишет, что преподносит его не только новгородскому посаднику Остромиру, но и его «подружиям», не только чадам, но и «подружиям чад» (их невесткам). Известно также, что жена одного новго­родского аристократа сделала заказ писцам на списыва­ние книг для церкви Иоанна Предтечи на Опоках, а волынская княгиня Ольга Романовна «переписала» для себя Кормчую. Сведения о заказах женщин на спи­сывание книг можно почерпнуть из жития Евфросиньи полоцкой и Псалтыри 1296 г., переписанной по заказу некой Марины. «До излиха вкусившими мудрости книж­ной» были жена смоленского князя Романа Ростиславича (конец XII в.) и Феодулия-Евфросинья суздальская, что «не в Афинех учися, но афинейские премудрости изучи» ⁴⁷.

Но вернемся к дочерям Всеволода Ярославича. В 1082 г. 12-летняя сводная сестра Анны Всеволодов­ны — Евпраксия Всеволодовна была сосватана за марк­графа Генриха Штаденского Длинного. Всеволод был заинтересован в союзе с могущественным и богатым домом Саксонии. В 1083 г. Евпраксия с огромным прида­ным, пышным посольством и верблюдами, «нагружен­ными роскошными одеждами, драгоценностями и во­обще несметным богатством», была отправлена в Саксо­нию, в дом жениха, где, по обычаю того времени, она должна была находиться до брака, усваивать немецкий язык, привыкать к новому быту. Вскоре русскую княж­ну поместили в Кведлингбургский монастырь, в котором получали образование дочери знатных особ, а игумень­ями были принцессы только королевской крови. Здесь Евпраксия под наблюдением игуменьи — сестры импе­ратора Генриха IV Адельгейды обучилась немецкому и латинскому языкам и иным книжным премудростям. Перед свадьбой, в 1086 г., она перешла в католичество и получила новое имя — Adelheid (Адельгейда) ⁴⁸. Но через год Генрих Штаденский умер, детей у них не было.

Еще до замужества Евпраксия-Адельгейда обратила на себя внимание германского императора Генриха IV. После смерти маркграфа и своей жены Генрих IV решил жениться на его вдове. С 1087 г. Евпраксия открыто считалась невестой императора. Коронация состоялась в 1088 г., венчание — летом 1089 г. В Киев были посланы официальные извещения. Генрих IV надеялся, что но­вый брак усилит его позиции в борьбе с папством и Русь поддержит его в этой борьбе ⁴⁹. Да и новая императрица Адельгейда склонна была принимать участие в полити­ческих делах. Но брак не был одобрен киевским двором: по-видимому, отрицательную роль сыграла церковь. Ви­зантия тогда прервала сношения с Генрихом IV, и импе­ратор Иоанн II стремился удержать Русь в русле проводимой им политики ⁵⁰.

В 1090 г. Евпраксия-Адельгейда уехала с мужем в Верону, где развертывались военные действия между войсками Генриха IV и папы Урбана II. Судя по событи­ям 1093 г., в жизни Генриха и Евпраксии наступил разлад. М. Кирхнер и Т. Эдигер связывали возникшую неприязнь Генриха IV к жене с ее «недостаточно целомудренным поведением» («a proprio marito prostituta est»). С. П. Розанов пытался оправдать «внутреннюю свободу и непосредственность» Евпраксии-Адельгейды. В. Т. Пашуто считал определяющим в конфликте импе­ратора с женой принадлежность Генриха IV к секте николаитов с их тайными оргиями, участвовать в кото­рых император принуждал свою русскую жену⁵¹.

Однако во всех этих доводах сбрасывается со счета участие Евпраксии-Адельгейды в политической борьбе. Два факта стоят рядом: в 1093 г. сын императора Кон­рад, приехавший в Верону вместе с коронованной четой, неожиданно предал отца и перешел на сторону его про­тивников во главе с баварским герцогом Вельфом, связанным с папой Урбаном II, и в том же году, по свиде­тельству хронистов, Генрих IV «из ненависти к жене заточил ее в Вероне» ⁵². Не было ли это вызвано тем, что император не без основания опасался политической измены Евпраксии, которая могла выдать некоторые политические и военные планы сторонников Генриха IV, не говоря уже об огласке подробностей семейной жизни? Возможно, немалую роль сыграло изменение политиче­ской ориентации киевских князей: к этому времени Всеволод Ярославич умер, а его преемник князь Свято-полк Изяславич (двоюродный брат Евпраксии) стал ориентироваться на Вельфов ⁵³.

Так или иначе, но водоворот политической жизни все более затягивал Евпраксию. Во время переезда импера­торского двора из Вероны в Лангабардию она бежала от Генриха IV и направилась в Каноссу, где торжественно была встречена своим пасынком Конрадом. Переход на сторону противников мужа был, по-видимому, принци­пиальным шагом для Евпраксии, которая хотела, чтобы судьба германской короны решилась в интересах Руси. Вероятно, не без сговора с Конрадом она подала на церковный собор в Пьяченце буллу с жалобой на мужа, подвергавшего ее унижениям и жестокостям, т. е. преда­ла огласке подробности своей семейной жизни. По нормам средневековой морали, поступок Евпраксии был равносилен гражданскому самоубийству и требовал не­малого мужества (хотя в средневековой истории анало­гичные случаи известны: с буллой на имя папы обраща­лась, например, Элеонора Аквитанская). Впоследствии поступок Евпраксии резко осуждался немецкими историками ⁵⁴. Генрих IV был судим папским судом, отре­шен  от  престола   и умер в  бесславии.   По  окончании процесса Евпраксия покинула Германию. Вначале она перешла под покровительство своей тетки — венгерской королевы Анастасии Ярославны, но, преследуемая клев­ретами Генриха IV, вскоре уехала в Киев, где по­стриглась в монахини в монастыре своей сестры Янки ⁵⁵. Вскоре в Киеве поползли слухи о выступлении Евпраксии-Адельгейды против мужа на церковном собо­ре, что вызвало резкое осуждение прежде всего у духо­венства и, видимо, повлияло на отношение к ней в были­нах и легендах, где к имени Евпраксии прочно прикре­пился эпитет «волочайка» (потаскуха) ⁵⁶. Историческая справедливость не вяжется с «очернением» Евпраксии и «обелением» Генриха IV немецкими историками. Она требует отметить сильные черты Евпраксии, которые характеризуют ее как независимую личность, отстаи­вавшую свою линию поведения. К сожалению, пока остаются в тени связи Евпраксии-Адельгейды в быт­ность ее за рубежом с Киевской Русью.