2. Личность и ее окружение

Вообще наши действия продиктованы не только окружением, но и нашими собственными предрасположенностями. Да и само окружение никогда не существует как нечто абстрактное, представляя собой совокупность определенных индивидуально-психологических особенностей. Поэтому даже не всякое действие можно рассматривать как ответ на некоторый внешний стимул: лидер-новатор нередко влияет на окружение своими собственными, не имеющими прецедента действиями. Наряду с окружениями, способными навязать типовое поведение, некоторые окружения настолько пластичны и неструктурированны, что индивиды обладают немалым простором для действия. В подобных обстоятельствах именно личность делается принципиальной детерминантой поведения. Значительную свободу для действующих личностей обеспечивают, например, новые ситуации и едва складывающиеся политические роли, слабо ограниченные формальными установками.

3. Психопатология и другие политические мотивации

Это возражение плод убеждения, что подобное психоаналитическое исследование весьма плодотворно в выявлении душевных болезней, но мало что дает для понимания повседневных политических реальностей. Для изучения индивидуальною разнообразия очень важны также способы восприятия людьми внешней реальности, производства информации, их идеологические и религиозные системы, уровни интеллекта. Люди также различаются в том, что может быть названо стилями социальной ориентации, т. е. способами связи друг с другом. В зависимости от места, которое занимает психологическая подсистема в отдельной личности, кажущиеся вполне сходными убеждения и цели могут оказывать на индивидуальное поведение различные воздействия.

4. Личность и социальные основания

Четвертое сомнение относительно пользы изучения взаимосвязей личностной политики базируется на утверждении, что в осмыслении политического поведения социальные основания обладают большим весом, чем психологические характеристики. Это наглядный пример путаницы, от которой можно избавиться, размышляя последовательно. Социальные основания политических акторов, конечно, должны влиять на их действия, но только через их психологические основания. Если индивидуальную психологию рассматривать как частный Тип психологии, свойственной индивидам, занимающим сходное социальное положение, то с не меньшим правом ее можно рассматривать и как уникальную. Каждый человек в чем-то похож на любого другого; в чем-то больше напоминает одних, чем других; но в чем-то он и совершенно неповторим. Интересный пример попытки прояснить вопрос о социальных основаниях может быть найден в работе Л; Д. Троцкого "История русской революции", где он оценивает ленинский вклад в Октябрьскую революцию. Троцкий ставит мысленный эксперимент, спрашивая: "Как бы развивалась революция, если бы Ленина не оказалось в апреле 1917 г. в России?" В Троцком в данном случае борются два стремления: показать, что Ленин "просто являлся одним из звеньев в цепи объективных исторических сил", и обосновать, что в отсутствие Ленина "дезориентированная партия могла не использовать революционную возможность еще долгие годы". Он находит выход, преподнося личность самого Ленина как "не случайный элемент в историческом развитии, но как продукт всей прошлой русской истории". Не думаю, однако, что это удовлетворительное объяснение. Если бы феномен Ленина был объясним лишь его русскими корнями, то осталось бы непонятным, почему все же для дела революции созрел именно он, а не кто-то другой, имевший в российской истории не менее глубокие корни. Я думаю, что Троцкий близок истине в одном из ранних пассажей, где он, говоря о Ленине и русской революции, заключает: "Роль личности предстает здесь перед нами поистине в гигантском масштабе".