Оглавление

1.Г. АЛМОНД Политическая наука: история дисциплины 1

3. Вебер М. Харизматическое господство 5

5.ФРЕД И. ГРИНСТАЙН Личность и политика 9

6. Кистяковский Б. А. СУЩНОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ 12

10. Йозеф Шумпетер «Капитализм, социализм и демократия» 14

11. Дж. САРТОРИ Вертикальная демократии. Пересматривая теорию демократии 15

А теперь понятно:\ 18

12. Лейпхарт. Демократия в многосоставных обществах. 20

13) Полиархия, плюрализм и пространство Р.Даль 22

14) Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интелектуальной свободе А.Д. Сахаров 24

ОСНОВА НАДЕЖДЫ 26

15. Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. 26

16. М. ДЮВЕРЖЕ.Политические институты и конституционное право 30

18. Острогорский М.Я. Демократия и полит.партии 31

19. Р. МИХЕЛЬС. СОЦИОЛОГИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ В УСЛОВИЯХ ДЕМОКРАТИИ 32

20. К. МАНХЕЙМ. Идеология и утопия 33

21. Хантингтон «Столкновение цивилизаций?» (ничего от прошлых конспектов не добавляла особо, сравнила со статьей в журнале, все основное есть не добавить, не убрать) 36

МОДЕЛЬ ГРЯДУЩЕГО КОНФЛИКТА 36

22.сорокин 39

23. Г. Алмонд. Гражданская культура. 40

25. Моргентау Ганс 41

МЕЖДУНАРОДНАЯ ПОЛИТИКА 41

1.Г. Алмонд Политическая наука: история дисциплины

Изображая развития политической науки в виде кривой, точкой отсчёта данной науки надо признать Древнюю Грецию. Затем кривая становится слегка восходящей в эпоху расцвета Древнего Рима, потом держалась приблизительно на одном и том же уровне во время средневековья, существенно выросла во времена Ренес­санса и сделала резкий скачок в XX в., когда политическая наука обрела подлинно профессиональный характер.

В течение XX в. данная гипотетическая линия круто поднималась бы трижды. Первый пик приходится на межвоенные десятилетия (1920— 1940) и связан с чикагской школой — именно тогда были разработаны программы эмпирических исследований, в которых существенное вни­мание уделялось психологической и социологической интерпретациям политики, а также подчеркивалось значение количественных факторов. Второй, более значимый для развития политических исследований — наблюдается в период после Второй мировой войны и отмечен распро­странением во всем мире поведенческого подхода к политике, совер­шенствованием традиционных политологических субдисциплин и рос­том профессионализации (что нашло отражение в создании научных уч­реждений, многочисленных сотрудников которых объединяли не столь­ко иерархические структуры, сколько деловые качества, а также в об­разовании профессиональных ассоциаций и обществ специалистов, из­дании научных журналов и т.п.). Третий подъем указывает на введение логико-математических методов исследования и применение экономи­ческих моделей при подходе к исследованиям с позиций «рационально­го выбора» и «методологического индивидуализма».

Профессионализация политической науки в XX веке

Со второй половины XIX в. и на протяжении первых десятилетий XX рост производства вызвал настоящий бум коррупции, а СМИ стали безжалостно раскрывать подкуп политиков представителями корпораций, которые использовали данный способ для заключения выгодных сделок. Пресса стала выявлять «группы давления» и «лобби», глубоко пронизавшие и коррумпировавшие политические структуры. Впоследствии в межвоенные годы были написаны ряд работ, которые были спровоцированы данными публикациями.

Чикагская школа (20—40-е гг.)

Представители: Конт, Милль, Токвиль, Маркс, Спенсер, Вебер, Дюркгейм, Парето, Михельс, Моска, Острогорский, Брайс, Мерриам, Госнелл.

Заслуга чикагской школы политической науки—использование междисцип­линарных исследований с применением количественных методов, организованной поддержки научных разработок, применение конкретных эмпирических исследований.

Мерриам ввел институциональные измерения в изучение политических проблем, а также повысил требования к качеству эмпирических исследований, тем самым, сделав их более убедительными.

Первый крупный исследовательский проект, осуществленный чикагской школой, велся под началом Гарольда Госнелла и Мерриама. Они изучали установки 6 000 избирателей во время выборов мэра Чикаго в 1923 г. Их отбор был проведен на основе контрольного квотирования, которое позволяло учесть характеристики основных демографических групп населения Чикаго. Это был первый в истории политической науки эксперимент по выявлению воздействия на исход голосования направленной агитации с целью обнаружить различия между национальными и местными выборами.

Гарольд Лассуэлл положил начало методам исследования массовых ком­муникативных процессов, стал основателем научной литературы о средствах массовой информации, пропаганде и связях с общественностью, начал исследование «глубинной психологии поли­тики», проведенное на основе анализа деятельности конкретных поли­тиков, часть из которых имела нарушения психики. Лассуэлл рассматривал психологические основы и отдельные аспекты политического поведения личности, различные типы политических режимов и полити­ческие процессы. Он изучал взаимодействие элит, конкурирующих между собой в дости­жении таких ценностей, как «доходы, почет и безопасность». Он исследовал влияние физиологических и эмоционально-мыслительных про­цессовна деятельность политика.

Также чикагская школа занималась изучением международных отношений, формирования гражданства в США и Европе.

Вторая мировая война и послевоенная поведенческая революция

Лассуэлл прово­дил количественный контент-анализ зарубежной прессы с целью ис­следования направленности пропаганды союзников и противников США.

Для выработки оптимальных решений послевоенных проблем стали применять технику эмпирических исследований и опро­сы, статистический анализ и выборки. Ответы на вопросы о причинах возникновения фашизма и нацизма, по­литического падения Франции, культурной уязвимости России, Англии и США ученые пытались найти, изучая структуру семьи, социализацию детей и модели культурного развития. Стали широко использоваться социальные психологи и социологи, специализирующиеся в области опроса общественного мнения для нужд военных министерств, а также министерств сельского хозяйства финансов. Поэтому ученые получили неоценимый опыт междисциплинарного синтеза. Политическую науки, а также международные отношения стали преподавать в ряде ведущих университетов, значимость данных дисциплин с каждым годом увеличивалась.

Особенно большим спросом пользовались услуги тех ученых, кото­рые во время Второй мировой войны занимались эмпирическими ис­следованиями. Бизнесменам была нужна информация о склонностях и намерениях своих избирателей. Эмпирические и мар­кетинговые исследования переживали период небывалого подъема. Направленность их была одновременно и коммерчес­кая, и академическая.

Если в период между Первой и Второй мировыми войнами важнейшим институтом, который развивал политическую науку был Чикагский университет, то после Второй мировой войны он отдал пальму первенства в развитии политологии Институту социаль­ных исследований при Мичиганском университете. Сотни специалистов получили в нём навыки эмпирических и статистических методов исследования. Проведенные в Мичигане исследования электоральных процессов признаны образ­цом международного уровня. В области международных отношений и сравнительной политологии стали применяться количественные и междисциплинарные подходы.

В 40—60-е годы политическая наука как дисциплина приобретает характер современной «профессии». В 1903 г. была основана Американская ассоциация политической науки, в которую входило немногим более 200 специалистов, к концу Второй мировой войны ее численность достигла 3 тыс. человек, к середине 60-х гг. превысила 10 тыс., и ее численность продолжает расти.

После окончания Второй мировой войны политология неуклонно повышает свой статус как значимая научная дисциплина, в ее лоне развиваются многие отрасли. Также в это время был сделан

большой шаг вперед в понимании политической культуры, ее воздействия на политические институты и их эффектив­ность, а также субкультур отдельных элит и других социальных групп, играющих большую роль в общественной жизни.

Применение агрегированных статистических методов исследования позволило более полно описать процессы модернизации и демократи­зации, а также функционирование государственных институтов. Ус­пешно и плодотворно ученые занимались проблемами групп интересов и феномена «корпоративизма», а также оценки роли политических пар­тий в развитии демократического процесса. Развиваются теории демократии, государства, политических институтов и публичной по­литики. Совершенствование методики case studies Гарри Экстайном и Александром Джорджем повысило научные критерии для разработок, посвященных сравнительной и внешней политике.

Развитие политической науки в Европе

Успехи политической науки в Европе были связаны с процессом демократизации, а также со становлением государства всеобщего благосостояния, поскольку активистское, открытое государство, стремящееся к всестороннему охвату общественных проблем, нуждается во все большем объеме информации о по­литических процессах и эффективности деятельности властных струк­тур.

Европейские ученые еще до начала Второй мировой войны проводили «поведенческие» исследования электоральных процессов. Хотя невозможно умалить факт воздействия американской политической науки на европейскую. До Первой мировой войны образование, куль­тура и профессиональное мастерство были качественно выше тогда в Старом свете по сравнению с Новым.

Вторая мировая война почти на десятилетие затормозили научную жизнь в странах континентальной Европы. Значительная часть немец­ких ученых, занимавшихся общественными науками, переселилась в Соединенные Штаты, где они обогатили систему американского образования и исследований в области социологии, психологии и политической науки. Таким образом, политическая наука, привнесенная в Европу после Второй мировой войны, в определенной степени явилась развитием тех ее направ­лений, которые восходили к истокам европейских традиций.

В 1970 г. на средства Фонда Форда был образован Европейский кон­сорциум политических исследований (ECPR), ставивший перед собой примерно такие же цели, как комитеты по политической науке Амери­канского совета по исследованиям в области общественных наук. Уровень развития политической науки в отдельных европейских государствах определяется количеством национальных научных организаций, являющихся члена­ми ECPR.

К 90-м гг. ученые, профессионально изучающие разнообразные функциональные направления политической науки как дисциплины, имеющей общепринятую концепцию предмета исследования, и органи­зованные в Международную ассоциацию политических наук и в различ­ные национальные и региональные объединения, прочно утвердились и глобальном научном знании.

2. К. ШМИТТ Понятие политического Понятие государства предполагает понятие политического.

 Государство - это особого рода состояние народа, своего рода статус.  Признаки, характеризующие государство - это статус, народ и политическое. Если последний признак неправильно понимается, то предыдущие два становятся тоже непонятными. Чаще всего определения трактуют государство как нечто политическое, а политическое как нечто государственное, и этот круг в определениях явно неудовлетворителен. Определения «политического», которые содержат в себе отсылки к государству приемлемы, покуда государство обладает монополией на политическое. Напротив, приравнивание «государственного к политическому» становится неправильным, поскольку все вопросы, прежде бывшие государственными, становятся общественными, и наоборот: все дела, прежде бывшие «лишь» общественными, становятся государственными. Так в тоталитарных обществах нейтральные области (религия, культура, образование, хозяйство) перестают быть «нейтральными" (негосударственными и неполитическими), в таком государстве общество тождественно государству. В таком государстве всё политично, и отсылка к государству более не в состоянии обосновать специфический различительный признак «политического».

Специфически политическое различение, к которому можно свести политические действия и мотивы, — это различение друга и врага. Различения друга и врага показывает высшую степень интенсивности соединения или разделения, ассоциации или диссоциации. Расчленение на друга и врага существует независимо от других расчленений в эстетической, экономической и моральной областях. Политический враг иной, чужой, так что в экстремальном случае возможны конфликты с ним.

Экстремальный конфликтный случай могут уладить между собой лишь сами участники; каждый участник должен решить мешает ли ему для продолжения обыденного образа жизни поведение чужого, и надо ли примириться с поведением чужого или победить его. Следует отметить, что морально злое, эстетически безобразное или экономически вред­ное – это ещё не признаки врага; а морально доброе, эстетически прекрасное и экономически полезное еще не признаки друга в политическом, смысле слова.

Враг— это борющаяся совокупность людей, противостоящая точно такой же совокупности. Враг есть только публичный враг, поскольку он соотнесен с совокупностью людей или даже целым народом. Врага в политическом смысле не требуется лично ненавидеть.

Политическая противоположность — это противоположность самая интенсивная, самая крайняя, приближающаяся к разделению на группы «друг — враг». Государство принимает для себя решение о друге и враге.

Существует 2 феномена:

Во-первых, все политические понятия, представления и слова имеют полемический характер, они будут трактоваться по-разному в различных ситуациях. Такие слова, как «го­сударство», «политический», «класс», «абсолютизм», «диктатура», «правовое государство» и т.д., непонятны, если неизвестно кто конкретно должен быть поражен, побеж­ден и опровергнут посредством такого слова.

Во-вторых, сегодня внутри государства часто «политическое» с «партийно-политическим»: поэтому несправедливые решения трактуются как партийно -политические недостатки. Понятие «враг» предполагает возможность борьбы. Война есть вооруженная борьба между организованными политическими единствами, гражданская война — вооруженная борьба внутри некоторого организованного единства. Война следует из вражды, поскольку она есть бытийственное отрицание чужого бытия, это крайняя реализация вражды.

Вернувшись к понятиям друг и враг, следует заметить, что эти понятия совершенно не означают, что определенный народ вечно должен быть другом или врагом другого народа или что он не может нейтральным. Только понятие ней­тральности, как и всякое политическое понятие, тоже в конечном счете предполагает реальную возможность разделения на группы «друг — враг», а если бы все были нейтральны, то тогда в мире пришёл бы конец войнам и политике.

Исключительность войны обосновывает ее определяющий ха­рактер. Война играет решающую роль, поскольку показывает последствия политического разделения на группы дру­зей и врагов. Из-за возможности войны каждый человек чувствует на себе политическое напряжение. Если в мире бы исчезла возможность такой борьбы, одновременно бы пропали понятия политических врагов и друзей, а вместе с ними исчезла бы и политика. Феномен «политическое» можно понять лишь соотнеся его с воз­можностью разделения на группы друзей и врагов.

Всякая противоположность — религиозная, моральная, экономи­ческая или этническая— превращается в противоположность полити­ческую, если она достаточно сильна для того, чтобы эффективно разде­лять людей на группы друзей и врагов. Груп­пирование, ориентирующееся на серьезный оборот дел, является поли­тическим всегда. Политическое единство принимает решения относительно самого важного случая.

Если борющиеся хозяйственные, культурные или религиоз­ные силы столь могущественны, что принимают решение о серьезном обороте (начале войны) дел исходя из своих специфических критериев, то именно тут они и стали новой субстанцией политического единства. Если политическое единство на столько могущественно, что может принять решения о начале войны, а вследствие и разделения на группы друзей и врагов, то оно оказывается суверенным.

Государству как политическому единству принадлежит право определить врага и бороться с ним. Маленькие, промышленно неразвитые государства добровольно или вынужденно отказываются от этого права, если им не удается посред­ством правильной политики заключения союзов сохранить свою само­стоятельность. Государство имеет возможность вести войну и тем самым открыто распоряжаться жизнью людей. Это позволяет государству требовать от тех своего народа готов­ности к смерти и убийству, а также возможность убивать людей врага. Но нормальное го­сударство в первую очередь должно уста­новить «спокойствие, безопасность и порядок» и тем самым создать нормальную ситуацию, в которой правовые нормы будут значимы.

Нет никакой рациональной цели, легитимности, которые бы могли оправдать, что люди за это взаимно убивают один другого.

Покуда народ существует в сфере политического, он должен — хотя бы и только в крайнем случае (но о том, имеет ли место крайний случай, решает он сам, самостоятельно) — определять различение друга и врага. Если он перестает это делать, он прекращает полити­чески существовать. Если народ позволяет, чтобы кто-то чужой предписывал ему, кто есть его враг, он перестает быть политически свободным народом, он становится подчиненным. Смысл войны заключается в том, что ведется она против действительного врага.

Если часть народа говорит, что у него нет врагов, это значит, что он ставит себя на сторону врага, но различение друга и врага тем самым отнюдь не устранено. Если человек говорит, что лично у него врагов нет, то это нормально так как у личности нет политических врагов, но тем самым этот человек пытается отсоединиться от той политической совокупности, к которой он принадлежит. Один отдель­ный народ не может объявить дружбу всему. Некий народ может защищать другой народ и тем самым получить над ним политическое господство, покровитель будет определять врага.

Политическое единство предполагает воз­можность врага, т.е. сосуществование другого политического единств. Поэтому на Земле не может быть обнимающего всю Землю и все человечество мирового «государства». Поскольку в этом объединенном государстве какие-либо конфликты будут немыслимы, тогда политика и государство перестанут существовать. Человечество как таковое не может вести никакой войны, ибо у него нет никакого врага, по меньшей мере на этой планете. Понятие «чело­вечество» исключает понятие «враг».

Все теории государства и политические идеи можно подразделить в зависимости от того, считается ли в них, что человек по своей природе добор или зол. Часть теорий, которые предполагают, что человек «хорош», либеральны и направлены против вмешательства государства, не будучи анархическими. Либералы предполагают, что го­сударство ставится на службу «обществу»; государство лишь слегка контролирует общество, государство - скованный жестко определенными границами подданный. При анархических теориях вера в доброту человека доводится до крайней степени, в них радикально отрицается государство. Во многих других политических теориях предполагается, что человек — «злое» существо, т.е. он считается «опас­ным» и динамичным.

На вопрос: можно ли из чистого и последовательного понятия индивидуалис­тического либерализма получить специфически политическую идею. Ответ: нет. Ибо отрицание политического, которое содержится во всяком индивидуализме никогда не дает подлинно по­зитивной теории государства и политики. Нет просто либеральной политики, а всегда лишь либе­ральная критика политики.

В современном мире экономиеский имперализм попытается создать такие условия, когда он сможет влиять на поведение мира при помощи экономических средств (кредиты, эмбарго, управление валютой..). В их распоряжении еще имеются технические средства для насильственного физического убиения. Поэтому количество войн постепенно уменьшается, но увеличиваются санкции, карательные экспедиции, умиротворение, защита договоров, международная полиция, мероприятия по обеспече­нию мира. Противник больше не зовется врагом, но вместо этого он оказывается нарушителем мира; война, ведущаяся для сохранения или расширения экономических властных позиций, должна быть усилиями пропаганды сделана «последней войной человечества». Эта система, мнимо неполитическая либо служит разделению на группы друзей и врагов, либо же ведет к новому и потому неспособна избежать политического как своего неминуемого следствия.