24 Апреля

Прошло три дня от слушаний. В первый день ел нормально, но сейчас со- вершенно нет аппетита. На четвёртый день за мной могут уже прийти. В камере меня уже никто не задирает, уступают место возле котлов с супом, а те, кто полу- чает передачи из дома, делятся со мной. Кажется, они просто хотят как-то скра- сить мне то, что я пойду на пески, в то время как они будут жить дальше.

27 Апреля

Раньше я интересовался каждым, кто приходил в нашу камеру из мира. Сейчас меня это мало волнует. Поляков и украинцев редко приводят, раз- ве что это рецидивисты. Если в камеру приводят еврея, то только затем, чтобы ночью или максимум утром забрать его на транспорт на пески.

29 Апреля

Сегодня в камере было жарко, пролилась кровь. Два преступника подрались между собой. Яся Жежник бил своего подельника с воли, ка- жется, за оскорбление воровской чести. Тот второй — Теодор — старше Яси и слабее. Не дал ему сдачи ни разу, только говорил: «Ладно, бей меня, я сейчас не могу ответить».

Кроме меня в камере есть ещё двое приговорённых к смерти. Один из них — старший — молится целыми днями, а часто и по ночам. Второй играет в карты от подъёма до выключения освещения. Кажется, что перед смертью он хочет обыграть всех шулеров в камере.

2 мая

Охранник рассказывал, что вчера немцы повесили в тюрьме на улице Лонцкого двоих коммунистов, из них одну женщину.

4 мая

Сегодня приехал гестаповский фургон с улицы Пелчинской. Из двух камер забрали людей, у которых не было приговоров, но их дела были плохи. Охранник сказал, что им приказали забрать все вещи и их выписа- ли из тюремной книги.

Такое ожидание смерти — хуже самой экзекуции, ибо сама смерть не так тяжела, тяжело лишь ожидание. Теперь, когда у меня уже есть при- говор, мне интересно, из какого оружия меня застрелят: из винтовки, ав- томата или из пистолета. Может, так случится, что только ранят и при- сыпят тонким слоем земли. Тогда был бы шанс спасения жизни. Вроде бы,