218 Глава VII. Методологические проблемы изучения форм государства

таковым в конечном счете будет и создаваемое ими государство, а вместе с ним и соответствующий государственный режим.

Каковыми были дух и воля римского народа в период расцвета римского государства (Римской империи)? Таким вопросом задавался, например, еще в конце XIX в. известный немецкий юрист Р. Иеринг в своей знаменитой работе «Дух римского народа на различных ступенях его развития», пытаясь понять суть римского государства и права и характер функционировавшего в этот период государственного режима. Какими субъективными факторами, кроме воли императоров и других должностных лиц, определялся в этот период государственный режим?

Отвечая на эти и подобные им вопросы, автор прежде всего обращался к характеру римлян, к его основным признакам и чертам. В чем проявлялись особенности этого характера, а вместе с ними – дух и воля римского народа? Каков был по характеру этот народ – покоритель десятков других народов и создатель величайшей в древнем мире империи и культуры?

Одной из характерных черт римского народа, отмечал Р. Иеринг, была глубокая приверженность его к своим национальным корням. «Тот, кто ничего не знает о римском народном характере, – писал автор, – мог бы подумать, что его существо состоит в космополитической всеобщности. Но кто хоть сколько-нибудь знает римлян, тот знает, что едва ли какой-либо другой народ обладал такой неискоренимой национальностью и держался ее так крепко, как они»²⁹³[13].

Важными чертами римского народа, оказавшими огромное влияние на государственный строй, были также, по мнению автора, неискоренимая любовь к свободе, личной независимости, ярко выраженное чувство собственного достоинства, благородство, индивидуализм, личный и национальный эгоизм.

«Эгоизм есть побудительная причина римской всеобщности», – подчеркивал Иеринг. Эгоизм – это «основная черта римского духа». Есть мелочной эгоизм, пояснял автор, «мелочной в нравственном и умственном отношении, недальновидный в своих расчетах, без энергии в исполнении, находящий удовлетворение в минутных, мелочных выгодах». Но есть и величавый эгоизм, великий по цели, которую он себе поставил, достойный удивления в своих планах, в своей логике и дальновидности, внушающий уважение железной энергией, настойчивостью и самопожертвованием, с которым он преследует свои «отдаленные цели». Этот второй род эгоизма, резюмировал автор, представ-

§ 5. Государственный режим как составная часть формы государства 219

ляет нам зрелище полнейшего напряжения нравственных и умственных сил, он является «источником великих дел и добродетелей»²⁹⁴[14].

У римлян личный, мелочной эгоизм, продолжал Иеринг, причудливо сочетался и зачастую перерастал в эгоизм народа, нации и государства. По мере развития римского общества и «расширения отношений, в которых стоит индивидуум, а также целей, которым он себя посвящает», проявления эгоизма делаются «неузнаваемее, его формы возвышеннее». На высшей же точке римского величия – преданности римскому государству, индивидуальный эгоизм преодолевает даже самого себя, с тем чтобы «себя самого и все, к чему он стремится для себя, принести в жертву государству»²⁹⁵[15].

Будучи весьма прагматичным, целеустремленным и эгоистичным по своей натуре, стремясь, как и все смертные, к удовлетворению прежде всего своих личных, обыденных потребностей, «индивидуальных благ», римлянин в то же время, со слов Иеринга, никогда не добивался их «за счет права, чести, отечества»²⁹⁶[16].

Он глубоко осознавал, что «его индивидуальное благо обусловлено благом государства, его эгоизм обнимает, следовательно, вместе с первым в то же время и государство». Он понимал, что «строгое соблюдение и исполнение законов соответствует всеобщему и, следовательно, его собственному интересу». Он знал, что «выгоды, покупаемые бесчестностью, трусостью, малодушием и т.п., только видимы, что эгоизм только в связи с честью, храбростью, правдивостью и т.д. может достигнуть прочных результатов»²⁹⁷[17].

Но это его знание, подчеркивал автор, было в то же время его «обязанностью и волей». Ибо «национальное чувство долга» требовало от каждого римлянина именно таких поступков, такого образа действий, которые органически сочетались бы с общими целями и интересами.

Таким образом, делал вывод Иеринг, римлянин даже в повседневной своей жизни преследовал «не личную выгоду за счет государства, не минутную прибыль за счет окончательной цели, не вещественные блага за счет невещественных», а «подчинял относительно низшее – относительно высшему, отдельное – всеобщему»²⁹⁸[18].

Данные черты характера римлян, в которых отражались дух и воля всего римского народа, вместе с другими его чертами и особенностями, такими, как «железная последовательность и упорный консерватизм»; «нравственное отвращение римлян к неуважению» и неуважающим