Тема VIII. Россия в эпоху социально-политических потрясений начала xXв.

№2.

Борис Чечерин. Россия накануне двадцатого столетия.

Для всякого мыслящего наблюдателя современной русской жизни очевидно, что главное зло, их разъединяющее, заключается в том безграничном произволе, который царствует всюду, и в той сети лжи, которой сверху донизу опутано русское общество, корень того и другого лежит в бюрократическом управлении, которое, не встречая сдержки, подавляет все независимые силы и, более и более захватывая власть в свои руки, растлевает всю русскую жизнь…

Но ограничить бюрократию невозможно, не коснувшись той власти, которой она служит орудием и которая еще чаще служит ей оружием, … то есть неограниченной власти монарха. Пока последняя существует, безграничный произвол на вершине всегда будет порождать такой же произвол в подчиненных сферах. Законный порядок никогда не может упорядочиться там, где все зависит от личной воли и где каждое облеченное властью лицо может поставить себя выше закона, прикрыв себя высочайшим поведением… пока все низшее население находится в рабстве, иного государственного устройства быть не может, кроме аристократии или высшей монархии. Но как скоро крепостное право отменено внизу, так требуется его упразднение и наверху. Тогда для народной жизни наступают другие задачи, свобода предъявляет свои права.

Россия должна пробудить в себе подъем народного духа, и это возможно сделать только полной переменой всей внутренней политики. Русский народ должен быть призван к новой жизни утверждением среди него начал свободы и права. Всеограниченная власть, составляющая источник всякого произвола, должна уступить место конституционному порядку, основанному на законе.

Новое время. 1990. М. 4. С. 42.

№4.

У истоков августейшей

Николай IIв возрасте двадцати шести лет стал 18 по счету царем из династии Романовых, вслед за чем пробыл у власти 23 года. По иронии истории ему выпало 21 февраля 1913 года отпраздновать 300-летие династии в самый канун ее краха.

Некоторые особенности характера, унаследованные от отца, - например, самомнение, себялюбие, скудность воображения, - усугубили, по словам современников, притаившуюся в душевных глубинах Николая Александровича жестокость и равнодушие к чужому страданию, столь свойственные роду Романовых вообще. Кое-что досталось ему и от матери, датской принцессы Дагмары: малый рост, стойкая скрытность, способность взирать на предмет ненависти любезными, доброжелательными, иногда почти влюбленными глазами…

«За два часа до кончины Александр IIIпотребовал к себе наследника и приказал ему тут же, на террасе, подписать манифест к населению империи о восшествии на престол: «от господа бога вручена нам власть царская над народом нашим; перед престолом его мы и дадим ответ за судьбы державы Российской».

Касвинов М.К. Двадцать три ступени вниз. М. 1979. С. 74, 77.

№5.

Из воспоминаний С.Ю. Витте.

…Знаю, что он (Николай II – ред.) совсем неопытный, но и не глупый, и он на меня производил всегда впечатление хорошего и весьма воспитанного молодого человека. Действительно, я редко встречал так хорошо воспитанного человека, как Николай II, таким он и остался. Воспитание его скрывает все его недостатки. На это И.Н. Дурново (министр внутренних дел – ред.) мне заметил: «Ошибаетесь вы, Сергей Юльевич, вспомяните меня – это будет нечто вроде копии Павла Петровича, но в настоящей современности». Я затем часто вспоминал этот разговор. Конечно, император Николай II не Павел Петрович, но в его характере немало черт последнего и даже Александра I ( мистицизм, хитрость и даже коварство), но, конечно, нет образования Александра. А Александр Iпо своему времени был одним из образованнейших русских людей, а император Николай II по нашему времени обладает средним образование гвардейского полковника хорошего семейства.

Витте С.Ю. Воспоминанию. 1.2. М. 1960. С. 5-6, 15-16.

№6.

Ходынское угощение.

За манифестом о воцарении следовало быть коронации. Совершалась она в первопрестольной в Москве. На Ходынском поле было назначено народное гулянье с раздачей царского угощения. Кем и как обеспечивается этот пункт программы – о том в названных документах ни слова. Между тем для народа то была самая настоящая западня. К Ходынке еще с вечера и всю ночь шли люди. Дороги, ведущие сюда, чернели от движущейся массы народа. На поле каждому пришедшему должны были вручить гостинец – бумажный кулек, а в нем сайка: кусок колбасы, праник, деситок леденцов и пяток орехов. Прилагалась на память эмалированная «коронационная кружка» с инициалами нового царя. Всего было изготовлено 400 тысяч кульков и кружек. Пришли не только простые люди: кое-где в движущихся толпах можно было увидеть и купцов, и даже аристократов, вроде 23-летней княжны Рины Голициной – любопытство завлекло ее на Ходынку рядом с рабочим Емельяном Яголковым (он и спас ее). К рассвету 18 мая на Ходынском поле собралось свыше полумиллиона человек. Некоторые источники называют другую цифру – миллион и даже полтора миллиона человек.

Беспорядочно сгрудилась плотная людская масса. На исходе шестого часа утра, словно по чьему-то зловещему мановению, возникло движение в разных концах поля. Первые падения в рвы и ямы и отчаянные крики затаптываемых развязали всеобщую панику. «Мертвецы, сдвинутые толпою, двинулись вместе с нею», - докладывал Н.В. Муравьев. Началось столпотворение. Гибли ямах, рвах и среди насыпей старики, женщины и дети, растоптанные и раздавленные. Колодцы превратились в могилы: оттуда доносились вопли полуживых, перемешавшихся с мертвыми.

В те же самые часы, когда на Ходынском поле убирали горы трупов, начался балл у французского посла Монтебелло. В круг танцующих вышла царская чета. … Всем весело… слышится повсюду счастливый смех. Образуются на балу кружки, теснятся к середине: там император с императрицей танцуют кадриль.

Многие советовали государю просить посла отменить бал, во всяком случае самому туда не приезжать, но государь с этим мнением совершенно не согласился; по его мнению катастрофу надлежит игнорировать.

Касвинов М.К. Двадцать три ступени вниз. М. 1979. С.90-95.

№7.

Об усовершенствовании государственного порядка

Высокочайший манифест от 17 октября 1905 года.

Божьей милостью

Мы, Николай Вторый,

император и самодержец всероссийский, царь польский, великий князь финляндский, и прочая, и прочая, и прочая.

Смуты и волнения в столицах и во многих местностях империи нашей великой и тяжкой скорбью преисполняют сердце наше. Благо Российского государя неразрывно с благом народным, и печаль народная – его печаль. От волнений, ныне возникших, может явиться глубокое настроенье народное и угроза целости и единству державы нашей.

Великий обет царского служения повелевает нам всеми силами разума и власти нашей стремиться к скорейшему прекращению столь опасной для государства смуты. Повелей подлежащим властям принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий в охрану людей мирных, стремящихся к спокойному восполнению лежащего на каждом долга, мы, для успешного выполнения общих преднамеченных нами к умиротворению государственной жизни мер, признали необходимым объединить деятельность высшего правительства.

На обязанность правительства возлагаем мы выполнение непреклонной вашей воли:

1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы слова, совести, собраний и союзов.

2. Не останавливая выборов в Государственную думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости оставшегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишена избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку.

3. Установить, как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы.

4. Чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в народе за закономерностью действий поставленных от нас властей.

Призываем всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиной, помочь прекращению сей неслыханной смуты и вместе с нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле.

Дан в Петергофе, в 17-й день октября, в лето от рождества Христова тысяча девятьсот пятое, царствование же нашего одиннадцатое.

Кахинычев Ф.И. Государственная Дума в России: Сб. док. и матер. М. 1957. С. 90-91.

№8.

П.А. Столыпин. Речь в Государственной думе 16 ноября 1907г.

Господа члены Государственной думы! Правительство, наряду с подавлением революции, задалось задачей поднять население до возможности на деле, в действительности, воспользоваться дарованными ему благами. Пока крестьянин беден, пока он не обладает личной земельной собственностью, пока он находится насильно в тисках общины, он останется рабом, и никакой писанный закон не даст ему блага гражданской свободы. Для того, чтобы воспользоваться этими благами, ведь нужна известная, хотя бы самая малая доля состоятельности. Поэтому Правительство не могло не идти на встречу, не могло не дать удовлетворения тому врожденному у каждого человека, поэтому и у нашего крестьянина – чувству личной собственности…

Мелкий земельный собственник несомненно явится ядром будущей мелкой земской единицы, он, трудолюбивый, обладающий чувством собственного достоинства, внесет в деревню и культуру, и просвещение, и достаток. Вот тогда только писанная свобода претворится в свободу настоящую, которая, конечно, слагается из гражданских вольностей и чувства государственности и патриотизма…

Станьте сначала на нашу точку зрения, признайте, что высшее благо – это быть русским гражданином, носите это звание так же высоко, как носили его когда-то римские граждане, тогда вы сами назовете себя гражданами первого разряда и получите все права.

Я хочу еще сказать, что все те реформы, все то, что только что Правительство предложило вашему вниманию, - ведь это не сочинено, мы ничего насильно, механически не хотим внедрять в народное сознание, - все это глубоко национально.

Поэтому наши реформы, чтобы быть жизненными, должны черпать свою силу в этих русских национальных началах. Каковы они? В развитии земщины, самоуправления, передаче ему части государственных обязанностей – и в создании на низах крепких людей земли, которые были бы связаны с государственной властью.

Вот наш идеал местного самоуправления, так же как идеал наверху – это развитие дарованного Государем страке законодательного, нового представательного строя. Ведь Верховная Власть является хранительницей идеи Русского Государства.

Убийство Столыпина: Свидетельства и документы. Нью-Йорк. 1989. С. 50-56.

№9.

В.А. Маклаков о сущности столыпинских реформ.

Напряженная борьба с внешними проявлениями революционной стихии не помешали, однако, Столыпину в исполнении другой и главной задачи: подготовки тех законопроектов, которые должны были обновить русскую жизнь, превратить Россию в правое государство.

Если Столыпин и признавал значение «свободы» и «права», то эти начала он все таки не считал панацеей, которая переродит наше общество. «Провозглашение» их не сможет ничего изменить в той среде, где еще нет самого примитивного права – личной свободы на землю, и самой элементарной свободы – свободы добром и трудом располагать по своему усмотрению и в своих интересах.

Убийство Столыпина: Свидетельства и документы. Нью-Йорк. 1991. С. 48-49.

№10.

А.И. Гучков. На смерть Столыпина.

Прежде всего Столыпин был искренним, убежденным и горяи сторонником народного представительства; в своей деятельности он одинаково горячо и энергично отстаивал народное представительство от тех опасностей, которые грозили ему с двух сторон. Они грозили ему слева, со стороны революционного натиска, и в этом смысл акта 3-го июня, передавший работу народного представительства в руки спокойных умеренных элементов. Но когда революционная война улеглась, правительство оправилось и почувствовало, что материальная сила у него снова в руках, то народному представительству стала грозить опасность более страшная – со стороны реакционных кругов.

Искренний сторонник народного представительства, Столыпин в то же время был истинным демократом, так как полагал, что твердой основой государственных начал в народных массах должно быть обеспеченное благоустроенное крестьянство.

Столыпин любил Россию. Всех поражала его изумительная всегдашняя готовность не только безгранично работать, но и жертвовать собой для блага России.

Убийство Столыпина: Свидетельство и документы. Нью-Йорк. 1991. С. 311-313.