«Жанр и композиция романа а. С. Пушкина Евгений Онегин»

Для художника композиция, построение произведения – это первейший вопрос и едва ли не самая серьезная забота. Сам процесс работы писателя над произведением – это больше всего работа над композицией. В композиции отражается не просто авторская мысль, но движение авторской мысли, мысль в ее противоречиях, борьбе, в ее живой плоти.

Начав работу над «Евгением Онегиным», 4 ноября 1823 года Пушкин писал Вяземскому: «Что касается до моих занятий, я теперь пишу не роман, а роман в стихах – дьявольская разница… »¹ В этих словах содержится указание на характер замысла, на особенности жанра задуманного произведения. Пушкин особо подчеркивает, что его роман не традиционный, не прозаический.

Писать стихами, тем более писать стихами роман – это значило для Пушкина писать принципиально иначе, чем прозой, подчиняться иным художественным законам и создавать иной по своей структуре художественный мир. Стиховая речь – речь, выходящая из привычного ряда, в значительной степени условная. Это определяет не только ее особенности, но и ее возможности. В известном отношении поэт чувствует себя в мире стихов вольнее, менее стесненным, чем в прозе.

Стихи и в отношении языка оказываются свободнее, нежели в проза. В них возможная большая непринужденность речи, более сильным оказывается в них элемент стихийности и неожиданности. В стихах чаще, чем в прозе, встречается не очень точное слово, способное зато сохранить то, что Пушкин особенно ценил, - «живой, теплый, внезапный отпечаток мыслей, чувств, впечатлений» (VI, 184).

Пушкинский роман - и именно потому, что это роман в стихах, - был задуман прежде всего свободным романом. В том, что он был и мог быть свободным, Пушкин и видел «дьявольскую разницу». Качеством поэтической свободы Пушкин всегда дорожил. Но, работая над «Евгением Онегиным», он дорожил им особенно. При каждом удобном случае поэт подчеркивал это столь важное для него свойство задуманного им романа. В апреле – мае 1824 года Пушкин сообщал Кюхельбекеру о том, что он пишет «пестрые строфы романтической поэмы» (IX, 91), причем «пестрые» и «романтической» в пушкинском контексте говорят больше всего о свободной форме. В посвящении романа Плетневу, Пушкин называл свое произведение «собраньем пестрых глав». А заканчивая роман, в последней, восьмой главе прямо признавался: «И даль свободного романа Я сквозь магический кристалл еще неясно различал».

Едва ли не с самого начала романа задуман Пушкиным как широкая историческая картина, как художественное воссоздание исторической эпохи, воссоздание современной жизни с героем времени. Стихотворный роман был крепко связан с важнейшими событиями и актуальнейшими общественно – политическими вопросами эпохи. В 1880 году, в год окончания романа, Пушкин писал о «Юрии Милославском» Загоскина: «В наше время под словом роман разумеем историческую эпоху, развитую в вымышленном повествовании» (VI? 36). Это он писал о Загоскине, но не менее того – о собственном романе. Именно «исторической эпохой, развитой в вымышленном повествовании», видел он свой роман в стихах. Но для того романа с широким по охвату материалом как раз и нужна была больше всего поэтическая, композиционная свобода. При всем этом «Евгений Онегин» представляет собой удивительно цельное произведение. Цельное, несмотря на пестроту и разнохарактерность картин, несмотря на быстрые переходы от одной темы к другой. Эта цельность обусловлена прежде всего единством и цельностью личности автора, присутствие которого на поле действие романа мы постоянно ощущаем.