Часть I. § 2

1 «Просперити»: процветание (англ.).— Примеч. ред.

Что касается, с другой стороны, наук о духе, где человек во

всех специальных и общих дисциплинах рассматривается

все же в его духовном вот-бытии и, стало быть, в горизонте

его историчности, то их строгая научность требует, как го-

ворят, чтобы исследователь тщательно исключал все оце-

ночные позиции, все вопросы о разуме и неразумии тема-

тически рассматриваемого человечества и произведений

его культуры. Научная, объективная истина есть исключи-

тельно установление того, чем фактически является мир,

как физический, так и духовный. Но может ли мир и чело-

веческое вот-бытие в нем обладать поистине каким-либо

смыслом, если науки признаю´т истинным только то, что

может быть таким способом объективно установлено, если

история может научить только одному—тому, что все фор-

мы духовного мира, все когда-либо составлявшие опору че-

ловека жизненные связи, идеалы и нормы возникают и

вновь исчезают, подобно набегающим волнам, что так было

всегда и будет впредь, что разум вновь и вновь будет обора-

чиваться бессмыслицей, а благодеяние—мукой?Можемли

мы смириться с этим, можем ли мы жить в этом мире, где

историческое свершение представляет собой не что иное,

как непрерывное чередование напрасных порывов и горь-

ких разочарований?

§ 3. Обоснование автономии европейского человечества

с новой концепцией идеи философии в эпоху Ренессанса

Не всегда дело обстояло так, что свое требование стро-

гой обоснованности истины наука понимала в смысле той

объективности, которая методически господствует в на-

ших позитивных науках и, выходя в своем воздействии да-

леко за их пределы, создает опору философскому и миро-

воззренческому позитивизму и способствует его повсеме-

стному распространению. Не всегда специфически челове-

ческие вопросы изгонялись из царства науки, а их внутрен-

21

Часть I. § 3

няя связь со всеми науками, даже с теми, в коих (как, на-

пример, в естественных) темой является не человек, оста-

валась без внимания. До тех пор, пока дело еще обстояло

иначе, наука могла притязать на свое значение для евро-

пейского человечества, принимающего совершенно новый

облик со времен Ренессанса, и даже, как нам известно, на

ведущее значение в формировании этого нового облика.

Почему она утратила эту ведущую роль, почему дело дошло

до существенной перемены, до позитивистского ограниче-

ния идеи науки,— понять это соразмерно более глубоким

мотивам важно для замысла этих докладов.

Как известно, в эпоху Ренессанса европейское челове-

чество совершает в самом себе революционный переворот.

Оно обращается против своего прежнего, средневекового

способа вот-бытия, оно обесценивает этот способ и хочет

свободно сформировать свой новый облик. Свой удиви-

тельный прообраз оно находит в античном человечестве.

Его способу вот-бытия оно и стремится подражать.

Что схватывается им в античном человеке как сущест-

венное? После некоторых колебаний — не что иное как

«философская» форма вот-бытия, состоящая в том, чтобы

из чистого разума, из философии свободно устанавливать

правила для себя самого, для всей своей жизни. Теоретиче-

ская философия есть первое. Нужно перейти к более вы-

сокому уровню рассмотрения мира, свободному от связей

с мифом и с традицией вообще, к универсальному позна-

нию мира и человека, абсолютно лишенному предрассуд-

ков, в самом мире познающему, в конце концов, внутрен-

не присущий ему разум и телеологию и его высший прин-

цип — Бога. Как теория, философия делает свободным не

только исследователя, но всякого философски образован-

ного человека. За теоретической автономией следует прак-

тическая. В идеале, который руководит Ренессансом, ан-

тичный человек есть человек, формирующий себя в усмот-

рении свободного разума. Для обновленного «платониз-

ма» это означает, что не только себя самого, в этическом

22