11.4. Момент и порядок перехода будущего права цессионарию

При заключении соглашения о передаче будущего требования самого передаваемого права еще не существует. В связи с этим необходимо определить механизм перехода этих прав новому кредитору, в частности, разрешить вопрос о моменте и порядке перемены лиц в обязательстве.

Переход будущего права традиционно связывают с моментом его возникновения, поскольку на момент совершения соглашения об уступке право требования у кредитора отсутствует и, следовательно, оно не может перейти к другому лицу. "При уступке отлагательно обусловленного, а также будущего требования замена кредитора происходит только тогда, когда это требование возникает" <*>.

--------------------------------

<*> Крашенинников Е.А. Основные вопросы уступки требования. С. 24 - 25.

Следует ли считать, что такое право возникает для первоначального кредитора, а потом переходит к новому кредитору либо право сразу возникает у цессионария?

Ответ на этот вопрос имеет существенное значение в случаях, когда цедент становится несостоятельным после совершения соглашения об уступке, но до возникновения права требования. Если в этой ситуации цессионарий приобретает права в отношении должника непосредственно, то по общему правилу несостоятельность цедента его не затрагивает. Если же считать право возникшим в отношении цедента, который передает его цессионарию, то при несостоятельности цедента требование попадает в конкурсную массу и не может перейти цессионарию, так как "в момент, когда уступка должна проявить свое действие, цедент уже не имеет власти распоряжаться требованием" <*>.

--------------------------------

<*> Крашенниников Е.А. Правовые последствия уступки требования. С. 7 - 8.

В теории существуют две точки зрения относительно порядка перехода будущего или обусловленного права требования при уступке. Согласно так называемой теории промежуточности, уступленное требование возникает у цедента с тем, чтобы после "юридической" или "логической" секунды автоматически перейти к цессионарию. Согласно "теории непосредственности" требование возникает непосредственно в имуществе цессионария, не входя ни на мгновение в имущество цедента.

В современной российской юридической литературе указанному вопросу, несмотря на его огромное теоретическое и практическое значение, почти не уделялось внимания. Исключением являются исследования Е.А. Крашенинникова. По его мнению, "теория непосредственности" не согласуется с распорядительным характером уступки, который проявляется в том, что уступленное право выделяется из имущества цедента и переходит в имущество цессионария" <*>. Кроме того, она ухудшает правовое положение должника. Ведь если требование возникает прямо у цессионария, а не переходит к нему от цедента, то вследствие отсутствия преемства в требовании должник не может противопоставить цессионарию возражения, которые он в момент возникновения требования имел против цедента.

--------------------------------

<*> Там же. С. 17.

Попытки выработать взаимоприемлемое решение вопроса о моменте перехода будущего права требования активно предпринимаются в ходе проведения международной унификации норм об уступке.

При обсуждении этой проблемы в рамках работы над Конвенцией об уступке дебиторской задолженности высказывались различные точки зрения.

Согласно одной из них будущая договорная дебиторская задолженность может быть передана лишь в момент ее возникновения, т.е. когда возникла обязанность платить, поскольку несуществующие активы не могут быть переданы. Предлагалось также считать моментом передачи будущей дебиторской задолженности момент заключения договора, на котором основано уступаемое требование.

Другая точка зрения основывалась на необходимости привязки момента перехода права к моменту заключения соглашения об уступке.

В результате обсуждения за основу была принята вторая концепция. Наиболее приемлемым было признано решение, в соответствии с которым моментом передачи будущей дебиторской задолженности является момент уступки, определяемый с учетом соглашения между цедентом и цессионарием, так как при ином решении вопроса возникает неопределенность в отношении прав цессионария и других сторон, что отрицательно сказывается на способности цедента получить кредит под будущую дебиторскую задолженность.

Естественно, что на практике цессионарий приобретает права в будущей задолженности, только если она действительно возникнет, но с правовой точки зрения момент передачи вернется к моменту заключения договора об уступке. В ходе обсуждения говорилось о создании юридической фикции в отношении будущей задолженности <*>, но все же такое решение было признано наиболее целесообразным для целей защиты прав цессионария.

--------------------------------

<*> См.: Финансирование под дебиторскую задолженность: Аналитический комментарий к проекту Конвенции об уступке при финансировании под дебиторскую задолженность. A/CN.9/470. 23.03.2000. С. 41.

Таким образом, как мы видим, проблема определения момента перехода права решена достаточно своеобразно - будущее право, возникая, признается перешедшим к новому кредитору с момента совершения соглашения об уступке (или с другого момента, указанного в этом соглашении). Таким образом, за соглашением о передаче будущего права признается распорядительный характер, права требования в случае несостоятельности цедента не попадают в его конкурсную массу.

Противоречия между пониманием цессии как инструмента правопреемства и признанием одномоментного возникновения и перехода права другому лицу снимаются путем введения юридической фикции. Признается, что право возникает у цедента, но считается переданным цессионарию с момента, определенного соглашением об уступке.

Аналогичный подход используется в проекте Европейских договорных принципов, где определено, что "уступка будущего требования зависит от возникновения уступленного требования, но при этом вступает в силу с момента соглашения об уступке или в позднее время, согласованное цедентом и цессионарием".

В российском законодательстве попытка решить вопрос о переходе будущего права предпринята в гл. 43 ГК РФ. В отношениях по финансированию под уступку денежного требования п. 2 ст. 826 ГК РФ предусматривает, что при уступке будущего денежного требования оно считается перешедшим к финансовому агенту после того, как возникло само право на получение с должника денежных средств, которые являются предметом уступки требования, предусмотренной договором. Если уступка денежного требования обусловлена определенным событием, она вступает в силу после наступления этого события.

Используемые в данной статье ГК РФ формулировки дают основания для различной трактовки. С одной стороны, указание на "переход" будущего требования к финансовому агенту после возникновения права требования может толковаться как признание факта возникновения этого права первоначально в имуществе цедента, с мгновенным переводом его цессионарию. Именно так трактует данную норму Е.А. Крашенинников, указывая на нее как на подтверждение закрепления в российском законодательстве положений теории "промежуточности" <*>.

--------------------------------

<*> См.: Крашенинников Е.А. Правовые последствия уступки требования. С. 7 - 8.

С другой стороны, это положение может пониматься и как свидетельствующее о непосредственном возникновении права в имуществе цессионария, поскольку цедент уже распорядился будущим правом, указав на его передачу цеденту, исключив тем самым имущество в виде этих определенных прав из своих активов. В пользу выбора второго подхода говорит то обстоятельство, что финансовый агент будет защищен в случаях несостоятельности цедента, поскольку в отношении уступленных будущих требований его права не будут сталкиваться с правами других кредиторов цедента.

Несмотря на определенный положительный результат для практики финансирования, приведенная трактовка вряд ли может быть признана корректной. В данной норме достаточно четко определено, что речь идет о передаче права, следовательно, право переходит к цессионарию (финансовому агенту), а не возникает у последнего. В качестве момента перехода указан момент возникновения права требования.

Действующие нормы не дают никаких оснований для вывода о том, что уступка "будущих прав" действует с "обратным" эффектом. В период до возникновения права требования финансовый агент должен рассматриваться как лицо, обладающее личными (обязательственными) правами в отношении цедента (клиента). Абсолютно правовой эффект сделки уступки проявляется только в момент возникновения права. До этого момента сделка об уступке будущего права связывает только ее стороны и, соответственно, не порождает правовых последствий ни для должника, ни для кредиторов цедента (клиента).

Введение юридической фикции, позволяющей относить момент распоряжения будущим правом к более раннему моменту совершения сделки о его передаче, является результатом сравнительно недавних разработок, проводимых в рамках унификации норм в сфере международной торговли.

Гражданский кодекс Российской Федерации не мог воспринять эту конструкцию.