6. Система образов-«двойников» Раскольникова как форма полемики автора с героем. Элементы памфлетности в их изображении.

 

Исследуя  идею Раскольникова, создавая ее живой, полнокровный образ, желая показать ее со всех сторон, Достоевский окружает Раскольникова системой двойников, каждый из которых воплощает в себе одну из граней идеи и натуры Раскольникова, углубляют образ главного героя и смысл его нравственных переживаний. Благодаря этому, роман оказывается не столько судом над преступлением, сколько (и это главное) судом над личностью, характером, психологией человека, в которых отразились черты русской действительности 60-х годов прошлого века: поиски правды, истины, героические стремления, «шатания», «заблуждения».

Памфлетность в романе – это прием введения в произведение персонажей, представляющих в той или иной мере портретную характеристику внешности, поведения главного героя. Этими персонажами становятся двойники Раскольникова.

Духовными двойниками Раскольникова являются Свидригайлов и Лужин. Роль первого — убедить читателя в том, что идея Раскольникова ведет к духовному тупику, к духовной смерти личности. Роль второго — интеллектуальное снижение идеи Раскольникова, такое снижение, которое окажется морально невыносимым для героя.

Аркадий Иванович Свидригайлов – самая мрачная и вместе с тем самая противоречивая фигура в романе. В этом персонаже сочетаются грязный потаскун и чуткий ценитель нравственных достоинств; шулер, знавший побои партнеров, – и  волевой весельчак, безбоязненно стоящий под дулом наведенного на него револьвера; человек, всю жизнь носивший маску самодовольствия, – и всю жизнь недовольный собой, и чем сильнее разъедает его недовольство, тем глубже старается он загнать его под маску.

В Свидригайлове, поправшему нравственные и людские законы, Раскольников видит всю глубину возможного для себя падения. Их объединяет то, что оба они бросили вызов общественной морали. Только один сумел вполне освободиться от мук совести, другой не может. Видя мучения Раскольникова, Свидригайлов замечает:«Понимаю, какие вопросы у вас в ходу: нравственные что ли? Вопросы гражданина и человека? А вы их побоку: зачем они вам теперь-то? Хе, хе! Затем, что все еще гражданин и человек? А коли так, то и соваться не надо было: нечего не за свое дело браться»[lv]. В романе нет прямого указания на злодеяния Свидригайлова, о них мы узнаем от Лужина. Лужин рассказывает о якобы убитой Марфе Петровне («Я уверен, что он был причиной смерти покойницы Марфы Петровны»[lvi]), о доведенных до самоубийстве лакее и глухонемой девочке («… глухонемая, девочка лет пятнадцати и даже четырнадцати… была найдена на чердаке удавившеюся… явился, однако, донос,  что ребенок был жестоко оскорблен Свидригайловым»[lvii], «слышали тоже об истории с человеком Филиппом, умершим от истязаний, лет шесть назад, еще во время крепостного права… принудила, или лучше сказать, склонила его к насильственной смерти беспрерывная система гонений и взысканий госпидина Свидригайлова»[lviii]). Раскольников, узнав это о Свидригайлове, не перестает думать: вот каким может стать человек, переступивший все законы!

Таким образом, теория Раскольникова о возможности стоять над людьми, презирая все их законы, не нашла своего подкрепления в судьбе Свидригайлова. Полностью  убить в себе совесть и возвыситься над «человеческим муравейником» не может даже закоренелый злодей. Свидригайлов понял это слишком поздно, когда жизнь была уже прожита, обновление – немыслимо, единственная человеческая страсть – отвергнута. Проснувшаяся совесть заставила его спасти от голодной смерти детей Катерины Ивановны, вытащить из пучины позора Соню, оставить деньги своей невесте и убить себя в конце своего уродливого существования, тем самым показав Раскольникову невозможность для человека, преступившего нравственные законы общества, иного пути, кроме самоосуждения.

Петр Петрович Лужин – еще один двойник Раскольникова. Он не способен на убийство, не исповедует никаких расшатывающих буржуазное общество идей, – наоборот, он целиком  за господствующую идею в этом обществе, идею «разумно-эгоистических» экономических отношений. Экономические идеи Лужина – идеи, на которых стоит буржуазное общество,– ведут к медленному убийству людей, к отказу от добра и света в их душе. Раскольников хорошо понимает это: «… правда ль, что вы сказали вашей невесте… в тот самый час, как от нее согласие получили, что всего больше рады тому… что она нищая… потому что выгоднее брать жену из нищеты, чтоб потом над ней властвовать… и попрекать тем, что она вам облагодетельствована?..»[lix].

Лужин — предприниматель средней руки, это разбогатевший «маленький человек», которому очень хочется стать человеком «большим», превратиться из раба в хозяина жизни. Таким образом, Раскольников и Лужин совпадают   именно в стремлении стать выше того положения, которое отведено им законами социальной жизни, и тем самым возвыситься над людьми. Раскольников присваивает себе право убить ростовщицу, а Лужин — погубить Соню,   поскольку они оба исходят из неверной посылки, что они лучше других   людей, в частности тех, которые становятся их жертвами. Только понимание самой проблемы и методы Лужина гораздо пошлее, чем у Раскольникова. Но это единственная разница между ними. Лужин опошляет, а тем самым и дис­кредитирует теорию «разумного эгоизма».

Только собственная выгода, карьера, успехи в свете волнуют Лужина. Он по натуре своей не менее бесчеловечен, чем обыкновенный убийца. Но он не будет убивать, а найдет массу способов для того, чтобы раздавить человека безнаказанно, – способов трусливых и подлых (обвинение на поминках Сони в краже денег).

Этот персонаж-двойник выведен Достоевским как олицетворение того мира, который ненавистен Раскольникову, – именно Лужины толкают на гибель совестливых и беспомощных Мармеладовых и пробуждают бунт в душе людей, не желающих быть раздавленными экономическими идеями буржуазного общества.

Сталкивая Раскольникова с героями-двойниками, автор развенчивает теорию права на преступление, доказывает, что нет и не может быть оправдания теории насилия, убийства, какими бы благородными целями ее не аргументировали.