28. Социально-политические идеи Локка.

Джон Локк(1632-1704) является представителем английского эмпиризма. Его концепция общественного договора имеет либералистскую направленность. Его главное социально-философское произведение – «Два трактата о государственном правлении» (1690). Природу человека Локк трактует следующим образом. Естественные права индивида – на жизнь, свободу – разумное самоопределение, трудовую частную собственность – неотчуждаемы. В естественном состоянии эти права не защищены, поэтому люди заключают общественный договор и переходят в общественное (гражданское) состояние. При этом они отказываются от природного права на самозащиту, наказание за нанесённый им ущерб и передают эти права государству. Назначение государства – охрана жизни, свободы, собственности граждан. Чтобы не нарушались права граждан, государство следует организовать по принципу разделения властей. Государство и церковь не должны вмешиваться в дела друг друга. Воспитательная задача также водит в компетенцию государства. Локк, будучи просветителем и сенсуалистом-эмпириком, полагал, что поскольку основа культуры – труд, опирающийся на знания, а все знания – из опыта, то правильное воспитание необходимо для раскрытия благих возможностей индивида. Общественный строй, не обеспечивающий такого воспитания, должен быть изменён. Локку принадлежит определение рождающегося человека как «tabula rasa» («чистая доска»). Все свои понятия, по Локку, человек приобретает из жизненного опыта и не имеет врождённых идей.

29. Учение Лейбница о монадах.

В философии Лейбница Мир состоит из простых существ, жизнь которых заключается в их деятельности. В своем внешнем проявлении эти существа представляют источник движения и сопротивления и воздействуют на существа, от них отличные. Итак, первоначальные существа, которые вовне воплощаются в материальных качествах, внутри себя одарены способностью стремления и представления. Их внутреннее бытие выражается в непрерывном развитии представлений и стремлений; оно являет собою многоразличие состояний в единстве простой субстанции. И, наоборот, во внутренней жизни простых субстанций ничего не дано, кроме представлений и стремлений; она вся к ним сводится. Поэтому все в мире изнутри духовно и только вовне определяется телесными качествами. Существа, лежащие в основе мира, неделимые и простые, духовные в себе, но своими отношениями создающие видимость материальности. Монады — это живые, духообразные единицы, из которых все состоит и кроме которых ничего в мире нет. Их можно сопоставить с непротяженными точками; однако это не те точки, о которых учит геометрия. Геометрические точки не имеют никаких измерений, но они все-таки представляются в пространстве, то есть предполагают пространство как нечто данное; монады, напротив, совсем не в пространстве, потому что сами образуют пространство своим взаимодействием. Монады Лейбница не имеют определений внешних — протяженности, фигуры, внешнего движения; их определения исключительно внутренние и жизнь только внутренняя. Сам Лейбниц называет их формальными атомами, имея в виду аристотелевское понятие о форме как о деятельной сущности вещей, а также субстанциальными формами.

Лейбниц рассуждает так: действительность принадлежит только монадам, а они непротяженны; следовательно, непротяженна и вся вселенная в своей внутренней сущности. Пространство не имеет собственной, независимой и отдельной реальности: оно только результат нашего смутного чувственного восприятия вещей. Вещи представляются нашему чувственному пониманию только как внешние, как ряд совместных проявлений чуждых нам деятельностей: такое существование внешних явлений воспринимается нами, как протяженность их. Итак, пространство, поскольку мы отвлекаем его от того, что его наполняет, есть только порядок возможных сосуществующих явлений, так же как время есть порядок следования явлений. Реально в пространстве лишь внутреннее основание порядка явлений; но это основание не имеет чувственной наглядности, оно постигается только умом. По коренному предположению Лейбница, каждая монада представляет весь мир; «каждая простая субстанция», говорит он, «имеет отношения, которыми выражаются все прочие субстанции, и, следовательно, монада является постоянным живым зеркалом вселенной». Высший ум мог бы прозреть в каждой монаде всю вселенную со всем, что в ней когда-либо произошло, происходит или произойдет. Все монады отражают мир, но одни воспроизводят его лучше, другие хуже; с другой стороны, каждая монада, воплощая в себе некоторую особую точку зрения на вселенную, одни элементы действительности воспринимает яснее, как ближайшие к ней, другие — более смутно, как отдаленные.

Между самою низшею монадою, которая представляет мир совсем смутно, и высшею монадою — Богом, все созерцающим с абсолютною ясностью и отчетливостью, существует бесконечный ряд промежуточных звеньев, монад более или менее совершенных.