20. Русский хх век в рассказах а. И. Солженицына («Один день Ивана Денисовича», «Матренин двор»)

Тема – вопрос о том, как революция победила Россию. Сможет ли Россия когда-нибудь победить революцию, выздоровеем ли мы когда-нибудь.

Революция победила. Это не смена социального уклада, но и низвержение естественного миропорядка, богоборчество. Потому следствием полной революции оказывается уничтожение личности.

Рассказ «Матренин Двор» - правильность Матрёны безвыигрышная.

Что такое деспотизм – ясно.

Проблема души и колючей проволоки.

Русский 20 век начинается с бессмысленного вступления в первую мировую. Значение первой войны как обрыва – война, которая была не нужна никому в Европе и в России в особенности. Новая война ведет к расчеловечевонию, обостряет проблемы старой России и позволяет революции свершится. От победы Р. уходят российские огромные потенции (в круге первом – изобилие человеческих талантов). Добрые правильные люди есть и есть наш катастрофический путь, наше одичание. Напрямую связано с потерей Бога. Забыли о вертикали. Религиозная перспектива. «Крестный ход» страшное ощущение будущего. Почему мы ничего не смогли сделать? Почему последнее напряжение остаточных сил, несмотря на страшные чистки первой половины 20 века и вытягивание в брежневские времена, оказались никчему.

Не может быть государственного строительства и правильной экономики без нравственного чувства.

Сострадание к ближнему, ощущение сопричастности к истории – если этого нет, то ничего не поможет. Капитализм лучше социализма, конечно. Но это совершенно не отметает зверского начала в человеке.

«Один день Ивана Денисовича» — это не документ в мемуарном смысле, не записки или воспоминания о пережитом автором лично, хотя только пережитое лично могло сообщить этому рассказу такую достоверность и подлинность. Это произведение художественное, и в силу именно художнического освещения данного жизненного материала оно является свидетельством особой ценности, документом искусства. Автор повести действительно показал один день из лагерной жизни «зэка» Ивана Денисовича Шухова, причем день сравнительно удачный. Жизнь «зэка» писатель изображает не со стороны, а изнутри, подробно останавливаясь на мелочах быта людей за колю чей проволокой. В повести точно обозначено время действия: январь 1951 года.

Кто же такой Иван Денисович? До войны жил он в маленькой деревушке Темченево, работал в колхозе, кормил семью — жену и двоих детей. Во время Великой Отечественной честно воевал, был ранен, возвратился из медсанбата в часть, попал в плен, но бежал из него, скитался по лесам, болотам, добрался до своих и… Вот тут-то и обвинили его в измене, сказали, что выполнял задание немецкой разведки. «Какое же задание — ни Шухов сам не мог придумать, ни следователь. Так и оставили просто — задание». «В самом же деле знал Шухов, что если не подпишешь — расстреляют, и хотя можно представить себе, что он в те минуты пережил, как внутри горевал, удивлялся, протестовал, но после долгих лет лагеря он мог вспомнить об этом лишь со слабой усмешкой: на то, чтоб всякий раз возмущаться и удивляться, не хватило бы никаких сил человеческих… Умирать ни за что ни про что глупо, бессмысленно, противоестественно. Шухов выбрал жизнь — хоть лагерную, скудную, мучительную, но жизнь, и тут задачей его стало не просто выжить как-нибудь, любой ценой выжить, но вынести это испытание так, чтобы за себя не было совестно, чтобы сохранить уважение к себе».

Не один со своей бедой Иван Денисович. У него есть товарищи по бригаде, так же, как и он, несправедливо осужденные, брошенные за колючую проволоку. Это и капитан второго ранга Буйновский, и Санька Клевщин, совершивший побег из Бухенвальда, готовивший этих людей добиться восстановления справедливости. Их письма и прошения в высшие инстанции, лично Сталину, оставались без ответа.

Так в трагедии одного человека, как в зеркале, отразилась трагедия целого народа, приговоренного к кресту сталинской тоталитарной системой. Повесть Солженицына взывала к сознанию живущих не предавать забвению замученных в лагерях и заклеймить тех, кто был пособником вершителей репрессий… Один из самых глубоких по содержанию романов А. Солженицына — «Архипелаг ГУЛАГ». В его основу легли горькие воспоминания писателя о пребывании в сталинских лагерях и рассказы других, прошедших через все круги ада и чудом уцелевших «зэков». Это произведение было изъято правоохранительными органами летом 1973 года. Возмущенный беззаконием, автор дал согласие на публикацию романа за границей (декабрь 1973 года, Париж). После издания «Архипелага ГУЛАГа» ни в русской, ни в мировой литературе не осталось произведений, которые представляли бы большую опасность для советского режима. Эта книга раскрывала всю сущность тоталитарного государства. Пелена лжи и самообмана, все еще застилавшая глаза многим нашим согражданам, спадала. После всего, что было собрано в этой книге, что было раскрыто с поразительной силой эмоционального воздействия, с одной стороны, документального свидетельства, с другой — искусства слова, после того, как в памяти запечатлелся чудовищный, фантастических образ жертв «строительства коммунизма» в России за годы советской власти, уже ничего не удивительно и не страшно!..»

Писатель работал над этим произведением в течение долгих лет, кропотливо собирая свидетельства очевидцев, воспоминания, Документы, проливающие свет на историю возникновения и функционирования системы репрессивных органов в нашей стране. В этой книге нет; никакого вымысла, она базируется только на документах, и в этом ее сила.

Один день Ивана Денисыча. Матренин двор. Схожие истории с разным наполнением: лагерь/нелагерь, сталинское время/1957, мужской персонаж/женский персонаж, счастливый рассказ/отчетливо несчастливый. В обоих случаях речь идет о русском 20 веке в целом, о судьбе крестьянства: судьба человека из крестьянского мира не менее сложна, чем судьба интеллигента, которым литература занималась до этого. «Один день» по-солженицынски сконцентрирован (как В круге первом) – огромные смысловые круги развернуты в сжатом пространстве. В «Матренином дворе» такой концентрации нет, смысл – передать текучесть и ровность жизни. Здесь есть развязка, в отличие от первой книги.

Зачин: точность и конкретность (километры) + размытость. «Знают только машинисты. Да я». В итоге оказывается, что «я» - в здешних местах чужой. Мы предчувствуем: что-то случится, отзовется в душе человека нездешнего. Если в И.Д. есть обобщение (Шухова не было), то Матрена была.

Возвращался и задержался годиков на 10. (По подсчетам оказывается, что должен был вернуться в 1946). Потом по подсказкам становится ясно, что он не только воевал, но и сидел. Откуда он, не называется. Возникает тема переживания русским человекам Средней Азии. Ему хотелось бы затеряться в нутряной России, но была ли она?

Название: Высокое поле. Посыл Солженицына: «Язык не лжет» (традиционная для русской литературы мифологизация языка). Однако свободное растворение в высоком поле не дано: там не пекли хлеба и не торговали едой. В итоге рассказчик едет в Торфопродукт (куда было легко приехать, но не уехать). Во второй раз вводится тема железной дороги, которая по традиции иллюстрирует вторжение зла в человеческий мир (Толстой, Достоевский, Островский, Блок и т.п.)

В итоге Торфопродукт оказывается адищем, в котором есть даже узкоколейка. Черт понес искать Россию, а она черте где. Разговор: речь символизирует о том, что что-то сохранилось: не все вокруг торфоразработки. Важен поиск чужого в своем. Россия может оказаться только единственным домом: через все круги торфяного ада рассказчик туда в конце концов попадает. Матренин двор – «запущь». Природный мир заменяется искусственным. Матрена старая и больная.

В комнате нет перегородки – она и не нужна. Странные обои, неистребимые тараканы – вывихнутое и искаженное пространство, за которым что-то иное. Рассказчик угадывает в этом что-то важное, как и в Матрене. Намек на скрытую правду Матрены: что-то есть еще.

Апрельский сенокос (Каренина, Некрасов). Опять весна (как в «Раковом корпусе»). У Матрены всё рушится с проклятья первой войны. Фаддея берут на войну и с этого всё начинается, после технического прогресса.

Матрена выходит замуж по безнадежности: потому что не хватает рук. Проклятье Фаддея сбывается: перед ним она, праведница, грешна.

Финал: как из мелкой человеческой жадности могла случиться ужасная катастрофа. Матрена: телогрейка и старый мешок. Праведник – не тот, кто грешит, а тот, кто сохраняет внутреннюю чистоту (как Иван Денисович).

ДОПОЛНИТЕЛЬНО ИЗ СПИСКА ЕЛИЗАРОВОЙ: