6. Трагедии Шекспира («Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Король Лир»)
Шекспир писал трагедии с начала литературной деятельности. Одной из первых его пьес стала римская трагедия «Тит Андроник», спустя несколько лет появилась пьеса «Ромео и Джульетта». Однако наиболее знаменитые трагедии Шекспира написаны в продолжение семилетия 1601—1608 гг. В этот период были созданы четыре великих трагедии — «Гамлет», «Отелло», «Король Лир» и «Макбет», а также «Антоний и Клеопатра» и менее известные пьесы — «Тимон Афинский» и «Троил и Крессида».
Многие исследователи связывали эти пьесы с аристотелевскими установками жанра: главный герой должен быть выдающимся, но не лишённым порока человеком, а зрители должны испытывать к нему определённые симпатии. Все трагические протагонисты у Шекспира имеют способности и к добру, и ко злу. Драматург следует доктрине свободной воли: (анти)герою всегда предоставлена возможность выпутаться из ситуации и искупить грехи. Однако он не замечает этой возможности и идёт навстречу року.
«Ромео и Джульетту», «Антония и Клеопатру» и «Отелло» относят к любовным трагедиям.[1] Эти трагедии отличаются от других тем, что рок преследует влюблённых не из-за какого-то их проступка (кроме решения Ромео и Джульетты совершить самоубийство), но из-за некоторых преград в мире вокруг в них. В этих трагедиях смерть предстаёт почти как высшее свершение их любви, поскольку в трагическом мире любовь победить не может.
РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА Между знатными веронскими семействами Монтекки и Капулетти идёт вражда. После перебранки слуг вспыхнула новая схватка между господами. ГерцогВеронский Эскал после тщетной попытки восстановить мир между враждующими семьями объявляет, что отныне виновник кровопролитья заплатит за это собственной жизнью.
Юный Ромео из рода Монтекки не участвовал в побоище. Безответно влюблённый в холодную красавицу Розалину, он предпочитает предаваться грустным размышлениям. Его двоюродный брат Бенволио и друг Меркуцио, родственник Герцога Веронского, стараются подбодрить юношу своими шутками.
В доме Капулетти готовится весёлый праздник. Синьор Капулетти посылает слугу к знатным людям Вероны с приглашением на бал. Кормилица его единственной дочери Джульетты зовёт свою любимицу к синьоре Капулетти. Мать напоминает 13-летней девушке, что она уже взрослая, и вечером на балу ей предстоит встреча с женихом — молодым и красивым графом Парисом, состоящим в родстве с Герцогом.
Меркуцио и Бенволио уговаривают Ромео пробраться вместе с ними на бал в дом Капулетти, надев маски. Там будет и Розалина — племянница хозяина дома. Бал в самом разгаре. Тибальт, двоюродный брат Джульетты, узнает в Ромео представителя враждебной семьи. Синьор Капулетти останавливает вспыльчивого Тибальта. Но Ромео ничего не замечает. Позабыв о Розалине, он не может оторвать глаз от незнакомой девушки лучезарной красоты. Это Джульетта. Она тоже чувствует непреодолимое влечение к незнакомому юноше. Ромео целует Джульетту. Они узнают, какая пропасть их разделяет.
Джульетта вслух мечтает о Ромео. Ромео приходит к её балкону и слышит эти речи. Он отвечает на них пылким признанием. Под покровом ночи молодые люди дают друг другу клятву любви и верности.
Не заходя домой, Ромео направляется к монаху Лоренцо просить его как можно скорее обвенчать их с Джульеттой. Лоренцо вначале отказывается, но в итоге соглашается, рассчитывая, что союз Ромео и Джульетты положит конец вражде двух семейств. Через кормилицу влюблённые договариваются о тайной церемонии.
Тот же день лицом к лицу сталкиваются Тибальт и Меркуцио. Ссора быстро переходит в бой на шпагах. Ромео напрасно старается разнять противников. Тибальт смертельно ранит Меркуцио. Ромео, придя в ярость, бросается за Тибальтом. После долгой ожесточенной борьбы Ромео убивает Тибальта.
Джульетта узнаёт от кормилицы о смерти двоюродного брата и о решении Герцога изгнать Ромео из Вероны. Лоренцо утешает юношу, советуя ему укрыться в соседнем городе Мантуе.
Следующим утром родители Джульетты говорят ей, что она должна стать супругой Париса и не желают слушать её возражений. Джульетта в отчаянии. Она готова даже принять яд, но Лоренцо предлагает ей выпить особое снадобье, которое погрузит её в сон таким образом, чтобы все решили, что она умерла.
А Ромео, видя, что она мертва, и не зная, что это лишь сон, выпивает яд. Джульетта просыпается и в отчаянии, видя его труп, закалывает себя. Над телами своих детей забывают о кровавой вражде главы семейств Монтекки и Капулетти.
_____________________
История юной любви двух отпрысков враждующих домов, кончающаяся трагически вследствие случайного рокового недоразумения, много раз обрабатывалась уже в древней литературе, и тема эта была хорошо известна Шекспиру хотя бы по истории Пирама и Фисбы, забавно использованной им в «Сне в летнюю ночь». Но в данном случае, как показывает итальянская оболочка трагедии, эта тема была взята им из новелл и драм итальянского Возрождения.
Лессинг в «Гамбургской драматургии» (письмо XV) говорит: «Сама любовь диктовала Вольтеру его „Заиру!“ – говорит один учтивый и критик довольно любезно. Вернее было бы сказать: галантность. Я знаю только одну трагедию, которую внушила любовь: это „Ромео и Джульетта“ Шекспира». И Белинский писал о шекспировской трагедии («Сочинения Александра Пушкина», статья пятая, 1844): «Пафос шекспировой драмы „Ромео и Джульетта“ составляет идея любви, – и потому пламенными волнами, сверкающими ярким светом звезд, льются из уст любовников восторженные патетические речи… Это пафос любви, потому что в лирических монологах Ромео и Джульетты видно не одно только любование друг другом, но и торжественное, гордое, исполненное упоения признание любви, как божественного чувства. В тех монологах Ромео и Джульетты, когда их любви начало угрожать несчастье, бурным потоком изливается энергия раздраженного чувства, вдруг встретившего препятствие своему вольному и широкому разливу».
Но любовь представлена здесь не абстрактно, не как обособленный случай, вне всякой связи с борющимися общественными силами, как продукт и выражение социальных конфликтов данной исторической эпохи. До того времени, когда столкновение общественных сил стало предметом непосредственного изображения в литературе, а нередко даже и после этого, оно выступало в ней в обличье любовного чувства, угнетаемого или раздавленного окружающим обществом. Таков смысл трагической легенды о любви Тристана и Изольды, трагедии Расина «Баязет», любовной темы «Дон Карлоса» Шиллера и целого ряда других произведений, в которых любящие как бы бросают вызов существующему строю и общепринятым законам и нормам, в результат чего они гибнут жертвой господствующих нравов и понятий. То же самое находим мы и в шекспировской трагедии, где несчастная случайность с посланцем-монахом воспринимается читателем лишь как внешняя причина гибели любящих, тогда как истинная, «коренная» причин заключается в атмосфере вражды, окружающей их и принуждающей все время прибегать для спасения своей любви к самым рискованным средствам, из которых не то, так другое, не сегодня, так завтра неизбежно должно привести к катастрофе. Правда, в пьесе, наличествует и другая концепция, перешедшая к Шекспиру из современной ему теории трагедии: идея роковой случайности, превратностей, фатальности судьбы человека, в силу тайных, непостижимых причин возносящих его на вершину величия и счастья или ввергающих в пучину бедствий. Следы этой концепции мы видим во многих местах пьесы, особенно в роли Ромео. Собираясь на бал к Капулетти (I, 4), он томится предчувствием беды; когда влюбленные объясняются в любви, Джульеттта (II, 2) просит его не клясться, чтобы это не оказалось дурным предзнаменованием; убив Тибальта, Ромео восклицает: "Судьба играет мной (III. 1); глядя сверху на уходящего в изгнание Ромео, Джульетта говорит: «Душа моя полна предчувствий мрачных!» (III, 5); Лоренцо боится силы их страсти: «Таких страстей конец бывает страшен, и смерть их ждет и разгаре торжества» (II, 6).
ГАМЛЕТ Рядом с Эльсинором, королевским дворцом Дании, солдаты несколько раз видели призрака, удивительно похожего на недавно погибшего короля. Новость доходит до датского принца Гамлета и он решает увидеть призрака. Встреча с ним Гамлета приводит в ужас и смятение — призрак рассказал ему о том, что его дядя, нынешний король, убил его, и завещает сыну месть. Гамлет поражён и растерян настолько, что решает притвориться сумасшедшим [источник не указан 258 дней]. Он пытается получить неопровержимые доказательства вины Клавдия. Король, догадываясь, что «Гамлет не сошёл с ума, а притворяется с какой-то целью», посылает к нему его друзей — Розенкранца и Гильденстерна, чтобы они за соответствующее вознаграждение выведали, что на самом деле на уме у Гамлета. Но Гамлет, поняв истинную цель их приезда, ничего им не открывает, отвечая бессмысленными монологами на их расспросы. В это время в Эльсинор приезжает труппа бродячих актёров. Гамлет просит их поставить пьесу «Убийство Гонзаго», вставив туда несколько строк своего сочинения. Таким образом «Убийство Гонзаго» будет изображать убийство прежнего короля со слов призрака. Король внимательно следит за действием пьесы и уходит после того, как в пьесе Гамлета происходит убийство. После этого Гамлет идёт в покои королевы, перед разговором случайно убивает притаившегося за ковром королевского советника — Полония. Далее он разговаривает с матерью, упрекая её в том, что выйдя замуж за Клавдия, она оскорбила прежнего мужа. Король, понимая, что Гамлет для него опасен, отсылает его в Англию, чтобы его сразу же по приезде казнили. Принц спасается от этой участи и возвращается в Данию. Дядя прибегает к уже испытанному приёму — яду. Гамлет умирает, перед смертью убивая короля. Датский престол переходит к Фортинбрасу, норвежскому правителю.
Жанр кровавой драмы, и в частности трагедии мести, с самого начала золотого века английского театра приобрел большую популярность. Произведения такого рода удерживались на сцене вплоть до последних лет английского ренессансного театра. На протяжении полстолетия, с 1587 года, когда появились «Испанская трагедия» Т. Кида и «Тамерлан» К. Марло, вплоть до закрытия пуританами театров в 1642 году, на английской сцене появилось много произведений такого рода.
Кровавая драма и трагедия мести были типичными жанрами народного площадного театра. В связи с этим уместно вспомнить замечание Пушкина: «Драма родилась на площади и составляла увеселение народное. Народ, как дети, требует занимательности, действия, драма представляет ему необыкновенное, истинное происшествие. Народ требует сильных ощущений – для него и казни – зрелище. Трагедия преимущественно выводила перед ним тяжкие злодеяния, страдания сверхъестественные, даже физические (например, Филоктет, Эдип, Лир)». Пушкин определил здесь корни популярности кровавой драмы в шекспировские времена. Все творчество Шекспира свидетельствует о том что он принимал в соображение вкусы публики своего времени. Во многих его драмах дано изображение всякого рода злодейств.
«Гамлет» является переломным произведением в творчестве Шекспира. С этой пьесы начинается трагический период драматургической деятельности Шекспира. Даже комедии, созданные вслед за «Гамлетом», «Конец – делу венец», «Мера за меру», уже не являются «чистыми» комедиями.
Основу драматургической композиции составляет судьба датского принца. Раскрытие ее построено таким образом, что каждый новый этап действия сопровождается каким-то изменением в положении или умонастроении Гамлета, причем напряжение все время возрастает вплоть до заключительного эпизода дуэли, заканчивающейся гибелью героя. Напряжение действия создается, с одной стороны, ожиданием того, каков будет следующий шаг героя, а с другой, – теми осложнениями, которые возникают в его судьбе и взаимоотношениях с другими персонажами. По мере развития действия драматический узел все время отягчается сильнее и сильнее.
Однако, хотя Гамлет занимает наше главное внимание, трагедия раскрывает не только его судьбу, но и судьбу большой группы окружающих его лиц. Если не считать Горацио, а также третьестепенных персонажей, вроде Марцелла, Бернардо, Озрика, священника и могильщиков, то у каждого из них своя история, полная драматизма. Они существуют в пьесе не только для того, чтобы показывать отношение героя к ним. Каждый персонаж живет самостоятельной жизнью. Сколько этих героев, столько здесь и драм. Клавдий, Гертруда, Полоний, Офелия, Лаэрт, Фортинбрас представляют собой не «служебные» фигуры, а художественные образы людей, раскрытые во всей своей полноте. Если они занимают меньше места в трагедии, чем ее герой, то объясняется это тем, что отведенного им времени и внимания вполне досточно, чтобы раскрыть натуру каждого из них. Они менее сложны и богаты человеческим содержанием, чем Гамлет, но все, что есть в каждом из них, обнаруживается перед нами во всей драматической выразительности.
Таким образом, трагедия представляет собой сплетение многих разнообразных человеческих судеб и характеров. Это рождает ощущение жизненной полноты произведения. При этом не только Гамлет, но и каждый из второстепенных персонажей обнаруживает себя в действии. Они все что-то делают, стремясь к своим жизненным целям, и каждый действует соответственно своему характеру.
Сплетение столь многих судеб в единый драматургический узел составляло труднейшую художественную задачу. Она осуществлена с беспримерным до Шекспира мастерством. Нигде во всей предшествующей Шекспиру драматургии и даже в его собственном творчестве од «Гамлета» мы не найдем подобного органического единства судеб многих людей, как здесь. В большинстве предшествующих произведений оставались какие-то линии действия, которые не скрещивались. В «Гамлете» судьбы всех персонажей тем или иным образом соединены и многообразие связей между ними тоже способствует ощущению жизненности всего происходящего, которое возникает у читателя и особенно у зрителя.
Поразительно разнообразие внешних обстоятельств действия. Здесь есть все: начиная с поэтического представления о потустороннем мире до самых незначительных бытовых подробностей. Пышность и торжественность дворцовой обстановки, где решаются судьбы государства, сменяются картиной частной жизни с ее маленькими семейными интересами; то мы в какой-нибудь из галлерей или зал дворца, то на каменной площадке замка, где стоят ночные стражи, то на придворном торжестве, сопровождаемом спектаклем, то на кладбище, где происходят похороны. Разнообразна не только внешняя обстановка действия, но и его атмосфера. Временами мы вместе с героем находимся на таинственной грани потустороннего, и нас охватывает мистическое чувство; но мы тут же оказываемся перенесенными в мир практических и прозаических интересов. А потом – сцены, полные своеобразного юмора, или эпизоды, до предела насыщенные страстью, тревогой, напряжением. В трагедии нет того единства атмосферы, какое присуще, например, «Королю Лиру» или «Макбету». Моменты трагического напряжения перемежаются эпизодами, для которых характерна ровная атмосфера повседневности. Этот прием контрастирования сцен также содействует возникновению чувства жизненности всего происходящего.
Самая заметная черта «Гамлета» – это наполненность трагедии мыслью. Ее носителем является прежде всего сам Гамлет. Речи героя полны афоризмов, метких наблюдений, остроумия и сарказма.
КОРОЛЬ ЛИР
Место действия — Британия.
Время действия — «легендарно относимое к IX веку до н. э»[1].
Сюжет пьесы построен на истории легендарного короля Лира, который на склоне лет решает удалиться от дел и разделить своё королевство между тремя дочерьми. Для определения размеров их частей он просит каждую из них сказать, как сильно она его любит. Две старшие дочери используют этот шанс, а младшая — Корделия — отказывается льстить, говоря, что её любовь выше этого. Разгневанный отец отрекается от младшей дочери и прогоняет графа Кента, пытавшегося заступиться за Корделию. Лир делит королевство между старшей и средней дочерьми.
Однако вскоре, после ужасного приёма, оказанного ему ими, он понимает, сколь лицемерно расчётливы были его старшие дочери со своей показной «любовью». Напряжение в отношении дочерей к королю обостряет политическую ситуацию в королевстве, которое готово вот-вот исчезнуть.
В пьесу Шекспиром вплетён дополнительный сюжет с графом Глостером и его побочным сыном Эдмундом, не желающим мириться со своим положением. Эдмонд оговаривает законного сына Глостера — Эдгара, которому удаётся бежать от расправы.
Две дочери выгоняют короля Лира, который с верным шутом уходит в степь. Вскоре к ним присоединяются Кент и Глостер. Сын Глостера Эдгар, который был в розыске, притворяется сумасшедшим и тоже присоединяется к Лиру. Две дочери хотят схватить отца и убить его. Побочный сын Глостера Эдмунд желает поймать своего отца и казнить его, чтобы встать на его место. Они ловят Глостера, и герцог Корнуэльский, подстрекаемый дочерью Лира Реганой, вырывает его глаза, но вскоре Глостер уходит с неузнанным им сыном Эдгаром, который так и продолжает выдавать себя за другого.
Корделия ведёт войска войной на сестёр. Надвигается битва. Солдаты Корделии сражаются с солдатами Реганы и Гонерильи. Но её и Лира берут в плен и сажают в тюрьму. Гонерилья посылает своего слугу Освальда к ослеплённому Глостеру, чтобы он убил того. Но сопровождающий отца Эдгар в схватке убивает Освальда. Эдмонд подкупает офицера, чтобы тот убил пленных Лира и Корделию, изобразив самоубийство. Герцог Альбанский выводит Эдмонда на чистую воду, открывая его злодеяния, и раненый Эдмонд перед смертью желает сделать доброе дело — сорвать свой план по убийству Лира и Корделии. Но Корделию спасти не успевают, — она уже задушена. Обе её сестры, Гонерилья и Регана, погибают: Регана отравлена Гонерильей, Гонерилья кончает с собой, закалывая себя. Лир выходит из тюрьмы, держа на руках труп задушенной Корделии, и умирает от горя. Эдмонд тоже умирает. Эдгар рассказывает о гибели своего отца Глостера, который не снёс всех несчастий. Граф Кент, преданно любивший Короля, также хотел бы умереть, но герцог Альбанский укрепляет Кента, восстанавливает во всех правах и оставляет подле себя.
Как это обычно бывает у Шекспира, изменения, внесенные им в заимствованный из различных источников материал, прежде всего состоят в усилении трагического элемента. (Надо сказать, что некоторая склонность к рекам крови и гранд-гиньолю у Шекспира была всегда – так, в «Тите Андронике» список кошмаров таков: «Четырнадцать убийств, тридцать четыре трупа, три отрубленные руки, один отрезанный язык».) Если у предшественника Шекспира Лир снова становится королем, а Корделла остается в живых, то Шекспир завершает трагедию гибелью Лира и Корделии. (У Спенсера в «Королеве фей»Корделия, заключенная вместе с Лиром в тюрьму, кончает самоубийством.) Кроме того, кроме других мелких отличий, важно отметить, что ни в пьесе предшественника, ни в одном из стихотворных и прозаических рассказов нет второй линии действия, введенной Шекспиром (Глостер и его сыновья); в пьесе предшественника Шекспира нет образа шута; мотив безумия Лира введен Шекспиром. |
|
«Король Лир», как и «Гамлет» - еще одна трагедия, вызвавшая множество споров в литературоведении. Нам представляется, что анализ «Короля Лира» невозможен без учета как идейного, так и художественного экспериментаторства Шекспира. Мы уже сказали, что в «Короле Лире», как и в «Гамлете», в основу кладется заимствованный, в основе своей языческий сюжет. Однако перед нами прежде всего – бродячий сюжет сказки, какие есть у многих народов (например, английская «Тростниковая шапка», французская «Ослиная шкура», обработанная Шарлем Перро, чешская сказка про соль и т.д.). Шекспир точно следует сказочной завязке, что вызывало многочисленные упреки в нелогичности и непоследовательности поведения короля Лира. Однако перед нами – нелогичность и непоследовательность сказочного короля, который совершает не продуманные и психологически оправданные поступки, но некие ритуальные шаги, необходимые, чтобы совершились события в жизни его дочери. В сказке мы не стали бы возражать против поступков Лира, потому что ничего другого мы от него не ждем. Однако первый эксперимент Шекспира – это скрещение сказочного сюжета, традиционно рассчитанного на благополучный конец в большинстве случаев, и жанра трагедии, предполагающего конец совершенно противоположный. Затем Шекспира сдвигает акцент с Корделии и ее благополучной в сказке истории на трагическую историю короля Лира.
7. Серьезное и пародийное начала в романе М. Сервантеса "Дон Кихот".
“В некоем селе Ламанчском жил-был один идальго, чье имущество заключалось в фамильном копье, древнем щите, тощей кляче да борзой собаке. Фамилия его была не то Кехана, не то Кесада, точно неизвестно, да и неважно. Лет ему было около пятидесяти, телом он был сухопар, лицом худощав и дни напролет читал рыцарские романы, отчего ум его пришел в полное расстройство, и ему вздумалось сделаться странствующим рыцарем”.
Все варианты прочтения "Дон Кихота", возникавшие на протяжении его уже почти четырехвековой жизни в истории культуры, так или иначе тяготеют к двум противоположным подходам:
1) один акцентирует сугубо комическую сторону похождений и бесед Дон Кихота и Санчо Пансы,
2) другой основан на представлении о том, что за внешним комизмом разнообразных ситуаций, в которых оказывается знаменитая пара сервантесовских героев, за авторской иронией и пародией на рыцарские романы скрывается серьезное, если не трагическое содержание, побуждающее читателя не столько смеяться над Рыцарем Печального Образа, сколько сострадать ему.
Примером смеховой рецепции романа является реакция на него первых читателей - современников Сервантеса, а также всех последующих поколений - вплоть до конца XVIII века.
Примером второго (назовем его "осерьезнивающим") типа восприятия "Дон Кихота" могут служить чувства, вызванные чтением романа в юном Генрихе Гейне: "Я был ребенок, и мне неведома была ирония, которую Бог вдохнул в мир, а великий поэт отразил в своем печатном мирке. Я проливал горькие слезы, когда благородному рыцарю за все его благородство платили только неблагодарностью и побоями; и так как я, неискушенный в чтении, произносил каждое слово вслух, то птицы и деревья, ручей и цветы слышали все, и так как эти невинные создания природы, подобно детям, ничего не знают о мировой иронии, то и они также принимали все за чистую монету и проливали вместе со мной слезы над страданиями несчастного рыцаря... Рыцарь Дульсинеи поднимался все выше в моих глазах и все больше завоевывал мою любовь по мере того, как я читал удивительную книгу..."
«Дон Кихот» был задуман как пародия на рыцарский роман, призванная высмеять нелепости, обусловленные несоответствием этого жанра исторической современности.
В духе пародии выдержаны первые семь глав: приключения на постоялом дворе, который герой принял за рыцарский замок, плачевно закончившееся заступничество за мальчика-батрака, преувеличенно комически сниженное посвящение в рыцари, нападение на купцов, дабы заставить их провозгласить миру несравненные прелести Дульсинеи.
Но пародия под пером Сервантеса все более приобретала черты трагедии: ведь уже в начале романа Дон Кихот предстает защитником униженных и оскорбленных, борцом за идеалы справедливости и свободы. Нелепые поступки Дон Кихота, который принимает трактиры за замки, а проституток за принцесс, не только убеждали в безумии героя, но и не менее убедительно показывали, насколько мир реальной испанской действительности далек от мира романов с идеалами благородства, чести, справедливости, самопожертвования, смелости. Дон Кихот комичен в своем рыцарском безумии, но он же трагичен в своем непонимании того, насколько благородные идеалы безумца не соответствуют реальному миру реальных людей, исповедующих совсем иные идеалы и ценности. Безумец становится последним поборником справедливости и истины в мире наживы и меркантильности.
Характеры главных героев обобщены, можно сказать гиперболизированы, их типические черты предельно отточены, заострены до абсолюта. Типическое принимает в романе форму исключительного. Характеры Дон Кихота и Санчо находятся в постоянном самодвижении, развиваются и изменяются. Сервантес ставит своих героев в такие обстоятельства, которые высвечивают новые черты их характеров. Из сочетания противоречивых черт: нелепых подвигов и благородных устремлений рождается тип Дон Кихота. Его безумие и нелепости его поведения гиперболизированы так же, как и его благородство и чувство справедливости. Дон Кихот исключительно благороден, исключительно предан гуманистическому идеалу, но и исключительно безумен в своем отрыве от реальности.