Роман «Отцы и дети»

(1862)

Тургенев-художник наделен особым чувством времени, его неумолимого и стремительного движения. Это объясняется тем, что писатель жил в особую эпоху – интенсивного развития России, когда в несколько десятилетий совершались «превращения» духовные, экономические, социальные. «Наше время, - писал Тургенев, - требует уловить современность в ее преходящих образах…». Заметим, что все шесть романов Ивана Тургенева не только посвящены «современному моменту», но и «предвосхищали» этот момент. Писатель был особенно чуток к тому, что было в преддверии «накануне».

По словам Н.Добролюбова, Тургенев «быстро угадывал новые потребности, новые идеи, вносимые в общественное сознание, и в своих произведениях непременно обращал … внимание на вопрос, стоявший на очереди и уже смутно начинавший волновать общество». Произведения Ивана Тургенева поистине составили целое художественное повествование о русской интеллигенции, ее духовных поисках. Романы писателя охватывают более двадцати лет жизни русского общества. За эти десятилетия, конечно, менялись типы людей, стоящих в центре общественного движения: от Дмитрия Рудина, воспитанника философских кружков, до народника-революционера Нежданова, героя последнего романа «Новь», - таков охват русской жизни в творчестве Тургенева. Главные тургеневские герои различны по социальному происхождению, мировоззрению, политическим убеждениям, но это всегда люди, стремящиеся осознать свое место в мире, понять смысл человеческого существования, у них высокие требования к себе и к миру, к чувствам. Судьба романных героев Тургенева всегда трагична: они или заканчивают жизнь одинокими, как Федор Лаврецкий («Дворянское гнездо»), Павел Кирсанов («Отцы и дети»), или безвременно погибают, как Рудин, Инсаров, Базаров, Нежданов. «Счастье не дается человеку», - вот вечный итог тургеневского романа. Этот трагический закон жизни тяготеет над всеми героями, независимо от конкретных исторических условий эпохи, мировоззрений, идейных позиций.

Действие романа «Отцы и дети» датировано Тургеневым с чрезвычайной точностью: Кирсанов и Базаров приезжают в Марьино 20 мая 1859 года. Между тем роман пишется Тургеневым в 1861 году (дописан 30 июля 1861 года), а печатается в первых книжках «Русского вестника» за 1862 год. Таким образом, роман Тургенева не есть современный роман в совершено точном смысле слова, и смысл датировки действия «Отцов и детей», несомненно, важен: ведь между 1859 и 1862 годом легло освобождение крестьян. Роман, действие которого развертывается почти за два года до освобождения, в 1862 году никак не мог быть принят как современный, и смысл этой разновременности важен. Заметим особое значение датировки у Тургенева: вероятно, нет ни одного романиста, который так тщательно обдумывал бы хронологию своих произведений. Так, действие романа «Накануне» начинается «в один из самых жарких летних дней 1853 года»; «Дыма» - 10 августа 1862 года и т.д., и не только романы («общественные романы», по определению исследователя Л.Пумпянского), но и повести хронологизированы не менее строго. Действие «Вешних вод» происходит летом 1840 года, воспоминания Санина о франкфуртских событиях относятся к зиме 1870 года; ранней весной того же 1870 года он едет за границу и возвращается в мае. Действие «Первой любви» относится к лету 1833 года, события «Несчастной» отнесены к зиме 1835 года. У Тургенева нет почти ни одного рассказа без прямых или косвенных (чаще всего прямых) хронологических указаний. Заметим, что не менее точная историчность свойственна была поэтической системе Пушкина (например, начало и конец «Метели», разделенные войной 1812 года).

Роман «Отцы и дети» начинается, как обычно у Тургенева, с обрисовки той среды, в которой появляется главный герой. Портрет Николая Петровича и его биография, изложенная в первой главе, создают впечатление мягкого, добродушного и в то же время старомодного, совсем не вяжущегося с духом времени, к которому отнесено действие романа. Николай Петрович «пухленький», сидит он «подогнувши под себя ножки», он нежен и сентиментален. Ожидая сына, кончившего учение в Петербурге, Николай Петрович вздыхает и задумчиво поглядывает кругом. Однако эта элегическая картинка сразу сменяется тревогой и движением: слышится стук приближающегося экипажа. Характерно, что в первой главе мы еще не видим Базарова, точно его нет. Скрытая психологическая мотивировка этого отсутствия заключается в том, что Николай Петрович, взволнованный встречей с сыном, видит только одного Аркадия, только околыш его студенческой фуражки и знакомый очерк дорогого лица. Здесь же проявляется искусство повествовательной техники Тургенева: он не хочет знакомить читателя с Базаровым наспех. Первому знакомству с Базаровым Тургенев отводит особую главу (вторую), которую можно назвать базаровской: она вся посвящена «новому» человеку. Сразу обращает на себя внимание его незаурядная внешность: высокий рост, лицо, выражающее «самоуверенность и ум», мужественный голос, своеобразные манеры, свидетельствующие о какой-то спокойной внутренней силе и простоте; длинные волосы – устойчивая, на десятилетия сохранившаяся примета вольнодумства.

В третьей главе Базарова почти нет. Из разговора отца и сына Кирсановых становится ясно, что «главный предмет его – естественные науки» и что «он в будущем году хочет держать на доктора». Возникают картины, показывающие неизбежность изменения прежнего жизненного уклада и, следовательно, неизбежность появления в русской жизни «новых людей». Так, у Николая Петровича большие хлопоты с мужиками в нынешнем году, мужики не платят оброка и «подбивают» наемных работников, у которых тоже «настоящего старания все еще нету». Деревенский пейзаж говорит о крестьянском разорении, о бедности, при виде этого разорения Аркадий размышляет о необходимости перемен: «Да, перемены необходимы...» И это был действительно главный вопрос эпохи, историческая неизбежность его немедленного решения породила те острейшие политические споры.

Образ Базарова в романе «Отцы и дети»

И.Тургенев писал Достоевскому (письмо от 4 мая 1862 года): «Никто, кажется, не подозревает, что я попытался в нем (в Базарове) представить трагическое лицо». В центре романа Ивана Тургенева «Отцы и дети» – новый герой, рожденный эпохой 60-х годов XIX века. Евгений Базаров – разночинец (он гордится тем, что дед его «землю пахал»), демократ, деятель новой общественной эпохи, атеист, материалист и нигилист по убеждениям. Между тем, Тургенев не развивает полностью философские взгляды своего героя (материалистическая философия). Так, Павел Петрович (в X главе) говорит Базарову: «Вы, может быть, думаете, что ваше учение новость? Напрасно вы это воображаете. Материализм, который вы проповедуете...» Однако из уст Базарова ни разу не звучит проповеди материализма. Очевидно, Тургенев был лишен возможности передать те, по его замыслу, многочисленные беседы, в которых Базаров «проповедовал» материализм, но достаточно косвенных указаний, чтобы не сомневаться в характере его философских взглядов. В романе есть и другие недомолвки, объясняющиеся цензурой, например, в X главе.

Тургенев в известном письмо Случевскому (14 апреля 1862г.) объясняет, что слово «нигилист» следует понимать как «революционер». Несомненно, Базаров считает необходимым разрушение существующего общественного порядка и коренное переустройство общества. Однако каким идеалом обосновано базаровское отрицание? Какова базаровская программа общественного переустройства? Эти вопросы прямо встают перед Базаровым во время его спора с Павлом Кирсановым (X гл.), но нигилист отказывается их обсуждать. Во время спора Базаров прямо говорит, что у него нет и не может быть никакой положительной программы, потому что у него нет и не может быть другой цели, кроме цели разрушения.

Конфликт романа Базаров и Павел Кирсанов

Мировоззренческие позиции Базарова выясняются в идейных спорах с дворянами Кирсановыми, чуждыми ему социально. Демократ Базаров явно выходит победителем из этих споров: «Это торжество демократизма над аристократией», - так оценивал сам Тургенев смысл изображенной им ситуации. Так о чем идут споры между Евгением Базаровым и старшими Кирсановыми? В чем суть конфликта романа? Можно ли определить его как социальный или социально-политический, то есть столкновение между демократом и либералом? Дело в том, что Базаров интересует автора не только со стороны его социально-политических взглядов, но и мировоззрения философского (общих взглядов на человека и мир). Нигилист Базаров спорит с Павлом Кирсановым по так называемым «вечным» вопросам – искусство, природа, любовь. Правда, есть и еще одна тема споров – народ, его характер. Это естественно, ведь Базаров – демократ. Однако в спорах с Кирсановыми выясняются прежде всего философские взгляды, как демократа, так и дворян-либералов. Каковы же взгляды демократа и нигилиста Базарова по этим мировоззренческим вопросам? В отличие от идеалистов, Евгений Базаров – материалист, рационалист. Он отвергает восприятие природы, искусства, любви как вечных ценностей бытия, отрицает их таинственное и высокое значение для человека. По мнению нигилиста, «природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Таким образом, с точки зрения Базарова, в природе нет никакой тайны, ничего, что было бы выше человека, перед чем стоило бы преклоняться и трепетать. Отношение разночинца к искусству определяется степенью его непосредственной пользы: «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта», а Рафаэль «гроша ломаного не стоит». Евгений Базаров посмеивается над пристрастием Николая Петровича к Пушкину, над его игрой на виолончели и советует Аркадию дать прочесть отцу научный трактат Бюхнера «Материя и сила». Базаров заметил, что Николай Петрович перед ним робеет, подшучивает по этому поводу над «стареньким романтиком». Базаров высмеивает историю любви Павла Кирсанова к загадочной и таинственной княгине: Что это за таинственные отношения…? Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться загадочному взгляду?». Евгений Базаров полагает, что любовь – это «романтизм, чепуха»: «Человек, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви, и, когда ему эту карту убили, раскис и опустился… Этот человек не мужчина, не самец», - говорит Базаров другу Аркадию. Павел Петрович, «изящный и породистый» дворянин, европеец, даже его слуга Прокофьич «по-своему, был аристократ, не хуже Павла Петровича». Базаров говорит Аркадию: «А чудаковат у тебя дядя... Ногти-то, ногти-то, хоть на выставку посылай... Эдакие у него удивительные воротнички, точно каменные...» и т.д.

К вопросу о нигилизме и нигилистах

Кстати, сам Базаров не называет себя нигилистом, не стремится подчеркнуть в споре с Павлом Петровичем, что он нигилист, хотя и не возражает против такого наименования. Заметим, что «крамольное слово» было произнесено другом Евгения Базарова – Аркадием. Аркадий, по всей вероятности, желая эпатировать (шокировать) дядюшку и отца, произносит о своём друге следующее: «Он нигилист». Слову «нигилист» суждено было приобрести мировую популярность. На западе оно стало на долгие годы обозначением передового русского деятеля, отрицателя и революционера. В России сразу же после выхода романа противники демократии сразу сделали из него «бранную кличку». По мнению исследователя Л.В.Пумпянского, «слово нигилизм неудачно и не выражает содержания самого явления, это понимали все серьезные современники, даже враги. Нравилось это слово только реакционерам и обывателям, которые могли благодаря ему освободить себя от обязанности понять ненавистное им явление». Герцен также считал это слово «неудачным», он писал в феврале 1869 года: «Слово нигилизм принадлежит литературному жаргону: его первые выдвинули враги радикального и реалистического движения. Но слово осталось. Поэтому не ищите определения нигилизма в этимологии слова. Разрушение, проповедуемое нашими реалистами, всеми своими стремлениями направлено к утверждению». Действительно, невозможны чисто отрицательные направления, отрицание есть своеобразный акт борьбы, следовательно, есть проявление какой-то общей позиции, и все дело в этой позиции, а не в отрицании самом по себе. Отрицательным кажется какое-либо направление прежде всего противнику, позиция которого отрицается. В данном случае – дворянскому либерализму.

Что касается героев романа, то, например, Павла Кирсанова, известие о том, что Базаров – нигилист, вызывает у него скорее иронию, чем негодование. Павел Кирсанов, человек образованный, знающий латынь, он просто дает дословный перевод: nihil в переводе с латыни означает “никто”, “ничто”, “ноль”. Так неужели Базаров – ноль? Далее Павел Петрович замечает с не меньшей иронией и сарказмом: «Сначала были гегелисты, а теперь нигилисты». Таким образом, Павел Кирсанов сообщает о том, речь идёт о некой философской концепции, философских воззрениях; кроме того, с его точки зрения, молодые люди всегда были увлечены «новыми идеями», и если прежде это был Гегель, то теперь нигилизм. Однако замечания Павла Кирсанова, касающиеся нигилизма (nihil – «никто», «ничто»), звучат, разумеется, резко и выражают крайнее неприятие, негативное отношение аристократа к разночинцу и демократу Базарову. По всей вероятности, именно поэтому Николай Петрович, стараясь смягчить резкость брата, даёт другое определение нигилизма. С точки зрения Николая Петровича Кирсанова, «нигилист – это тот, кто ничего не принимает на веру, во всём сомневается». Павел Кирсанов вновь не может согласиться с подобным суждением, ибо для него нигилист – тот, «кто никого не уважает». Таким образом, как это не удивительно, о нигилизме и нигилистах говорят именно дворяне Кирсановы. Сам же Евгений Базаров не произносит подобных суждений, не призывает всех стать нигилистами, не «разглагольствует» о данной философии. Базаров сдержан и немногословен, его программа не рассчитана на перспективу, есть лишь цель, к которой нужно идти: «Сломать всё надо», - говорит Евгений Базаров. Что же дальше? Базаров не знает и не представляет себе это будущее: «Строить будут другие», - утверждает он. Как видим, у Базарова нет ясной и чёткой цели. Да, он многое отрицает: искусство, поэзию, любовь, в природе же видит лишь одну «мастерскую» («Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник»). Но что даст будущему отрицание ради отрицания, отрицание во имя разрушения? Утверждение нового, несомненно, должно сопровождаться созиданием. Разрушить легко. Пагубность нигилизма в том и состоит, что в этом крайнем разрушении совсем нет места для строительства, для продолжения традиции и созидания. Нигилисты, подобные Базарову, вовсе не собираются следовать «отцам», а ведь в прошлом есть не только пороки, требующие искоренения, но и то, чему обязательно должны следовать «дети». Таким образом, распадается «связь времён», разрушается традиция, а если нет традиции, то «всё позволено» (об этом будет писать Достоевский). Фёдор Михайлович Достоевский был одним из тех русских писателей, кто первым заговорил об опасностях нигилизма как крайнего отрицания. Неслучайно Фёдор Достоевский создаёт антинигилистический роман «Бесы», в котором нигилизм доводит героев до убийства во имя идеи. Да, Базаров молод, силён, полон надежд, любви к человеку (он совершенно бескорыстно лечит крестьян, помогая отцу), но, к сожалению, нигилизм и на него действует разрушающе. К тому же, в романе «Отцы и дети» сама жизнь опровергает воззрения Базарова: он, отрицающий любовь, полюбил Анну Одинцову, и чувство это глубокое и страстное (ему приоткрываются «тайны любви», а вместе с нею и другие тайны, существование которых он прежде отрицал в своих теоретических спорах). Признаваясь в любви к Одинцовой, Базаров скажет: «Я полюбил Вас, глупо, безумно». Как видим, никакого нигилистического отрицания здесь нет, забыты недавние прежние рассуждения о том, что любовь – это «чепуха», «художество». Еще одна проблема спора между Базаровым и Павлом Кирсановым – отношение к народу. Для Павла Кирсанова русский народ – загадочная, труднопостижимая стихия, «он свято чтит предания», «он патриархальный», «он не может жить без веры». Базаров же разделяет взгляды революционной демократии на народ: темный, загнанный, забитый, униженный, доведенный до идиотизма крепостничеством, поэтому униженный русский народ предстоит просвещать и воспитывать. Демократ Евгений Базаров говорит о народе: «Мужик рад сам себя обокрасть, чтобы напиться дурману в кабаке»; «Народ полагает, что когда гром гремит, это Илья-пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне соглашаться с ним?». В связи с вопросом об отношении к народу в романе возникает еще один вопрос: что важнее – духовные интересы личности или материальные интересы массы? Павел Кирсанов убежден, что «без чувства собственного достоинства, без уважения к самому себе нет никакого прочного основания общественному зданию. Личность – вот главное… ибо на ней все строится». Базаров признает лишь материальную пользу: «Чтобы положить себе кусок хлеба в рот, когда вы голодны, не нужны отвлеченности», те, о которых говорит Павел Петрович.

Нельзя не заметить, что мировоззрение и позиции Базарова не только сходны с идеологией революционных демократов (и это сходство обстоятельно изучено в работах Г.Бялого, П.Г.Пустовойт), но и имеют существенные различия с идеями Чернышевского, Добролюбова, Писарева. Тургенев в известном письме Случевскому 14 апреля 1862 года объяснял, что слово «нигилист» следует понимать как «революционер». Следовательно, главный герой – решительный противник существующего общественного порядка: Базаров считает необходимым разрушение этого порядка и коренное переустройство общества. Однако каким идеалом обосновано базаровское отрицание? Какова базаровская программа общественного переустройства? Эти вопросы прямо встают перед Базаровым во время его спора с Павлом Петровичем Кирсановым (10 гл.) Но «нигилист» отказывается их обсуждать, причем трудно подозревать его в нарочитом утаивании ответов. Во время спора Базаров прямо говорит о том, что у него нет и не может быть никакой положительной программы, потому что у него нет и не может быть никакой другой цели, кроме разрушения. На полемическое напоминание о необходимости «строить» Базаров отвечает достаточно определенно: «Это уже не наше дело... Сперва нужно место расчистить».

Итак, в мировоззренческом конфликте Базаров превосходит своих противников, его позиции выглядят сильнее, пожалуй, он прав, говоря Павлу Кирсанову: «Вот вы уважаете себя и сидите сложа руки, … уважаете народ, а говорить-то с ним не умеете. Как видим, уже после первых споров позиции героев выяснены, но конфликт между ними ничем не разрешается. Что же дальше?

Евгению Базарову предстоит подвергнуться испытанию теми вечными, духовными ценностями бытия, значение которых он отрицал, и прежде всего – любовью. При встрече с Анной Одинцовой Базаров испытывает растерянность, он пытается бодрится, цинично отзываясь о ней: «Баба с мозгом, … тертый калач, … видала виды… Экое богатое тело, хоть сейчас в анатомический театр». Однако за этим цинизмом – смущение и растерянность, которые Базаров пытается скрыть прежде всего от самого себя. Он признается: «Ну, и смирненький же я стал». Несколько позже Евгений Базаров признается Одинцовой в любви, том самом чувстве, которое он отрицал: «Я полюбил вас глупо, безумно». Базарову приоткрывается тайна любви, а вместе с ней и другие тайны, существование которых он отрицал в своих теоретических спорах. Он видит теперь в природе не одну лишь «мастерскую»: «Я вот лежу здесь под стогом… Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела до меня нет, и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностью, где меня не было и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что за безобразие…». Тургенев отмечает, что между миром души человека и миром Вселенной существуют невидимые, незримые, но связи, которые неразрывны, но которые могут быть познаны лишь немногим, тонко чувствующими натурами.

Базаров говорит и том, что не все люди осознают трагизм человеческой жизни, трагизм бытия: «Мои родители заняты и не беспокоятся о собственном ничтожестве…». Здесь в базаровском мировосприятии ставится вечный для героя Тургенева вопрос о вечности природы и ограниченности человеческого существования. После встречи с Анной Одинцовой Базаров не произносит суждений об искусстве, но и здесь взгляды его не остались без изменений. Когда умирающий Базаров говорит Анне Одинцовой: «Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет» - это говорит поэт, романтик, мировоззрение которого он не так давно отрицал. Сложнее теперь решается и вопрос о том, что важнее – духовные интересы развитой личности, индивидуальности, или материальные интересы массы: «А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет… да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет…». Да и сам характер народа уже не кажется Базарову таким простым и однозначным, как прежде. В сцене дуэли Павел Петрович, глядя на проходящего мужика, задается вопросом: «Что думает о нас этот человек?». Важен ответ Базарова: «Кто ж его знает? … Русский мужик –это таинственный незнакомец… Кто его поймет? Он сам себя не понимает». Как видим, простое решение вопроса демократами о невежестве и забитости русского народа Базарова уже не удовлетворяет.

Заметим, что сцена дуэли исключительно важна для понимания конфликта романа: здесь Павел Петрович и Евгений Базаров уже не прямолинейные враги, в них обнаруживается нечто родственное на уровне более высоком, чем идеологический. Между ними обнаруживается определенная психологическая близость: оба жертвы любви, Базаров в своем варианте повторяет историю Павла Петровича; оба одинокие, непонятые, гордые. Познание трагического значения любви уравнивает их (Базарова и Павла Кирсанова) на уровне духовно-личностном, более высоком, чем идеологический. Евгений Базаров – новый герой, разночинец, демократ, материалист, но прежде всего – личностная натура, максималист, как и Павел Кирсанов с его аристократизмом, гегельянством. Как личностные натуры они сходятся в своем трагическом итоге: Павел Петрович одинок, жизнь его бесцельна, он даже лишил себя Родины и общения с соотечественниками (живет в Дрездене, общается только с англичанами, все называют его «барон фон-Кирсанофф»), лишь иногда его можно было видеть в русской церкви; Базаров трагически погибает, уходит из этой жизни раньше времени, хотя столько мог сделать и для самой России («Нужен ли я России?» – задается он вопросом). Таким образом, для героя с развитым чувством личности главное не социальная его характеристика, а то, что он в конце концов познает трагизм жизни.

По сути, в этом смысл заглавия романа Тургенева. Оказывается, что и дети, и отцы, то есть каждое новое поколение проходит через общий трагический итог жизни.