32. Толкование смысла содержания источника.

В результате лингвистического толкования источника выясняется смысл всех слов и предложений письменного источника. Но этого еще недостаточно для того, чтобы утвердить, что хотел сказать автор источника.

Уже в современных источниках мы встречаемся с явлением, что источник имеет скрытый смысл, т.-е. автор употребляет отдельные слова в другом смысле, чем эти слова употребляются в данном языке в момент возникновения источника, или образы, созданные источником, имеют аллегорическое или символическое значение. Например, в легальных работах русских марксистов девяностых годов прошлого столетия употребляется слово „ученик“ не в смысле ученика реального училища или гимназии, а в смысле последователя К. Маркса, т.-е. марксиста; в 1907-1914 г. г. в легальных рабочих газетах и журналах встречается термин „неурезанные лозунги“, при чем этот термин выражает требования демократической республики, 8-ми часового рабочего дня и конфискации помещичьей земли. Если же мы берем басни Лафонтена и Крылова, то увидим, что авторы под образами зверей скрывают отношения между людьми. Например, в басне „Лебедь, щука и рак“, автор отнюдь не желает сказать, что лебедь, щука и рак действительно запряглись в телегу и тащат ее, но что при определенных условиях усилия человека тратятся бессмысленно и безрезультатно.

Еще более важно раскрытие смысла содержания источника, созданного в более отдаленные эпохи, когда общественные отношения были совершенно другие, чем в настоящее время.

При толковании смысла содержания источника следует иметь в виду, что с развитием человеческого общества, с изменением производственных отношений и с развитием науки меняется и ход мышления людей. Поэтому нет ничего более ошибочного, чем допущение, что люди мыслили всегда так, как мыслим мы в настоящее время, и что они всегда так же реагировали на определенные явления, как мы в настоящее время. Так же совершенно ошибочно думать, что отдельные явления, не только общественной жизни, но и природы, представлялись человеку одинаково во все времена. Даже больше, ход мышления, представление людей и реагирование людей на явления

[114]

общественной жизни и природы различны не только в разные эпохи, но и различны у отдельных классов и групп населения в одну и ту же эпоху.

Эту мысль можно иллюстрировать самыми простыми примерами. Когда-то отсутствовала собственность и вещью мог пользоваться каждый, кто его создал, нашел, захватил или просто чувствовал в ней необходимость; в другой эпохе, все принадлежащее крестьянину могло быть захвачено помещиком и это считалось вполне законным: в третью эпоху крестьянин считает себя собственником того, что когда-то принадлежало помещику и если помещик из своего имущества сохранил хотя бы часть (дом, сад, огород), то это считается нарушением закона; между этими тремя эпохами существовал ряд переходных ступеней и своебразных эпох. Допускать, что отношение к собственности было всегда одинаково, являлось бы, следовательно, грубейшей ошибкой.

Если же мы рассмотрим, как относятся отдельные классы в настоящее время к собственности, то и здесь мы выдим громаднейшие различия в понятиях. Например, пролетариату представляется вполне естественным и законным захват (национализация) фабрик и заводов капиталистов; капиталистам же такой захват представляется абсолютнейшим беззаконием и грабежом среди белого дня, хотя они сами ничуть не стесняются захватить земли, леса и имущества у колониальных народов. Такое же различие мы видим в восприятии природных явлений. Гром и молния вызывают у невежественного жителя глухой деревни совершенно другие представления и переживания, чем у городского жителя, знающего причины, вызывающие молнию и гром.

Поэтому, для того чтобы установить, что именно хотел сказать автор источника, необходимо знать в какой эпохе жил автор, к какому классу и прослойке класса он принадлежал, каково было его общее мировоззрение, его политические убеждения и стремления. Нужно еще знать особенности мышления (например, метафизического, диалектического) автора, ступень достигнутой культуры, состояние точных и общественных наук и, это особенно важно, взаимоотношение классов и формы классовой борьбы в эпоху возникновения источника. При этом, конечно, нужно знать, что из существующей культуры было усвоено автором источника, что нет, насколько он был знаком с современной ему научной мыслью, не состояли ли они в противоречии с его классовыми или личными интересами и т. п. (например, атеист с высшим образованием может стать из политических или экономических соображений священником и пропагандировать взгляды, которые он сам считает неверными).

Эти необходимые сведения историк черпает из различных источников, освещающих эпоху и деятельность данного автора, и из изучаемого им источника. Если же в распоряжении историка, имеется только один исследуемый источник, то путем всестороннего анализа

[115]

его содержания он должен определить и характер мышления, и общественное положение, и мировоззрение, и политические стремления автора источника и вместе с этим выяснить, что именно автор хотел сказать в данном источнике.

Такой всесторонний анализ содержания источника требует со стороны историка достаточной осторожности в выводах. Историк должен особенно остерегаться истолковывать содержание источника с точки зрения современных общественных отношений, политических и научных воззрений. Поэтому при анализе содержания источника историк никогда не должен упускать из виду эпохи возникновения источника со всеми свойственными той эпохе общественными отношениями и идеологией. Только соблюдая всегда это требование, историк .избегнет модернизации содержания источника.

Еще с большим риском связано раскрытие смысла аллегорических и символических образов в источнике. Аллегорические и символические образы допускают понимание их в самых различных и противоречащих друг другу смыслах. Бывают случаи, когда автор и не думал что-либо скрывать за этими образами, а просто хотел создать занимательный рассказ или стихотворение для взрослых и детей. Но бывают и противоположные случаи, когда занимательная сказка мли басня, в которых скрытого смысла можно и не предполагать, служат изложением политических или других воззрений автора. Поэтому толкование скрытого смысла различных сказок, басен и других аллегорических и символических произведений требует еще большего знания особенностей эпохи возникновения и автора этих произведений.

Неправильное толкование смысла содержания источника влечет за собою еще большие ошибки, чем неправильное лингвистическое толкование. Во всех случаях, когда историк не уверен в правильности своих выводов, он должен оставить их под сомнением и не выдавать их в своих исследованиях как окончательные. С другой стороны, историк не должен брать под сомнение очевидный смысл содержания и не искать скрытого смысла там, где его нет. Истолкование очевидного смысла содержания письменного источника в другом смысле вызывает еще большие ошибки, чем нераскрытие точного смысла содержания некоторых источников.

Как всем приемам критики источников, так и правильному толкованию смысла содержания письменных источников историка может научить только опыт. Весьма полезными при этом являются образцы толкования смысла содержания источников, образцы, столь часто встречающиеся в отдельных исследованиях по истории и по истории литературы.

ЛИТЕРАТУ Р А указана в главе 31-ой.

[116]