Раздел 5 трансформация россйского социума в годы «перестройки»

ИСТОРИОГРАФИЯ

За время, прошедшее с середины 80-х годов, когда в нашей стране начались масштабные общественные преобразования, им были посвящены тысячи книг, статей, докладов, аналитических обзоров. В то же время этот непродолжительный, но чрезвычайно насыщенный событиями период в промежутке от прихода к власти М. С. Горбачева до августовских событий 1991 г. пока что недостаточно подвергся специальному научно-историческому исследованию. Сначала такая историографическая ситуация определялась трудностью осмысления недавних событий по «горячим следам», незаконченным характером происходящих процессов, что, разумеется, затрудняло их адекватную историческую оценку. В последующие же годы интерес к событиям «перестройки» несколько упал на фоне новых, еще более грандиозных событий.

Важной предпосылкой для исторического изучения сложных процессов недавнего прошлого является формирование адекватной информационной базы, в том числе издание соответствующих источников. Одной из первых публикаций такого рода стал сборник документов «Россия сегодня», однако он отражает только политические события и охватывает период до весны 1991 г. (Россия сегодня: Политический портрет в документах. (1985–1990) М., 1991. 464 с.). Из числа последующих документальных изданий выделяется сборник документов о решении германского вопросае» (Михаил Горбачев и германский вопрос. М., 2006. 670 с.). Как видим, наиболее значительные издания источников по периоду «перестройки» посвящены ее политическим аспектам, – ничего подобного нет о социально-экономических вопросах.

Ключевым источником для изучения «перестройки» являются опубликованные работы, выступления и мемуары известных политических деятелей – активных участников событий рассматриваемого периода (См. напр.: Горбачев М. С. Годы трудных решений. 1985--1992. Избранное. М., 1993; Ельцин Б. Н. Исповедь на заданную тему. М., 1990; Лигачев Е. К. Загадка Горбачева. Новосибирск, 1992; Рыжков Н. И. Перестройка: История предательства. М., 1992; Собчак А. А. Хождение во власть. М., 1991; Шеварнадзе Э. А. Мой выбор: В защиту демократии и свободы. М., 1991; Яковлев А. Н. Муки прочтения бытия. М., 1991).

В той или иной мере историко-аналитический компонент присутствует и в целом ряде работ представителей различных обществоведческих дисциплин (философов, социологов, политологов и др.), анализирующих различные аспекты современного развития страны. Из числа такого рода работ выделим книгу Л. А. Гордона (Гордон Л. А. Очерки рабочего движения в постсоциалистической России. М., 1993).

Первые попытки обобщающей исторической характеристики «перестройки» были предприняты вскоре после ее окончания (См. напр.: Согрин В. В. Перестройка: Итоги и уроки // Общественные науки и современность. 1992. № 1; Демидов В. А. Перестройка под взглядом историка: Методические указания по курсу «История России». Новосибирск, 1993; Селезнев Г. К. Куда идешь Россия (процессы демократизации и проблемы возрождения России): Учебное пособие. М., 1993)

Наиболее фундаментальной исторической работой о «перестройке» является учебное пособие Александра Сергеевича Барсенкова (Барсенков А. С. Введение в современную российскую историю. 1985–1991. Учебное пособие. М., 2002. 367 с.). Автор – профессор исторического факультета МГУ, известный специалист по отечественной истории XX века, в том числе большой неоднозначный резонанс вызвали его суждения по национальному вопросу работой.

Кроме того данная тема освещается в ряде работ, имеющих более широкие хронологические рамки, из которых в особенности отметить монографии В. В. Согрина и учебное пособие Г. И. Герасимова (Согрин В. В. Политическая история современной России. 1985–1994: От Горбачева до Ельцина. М., 1994; Он же. Политическая история современной России: 1985–2001: От Горбачева до Путина. М., 2001; Герасимов Г. И. История современной России: поиск и обретение свободы. 1985–2008 годы. Учебное пособие. М., 2008. 408 с.).

С самого начала «перестройки» она вызывала повышенный интерес зарубежных аналитиков, – многочисленные иностранные публикации на эту тему характеризуются ы статье Светланы Анатольевны Величко (Величко С. А. Освещение перестройки в СССР (1985–1991 гг.) в зарубежной историографии // Отечественная история. 2007. № 3. С. 162–166).

ОСНОВНЫЕ КОНЦЕПЦИИ О СУЩНОСТИ ПЕРИОДА

1) коммуно-реформистская концепция: необходимо было лишь усовершенствование существующего строя, во имя чего и началась «перестройка». Однако она пошла в неправильном направлении, привела к «буржуазной конрреволюции» и «реставрации капитализма», что объясняется прежде всего личными качествами М. С. Горбачева, – либо его политической несостоятельностью, либо «предательством». Наиболее четко это сформулировано бывшими деятелями КПСС, в частности, Егором Кузьмичем Лигачевым и Николаем Ивановичем Рыжковым (См. напр.: Лигачев Е. К. Загадка Горбачева. М., 1991; Рыжков Н. И. Трагедия великой страны. М., 2007).

2) концепция «демократического транзита», в соответствии с которой крушение коммунизма в нашей стране было исторически закономерным и произошло в рамках общемирового процесса «победы либеральных ценностей». С этой точки зрения, все нынешние проблемы являются «временными трудностями» на пути утверждения демократии. Все это – стандартные штампы либерально-демократической риторики. В классическом виде это было сформулировано в работе известного американского политолога Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории?» (1989 г.). Из необъятной публицистики этого толка отметим труды «главных «реформаторов» – Е. Т. Гайдара и А. Б. Чубайса (См. напр.: Гайдар Е. Т. Гибель империи: Уроки для современной России. 2-е изд., испр. и доп. М., 2007; Гайдар Е. Т., Чубайс А. Б. Экономические записки. М., 2008) Из числа исторических работ в законченном виде эта версия проводится в учебном пособии Г. И. Герасимова (Герасимов Г. И. История современной России: поиск и обретение свободы. 1985–2008 годы. Учебное пособие. М., 2008. 408 с.).

3) оценка этих событий прежде всего в геополитическом контексте как крах нашего государства, которому даются следующие объяснения

– внутренние причины, среди которых, в свою очередь выделяются социальные факторы (появление капиталистических или «протобуржуазных» слоев, борьба среди номенклатуры за власть привилегии) или персональные причины (опять-таки несостоятельность или «предательство» Горбачева);

– внешние причины: «проигрыш в холодной войне», целенаправленное «изматывание» СССР гонкой вооружений; конспирологические версии: реализация долговременного плана США по уничтожению Советского Союза, важным направлением чего являлось идеологическое разложение нашего общества и насаждение своей агентуры. В классическом виде эти версии фигурируют в публицистике почвеннического (нацинал-патриотического, неославянофильского) толка, например, в журнале «Наш современник» и газете «Завтра». Один из наиболее известных сторонников такого подхода – С. Г. Кара-Мурза, сходные идеи высказывал А. а. Зиновьев.

4) лишь немногие авторы обосновывают следующую точку зрения: к началу 1980-х гг. обострились все проблемы, однако оптимальным путем их решения было бы не тотальное разрушение, а радикальные реформы в рамках существовавшей системы. В связи с этим ставится вопрос о причинах слабости реформистских сил в нашем обществе и в КПСС, что и привело в 1970-е гг. к доминированию консервативно-застойных тенденций, а затем в период «перестройки» – к победе деструктивно-разрушительных сил. Такой подход прослеживается в упоминавшейся работе А. С. Барсенкова.

Ярким примером такой позиции является наиболее фундаментальная работа о проблемах современного развития России – трехтомная монография Василия Ивановича Жукова. Автор – академик, докт. ист. наук. Ректор-организатор российского государственного социального университета. Он рассматривает события 1990-х гг. через призму борьбы двух группировок номеклатуры – административно-хозяйственной и политической. В его версии, именно последняя вначале блокировала серьезные реформы. а затем встала на путь тотального разрушения системы и страны (См.: Жуков В. И. Россия в глобальном мире: философия и социология преобразований. Изд. 2‑е, перераб. и доп.: В 3 т. М., 2007).

ПЕРИОДИЗАЦИЯ

Прослеживаются три основных этапа:

1) с прихода к власти М. С. Горбачева (март 1985 г.) и до рубежа 1987/1988 гг. В это время реформы встречают единодушную поддержку – широкие массы охвачены надеждами на лучшую жизнь, а правящие круги демонстрируют единство.

2) 1988–1989 гг. Нарастание социально-политического размежевания в обществе. В правящих кругах кристаллизуются «консерваторы» (сторонники минимальных преобразований) и «радикальные реформаторы». В это же время зарождается и становится серьезной политической силой массовое протестное движение.

3) с 1990 г. и до конца перестройки. В это время при внешнем сохранении прежней политической системы фактически идет ее распад: КПСС постепенно теряет реальную власть, начинается распад СССР («парад суверенитетов»), нарастает экономический хаос.

Процессы "перестройки" нашли широкое и многоплановое отражение в зарубежной обществоведческой литературе и публицистике, в которой также содержатся существенные элементы исторического анализа. Спектр зарубежных публикаций по интересующей нас теме столь обширен и разнообразен, что сама эта литература стала предметом целого ряда аналитических обзоров и статей отечественных авторов<6>. Не имея возможности назвать здесь многие содержательные публикации зарубежных специалистов, ограничимся указанием лишь на обобщающие работы наиболее известных зарубежных советологов. Это прежде всего работы М. Левина (США) "Феномен Горбачева. Историческая интерпретация", М. Ферро "Истоки перестройки", Д. Хоскинга (Великобритания) "Пробуждение Советского Союза"<7>. Следует заметить, что в настоящее время некоторые материалы зарубежных аналитиков "перестройки" -- прежде всего журналистов и политических деятелей -- переведены на русский язык и могут использоваться студентами при изучении соответствующей тематики<8>.

В целом же историко-исследовательское изучение периода отечественной истории второй половины 80-х -- начала 90-х годов находится в стадии становления. В силу этого в дальнейшем аналитическом обзоре мы выделим лишь ограниченный круг проблем, получивших в той или иной мере историческую интерпретацию.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ И СУЩНОСТЬ "ПЕРЕСТРОЙКИ"

В кругу проблем, приобретающих особую остроту при изучении новейшего периода нашей истории (после апреля 1985 г.), особое значение имеет кардинальный вопрос о причинах и предпосылках общественных преобразований, о их значении, сущности и последствиях. Между тем, все эти проблемы не только не имеют однозначного решения, но и, будучи в центре идейного противоборства конкурирующих общественно-политических сил, нередко решаются диаметрально-противоположным образом. При этом следует подчеркнуть, что сформулированные в настоящее время оценки тех или иных исторических аспектов "перестройки" в подавляющем большинстве не являются результатом исторического исследования соответствующих процессов, а вытекают из некоторых априорных, идеологически детерминированных посылок.

Учитывая исключительное многообразие существующих в настоящее время политических течений и концепций, имеющих и соответствующий более или менее выраженный исторический аспект, автор настоящего пособия не ставит задачу их системного обзора, а ограничивается выделением наиболее репрезентативных идейно-исторических блоков. Прежде всего вычленим группу концепций, объединенных своим позитивным отношением к общественным преобразованиям, развернувшимся после 1985 г. и предполагавших признание глубоких исторических предпосылок этого процесса и определенный оптимизм в отношении его перспектив. В этой системе координат правомерно выделить две существенно различающиеся системы взглядов.

Первой по времени возникновения стала концепция "коммунистического реформизма", явившаяся идейно-историческим обоснованием реформаторских инициатив М. С. Горбачева. Она, как известно, исходила из незыблемости "коммунистической идеи", "верности "социалитсическому выбору", при этом "перестройка" рассматривалась как продолжение "дела Октября", возвращение к "ленинским истокам". В этом контексте переход к преобразованиям объяснялся необходимостью преодоления "деформаций социализма", конкретные же импульсы реформ связывались с выявившимися пороками "административно-командной системы" (а не социализма как такового), вылившимися в "предкризисное состояние" (а не социализма как иакового), вылившимся в "предкризисное состояние" нашего общества. С этой точки зрения перспективой процесса представлялся "гуманизированный социализм", противниками же преобразований назывались "консервативные силы", "неосталинисты".

Следует отметить, что подобные взгляды нашли значительное распространение и в зарубежных интерпретациях "перестройки", причем не только в левых политических кругах, но и среди профессиональных советологов, продолжающих традиции распространившегося с 60-х годов "ревизионистского" направления.

Второе направление в оценке исторических предпосылок и сущности "перестройки" определяется системой либерально-демократических воззрений. Будучи принятым среди части зарубежных советологов сразу же с начала общественных преобразований в нашей стране, оно затем получает все большее распространение и в отечественном обществоведении, -- в значительной мере путем эрозии "коммунистически--реформистской концепции", поворота общественной мысли (и в целом -- массового сознания) от "либерального коммунизма" к либерализму.

В качестве "классической" формулировки либеральной концепции "перестройки" можно рассматривать, к примеру, работу известного американского политолога Ф. Фукуямы "Конец истории?", появление которой в конце 1989 г. стало своего рода обществоведческой сенсацией. Как известно, названный автор определяет сущность современного этапа исторического развития как торжество западной идеи либерализма над различными тоталитарными идеологиями -- вначале над фашизмом, а затем -- над коммунизмом. По его оценке, "триумф Запада, западной идеи очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив".

Оценивая процессы в СССР после 1985 г., американский аналитик пишет:"То, что произошло за 4 года после прихода Горбачева к власти, представляет собой революционный штурм самых фундаментальных институтов и принципов сталинизма и их замену другими, еще не либеральными в собственном смысле слова, но связанными между собой именно либерализмом. Неоднократные утверждения Горбачева, будто он стремится вернуться к первоначальному смыслу ленизма, сами по себе лишь вариант оруэлловской "двойной речи"<9>.

Таким образом, сторонники либеральной интерпретации "перестройки" рассматривают этот процесс как часть общемирового процесса утверждения либеральных ценностей. Применительно к России и другим странам коммунистического блока его содержание определяется переходом от тоталитаризма к демократии и рыночной экономике. Причины перехода к преобразованиям связываются с всеобъемлющим кризисом коммунистического режима, нашедшим отражение в экономике, кудьтуре, идеологии. Причина этого кризиса -- несостоятельность самой коммунистической идеи, несоответствие ее общественным реалиям.

Рассматривая кризис коммунистической системы в СССР как исторически предопределенный процесс, ряд авторов выявляет вместе с тем его конкретные импульсы и, прежде всего, обострение экономических трудностей, проигрыш экономического соревнования с Западом, чему во многом способствовало истощение страны под непосльным бременем военных расходов в ходе "холодной войны". В частности, в работе известного немецкого советолога Г. Нольте (его работа -- один из немногих обобщающих трудов последних лет, охватывающий всю историю России и СССР) отмечается, что к началу 80-х годов крупные трудности в советской экономике "были уже совершенно очевидны", т. к. "экономика, построенная на плановых началах, теряла свою управляемость"<10>. Еще более последовательно проводится эта мысль в сборнике немецких советологов "Что было ранее за железным занавесом" о неспособности бюрократической системы управлять страной<11>.

Выявляя конкретный механизм перехода к реформам, ряд авторов отмечает обострение под влиянием нараставших трудностей борьбы в правящих кругах СССР. Так, по оценке известного американского политолога Р. Андерсена, "ухудшение функционирования экономики в начале 80-х годов обострило конкуренцию внутри правящего меньшинства за материальное вознаграждение", в результате чего имело место "усиление споров и разногласий внутри партии-государства (понятие, применяемое автором для определение специфики советской политической системы. -- И. К.) нашло свое выражение в политике гласности"<12>. Высказывается и мнение, что борьба между различными группировками властвующей элиты в СССР явилась решающим импульсом для перехода к преобразованиям после 1985 г. Так, один из отечественных политологов, поддерживая выводы ряда западных аналитиков (например, А. Брауна), приходит к следующему выводу: "Борьба с коррупцией была направлена против верхушки партаппарата, но не касалась консерваторов, пришедших к власти вместе с Андроповым. Борьба же с последними для нового лидера страны (Горбачева, -- И. К.) потребовала и новых средств, каковыми и являлись демократизация общества... Занятые междуусобной борьбой и уверенные в нерушимости коммунистической системы, ее сторонники поздно опомнились. Политическая борьба внутри авторитарного режима постепенно переросла в борьбу этого режима с демократическим движением и завершилась победой последнего"<13>.

Большое внимание зарубежные аналитики "перестройки" уделяют социально-историческим факторам, подготовившим и облегчившим переход к этому этапу либерализации и десталинизации советского общества. Широко распространено мнение о наличии серьезных экономических, социальных и духовно-психологических предпосылок преобразований. Так, упоминавшийся Ф. Фукуяма в диалоге с известным отечественным политологом А. Миграняном высказал характерное убеждение, что "своим успехом революции Горбачева частично обязана тому факту, что у вас было много предпосылок для демократического развития" (имеются в виду предшествующая индустриализация страны, формирование широких слоев интеллигенции и квалифицированного рабочего класса, высокий уровень образования, мобильность населения)<14>.

Типичные суждения по этому поводу высказываются в упоминавшейся книге М. Ферро. Вычленяя предпосылки горбачевских преобразований в предшествующем общественном развитии, этот крупный знаток истории России обращает внимание на наличие в советской системе "участков самостоятельности", ее определенной "пористости". Имеется в виду, что существующая система не была такой уж монолитной, как это нередко представляли на Западе (и как довольно часто представляют до сих пор у нас). Выявляя истоки перестройки, М. Ферро, ссылаясь, в частности, на исследования советских социологов, отмечает, что за последние 15 лет, предшествующих этому повороту, резко возросло количество образованных людей как в партийном, так и в государственном аппарате, что связано с общим повышение уровня образованности советских граждан.

С учетом этого исторического контекста "перестпрйки", авторы лиькрального направления отмечают значительные трудности на пути демократизации и переходе к рыночной экономики, связанные с относительной слабостью демократической культуры в России, остротой экономической ситуации, сопротивлением консервативных сил и т. д.

Второй блок концепций "перестройки" определяется взглядом на нее как на элемент определенного общецивилизационного процесса. С этой точки зрения, содержание этого прихода определяется прежде всего не кризисом коммунистической системы как таковой и победой западных ценностей, а кризисом всей цивилизации как на Востоке, так и на Западе, необходимостью поиска новых путей общемирового прогресса. Поскольку реальная политика творцов "перестройки" весьма слабо отражала эти общецивилизационные потребности, то сторонники рассматриваемой концепции весьма скептически и критически оценивают ход общественных процессов в стране во второй половине 80-х гг. В сущности, позитивно характеризуется лишь первоначальный, реформаторский импульс, дававший потенциальную возможность необходимых перемен, которая, однако, не была реализована. Так, академик Н. Н. Моисеев пишет: "То, что сейчас происходит в России, отнюдь не является чисто русским или чисто социалистическим явлением. Это одно из проявлений общего кризиса цивилизации. В том числе (возможно, и в первую очередь) западной, т. е. европейско-американской. Принцип laissez faire ("свободного предпринимательства". -- И. К.) ... себя исчерпал. Порядок, сформировавшийся в послевоенные годы -- "порядок ХХ века" разрушается на всей планете, а не только в бывшем Советском Союзе"<15>.

Наиболее фундаментальное обоснование "цивилизационная" концепция "перестройки" получила в работах группы аналитиков под руководством известного политолога С. Е. Кургиняна. В частности, в подготовленном ею докладе Совета по проблемам общественного развития при Московском экспериментальном творческом центре отмечалось: "Эпоха господства индустрии на исходе. Впереди новая, информационная эра. В контексте нового этапа общественного развития наша основная и по сути единственная задача -- преодолеть в исторически кратчайший срок отставание производительных сил нашего общества ... от стран-лидеров".<16>

В контексте этих представлений, данные авторы считают главным содержанием необходимых преобразований в стране не преодоление "коммунизма", не демократизацию и переход к рыночной экономике как таковые, а создание всех возможных условий для цивилизационного прорыва. При этом, многие цености и институты советского общества, обреченные на уничтожение с точки зрения концепции либерализма, при таком подходе заслуживают всемерного сохранения и развития (речь идет о централизованном планировании, коллективистских, антипотребительских ориентациях массового сознания и т. д.).

Альтернативой этому желательному процессу, по мнению теоретиков "постперестройки", служит утверждение в стране "криминального", "колониального" капитализма, основным же противником необходимых общественных преобразований являются не консервативные силы, не "партократы", а "криминальная буржуазия" (т. е. представители "теневой экономики", прошедшие во время "застоя" период "первоначального накопления" капитала и рвущиеся в настоящее время к власти).

По оценке представителей рассматриваемой концепции, преобладающим содержанием реальных общественных процессов периода перестройки стали тенденции социального распада, всеобщего развала. В значительной мере это объясняется тем, что либеральная бюрократия, взявшая на себя инициативу преобразований, не смогла удержать ее в своих руках и последующий ход событий во многом определялся целенаправленными усилиями деструктивных сил, прежде всего "криминалитета".

Кроме рассмотренных двух основных идейно-теоретических блоков, можно выделить еще и третью группу воззрений, для которой характерно сугубо негативное отношение к "перестройке", ее категорическое неприятие. Одним из наиболее ярких выражений такого рода взглядов являются суждения известного философа-эмигранта А. А. Зиновьева, заключенные в его книгах "Горбачевизм", "Кризис коммунизма", "Катастройка", "Смута" и др. Формулируя свою историческую оценку "перестройки", автор в одной из последних публикаций (июнь 1993 г.) утверждает: "В брежневские годы накопились предпосылки для кризиса -- созрел потенциальный кризис. Но в действительности он превратился с приходом к высшей власти Горбачева и с началом перестройки. Горбачевское руководство развязало кризис, дало толчок к нему. Горбачевизм возник как попытка перейти от демократического брежневизма к диктаторскому режиму сталинистского типа. Эта суть горбачевизма в стремлении навязать стране насильственным путем сверху образ жизни и такое направление эволюции, которое хотело высшее начальство и создать систему сверхвласти вне партийного аппарата и над ним. Назревший в Советском Союзе кризис мог быть преодолен средствами этого общества как общества коммунистического. Никакая особая перестройка основ общества не требовалась. Но разразившийся по вине высшего руководства кризис советского общества привел советское общество к краху. И решающую роль при этом сыграло поражение Советского Союза в холодной войне с Западом"<17>.

Конкретно характеризуя различные концепции, объединенные сугубо негативным отношением к "перестройке", следует выделить прежде всего два их направления -- "консервативно-коммунистическое" и "национал--патриотическое", "фундаменталистское". Первое направление конституируется как оппозиция "партийных консерваторов" курсу Горбачева и становится все более заметным явлением по мере нарастающей в обществе политической поляризации. Соответствующие взгляды получили выражение в документах и выступлениях лидеров Коммунистической партии Российской Федерации, других (многочисленных в настоящее время) организаций коммунистической ориентации. В концентрированном виде историческая концепция "коммунистических фундаменталистов" прослеживается в многочисленных выступлениях Н. А. Андреевой, письмо которой "Не могу поступаться принципами", опубликованное "Советской Россией" в марте 1988 г., стало симптомом и сигналом консолидации консервативных сил в КПСС. Характерно, что ее публикации, вышедшие отдельной книгой, получили подзаголовок "Краткий курс истории перестройки"<17>.

В своем подходе к событиям "перестройки" "коммунистические консерваторы" исходя из незыблемости "коммунистического идеала". С их точки зрения, все годы после революции советское общество шло "верным курсом", общеизвестные же теневые стороны в его развитии носили характер частных ошибок, отступлений от "ленинских заветов". С этой точки зрения, "перестройка" была приемлема лишь как некоторый косметический ремонт здания социализма. Глубокие же преобразования общества отвергались как "антисоциалистические", основная опасность происходивших процессов виделась в "капиталистическом перерождении" "советского строя", а главный противник -- в "антисоциалистических силах" ("бывших" и пресловутой "криминальной буржуазии").

Резко негативное отношение к "перестройке" характерно для авторов "национально-патриотического", "фундаменталистского" направления, которые признают, как правило, лишь общий антикоммунистический импульс этого процесса. Как известно, "фундаменталистские" авторы рассматривают коммунистический режим в качестве одного из проявлений длительного подрыва национальных устоев, начавшегося со времен Петра

1. С этой точки зрения, желательной перспективой для России признается не столько ликвидация коммунистического режима как таковая, а именно возвражение к национальным основам, традиционным институтам и ценностям. Это предполагает преодоление "тлетворного западного влияния", беспощадную борьбу с главным врагом России -- русофобами (прежде всего "мировым сионистским финансовым капиталом") и их агентами внутри страны ("малым народом" -- по терминологии И. Шафаревича). В свете этих посылок, негативная оценка "перестройки" определяется распадом страны, опасностью ее подчинения "сионистскому капиталу" и т. п. Отмечается, что "второй раз за столетие мы переживаем трагедию централизма. Была предпринята и успешно осуществлена атака на централистские структуры, которые скрепляли громаду государства. Мы превращаемся в груду обломков"<18>.

Характеризуя этот комплекс взглядов, следует отметить еще два существенных обстоятельства. Первое -- исключительную неоднородность рассматриваемого течения, наличие различных, зачастую весьма отличающихся между собой вариантов "национал-патриотических взглядов" (от "умеренного" национализма до "русского фашизма"). Второе --симптоматичную тенденцию сближения "коммунистического консерватизма" и "национал-патриотизма" на общей базе шовинизма и имперского мышления, что с таким драматизмом проявилось в октябрьских событиях 1993 года.

Коротко хотелось бы сказать об авторской позиции. Являясь сторонником либерально-демократических ценностей, автор вмести с тем глубоко уверен, что обновление России не может произойти посредством простого утверждения устоев "традиционного капитализма". Представляется бесспорным, что прогресс нашего отечества возможен только с учетом новых общецивилизационных процессов, реальностей постиндустриальной, информационной эры. Столь же очевидно, что плодотворное развитие невозможно на путях простого заимствования западных идей и институтов, игнорирования национальной традиции. Позитивная перспектива состоит, видимо, в определенном сочетании ценностей либерализма, цивилизационного подхода и "русской идеи".

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ "ПЕРЕСТРОЙКИ" И ЕЕ МЕСТО В ИСТОРИЧЕСКИ ДЛИТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ ПРЕОБРАЗОВАНИЙ

Если вначале понятие "перестройки" рассматривалось как синоним всего процесса преобразования страны, как определение некоего процесса перехода к новому качественному состоянию общества (будь то "гуманизированный социализм" или "рыночная экономика"), то в обществоведческих публикациях последнего времени все чаще утверждается более узкая в содержательном и хронологическом плане трактовка данной дефиниции.

В ряде публикаций "перестройка" определяется как период относительно эволюционных преобразований, предшествующий этапу радикальной ломки, "антитолитарной революции". Рубежом между этими двумя периодами нередко считается август 1991 г., хотя имеются и другие оценки. Так, в статье В. В. Согрина декларируется следующая историческая последовательность: "События конца августа 1991 г. подвели черту под эпохой, задуманной ее творцами как переустройство общества на основе раскрытия потенциала социализма. С середины 1991 г. перестройка уступила место процессу радикального слома и замены старых общественных структур новыми отношениями ... Сущность нового процесса еще не выявилась, но предварительно его можно было бы назвать модернизацией на основе либерально-демократической модели"<20>

Другой известный обществовед А. Бутенко пишет, что перестройка, "понимаемая как процесс общественного переустройства Советского Союза на основе "раскрытия потенциала социализма" ... имела определенные исторические рамки. За семь лет задуманное переустройство прошло ряд качественно различных этапов и к началу 1992 г. исчерпало себя. Уже к середине 1991 г. общественные перемены утратили вышеназванное перестроечное содержание... Перестройка стала важнейшим прологом и начальным этапом развернувшейся в стране антитоталитарной, посткоммунистической, демократической революции".<21>

В упоминавшейся публикации Н. Н. Моисеева выявляется следующая оценка исторического процесса последних лет: "В 1986 г. еще могли быть условия для реформ сверху, для постепенной либерализации экономики и деиделогизации страны. Какие-то шансы были в период Новоогаревского процесса (имеются в виду усилия по подписанию нового Союзного договора в 1991 г. -- И. К.). Но все эти возможности рухнули после путча ... и последующего распада Великого государства. Перестройка окончилась и началась революции с ее непредсказуемым исходом. Начался страшный период в истории России".<22>

В учебном пособии Г. К. Селезнева, как и у ряда других авторов, в качестве конечного хронологического рубежа "перестройки" рассматривается август 1991 г. Сущность же последующего этапа -- "постперестройка", с точки зрения данного автора, определяется непосредственным приходом к власти "демократических сил". Правда, в последующих суждениях Г. К. Селезнева обнаруживаются определенные противоречия, что, разумеется, отражает противоречивость самих общественных процессов в послепутчевый период. Так, в пособии утверждается, что "характерной чертой народной антитоталитарной революции в августе 1991 г. было то, что она имела верхушечный, аппаратный характер". Прослеживая последующие противоречивые процессы, автор приходит к выводу, что "осенью 1992 г. россияне по-прежнему жили в социалистическом обществе с тотальным господством государственной собственности ..."<23>

В настоящее время -- после октябрьских событий 1993 г. -- в соответствующих комментариях средств массовой информации дается их оценка как подлинной "антитолитарной революции", начала настоящей демократизации России. Все это еще раз подчеркивает сложность определения содержания и хронологических рубежей протекающих на наших глазах незаконченных общественных процессов.

Не пытаясь дать свою однозначную оценку рассматриваемой дискуссионной проблемы, выскажем некоторые дополнительные соображения по этому поводу. Напомним, что в общем признается всеми -- общественные преобразования в России носят исторически длительный характер. Не исключено, что решающие стадии или рубежи этого процесса еще впереди. Следует также обращать внимание, с одной стороны, на разрыв постепенности, переломный характер тех или иных этапов и событий, а с другой стороны, на сохраняющуюся преемственность долговременных исторически процессов. Ранее (в главе о "застое" была сформулирована концепция о двух основных тенденциях всего "послесталинского" периода (деградация коммунистического режима и -- с другой стороны -- генезис новых структур, принимавший однако преимущественно деформированный характер). Внимательно анализируя общественные процессы современного периода, трудно отделаться от мысли, что они -- в каком-то отношении -- радикально порывая с предшествующим периодом, в то же время во многом и продолжают его тенденции. Возникает впечатление, что и после 1985 г. вплоть до сегодняшнего доминирует тенденция деградации коммунистической системы, неминуемо проявляющаяся в распаде всего общественного организма. В то же время процесс рождения нового, хотя и ускорился, в значительной мере происходит в прежних формах, носит деформированный характер.

Не исключено, что в контексте этих посылок для будущих историков период 1985--1991 гг. предстанет главным образом как продолжение (и резкая активизация) предшествующих деструктивных процессов, когда элементы подлинно нового конституировались лишь весьма относительно.

ВНУТРЕННЯЯ ПЕРИОДИЗАЦИЯ "ПЕРЕСТРОЙКИ"

Важным этапом в переходе к научно-историческому изучению тех или иных событий и процессов является выделение их внутренней хронологии. В настоящее время вряд ли правомерно говорить о появлении сколько-нибудь бесспорной периодизации 1985--1991 гг. Однако в имеющихся обществоведческих публикациях существуют варианты такой периодизации.

Наиболее обстоятельно это сделано в статье В. В. Согрина. По его мнению, "в истории перестройки различимы четыре периода: первый (март 1985 г. -- январь 1987 г.) проходил под лозунгом "больше социализма"; второй (1987--1988 гг.) имел лейтмотив -- "больше демократии"; третий (1989--1990 гг.) стал периодом размежеваний и расколов в лагере перестройки; наконец, четвертый этап, совпавший с 1991 г. ознаменовался резким изменением соотношения сил в пользу радикально-реформаторских группировок, приходом их к власти и началом соединения идейно-политической революции с радикальными социально-экономическими преобразованиями"<23>.

В более поздней публикации названного автора, посвященной М.

Горбачеву, также формулируется определенная периодизация, которая, правда, относится не ко всей "перестройке", а лишь к деятельности данного исторического персонажа. Однако принимая во внимание, насколько эта личность наложила отпечаток на общественные процессы второй половины 80-х годов, правомерно привести и эту периодизацию. По оценке В. Согрина, "в политической стратегии Горбачева различимы два неоднозначных этапа, разграничительным рубежом которых является конец 1988 -- начало 1989 г., т. е. как раз середина эпохи перестройки. На первом этапе Горбачев выступил в качестве инициатора перемен... На втором этапе он уже подлаживался под перемены, став пленником вышедших из под его контроля процессов"<24>.

Наконец, можно привести еще один вариант периодизации из статьи сотрудника Института сравнительной политологии и проблем рабочего движения РАН В. Б. Пастухова. В ней также дается периодизация не всего "перестроечного процесса", а лишь "демократического движения", однако выделяемые этапы, как нам представляется, значим и для общей периодизации рассматриваемого исторического этапа. По оценке данного автора, "первый этап развития демократического движения -- время союзнических отношений с высшей властью. Он охватывает период с апреля 1985 по август 1987 г. Второй этап -- конкуренция между движением и властью. Этот этап охватывает период с августа 1987 г. (в августе 1987 г. прошло первое собрание "неформалов в Москве. -- И. К.) по март 1989 г. Третий этап -- политическое противостояние власти и движения -- охватывает время между выборами народных депутатов Союза ССР и России с марта 1989 г. по март 1990 г. Четвертый этап ... это этап прихода к власти. Этот период длился больше года -- с марта 1990 по август 1991 г."<25>

Определенная концепция периодизации прослеживается и в сборнике документов "Россия сегодня": хотя здесь и не говорится об этапах рассматриваемого процесса, однако публикуемые в третьем разделе документы на тему "Политический диалог Михаил Горбачев – Борис Ельцин" размещены по хронологическому принципу. Таким образом, прослеживаются следующие периоды: март 1985 -- февраль 1988 г.; март 1988 -- март 1990 г; апрель -- июль 1990 г.; июль -- декабрь 1990 г.; декабрь 1990 -- апрель 1991 г (имеется в виду момент выхода книги).

Выделяя во всех предложенных вариантах периодизации хначительное рациональное содержание, автор учебного пособия считает целесообразным расчленить весь период 1985--1991 гг. на три основных этапа в зависимости от социально-экономического положения страны, динамики политического процесса, соотношения противоборствующих общественных сил. ПЕрвый период -- с момента прихода к власти М. С. ГОрбачева и до конца 1987 -- начала 1988 г. Он характеризуется относительным политическим согласием, всеобщей поддержкой декларированных преобразований на фоне более-менее стабильной (в сравнении с последующим периодом) социально-экономической ситуацией. Второй период -- с конца 1987 -- начала 1988 г. до начала 1989 г. Он характеризуется начавшимся политическим размежеванием, первичной консолидацией демократических (дистанцирующихся от официального руководства) и консервативных сил. Внешними метками его могут быть признаны выступление Б. Н. Ельцина на октябрьском (1987 г.) Пленум ЦК КПСС и упоминавшееся письмо Н. А. Андреевой в марте 1988 г. Третий период -- с 1989 по август 1991 г. характеризуется резким политическим размежеванием, непримеримой борьбой противоборствующих общественных сил на фоне прогрессирующего ухудшения экономической ситуации.