Глава 12. Полит, и прав, учения в России в 1-й половине XVIII в.

ния, — заявлял он, — то и правому суду быть невозможно, понеже

у всякого судьи свой ум и как кому понравится, так и судит, а

надобно так его устроить, чтобы и не весьма разумный судья мог

право судить". Данное правосудное установление надлежит, по словам

Посошкова, "так осмотрительно состроить, чтобы оно ни от

какова чина незыблемо было". А потому для его составления необходимо

создать совет из представителей всех сословий, в том числе

и от "низких чинов". В этот совет "не худо бы выбрать, —

считал он, — и из крестьян, кои в старостах и в сотских бывали и

во всяких нуждах перебывались и в разуме смышленые".

Составленную "общесоветием" правосудную книгу Посошков

считал необходимым вынести на обсуждение всего народа "самым

вольным голосом, а не под принуждением, дабы в том изложении

как высокородным, так и низкородным и как богатым, так и убогим

и как высокочинцам, так и низкочинцам и самым земледельцам

обид бы и утеснения от недознания какого-либо их бытия в том

новоисправном изложении не было". При этом он отмечал, что предложенное

им народосоветие не умаляет самодержавной власти. Император

волен отклонить или исправить любые статьи в судебнике,

принятом народосоветием.

Посошков предлагал далее утвердить данный судебник "жестоким"

и "недвижимым" царским указом, так что если кто хотя

малую статью нарушит, то казнить его неотложно. Судей, выносящих

за взятку или по дружбе или по чьей-либо просьбе не соответствующее

законам решение, он призывал наказывать самым жестоким

образом. По его словам, "а ежели судей малых и великих не

казнить и великими штрафами их не штрафовать, то, и правое

изложение учинив, правды и правого суда уставить будет невозможно".

При этом Посошков утверждал, что если "ради установления

правды" судей "много падет", то пусть так и будет. "А без

урона, — пояснял он свою позицию, — я не чаю установиться правде,

а право сказать, и невозможно правому суду уставиться, ежели

сотня-другая судей не падет, понеже у нас в Руси неправда вельми

застарела. А не таким страхом не чаю я того злого коренья

истребить. Потому что если какая и земля сильно покроется дерном,

то до тех пор, пока тот дерн огнем не выжгут, то не можно на

ней пшеницы сеять, тако и в народе злую застарелость злом надлежит

и истреблять. А ежели не тако, то, по моему мнению, не

токмо в судах, но во всяком правлении правды не будет".

Самым главным богатством любого государства Посошков считал

твердые нравственные устои в нем и незыблемый правопорядок,

которые он в соответствии с русской политической и правовой

традицией обозначал словом "правда". "Паче вещественного богатства

надлежит всем нам обще пещися о невещественном богатстве,

то есть о истинной правде. Правде — отец Бог, и правда велми

История политических и правовых учений

богатство и славу умножает и от смерти избавляет, а неправде —

отец Диавол, и неправда не токмо вновь богатит, но и древнее

богатство отончевает и в нищету приводит и смерть наводит", — в

этом высказывании Посошкова, содержащемся в его "Книге о скудости

и богатстве", воплощается ключевая идея всего его творчества.

И. Т. Посошков выражал в своих произведениях интересы не

какого-либо одного сословия — например, купечества, — но всего

русского общества. Он выступал с точки зрения русского человека,

любящего свое отечество и желающего его процветания.