Глава 12. Полит, и прав, учения в России в 1-й половине XVIII в.

щество. И сия болезнь в государствах мало когда не бывает к

смерти их, яко же можно видети от всемирных историй. Но

коих мы требуем историй? Не сама ли Россия довольная себе

свидетельница?"

Имея корневое свое начало в Боге, верховная государственная

власть, по словам Феофана Прокоповича, "не судима есть от человека,

но единаго Бога суду подлежит". Она есть "высочайшая, крайняя

власть" и "не подлежит никей же другой власти человеческой".

Она не подчиняется соответственно и человеческим законам. "Понеже

бо нарицается и есть верховная, высочайшая и крайняя власть,

то како может законам человеческим подлежати; аще бы подлежала,

не была бы верховная. А когда сами Государи творят то, что

гражданские уставы повелевают, творят по воле, а не по нужде".

Очевидно, что выделяя в государственной власти указанные

свойства, Феофан Прокопович подразумевал, главным образом, самодержавную

власть, существовавшую в его время в России. При

этом он хорошо знал особенности и других разновидностей государственной

власти.

Классификацию различных форм ("образов") правления Феофан

строил на базе традиционного для европейской политической

идеологии критерия, а именно: в зависимости от количества носителей

высочайшей власти. В соответствии с ним он выделял:

1) демократию или народодержавство, "инде главные всего Отечества

дела управляются согласием всех жителей"; 2) аристократию,

"инде же не всего народа, но и не единаго лица волею, но

несколько избранных мужей сословием правится Отечество";

3) монархию или самодержавство, "инде же вся держава в руках

единаго лица держится". Помимо этого Феофан признавал возможность

существования и смешанных форм правления, сочетающих

признаки двух или трех вышеотмеченных основных "образов правления".

В свою очередь и монархии Феофан делил на различные виды.

Так, он писал, что монархия бывает наследственной, "в которой по

отце сын, или по брате брат, иногда же по отце и дщерь царствует...

и разве пресечется линия крови Самодержавной, в то время

согласием Монарх новый избирается". К такой монархии Феофан

относил современную ему "Монархию Всероссийскую".

"Наследной монархии" Феофан противопоставлял "монархию

избирательную", в которой "не наследный скипетр содержится, но

по смерти монарха единаго избирает народ монарха, по согласию

своему, несмотря на дети монарха умершаго".

При решении вопроса о лучшей форме правления Феофан Прокопович

следовал, по его собственному признанию, учениям политических

мыслителей, полагавших, что о различных правлениях

"не просто по самих себе, но по природе народов рассуждати подо

История политических и правовых учений

бает, который где лучше свойствуются". Из высказываний этих

мыслителей можно узнать, отмечал он, что "едва не всем народом

природна есть Монархия, понеже едва не вси таковым способом

удоб управляти себе обыкоша". Для России лучшей формой правления

Феофан считал самодержавие. "Русский народ таков есть от

природы своей, — отмечал он, — что только самодержавным владетельством

храним быть может. А если каковое нибудь иное владение

правило воспримет, содержаться ему в целости и благосостоянии

отнюдь не возможно".

Из единоличных образов правления Феофан отдавал предпочтение

наследственной монархии. По его словам, в монархии наследуемой

"сыны Царские от младых ногтей, от того времени, когда

ходити и прорицати нечто обучаются, обучаются купно и царствовати...

А кто с нижайших на престол прагов восходит, управляти

учится седии уже на корме, не без великого многажды вреда Государства

своего". Кроме того, преимущество "наследуемого Царства"

состоит, по мнению Феофана, и в том, что самодержец печется

здесь о добре общем, как о своем домашнем, "видя яко наследствовати

по нем имут сыны и сыны сынов его, и имже все изобилное и

целое готовя". Те же, кто становится монархом по избранию, склонны,

отмечал он, не щадить общего, как чужого, "но и паче тщатся

оттуду приватныя свои фамилии обогащати".

Но самым большим пороком "елекционных держав" Феофан

считал свойственные им несогласия и раздоры. "Санове велики,

смотрящее на преизящества своя и престольныя высоты вожделевающе,

како могут бытии вернии своему Монарху?, которому скорейшей

желают смерти — вопрошал он. — Како друг другу доброжелательный

бытии могут?, всяк равного себе не любя. Той мыслит,

какобы оному запяти путь к диадеме, а той сему тожде взаим

творит, и един другого боится. И всяк туды намеряет, туды советы,

туды дела народные, туды трактаты с посторонними ведет, куды

бы могл ему бытии простейший путь до короны".

Вместе с тем и в наследственной монархии Феофан Прокопович

обнаруживал большой недостаток. Самодержавную власть может

в ней унаследовать человек не достойный короны, отчего "бедно

деется с государством". Лучшим способом исправления данного

недостатка Феофан полагал признание за монархом права назначения

в качестве наследника самодержавной власти любого достойного

человека, в том числе и такого, который не является ни его

сыном, ни каким-либо родственником вообще.

В политическом учении Феофана Прокоповича можно обнаружить

ряд таких идей, которые были распространены в его время в

Западной Европе. Так, верховенство государственной власти — суверенитет

— русский мыслитель обозначает термином "маестат".

По его словам, маестат — это "самая крайне превосходная честь и