4.3. Типы эвиденциальных систем в языках мира

Выше была кратко охарактеризована семантическая зона эвиденциальности в целом, т.е. то семантическое пространство, относящееся к типу доступа к ситуации, из которого языки мира черпают грамматикализованные показатели эвиденциальности глагола. Теперь нам надлежит ответить на другой вопрос, не менее важный для грамматической типологии: а именно, каким образом различные грамматические показатели эвиденциальности в языках мира могут быть организованы в рамках глагольных систем. Вопрос этот распадается на два: во-первых, следует указать, каким образом могут быть устроены собственно системы специализированных эвиденциальных грамматических показателей глагола («типология эвиденциальных систем»); во-вторых, следует указать, каким образом глагольные грамматические показатели эвиденциальности могут встраиваться в грамматическую систему глагольных показателей в целом («место эвиденциальных показателей в глагольной системе»).

Грамматическая типология до недавнего времени мало интересовалась как тем, так и другим вопросом. Как мы уже многократно отмечали, это связано с тем хорошо известным фактом, что современная грамматическая типология начинала развиваться преимущественно как типология универсальных грамматических значений (cross-linguistic gram types, если использовать терминологию Байби и Даля) и практически не уделяла внимания тому, как универсальные грамматические значения сосуществуют друг с другом в рамках конкретно-языковых глагольных систем. Большинство исследователей, занимавшихся грамматической типологией, в той или иной степени разделяли «антиструктуралистскую» идеологию (наиболее характерным представителем этого направления, по-видимому, следует считать Джоан Байби), и вопрос о внутриязыковом взаимодействии грамматических зна­чений должен был казаться этим исследователям слишком «структуралистским» и в конечном счете второстепенным. Между тем, для понимания как чисто дескриптивных, так и многих других аспектов функционирования грамматических показателей их место в системе языка (равно как и типология таких систем в целом) представляется очень важным фактором, и не случайно создание типологии грамматических систем в последние годы начинает осознаваться как одна из наиболее важных задач грамматической типологии в целом – наряду, конечно, с описанием состава и структуры универсального грамматического набора, т.е. той совокупности значений, которые в принципе могут быть грамматикализованы в естественных языках.

Применительно к эвиденциальным показателям более или менее последовательную постановку вопроса о типологизации эвиденциальных систем мы находим только в монографии А. Ю. Айхенвальд 2004 года, где этой проблеме посвящен целый ряд самостоятельных разделов. В восстановлении данной темы в правах заключается бесспорная заслуга А. Ю. Айхенвальд и одно из наиболее явных достоинств ее пионерского исследования, хотя сама предложенная в этой работе типология является, как можно полагать, не единственно возможной.

Основной (и практически единственный) принцип, положенный в основу классификации эвиденциальных систем в Aikhenvald 2004b, очень прост: это количество граммем категории эвиденциальности, формально различаемых в данном языке. Соответственно, А. Ю. Айхенвальд выделяет «системы с двумя возможностями» (простейший случай), «системы с тремя возможностями», «системы с четырьмя возможностями» и более сложные системы (последние являются весьма редкими, и часто данные по таким системам нуждаются в дополнительной проверке). Внутри каждой из систем могут выделяться подтипы на основании того, какие именно из граммем эвиденциальности в них формально различаются.

Возражение, которое можно выдвинуть против такого подхода к классификации эвиденциальных систем, также, в общем, лежит на поверхности: этот принцип, при всей его внешней наглядности и простоте, слишком механистичен и ведет к тому, что в один и тот же класс с «арифметически» совпадающим числом граммем эвиденциальности попадают совершенно по-разному устроенные системы. Поэтому нам кажется целесообразным предложить несколько более сложно устроенную классификацию эвиденциальных систем, в которой, наряду с количеством эвиденциальных граммем, будет в той же степени учитываться и тип эвиденциальной семантики, выражаемый в каждой системе.

Прежде всего, мы предлагаем исходить из различия «базовых» эвиденциальных систем и тем или иным образом преобразованных их вариантов. Как представляется, к базовым эвиденциальным системам следует отнести тернарные системы, в которых представлены все три вида типологически релевантных граммем эвиденциальности, т.е. системы, в которых противопоставлены показатель прямого доступа, показатель непрямого личного доступа (инферентив) и показатель неличного доступа (репортатив). Таким образом, базовая система является в некотором смысле прототипической реализацией обобщенного типологического представления об эвиденциальности в наиболее сбалансированном и «симметричном» виде. Базовые тернарные системы при этом не относятся к числу самых распространенных, но в языках мира они достаточно хорошо представлены – примером может служить система языка кечуа, а также ряд других (более подробный обзор см. в Aikhenvald 2004b: 43-46). Согласно описанию в Wiemer 2006 и Вимер 2007, к такой системе можно отнести и современную литовскую, если считать, что в стандартном письменном литовском выделяются две различные стратегии маркирования эвиденциальности: репортативность передается конструкциями с действительными причастиями (типа ji dar neperskaičiusi laiško ‘говорят, она еще не прочитала письмо’, букв. ‘она еще не-прочитавшая письма’), а инферентивность – особыми конструкциями с несогласуемыми страдательными причастиями «среднего рода» (типа čia vaiko miegota ‘похоже, здесь спал ребенок’, букв. ‘здесь ребенка спано’)¹¹⁸; системы, представленные в большинстве литовских диалектов, скорее всего, следует трактовать как бинарные.

Прочие типы эвиденциальных систем могут рассматриваться либо как своего рода редукция базовой системы, либо, напротив, как ее расширение. К системам редуцированного типа относятся, естественно, бинарные эвиденциальные системы, которые вообще, по-видимому, являются самыми распространенными на лингвистической карте мира. Наиболее обычным типом бинарной системы является при этом система с одним обобщенным эвиденциальным показателем «медиативного» типа (т.е. обозначающим все виды непрямого доступа к ситуации), которому может быть противопоставлен показатель прямого доступа или же немаркированная форма (четко разграничить эти два случая бывает трудно; см. обсуждение этой проблемы в Aikhenvald 2004b: 39-41). Встречаются и такие бинарные системы, у которых маркированным элементом является только репортативный показатель (к таковым, в частности, относятся латышская и эстонская системы, не имеющие грамматического выражения инферентивности). В этом последнем случае «редукция» базовой системы осуществляется не за счет появления полисемичного показателя широкой семантики, а за счет того, что одно из базовых эвиденциальных значений просто не выражается грамматическими средствами.

С другой стороны, всякую эвиденциальную систему с дополнительными противопоставлениями сверх инферентивного и репортативного следует относить к системам расширенного типа. Как мы видели, в языках мира существует достаточно обширный инвентарь таких дополнительных эвиденциальных значений: они могут присутствовать и в зоне прямого доступа (партиципантные или визуальные vs. сенсорные), и в зонах непрямого доступа (инферентивные vs. презумптивные или разные типы репортативных показателей); возможна и более тонкая дополнительная дифференциация эвиденциальных показателей – некоторые такие случаи обсуждались выше.

Как представляется, наблюдаемое разнообразие эвиденциальных систем в основном покрывается предложенной таксономией, состоящей из базового тернарного типа, редуцированного бинарного и расширенного типа с более чем тремя граммемами эвиденциальности. Однако здесь необходимо еще одно уточнение. Редуцированный характер эвиденциальной системы, вообще говоря, не всегда означает, что эта система бинарна. В некоторых (достаточно редких) случаях мы имеем дело с такой системой, в которой представлено более двух граммем эвиденциальности, однако базовое противопоставление прямой засвидетельствованности, инферентивности и репортативности, тем не менее, отсутствует. Такой эффект может возникать, если, например, в системе имеется два различных репортативных показателя, но отсутствует инферентивный. Формально такая система должна быть отнесена к тернарным (как это и делается, в частности, в монографии А. Ю. Айхенвальд), однако между такими системами и базовыми тернарными существует значительное семантическое различие. Поэтому целесообразно рассматривать такие системы как разновидность бинарных, к которым они типологически ближе, и в этом случае говорить о модифицированных бинарных системах. Тем самым, предлагаемая нами классификация основана не столько на простом количестве эвиденциальных граммем, сколько на выражаемых ими семантических противопоставлениях. Схематически эту классификацию можно изобразить так, как показано на рис. 4.

• Тернарные системы («базовые»):

  • прямая засвидетельствованность / инферентив / репоратив [тип кечуа]

• Бинарные системы («генерализованные»):

  • медиативный показатель широкой семантики [балканский тип] или репортативный показатель

  • NB: Модифицированные бинарные системы (например, с двумя показателями медиативного типа) vs. «настоящие» тернарные или сложные систсемы

• Сложные системы («расширенные»):

  • с более детальными различиями или дополнительными параметрами, как например, эндофорические, партиципантные, презумптивные показатели, показатели «общих истин», и т.п.

Рис. 4. Типы эвиденциальных систем

Что касается проблемы места эвиденциальных показателей в глагольных системах, то эта проблема в настоящее время изучена в меньшей степени, и мы можем сказать о ней немногое (полезные дополнительные данные приводятся в Aikhenvald 2004b). С одной стороны, степень центральности эвиденциальных показателей в глагольной системе может быть различной. Известны глагольные системы (например, ряда языков Северной и Южной Америки), в которых эвиденциальность является центральной (если не единственной) грамматической категорией глагола, выражению которой так или иначе подчинены все остальные глагольные категории. В других случаях эвиденциальность оказывается одной из равноправных (и независимо выражаемых) глагольных категорий, наряду с аспектом, наклонением и т.п. С другой стороны, эвиденциальность часто существует в глагольной системе, так сказать, на периферии некоторой другой категории и может анализироваться как особое значение или тип употребления этой категории. Такие случаи «несобственного» выражения эвиденциальности были удачно названы в Aikhenvald 2004b «эвиденциальными стратегиями», хотя, разумеется, в существующих описаниях не всегда легко провести границу между эвиденциальной стратегией и полноценной граммемой эвиденциальности. Одной из наиболее известных эвиденциальных стратегий является использование в эвиденциальной функции форм перфекта (как этимологически восходящих к перфекту, так и сохраняющих синхронные перфектные употребления); наиболее типично использование таких «перфектоидных» форм в бинарных системах «балканского типа» с широким медиативным показателем. При перфектной стратегии выражения эвиденциальности это противопоставление обычно реализуется только в формах прошедшего времени глагола (перфектоидная эвиденциальная система может со временем эволюционировать в полноценную эвиденциальную систему, но такая эволюция предполагает значительную перестройку всей глагольной парадигмы). О перфектоидных эвиденциальных системах существует большая литература; см. в особенности сборники Guentchéva (ed.) 1996 и Johanson & Utas (eds.) 2000, а также статьи Ta­tevosov 2001 и 2003.

Существует также тенденция использовать для выражения эвиденциальности конструкции с нефинитными формами глагола (причастиями, деепричастиями и инфинитивами), которые в начальных стадиях обычно имеют слабо грамматикализованный статус и лишь постепенно «втягиваются» в глагольную систему (подробнее см., например, Wälchli 2000, где дается обзор материала балтийских языков).