1.6. Фазовость

Наряду со значениями линейной аспектуальности (и в тесной связи с ними) в языках мира встречаются и другие значения, которые обычно называются «фазовыми» (или «фазисными») и определяются как указание на одну из трех логически возможных временны́х фаз ситуации – начало (инхоатив)¹⁰¹, продолжение (континуатив) и конец (терминатив); ср. практически тождественные формулировки в Маслов 1978, Храковский 1980 и 1987: 153-155, Tommola 1984, Brinton 1988, Мельчук 1998: 137-138 и мн. др. Иначе говоря, глагольные показатели фазы являются просто аффиксальными эквивалентами предикатов ‘начаться’, ‘продолжаться’ и ‘кончиться’ (при этом часто указывают, что значение ‘начаться’ является семантически элементарным и два других фазовых значения представимы с помощью комбинаций этого значения и отрицания – ср., например, Апресян 1980: 30).

Казалось бы, такое определение фазы предельно просто и не должно вызывать возражений. Тем не менее при ближайшем рассмотрении эта простота оказывается обманчивой.

Попробуем ответить на следующий вопрос: в какой степени фазовые значения принадлежат аспектуальной семантической зоне?

Если аспект описывает, как данная ситуация развивается во времени, то значения, соотносящиеся с основными «временны́ми фазами» ситуации должны составлять наиболее существенный компонент аспектуальной семантики – так сказать, быть аспектуальными par excellence. На самом деле, как мы могли видеть из только что приведенного обзора аспектуальных значений, картина вовсе не такова. Конечно, инхоатив фигурирует среди частных значений граммемы пунктива, но значение конца ситуации в чистом виде (терминатива) является сравнительно редким – гораздо чаще обозначается момент достижения естественного предела (с помощью граммемы комплетива), а это не одно и то же. И, наконец, самое удивительное состоит в том, что континуатив вообще не фигурирует в нашем списке аспектуальных значений. И не только в нашем: многие типологи почему-то вовсе отказываются считать фазовые значения аспектуальными (так, в Мельчук 1998 фазовость, в отличие от аспектов, описывается среди «качественных характеристик факта», а в обзоре аспектуальных значений в языках мира Chung & Timberlake 1985 ни одно из фазовых значений даже не упомянуто), либо отводят им место на периферии аспектуальной семантической зоны – а «прототипическими» же аспектуальными граммемами оказываются те, которые выражают не продолжение ситуации, а длительность, повторяемость, хабитуальность, ограниченность во времени и т.п. Более того, те аспектологи, которые особенно настаивают на аспектуальном характере фазовых значений (такие как, например, С. Дик или, еще раньше, Э. Косериу), в конечном счете оказываются вынужденными определять фазовость совсем иначе. В их интерпретации эта категория трактуется столь расширительно, что она фактически сливается с собственно аспектом: фазовыми оказываются значения прогрессива, перфекта, проспектива и других показателей того или иного качественного этапа развития ситуации (ср., в частности, очень похожие схемы в Coseriu 1976: 103-108 и Dik 1989: 189-192; но замечательным образом при этом континуативное значение и в схеме Дика, например, тоже отсутствует!).

По-видимому, эти противоречия не случайны, и дело здесь отнюдь не только в терминологической путанице. Если верно, что аспект – это прежде всего длительность, хабитуальность или достижение предела – то интуитивно очевидно, что фазовость – это не аспект (или, точнее, «не совсем типичный» аспект); но если верно, что аспектуальные граммемы должны быть описаны в терминах «внутренней структуры» ситуации, то, следовательно, традиционное определение фазовых значений неточно: оно маскирует истинную природу фазы.

Рассмотрим подробнее толкование предиката начаться, воспользовавшись для этого классической формулировкой Ю. Д. Апресяна:

X начался в T_j = ‘В момент T_i X не существовал, и в момент T_j X существовал, и T_i позже T_j’ (Апресян 1974: 75).

На фоне только что сказанного достаточно неожиданно то, что в этом (интуитивно абсолютно точном) толковании не содержится никакой апелляции к внутренним временным фазам ситуации X. Для смысла начаться (и других фазовых предикатов) оказывается существенно совсем другое: это утверждение о том, что в некоторый фиксированный момент времени ситуация имеет (или не имеет) места по сравнению с некоторым другим (более ранним) моментом времени. Таким образом, фазовые значения (вопреки их традиционному лингвистическому определению) в минимальной степени имеют отношение к временной фазе ситуации: все эти значения представляют собой фактически утверждения о существовании или несуществовании ситуации по сравнению с некоторым более ранним моментом времени. Например, продолжиться не является указанием на «срединную фазу ситуации» (для этого, действительно, в языках мира существуют показатели дуратива и прогрессива): данный предикат утверждает, что ситуация, имевшая место в некоторый предшествующий момент, имеет место и в данный момент времени (вообще говоря, это, конечно, может означать, что ситуация находится в своей «срединной фазе» – но лишь в качестве прагматического следствия из основного утверждения).

Таким образом, в основе «фазовых» значений лежат не аспектуальные, а совсем иные компоненты. Освободившись от неточного определения фазы, мы можем теперь вернуться к проблеме состава фазовых значений. Здесь нас тоже ждут неожиданности. Оказывается, в логической традиции описания фазовых предикатов (не стесненной близостью к традиционной аспектологии) решение этой проблемы в свое время уже было предложено. Если считать, что фазовый предикат включает указание на два момента времени, данный момент (t₀) и предшествующий ему момент (t_i), и что в каждый из этих моментов ситуация может либо иметь (+), либо не иметь (-) места, то мы получаем не три, а четыре возможных комбинации:

t_i t₀

(1) - + («начаться»)

(2) + - («прекратиться» / «не продолжиться»: «начаться  не»)

(3) + + («продолжиться» / «не прекратиться»: «не  начаться  не»)

(4) - - («не начаться»)

Первая схема такого рода, как принято считать, была еще в 1950-х гг. приведена в работах известного шведского логика Георга фон Вригта; в дальнейшем она использовалась многими авторами логико-философского направления (ср. подробнее Brinton 1988). Однако сам фон Вригт полагал, что четвертый элемент этой схемы (со значением «неначала действия», или «продолжения недействия») в естественных языках отсутствует и должен быть исключен из дальнейшего лингвистического анализа схемы. Так открытый было «на кончике пера» четвертый элемент оказался забыт, и логическая традиция сомкнулась с лингвистической.

Между тем, четвертый элемент (для его обозначения можно предложить термин кунктатив) в естественных языках, бесспорно, существует. В качестве лексического показателя он даже достаточно распространен: например, этот смысл довольно точно передается в русском языке с помощью так и не (ср. Он так и не ответил на мое письмо), а в английском – с помощью not yet ¹⁰². Но и грамматические показатели, выражающие именно это значение, существуют, причем по крайней мере в одном лингвистическом ареале они представлены массово: речь идет о языках банту. Действительно, бантуистам хорошо известны так называемые not-yet-формы глаголов, которые аккуратно фиксировались в описательных грамматиках суахили, луганда, рунди, кикуйю и мн. др. языков банту (см. подробнее, например, Аксенова 1997: 44 и след.).

На важность этих форм для грамматической типологии впервые обратил внимание Б. Комри (ср. Comrie 1985b: 53-55, где использован материал языка луганда). Однако интерпретация Комри оказывается, на наш взгляд, несколько искусственной: в данных показателях он видит совмещение двух разных граммем абсолютного времени (что-то типа «настояще-прошедшего»). Теоретический статус таких гибридов весьма сомнителен и ставит исследователя перед многочисленными проблемами; гораздо более естественным и простым решением было бы вывести данные формы из сферы времени и трактовать их как фазовые показатели (но само понятие фазовости в терминологической системе Комри практически не фигурирует); к критике такого подхода см. также Heine et al. 1991: 192-204.

Таким образом, мы все-таки можем говорить об особой семантической группе фазовых значений, и можем объяснить, почему место этих значений – на периферии аспектуальной семантической зоны, а не в ее центре. Фазовость характеризует в первую очередь не «внутреннюю структуру ситуации», а сам факт существования/несуществования описываемой ситуации по отношению к более раннему моменту времени; это сближает фазовость с таксисом и (в какой-то степени, как мы увидим ниже) с модальностью.

Из четырех фазовых значений наиболее распространен морфологический инхоатив (он же в наибольшей степени смыкается с выражением линейной аспектуальности); морфологический терминатив в чистом виде (не осложненный дополнительными значениями комплетивного типа) встречается редко. Морфологический континуатив типичен для дагестанских языков (в частности, он имеется в лезгинском и в арчинском языках); континуативные показатели имеются также в эскимосско-алеутских языках, в языках банту (наряду с кунктативными), и др. Для многих австралийских языков характерны специализированные показатели континуативного императива (со значением ‘продолжай / не прерывай P’, ср. англ. keep working¹⁰³).

Отдельной проблемой, которой мы хотели бы кратко коснуться, является «семантический остаток» в значении тех конкретно-языковых показателей, которые выражают фазовые граммемы. Грамматические показатели, как известно, редко выражают универсальные «грамматические атомы» в чистом виде, и описание случаев кумуляции и совмещения значений может быть крайне поучительным для понимания природы того или иного значения.

Наиболее частым семантическим спутником фазовости в языках мира является модальное значение вида ‘данная ситуации имеет / не имеет место вопреки ожиданиям говорящего’. Проще всего привести примеры лексического выражения этого типа значений: в русском языке чистый инхоатив выражается глаголом начать(ся) (он начал работать), а инхоатив с дополнительным компонентом ‘говорящий не ожидал, что в данный момент ситуация имеет место’ – наречием уже (он уже работает). Показатели нарушенного ожидания («counterexpectation», ср. Heine et al. 1991) известны также под названием показателей «фазовой полярности» («phasal polarity»; им посвящена уже довольно значительная литература (но в основном сосредоточенная на тонкостях лексической семантики этой группы слов).

Существенно, что в тех языках, в которых фазовость выражается грамматическими средствами, показатели фазовости очень часто выступают кумулятивно с показателями нарушенного ожидания, однако для разных фазовых граммем эта частотность разная. В чистом виде чаще всего встречаются инхоатив и терминатив; напротив, морфологический континуатив, как правило, выступает в семантически осложненном виде (т.е. выражая значения типа ‘еще’ / ‘всё еще’)¹⁰⁴. Что касается кунктатива, то все известные нам примеры его грамматического выражения представлены только кумулятивными показателями фазы и нарушенного ожидания (т.е. показателями со значением типа ‘еще не’ / ‘так и не’). Обратим внимание, что «склеивание» этих двух типов значений происходит у тех показателей фазы, которые выражают не изменение полярности ситуации, а, напротив, ее сохранение (со знаком плюс, как континуатив, или со знаком минус, как кунктатив). Это, конечно, не случайно: нет необходимости специально указывать на сохранение статус-кво, если это сохранение не подвергается сомнению.

Другой интересной модификацией фазовых значений является кумуляция фазового компонента с таксисным. Дело в том, что чистые фазовые показатели оценивают существование ситуации относительно, так сказать, ее самой (но в более ранний момент времени); возможна, однако, и более сложная картина, а именно: описывается некоторая последовательность ситуаций, состоящая из отдельных элементарных ситуаций; говорящий делает утверждение о (не)существовании всей последовательности в целом, но указывает при этом, какова последовательность отдельных элементарных ситуаций внутри этой цепочки. Получаются смыслы вида ‘начать с того, что V’ или ‘кончить тем, что V’, сочетающие фазовый (‘начать’ / ‘кончить’) и таксисный (‘раньше’ / ‘позже’) компоненты. Такие составные значения (их можно было бы называть «внешней фазой», используя в несколько другом значении термин С. Дика) специальным образом выражаются в романских языках (особыми глагольными перифразами типа испанск. или португальск. acabar por V ‘кончить тем, что V; в конце концов, V’) и во многих других языках мира (от алеутского до сонинке).