1.4. Аспектуальные кластеры

В языках мира имеется несколько наиболее распространенных моделей совмещения аспектуальных значений из универсального набора. Одна из них основана на семантической близости различных показателей (неограниченной) длительности и предполагает наличие единого полисемичного показателя для выражения срединной фазы актуальной динамической или стативной ситуации и хабитуальной ситуации; иными словами, мы имеет дело с совмещением дуратива и хабитуалиса. Такие полисемичные показатели в аспектологической литературе называются имперфективными (ср. Comrie 1976, Bybee et al. 1974 и др.); собственно, славянские формы «несовершенного вида» как раз и являются типичным примером имперфектива (ср. многочисленные примеры, приводившиеся выше). Имперфективный кластер был свойствен и латинскому языку и унаследован романскими: речь идет о форме так называемого имперфекта, выражающего имперфективность в прошедшем времени (она оказалась диахронически наиболее устойчива); латинский презенс (образованный от той же основы, что имперфект) также обладал имперфективной семантикой, не различая актуальные и хабитуальные ситуации, однако во многих современных романских языках имеется тенденция дифференцировать эти значения, путем создания новых аналитических конструкций для выражения прогрессива (см. прежде всего Squartini 1998; ср. также Bertinetto 2000). Аналогична ситуация в современных германских языках, прогрессивные формы в которых относительно недавнего происхождения и, как правило, слабо грамматикализованы; исключением является английский язык, появление и быструю экспансию прогрессивных конструкций в истории которого (в среднеанглийский период) иногда связывают с влиянием кельтского субстрата.

Другим важным аспектуальным кластером является перфектив, о котором, собственно, уже шла речь выше. Напомним, что перфектив является совмещением первичных аспектуальных значений пунктива, комплетива и инцептива (а во многих случаях – и лимитатива) и распространен в языках мира гораздо больше, чем отдельные несовмещенные показатели этих значений⁹⁹.

Существуют и иные стратегии кластеризации универсальных аспектуальных значений, изученные в настоящее время несколько хуже. Можно, однако, уверенно констатировать существование такого кластера, как инкомплетив (термин условный, поскольку типологической традиции его описания пока не существует), показатели которого совмещают такие, на первый взгляд, далекие друг от друга значения, как результативное и прогрессивное. Общим семантическим компонентом у них является актуальная длительность: в отличие от имперфектива, они не включают неактуальных форм хабитуалиса, зато включают результативные формы, обозначающие состояние, а не динамическую длительность. Тем самым, в языках с инкомплетивным кластером контексты типа птица садится на ветку и птица сидит на ветке (или дверь открыта и дверь открывают) могут допускать употребление одной и той же глагольной формы. Полисемия подобного типа свойственна прежде всего языкам Океании (в том числе, ряду полинезийских, например, самоа) и Юго-Восточной Азии; о ней, в частности, бегло говорится в исследовании Недялков & Яхонтов 1983 (где упоминаются данные китайского, японского и селькупского языков).

Интересным случаем совмещения на первый взгляд противоположных аспектуальных значений является так называемый фактативный кластер (термин фактатив был впервые предложен африканистом У. Уэлмерсом, ср. Welmers 1973: 346-347). Фактативный показатель может выражать как перфективные значения различного типа (прежде всего, комплетив и пунктив), так и дуративное значение срединной фазы непредельного процесса или состояния. Как правило, выбор семантической интерпретации зависит от акционального класса глагола: события и предельные процессы выражают перфективные значения, а непределеьные процессы и состояния – дуративные. Сам Уэлмерс, поясняя выбор термина для обозначения показателей подобной семантики, отмечал, что они выражают «наиболее обычный факт по отношению к данному глаголу», т.е. достижение предела для предельных процессов и нахождение в состоянии для стативов и близких к ним непредельных процессов – выбирается, так сказать, аспектуально немаркированная интерпретация. Идею семантической «немаркированности» фактатива поддерживает то обстоятельство, что он часто выражается глагольной формой, наименее маркированной и в формальном плане, т.е. либо нулевым показателем, либо морфологически наиболее элементарной конструкцией (например, субъектным местоимением с глаголом в форме чистой основы, и т.п.). Вместе с тем, в грамматических системах немало примеров и формально маркированного фактатива: таков, в частности, показатель -na в языке волоф, совмещающий перфектное (ср. daanu na ‘он упал / это упало’) и стативное (ср. rafet na ‘он красив / это красиво’) значения, дополнительно распределенные в зависимости от акционального класса глагола.

Наиболее типичен фактатив для изолирующих языков Западной и Центральной Африки (семей ква, бенуэ-конго и адамауа-убангийской); Уэлмерс, в частности, отмечает подобные показатели в йоруба и игбо. К этому можно добавить, что морфологически немаркированные фактативы крайне типичны и для креольских систем, по своему происхождению связанных с языками Гвинейского побережья: так, немаркированная форма предиката в языке крио передает либо совершившееся действие (ср. i go ‘он ушёл’), либо актуальное состояние (ср. i fil bad ‘он плохо себя чувствует’); аналогично устроены и многие другие креольские языки.

О кластерах, включающих перфектное значение, шла речь в разделе 1.2: это прежде всего крайне распространенный «расширенный перфект», объединяющий перфект и перфектив (как в русском или венгерском).

О кластерах, включающих хабитуальное значение, также говорилось выше: это и редкое совмещение хабитуалиса с перфективом (как в английском), и более частое совмещение хабитуалиса с будущим временем или какой-то другой формой с ирреальной семантикой. Интересен также «антирезультативный» кластер (см. Гл. 6, 4.3), предполагающий совмещение значений недостигнутого и аннулированного результата – к первым относятся значения имперфективной группы, ко вторым – значения, связанные с выражением «сверхпрошлого». Тенденцию к выражению антирезультативного кластера обнаруживает русский НСВ (семантика которого, тем самым, выходит за пределы стандартного имперфективного кластера): ср. различие в значении между он долго открывал окно (прогрессив в прошлом) и кто открывал здесь окно? (значение аннулированного результата, не входящее в имперфективный прототип). Эта особенность отличает русский язык от других славянских, где подобные антирезультативные употребления представлены значительно менее широко или вовсе отсутствуют (ср. Князев 2007); аналогичный комплекс значений, напомним, передается в русском и конструкцией с частицей было. Показатели широкой антирезультативной семантики встречаются и в других языках мира – например, в удмуртском, в эскимосских, в ряде африканских и др. (подробнее см. Плунгян 2001).

Данная проблематика нуждается в более детальных исследованиях. Действительно, если противопоставление первичного и вторичного аспекта в той или иной степени осознавалось многими типологами (собственно, именно оно и привело к употреблению терминов «аспект» или «лексический аспект» в значении «акциональный класс»), то противопоставление универсальных аспектуальных значений и конкретно-языковых аспектуальных кластеров почти никогда не эксплицируется в аспектологических работах. В результате возникает частое смешение конкретно-языковых и универсальных особенностей категории аспекта. Так, различение первичного и вторичного аспекта наиболее последовательно проводится, по-видимому, в так называемой «двухкомпонентной теории вида» К. Смит (см. Smith 1991 и др. ее работы), само название которой свидетельствует о том, что вид понимается как двоякая категория: инструмент грамматического противопоставления, связанного с темпоральной структурой ситуации (viewpoint aspect), и инструмент акциональной классификации предикатов (lexical aspect). Но, к сожалению, теория Смит оказывается одной из наименее удовлетворительных именно в своей грамматической части, так как «viewpoint aspect» предстает в ней как универсальная бинарная категория, состоящая из оппозиции «перфектив» и «имперфектив» (к тому же семантика этих элементов характеризуется в неоднократно критиковавшихся терминах «целостности» и «внутреннего рассмотрения»). Очевидным образом, в качестве универсальной модели здесь принят наиболее известный аспектуальный кластер «славянского типа». Представление о том, что в центре видовой семантики находится бинарная оппозиция перфектива и имперфектива, очень распространено (и восходит еще к работе Comrie 1976), но оно явным образом не соответствует гораздо более многообразной типологической реальности. Впрочем, проницательные голоса, отстаивавшие необходимость более сложной универсальной классификации аспектуальной семантической зоны, в грамматической типологии также звучали. Из ранних работ этого направления можно назвать Friedrich 1974 и Coseriu 1976; в дальнейшем значительный вклад в эту проблематику внесли исследования Дж. Байби и Э. Даля (ср. их совместную статью Bybee & Dahl 1989). Отметим также работы Longacre 1983, Brinton 1987 и 1988, Cohen 1989, Dik 1989, Мельчук 1998, Johanson 2000 и др., в которых намечены различные подходы к типологическому описанию видовой семантики с точки зрения состава и структуры элементарных единиц универсального грамматического набора.