§ 3. Разбор некоторых трудных случаев: «грамматическая периферия»

В самом начале данной главы мы отмечали, что в основе нашего понимания грамматического значения лежит представление о градуальном характере грамматичности. Это представление опирается на аргументы прежде всего диахронического порядка. В истории языков грамматические категории не возникают внезапно; они являются результатом длительной эволюции исходно различных языковых элементов, постепенно начинающих образовывать некоторые «обязательные конфигурации» (которые с течением времени могут измениться или распасться). Именно поэтому грамматические категории не являются жестко заданными и неизменными логическими структурами; по этой же причине в языках мира безусловно возможны «более грамматические» и «менее грамматические» явления. Компактное множество взаимоисключающих и обязательных морфологических показателей, образующих парадигму с ясной структурой – идеальный случай «прототипической» грамматической категории¹⁷; но наряду с такими случаями в языках имеется и целый ряд других более маргинальных образований. Мы рассмотрим некоторые наиболее важные отклонения от «прототипической» грамматической категории (так сказать, явления «грамматической периферии»); к их числу относятся:

• неморфологически выражаемые грамматические значения;

• регулярные, но необязательные морфологические значения («квазиграммемы»);

• случаи импликативной реализации граммем;

• ограниченно (или частично) обязательные значения.

3.1. Неморфологически выражаемые грамматические значения

Как уже отмечалось выше, процедура установления обязательного характера произвольного значения является наиболее простой в том случае, когда это значение является морфологическим (т.е., грубо говоря, когда оно выражается некоторым аффиксом в составе словоформы). Аффикс в составе словоформы, как правило, занимает определенную позицию; аффиксы, исключающие друг друга в одной и той же позиции, легко объединяются в парадигму. Таким образом, сама жесткость морфологической структуры словоформы способствуют появлению обязательных категорий.

Все эти благоприятные условия отсутствуют, если мы имеем дело с неморфологическим грамматическим показателем (типа вспомогательного глагола или частицы). Предположим, мы имеем дело с сочетанием двух глаголов – основного и «вспомогательного». Чему может быть противопоставлено значение, выражаемое вспомогательным глаголом? Значению, выражаемому другим вспомогательным глаголом? Другим аффиксом? Вместо компактного, ограниченного и жестко структурированного пространства словоформы, мы вынуждены перенести поиски обязательной категории на гораздо более зыбкую почву глагольной синтагмы или даже предложения в целом. Эта проблема известна в лингвистике, с одной стороны, как проблема так называемых «категорий предложения»¹⁸ и, с другой стороны, как проблема «аналитических форм» (напомним, что «аналитическим» принято называть неморфологическое выражение грамматического значения, см. § 2).

Существует и иное, расширенное употребление термина «аналитический» – фактически, просто в значении «неморфологический»; так, иногда говорят, что конструкция оказать помощь – это аналитический эквивалент глагола помочь. Ниже мы будем придерживаться только более узкого понимания этого термина, при котором аналитизм является характеристикой способа выражения именно грамматических значений.

Аналитический показатель граммемы относительно легко выделяется только в том случае, если какие-то другие граммемы данной категории имеют морфологическое выражение (ср. аналитический показатель будущего времени в русском языке, аналитический показатель перфекта в английском, и т.п.); этот принцип иногда называется «критерием Смирницкого» (см. Смирницкий 1956 и 1959: 62-85; ср. также Арутюнова 1965, Храковский 1965 и Мельчук 1997: 334-339). Однако существование полностью аналитической парадигмы (в которой были бы противопоставлены друг другу несколько взаимоисключающих аналитических показателей) более проблематично, хотя, по-видимому, в таких языках как хауса, волоф (в Западной Африке) или самоа (в Полинезии) глагольные и именные парадигмы, если они существуют, являются именно аналитическими. С другой стороны, одиночный неморфологический показатель, явным образом не противопоставленный никаким другим, никогда не может рассматриваться как грамматический – даже если он выражает потенциально грамматическое значение (типа многократности или длительности, отрицания или вопроса, возможности или желания, и т.п.); в некоторых из таких случаев речь может идти о «квазиграммемах» (см. ниже, раздел 3.2).

В качестве примера языка с последовательно аналитической грамматикой рассмотрим полинезийский язык самоа (ср. Mosel & Hovdhaugen 1992). Все словоизменительные категории имени и глагола в самоа являются аналитическими (сравнительно немногочисленными аффиксами выражаются только словообразовательные значения). Так, каждая глагольная основа в предложении сопровождается одной «частицей» из определенного фиксированного набора (около десяти); эти частицы не сочетаются друг с другом в одном предложении и выражают значения вида, времени и наклонения (в семантическом отношении вполне типичные для многих глагольных систем языков мира): ср. ‘ua перфект, sā прош.длит, e хабитуалис, ‘a буд, ‘ia конъюнктив и т.п. (имена граммем условные и отражают только их базовые употребления). Существенно, что при глаголе может и не употребляться никакой частицы, но такая ситуация возможна только в строго определенном числе случаев и отсутствие частицы передает строго определенные значения (например, повелительного наклонения); тем самым, имеются все основания говорить о существовании дополнительно одного или нескольких нулевых аналитических показателей в глагольной системе самоа. Такая «безупречная» с теоретической точки зрения аналитическая парадигма – сравнительно редкое явление. Важно, тем не менее, подчеркнуть, что, вопреки традиционной «морфологически ориентированной» точке зрения¹⁹, полностью аналитические парадигмы вполне возможны.

Разумеется, более типичной является ситуация, когда аналитические и синтетические формы в языке сосуществуют, причем соответствие между типом грамматического значения и степенью морфологичности его выражения далеко не случайно. Так, формы прогрессива, перфекта или будущего времени гораздо чаще являются аналитическими, чем формы аориста или имперфекта (об этих терминах см. Гл. 7, 1.4). Большим количеством слабо грамматикализованных аналитических форм-«сателлитов» (при чётко выделимом «синтетическом ядре») в глагольной парадигме отличаются иберо-романские, индоарийские, тюркские, дравидийские языки.

Следует также иметь в виду, что в некоторых языках (все или почти все) грамматические категории глагола выражаются аналитически, но при этом кумулятивно: иначе говоря, в предложении употребляется особая лексема (словоформа или клитика), представляющая собой морфологически не членимую глагольную флексию. Такие явления встречаются в некоторых иранских, кушитских, австралийских языках. В описаниях кушитских языков аналитические глагольные показатели обычно называются «индикаторами» (или «селекторами»; ср. Mous 2006), в описаниях австралийских языков – «катализаторами».

Еще одна разновидность аналитической глагольной системы возникает в языках, в которых аналитические показатели глагольных категорий в ходе исторической эволюции образуют единый комплекс с личными местоимениями (наподобие английских единиц типа I’ll или he’s, но с гораздо большей степенью слитности, вплоть до полной фузии и кумуляции). Таким образом в языке может возникать несколько серий приглагольных личных местоимений, противопоставленных по наборам глагольных граммем, кумулятивно выражаемых вместе с местоименным показателем. Это явление особенно характерно для части языков Западной Африки (южных манде, атлантических и др.).

Именные категории выражаются аналитическими показателями реже, но в австронезийских языках (и особенно в языках Океании) принято выделять аналитические показатели падежа (включая особый показатель номинатива или абсолютива!) и числа (о последних см. специальное исследование Dryer 1989).

Напомним, наконец, и о такой разновидности аналитического выражения грамматических значений, как случай «скрытых категорий» (см. также выше, 1.3 и Гл. 3, 1.2), которые не выражаются непосредственно при лексеме-носителе грамматического значения, а только при единицах, согласующихся со словоформами этой лексемы. Так устроено, например, выражение рода и числа существительных во французском языке (в подавляющем большинстве случаев) или выражение числа и падежа существительных у обширных классов слов в немецком языке. Как мы уже отмечали в разделе 1.3, тенденции к проявлению аналитизма такого типа имеются и в русском языке, в глагольной и особенно в именной сфере. Действительно, в качестве искусственной иллюстрации масштабов данного явления можно составить целое русское предложение, в котором ни одна из словоформ не будет обладать какими бы то ни было морфологическими показателями грамматических категорий, например: А кенгуру к бюро скок, досье хвать, в метро шмыг – и хоть бы хны! Это предложение напоминает по своей структуре тексты изолирующих языков, но стоит добавить в него хотя бы согласуемые прилагательные или местоимения, как картина меняется, и «скрытые категории» начинают выражаться, ср.: наши кенгуру к дальнему бюро скок, оба досье хвать… и т.п.

Лингвисты неоднократно обращали внимание на связь обязательности с морфологическим выражением граммемы (ср. Гринберг 1960, Bybee & Dahl 1989, Маслова 1994); в работе Bybee & Dahl 1989 даже утверждается, что для неморфологических показателей признак обязательности в большинстве случаев нерелевантен (это утверждение, по-видимому, всё же является слишком сильным, но по крайней мере применительно к «одиночным» неморфологическим показателям оно может быть верным). С другой стороны, исследователи, работающие в рамках «теории грамматикализации» (см. Гл. 2, 1.2), часто фактически отождествляют (сознательно или имплицитно) грамматикализацию и морфологизацию; ср. в особенности Lehmann 1982, Croft 1990 и Bybee et al. 1994.

Действительно, морфологическое выражение грамматического значения – закономерный результат его эволюции по пути грамматикализации; собственно, существование таких единиц языка, как слова (т.е. жесткие комплексы корневых и аффиксальных морфем), во многом и объясняется существованием грамматическим морфем, которые не нуждаются в синтаксической самостоятельности и сливаются в единый комплекс со своим именным или глагольным модификатором. Однако на начальных этапах своего существования в языке грамматические показатели еще являются самостоятельными словоформами; морфологический статус они приобретают постепенно, через стадию клитик и других промежуточных образований (см. Плунгян 2000: 18-35). Для грамматической семантики аналитические грамматические показатели не представляют существенной проблемы: любое грамматическое значение может выражаться как аналитически, там и морфологически, т.е. внутрисловно, аналитическое выражение лишь свидетельствует, как правило, о более поздней грамматикализации соответствующего показателя. Следует лишь помнить о том, что морфологический (аффиксальный) статус и грамматичность – свойства близкие и частично коррелирующие, но, в общем случае, независимые. Гораздо большую проблему аналитические показатели создают для универсальных синтаксических теорий структуры предложения, так как сама возможность аналитического выражения некоторого значения в части языков, как правило, приводит к необходимости трактовать показатель этого значения то как отдельный элемент синтаксической структуры, то как часть слова, «невидимую» для синтаксиса (и к тому же учитывать множество пограничных и переходных явлений).