4.1. Повышающая деривация

При повышающей деривации у исходной ситуации появляется новый (обязательный) участник, и это изменение ситуации (ведь тем самым, возникает уже другая ситуация) отражается в морфологическом оформлении глагола. Типы повышающей актантной деривации различаются в зависимости от того, участник с какой семантической ролью оказывается добавлен.

Один из самых распространенных случаев – это добавление участника с ролью агенса (и/или причины); в этом случае говорят о производных каузативных глаголах. Возможно также добавление участника с ролью бенефактива / адресата, инструмента и места и нек. др.; такого рода производные особенно характерны для языков Тропической Африки (в том числе для языков банту). Существенно, что добавленный участник ситуации всегда занимает привилегированную синтаксическую позицию: новый агенс при каузативном глаголе оказывается подлежащим (соответственно, прежнее подлежащее понижает свой синтаксический ранг); бенефактив, инструмент и место приобретают статус прямого дополнения. Эта «залоговая» составляющая особенно заметна именно в повышающей актантной деривации; поэтому, например, термин «каузативный залог» достаточно распространен. Мы, однако, как уже было сказано, всё же будем придерживаться другой терминологии. Интересно, что бенефактивно-инструментальная актантная деривация ближе по своей природе к залогам пермутативного, а не пассивного типа (а также к транзитивативам), так как все эти процессы затрагивают дополнения глагола, а не его подлежащее.

Различные виды каузативов многократно описывались (как с синтаксической, так и с семантической точек зрения). В языке могут противопоставляться несколько каузативных показателей: например, со значением непосредственной физической (фактитив) и опосредованной и/или вербальной каузации⁶⁰; каузативы, выражающие разрешение (пермиссив), просьбу (рогатив), помощь в совершении действия (ассистив), и др. типы; подробнее см., например, Недялков & Сильницкий 1969, Kulikov 2001. В целом каузатив является одним из наиболее часто выражаемых в языках мира словообразовательных значений глагола, хотя существуют языковые ареалы (в частности, славянский), где он почти не представлен. Так, в русском языке морфологический каузатив более или менее продуктивно образуется только от прилагательных – ср. производные типа белить или расширять; в сфере собственно отглагольных каузативов имеются отдельные непродуктивные пары вида сохнуть ~ сушить, тонуть ~ топить или гаснуть ~ гасить и еще менее многочисленные реликтовые пары типа пить ~ поить или гнить ~ гноить (сохраняющие древнее индоевропейское чередование корня, вызываемое каузативным суффиксом). Значение таких производных морфологических каузативов в современном языке часто оказывается идиоматизировано, а в некоторых случаях словообразовательная связь устанавливается только на основе специального этимологического анализа, как, например, в парах дохнуть ~ душить или плыть ~ плавить.

Показатель, выражающий добавление аргумента с ролью бенефактива, адресата или экспериенцера, называется аппликатив (или директив); морфологическое выражение такого значения наиболее типично для нигеро-конголезских языков (в том числе банту), но встречается также в афразийских, австронезийских, юто-ацтекских, абхазо-адыгских, картвельских и др. языках. Ср. пример аппликативной деривации из языка суахили:

(16) a. Baba amejenga nyumba (kwa Musa) ‘Отец построил дом (для Мусы)’

отец построил дом (для Муса)

b. Baba amejeng-e-a Musa nyumba ‘Отец построил Мусе дом’

отец построил-аппл Муса дом

Следует обратить внимание на изменение синтаксического статуса аргумента с ролью бенефактива (тот, для кого строят): если в предложении (16a) он может быть лишь (факультативно) добавлен в качестве косвенного дополнения, вводимого предлогом kwa, то в предложении (16b) он является уже обязательным аргументом высокого коммуникативного ранга, занимающим позицию второго прямого дополнения (а при пассивизации он вполне может занять и позицию подлежащего). Семантика производных аппликативных глаголов может быть очень широкой, так как в ряде языков эта деривация охватывает большое число «дативных» семантических ролей (бенефактив, малефактив, адресат, цель, участник, вместо которого совершается действие, и т.д.); более подробные описания можно найти, например, в Аксёнова 1972 (языки банту) или Коваль & Нялибули 1997 (язык пулар-фульфульде); см. также Shibatani 1996. В более редких случаях, наоборот, формально противопоставляются различные семантические типы аппликативной деривации – так например, в абхазском языке разными показателями выражается бенефактив и малефактив (Тестелец 2001: 433-434).

Добавление других семантических ролей также может оформляться специальными показателями; обычно в языках существует единый морфологический показатель для семантических ролей инструмента, комитатива и места (это формальное неразличение инструментальных и локативных аргументов очень интересно с точки зрения падежной типологии); такие показатели имеются в нигеро-конголезских и австронезийских языках.

Отметим также два важных типа повышающей актантной деривации с несколько менее стандартной семантикой. Показатель ассоциатива маркирует не появление участника с новой ролью, а появление другого участника с той же самой ролью, однако новый и исходный участники обычно оказываются всё же не вполне идентичны: добавленный участник воспринимается как второстепенный или вспомогательный (аналогичная ситуация, напомним, имеет место при выражении падежной роли комитатива, см. Гл. 3, 2.2; не случайно в некоторых языках, как, например, в сонгай, показатель глагольного ассоциатива и именного комитатива совпадает). Ассоциативы, таким образом, описывают совместные действия, в которых, как правило, выделяется «лидер» и «группа сопровождения», ср. ситуации типа ‘петь’ и ‘петь хором; подпевать кому-л.’; ‘идти куда-л.’ и ‘идти куда-л. вместе, сопровождать кого-л.’ В индоевропейских языках ассоциативное значение иногда передается одним из глагольных префиксов, ср. лат. con-clamare ‘кричать вместе’, русск. со-участвовать (в русском языке такие образования считаются калькой с греческого), и т.п.; продуктивный ассоциатив имеется в австронезийских, абхазском и др. языках. По своей семантике ассоциатив занимает промежуточное положение между зоной актантной деривации и зоной глагольной множественности, что сказывается на способах выражения этого значения (ср. также Гл. 4, 1.3 и Гл. 7, 2.2).

Другим показателем повышающей актантной деривации является хорошо известный компаратив, или показатель степени сравнения прилагательных. Хотя традиционно компаратив обычно не описывается таким образом (но ср., впрочем, Чейф 1971, где компаратив рассматривается в одном ряду с каузативами и аппликативами), тем не менее, с синтаксической точки зрения компаративные формы ведут себя как вполне типичные актантные производные. Действительно, показатель сравнительной степени выражает тот факт, что ситуация с одним аргументом (например, ‘быть белым’) получает еще один обязательный аргумент (с ролью основания для сравнения): это аргумент, со степенью проявления свойства у которого сравнивается степень проявления свойства у исходного аргумента: происходит переход от ситуации типа ‘быть белым’ к ситуации типа ‘быть более белым, чем Y’. Трактовка компаративов как особого типа актантной деривации является наиболее важным обоснованием того, почему формы компаратива следует считать словообразовательными (а не словоизменительными) производными от исходных форм прилагательных или наречий; тем самым, и для русского языка предпочтительно анализировать элементы цепочек типа быстрый ~ быстро ~ быстрее как разные лексемы (хотя и связанные друг с другом продуктивными словообразовательными отношениями). О семантике сравнения см. подробнее в Князев 2003 и 2007: 179-257, а также ниже, Гл. 7, 2.2.

Хотя в центре нашего внимания находятся, естественно, морфологические средства выражения актантной деривации, следует сказать несколько слов и о существующих в языках мира аналитических показателях этих значений. Такие показатели особенно типичны как раз для повышающей деривации. Различные типы повышающей деривации очень часто выражаются вспомогательными глаголами, развивающимися в результате грамматикализации из небольшого набора полнозначных глаголов. Так, каузативное значение в основном выражается глаголами с исходной семантикой ‘делать’ (фактитивный каузатив) или ‘давать’ / ‘пускать’ (пермиссивный каузатив): таковы, в частности, и аналитические каузативные конструкции современных романских и германских языков. Пермиссивная каузативная конструкция с глаголом дать имеется и в русском языке (дайте ему спокойно поработать; см. подробнее Подлесская 2004 и 2005). Глагол ‘давать’ является основным источником и для аппликативных показателей: его грамматикализация в этой функции широко засвидетельствована в языках Юго-Восточной Азии, Океании и Западной Африки (о различных путях грамматикализации этого глагола см. подробнее J. Newman 1996 и J. Newman (ed.) 1997). В языках этих же ареалов мы находим примеры грамматикализации других глаголов для выражения значений повышающей актантной деривации: ‘взять’ вводит актант с ролью инструмента, ‘превзойти’ или ‘перейти’ – актант с ролью основания для сравнения (так, конструкция, буквально выглядящая как ‘брат молод превосходит сестру’, означает ‘брат моложе сестры’), и т.п. Аналогичная техника используется и для введения участников с локативными ролями (см. Гл. 3, 2.4 и Гл. 6, 3.2): исходный пункт вводится с помощью глагола ‘выйти’ или ‘покинуть’, конечный пункт – с помощью глагола ‘прийти’ (так, смысл ‘змея выползла из норы’ передается как ‘змея ползла покинула нору’).

Синтаксически такие конструкции могут оформляться по-разному: глагол, вводящий дополнительный аргумент, может синтаксически подчинять главный глагол или подчиняться ему (такая техника наиболее типична для алтайских, дравидийских, индоарийских языков); в языках с грамматикой изолирующего типа более распространены так наз. сериальные глагольные конструкции, в которых оба глагола оформляются одинаково по типу бессоюзных сочинительных конструкций, но образуют более тесное синтаксическое единство. По мнению многих исследователей, выражение повышающей актантной деривации – одна из основных функций сериальных глагольных конструкций в языках мира, о которых см. подробнее, в частности, Foley & Olson 1985, Sebba 1987, Givón 1991, Lord 1993, Crowley 2002, Aikhenvald & Dixon (eds.) 2005 и мн. др.