2.4. Падеж и локализация

Граммемы категории локализации указывают на определенную область пространства по отношению к некоторому ориентиру (обозначаемому склоняемым именем); так, если речь идет о местонахождении, то можно различать местонахождение внутри, на поверхности, вблизи ориентира; если речь идет о движении, то можно различать движение внутрь ориентира, под ориентир, мимо ориентира и т.п. В комбинации с граммемами пространственных падежей граммемы локализации уточняют взаимную конфигурацию ориентира и некоторого (движущегося или покоящегося) объекта. Ср. такие контексты, как (i) шарик висит над / рядом со столом, (ii) шарик повесили над / рядом со столом и (iii) шарик пролетел над / рядом со столом, где положение шарика во всех случаях определяется относительно положения стола (которое предполагается заранее известным); оформление ориентира статической ситуации в (i) совпадает с оформлением ориентира динамической ситуации перемещения в (ii) и (iii). При этом сама семантическая роль локализуемого аргумента остается невыраженной, она определяется из контекста: в (ii) локализуется конечный пункт перемещения, в (iii) – маршрут. Этот тип стратегии можно назвать недифференцирующей (относительно ролевых характеристик локативных аргументов), или «чистой локализацией»; ср. обсуждение этого явления уже в Кибрик 1970. При «дифференцирующей» стратегии выражается одновременно и локализация участка траектории, и семантическая роль соответствующего локативного аргумента. Так, в парах вида шарик лежит под столом и шарик покатился под стол локализация выражается пространственным предлогом под (в обоих случаях одним и тем же), а разные локативные роли – разными падежами; в случаях типа шарик выкатился из-под стола не только падеж, но и предлог участвует в выражении локативной роли (кроме того, как локализация, так и локативная роль в последнем случае выражены и глагольным префиксом, о чем подробнее см. ниже).

Таким образом, в языке могут иметься «чистые» показатели локализации (это чаще всего пространственные предлоги или послелоги, иногда приименные пространственные аффиксы или вспомогательные пространственные глаголы соответствующей семантики), «чистые» ролевые показатели (падежные аффиксы или предлоги) и смешанные локализационно-ролевые показатели. Так, русский предлог к выражает не только определенную локализацию (‘участок пространства в непосредственной близости от объекта’), но и определенную локативную роль (представляя данный участок пространства в качестве конечного пункта перемещения).

Системы локализации (= классификации типов пространства) в естественных языках весьма разнообразны и могут выражать очень тонкие различия: помимо положения относительно ориентира – также наличие и характер контакта с ориентиром, физический тип ориентира, и др. Локализация участвует в формировании не только именной категории падежа, но и категории глагольной ориентации, граммемы которой выражаются так называемыми пространственными модификаторами глагола, во многих языках занимающих префиксальную позицию в глагольной словоформе и называемых превербами (типа русск. в-бежать, вы-бежать, от-бежать и т.п.; подробнее об этой категории см. Гл. 6, 3.2; ср. также Плунгян 2002b). Независимое лексическое выражение локализации с помощью автономных показателей осуществляется с помощью многочисленных пространственных предлогов или послелогов естественных языков. Собственно, предлог или послелог (родовым понятием для обоих типов единиц является термин прилог, англ. adposition) – это не что иное, как лексическая единица, специализированная на выражении значения ролевого типа и/или значения локализации. Прилоги и падежи совпадают по типу выражаемых ими значений – это показатели, обслуживающие одну и ту же семантическую зону; различаются же они по степени грамматикализованности (падежные показатели обязательны и, как правило, морфологически несамостоятельны) и по степени детальности выражаемых значений (падежные показатели, если они имеются в языке, обслуживают меньшую часть локализационно-ролевой семантической зоны, выражая, как и положено грамматическим единицам, менее специфические противопоставления). При отсутствии грамматической категории падежа показателями соответствующих значений выступают прилоги.

При сочетании с падежными граммемами отбираются, естественно, не все вообще возможные значения категории локализации. В частности, в падежных системах, насколько нам известно, не используются значения «абсолютной» локализации, задающие вертикальную или горизонтальную ориентацию объекта (т.е. значения типа ‘верх’, ‘перёд’ и т.п.); при выражении глагольной ориентации, напротив, такие значения могут быть очень продуктивны (ср. русские префиксальные производные глаголы типа вз-лететь [‘вверх’] или под-прыгнуть [‘вверх, на небольшое расстояние’]). Локализация, встроенная в падежные системы, всегда «относительна» (т.е. определяет тип пространства относительно какого-то конкретного ориентира); важнейшие граммемы локализации, связанные с падежными значениями, следующие (их принято сокращенно обозначать с помощью латинских предлогов так, как показано ниже).

(4) Основные локализации для пространственных падежей:

‘пространство внутри ориентира’ ин

‘пространство рядом с ориентиром’ апуд

‘пространство под ориентиром’ суб

‘пространство над ориентиром’ супер

‘пространство сзади ориентира’ пост³⁰

‘поверхность ориентира (верхняя или боковая)’ ад

Конечно, возможны и другие, более редкие типы локализаций – например, ‘пространство вокруг ориентира’ [циркум] или ‘пространство далеко от / вне сферы воздействия ориентира’ [ультра] (более полный список значений, отличающийся от нашего в некоторых деталях, можно найти в статье Кибрик 1970, а также в исследованиях Svorou 1993, Мельчук 1998: 52-55 и 336-337 и Невская 2005; диахронический анализ нахско-дагестан­ских показателей локализации см. в Алексеев 2003). С другой стороны, в ряде языков мира встречаются локализации, организованные по совсем иному принципу – например, различаются типы пространства не внутри, сверху или сзади ориентира, а пространство ниже, выше или на уровне говорящего. Такой тип локализаций (которые можно назвать дейктическими, см. Гл. 6, § 3) встречаются, например, в падежных системах тибето-бир­манских языков группы киранти (см. Ebert 1994).

Примеры комбинаций граммем падежа и локализации: ‘ориентир, под который движется объект’ [суб-латив]; ‘ориентир, из-под которого движется объект’ [суб-элатив]; ‘ориентир, под которым находится объект’ [суб-эссив]; ‘ориентир, из-за которого движется объект’ [пост-элатив]; ‘ориентир, по направлению к которому движется объект’ [апуд-латив; эта граммема часто называется также терминатив], и т.п. Существуют и более редкие комбинации – например с граммемой пролативного падежа возможны суб-пролатив или супер-пролатив (‘пролетая над гнездом кукушки’; это значение выражает и составной русский предлог по-над), и т.п.

Еще один важный тип информации, который может выражаться совместно с показателями семантической роли и локализации, – это, как уже было сказано выше, информация о физическом (или топологическом) типе ориентира. Объект может быть локализован одним и тем же образом (например, на поверхности ориентира), но в зависимости от определенных свойств ориентира (его размера, формы, физической природы и т.п.) для обозначения этой локализации могут выбираться разные показатели. В этом случае в языке используется так называемая классифицирующая стратегия локализации (на важность которой было впервые обращено внимание в работах Л. Талми: см. Talmy 1975, 1985, 2000). В русском языке элементы классифицирующей стратегии можно усмотреть, например, в правилах употребления пространственных предлогов в и на по отношению к некоторым типам ориентиров, ср. известные противопоставления вида в поле / на лугу, в переулке / на улице, в Крыму / на Кавказе и т.п. (подробный перечень разных случаев можно найти, например, в исследовании Всеволодова & Владимирский 1982). По-видимому, можно считать, что предлог в выбирает в качестве ориентира «объемные» участки пространства (к которым, в частности, относятся населенные пункты и страны), а предлог на – «плоские» участки поверхности (для которых в языковом отношении существенны только два измерения); языковая граница между этими двумя типами объектов при этом нетривиальна и отражает особенности русской наивной картины мира (но выбор предлога всякий раз является тем не менее мотивированным: ср. минимальные пары вида в краю ‘в стране’ ~ на краю ‘на участке поверхности’ или противопоставления вида в конце [коридора] ~ на конце [стола], семантика которых подробно проанализирована в Рахилина 2000: 234-252). Во многих языках (в частности, в абхазо-адыгских, в таких индейских языках Америки, как вакашские, каддо, цимшианские, хока и др.) классифицирующая стратегия локализации используется гораздо более систематически. В нахско-дагестанских языках отражением классифицирующей стратегии является распространенное противопоставление локализации ин так называемой локализации интер: обе они обозначают нахождение во внутренней топологической зоне ориентира, однако локализация ин применяется к полым ориентирам (в доме, в кастрюле), а локализация интер – к сплошным ориентирам, представляющим собой однородное вещество или совокупность предметов (в воде, в песке, в толпе).

Морфологически, падеж и локализация могут взаимодействовать по-разному. С одной стороны, в падежную систему, как уже было сказано, может быть дополнительно встроено сравнительно небольшое количество локализаций и в этом случае они, как правило, выражаются кумулятивно с показателями падежа. Так, осетинский язык различает всего четыре пространственных падежа: ин-эссив ‘внутри’, ин-элатив ‘изнутри’, апуд-эссив ‘около’ и апуд-латив ‘к’; очень похожий набор из пяти пространственных падежей имеется в языке брахуи, с дополнительным ад-лативом (‘до ориентира’). Несколько более систематическими являются противопоставления в венгерском и прибалтийско-финских языках, более или менее последовательно различающих локализации ин и ад (которые дают серии из трех так наз. «внутриместных» и «внешнеместных» падежей); часто дополнительно выражается и локализация апуд, может иметься по крайней мере один пролатив, и т.п. В этих языках падеж и локализация также выражаются кумулятивно (хотя во многих случаях еще видны следы старого морфемного членения); исключением являются некоторые совсем недавно сформировавшиеся на базе послелогов показатели, как это имеет место, например, в вепсском языке (о вепсской системе см. подробнее Иткин 2002).

Другая модель организации именной словоформы представлена в нахско-дагестанских языках, которые обладают наиболее развитой системой пространственных показателей (максимальное их число – более 40 – засвидетельствовано в табасаранском языке лезгинской группы). Это разнообразие достигается за счет последовательно агглютинативного строения именных словоформ и большого числа используемых в системе противопоставлений (4-7 граммем локализации и 3-6 граммем падежа). Во многих нахско-дагестанских языках наблюдается постепенная «синтаксизация» пространственных падежей: многие падежи начинают кодировать не только локативные роли (например, глагол ‘бояться’ может управлять суб- или апуд-элативом, глагол ‘сражаться’ – апуд-эссивом, и т.п.); с другой стороны, многие пространственные отношения начинают выражаться сочетанием падежа и послелога. Для систем дагестанских локализаций, как уже отмечалось, характерно выражение некоторых вторичных противопоставлений, в частности, классифицирующих (в паре локализаций ин и интер), а также по наличию или отсутствию плотного контакта с ориентиром (для обозначения «контактных» ситуаций в ряде языков используется особая локализация конт, о которой см. подробнее Ганенков 2005). Со свойствами дагестанского конт-эссива отчасти сходны свойства русского «второго предложного» падежа, также во многих употреблениях обозначающего плотную, фиксированную или жестко детерминированную локализацию (ср. в щели, на цепи, в снегу и т.п.; подробнее см. Плунгян 2002b).