§ 3. Экономическая реформа 1979 г.: благие цели и негативный итог

Экономическая реформа 1979 г. по своему замыслу должна была способствовать интенсификации советской экономики, но по уровню реализации уступала всем подобным попыткам. В июле 1979 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постанов­ление «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества». Придавая особое значение экономичес­кой реформе, ЦК КПСС выпустил специальное постановление, в котором отмечалось, что в соответствии с установками XXV съезда КПСС необходимо нацелить всю управленческую и пла­новую деятельность на повышение эффективности производ­ства и качества работы, достижение высоких конечных народ­нохозяйственных результатов, на более полное удовлетворение растущих общественных и личных потребностей.

В чем принципиальное отличие этой реформы от всех предыдущих?

Во-первых, в ней было предложено измерять экономический рост не по валовой, а по чистой (нормативной) продукции, которая исключает повторный счет прошлого труда и заинтересованность производителей в повышении материалоемкости продукции.

Во-вторых, рост производительности труда рекомендовалось исчислять по чистой (нормативной) продукции или другому показателю, более точно отражающему в отдельных отраслях изменения в затратах труда.

В-третьих, фонд зарплаты предполагалось определять по нор­мативам на рубль продукции по показателю, применяемому для измерения производительности труда.

В-четвертых, при оценке выполнения предприятиями зада­ния по выпуску продукции в натуральном выражении предлага­лось учитывать только изделия, поставляемые по договорам и нарядам-заказам.

В-пятых, реформа предусматривала конкретные изменения в системе управления на макро- и микроуровнях и распростра­нялась на все отрасли хозяйства.

В постановлении предусматривалось, что в процессе разра­ботки планов предприятия и объединения со сбытовыми орга­низациями вместе с потребителями и поставщиками должны определять номенклатуру и ассортимент продукции для заклю­чения хозяйственных договоров. Предполагалось, что такой по­рядок поможет обеспечить сочетание стоимостных и натураль­ных показателей, а также ликвидировать так называемый воз­душный вал.

В печати было опубликовано немало критических отзывов о принципе «планирования от достигнутого» (чем лучше коллек­тив работает, тем выше дается ему очередное задание), в ре­зультате использования которого опытный хозяйственник всег­да стремился иметь резервы «про запас» — в противном случае он нередко попадал в весьма затруднительное положение.

Для устранения подобной несправедливости в постановлении предусматривалось разрабатывать пятилетние и годовые планы объединений и предприятий на основе экономических и инже­нерных расчетов, не допуская определения заданий только на базе достигнутых показателей. С этой целью министерствам и ведомствам было предложено в 1979 — 1980 гг. составить паспорт на каждое объединение (предприятие) с указанием наличия и использования производственных мощностей, коэффициента сменности, организационно-технического уровня и специали­зации производства и др. (Кстати, на многих западных фирмах имеются не только такие паспорта, но и подробные описи ра­бочих мест.)

Новая реформа коснулась и вопросов корректировок планов. Нередко руководители объединений и предприятий в декабре просили вышестоящие хозяйственные органы снизить им план, т.е. подогнать его под фактическое выполнение, чтобы не ли­шать коллектив 13-й зарплаты и не уменьшать фонды экономи­ческого стимулирования. В 1979 г. только Министерство строи­тельного, дорожного и коммунального машиностроения изме­няло план объема реализованной продукции для 134 из 157 объе­динений и предприятий отрасли, в том числе для 44 — в декаб­ре; для 102 объединений и предприятий была произведена кор­ректировка заданий по производительности труда (треть этих изменений была сделана в декабре). Министерство станкостро­ительной и инструментальной промышленности в 1978 г. 49 раз изменяло плановые задания для Тбилисского станкостроитель­ного объединения.

Постановление предусматривало обеспечить стабильность ут­вержденных планов, не допускать корректировки их в сторону снижения, подгонки под фактическое выполнение. Руководя­щие работники министерств, с разрешения которых произво­дились такие изменения, должны были привлекаться к дисцип­линарной и материальной ответственности, а работники объе­динений и предприятий — лишаться премии.

Преимущества целевых комплексных программ хорошо изве­стны в мировой практике менеджмента. В постановлении было предусмотрено разрабатывать в качестве важнейшей составной части государственных планов целевые комплексные научно-технические, экономические и социальные программы, а так­же программы развития отдельных регионов и территориально-производственных комплексов. С целью улучшения сбалансиро­ванности планов и комплексного обеспечения производства необходимыми ресурсами большое внимание в постановлении уделялось более рациональному сочетанию отраслевого и тер­риториального планирования и управления.

Были намечены меры для обеспечения выполнения заданий по всем наименованиям продукции. Разумеется, оперативный учет выполнения плана в натуральном выражении - дело не­простое. Чтобы показатель реализованной продукции стал бо­лее действенным, объективным, в него внесены 2 принципи­альных изменения.

В объем реализованной продукции должна была включаться стоимость только тех видов продукции, которые предусмотре­ны хозяйственными договорами и заказ-нарядами. Недовыпол­нение заданий по отдельным видам номенклатуры и ассорти­мента приводило к срыву плана по реализованной продукции, так как перевыполнение заданий по выгодным для поставщика, но не предусмотренным договорами и нарядами изделиям учитываться не должно. Устранялся еще один существенный недостаток этого показателя — цепная реакция неплатежей, вызываемая его применением. Для предотвращения этого пре­дусматривалось, что при отсутствии у заказчика средств на оп­лату продукции, поступившей согласно договору, ее оплачива­ют Госбанк или Стройбанк с отнесением 5-процентного креди­та за счет покупателя, который он обязан погасить в 60-днев­ный срок. После истечения этого срока кредитование продол­жается с повышенным процентом.

Большинство мероприятий, намеченных экономической ре­формой 1979 г., полностью соответствовало сущности приме­няемого на Западе менеджмента. К сожалению, они оказались нереализованными. После Косыгина — инициатора этой рефор­мы — и Брежнева, при котором намечалось ее проведение, даже те министерства и предприятия, которые в течение нескольких лет в порядке эксперимента работали по-новому, постепенно возвращались к старому «порядку», который был более при­вычным. Все новое было связано с риском, и порой немалым. «Застой» в полном смысле этого слова не создавал условий для творческой инициативы.

Принятие постановления о новой реформе в 1979 г. не было случайным. После подготовительной работы, на которую отво­дилось 2 года, с 11-й пятилетки (1981—1985 гг.) все народное хозяйство должно было работать по-новому. Но эта реформа осталась нереализованной. Новый глава правительства Н.А. Ти­хонов в своем докладе «Об основных направлениях развития на­родного хозяйства в 11-й пятилетке» об экономической рефор­ме 1979 г. не обмолвился ни единым словом. Господство затратной системы управления экономикой продолжалось, что при­водило к дальнейшему ухудшению и обострению социально-экономической ситуации.

ГЛАВА IX.

УПРАВЛЕНЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ ПЕРЕСТРОЙКИ

И ПЕРЕХОД К РЫНОЧНОМУ РЕГУЛИРОВАНИЮ

ЭКОНОМИКИ

(М.С. ГОРБАЧЕВ, Б.Н. ЕЛЬЦИН, Н.И. РЫЖКОВ, Е.Т. ГАЙДАР)

§ 1. Перестройка, предпринятая М.С. Горбачевым, и ее роль в дискредитации и развале плановой системы управления

Писатель Ю. Бондарев образно сравнил перестройку, нача­тую М.С. Горбачевым в 1986 г., с экипажем самолета, который покинул прежний аэродром, не имея представления, где и ког­да он должен совершить посадку. Суть перестройки, так же, как и время, в течение которого она должна быть произведена, толком не знал даже ее инициатор, так как всякий раз Горабчев давал ей разные характеристики. Все свои мероприятия, связанные с изменениями в управлении обществом, он называл перестрой­кой. Что же касается управления экономикой, то здесь он начал свою «перестройку» с шумной политической кампании, полу­чившей краткое название «ускорение» и по существу направ­ленной на повышение темпов социально-экономического раз­вития СССР.

В советской экономике это была третья подобная кампания, хотя назывались они по-разному. Первая, начатая Хрущевым после смерти Сталина, имела название «период развернутого строи­тельства коммунистического общества». Второе «ускорение» пред­приняли Брежнев и Косыгин. В постановлении, принятом в 1965 г. в связи с началом экономической реформы, записано, что вся система планирования, руководства производством и матери­ального поощрения должна быть направлена на обеспечение высоких темпов развития общественного производства и его эффективности. Брежневский период «ускорения» был назван «этапом развитого социализма». Суть реформы 1965 г., так же, как и хрущевской семилетки, сводилась к повышению темпов роста экономики. Хрущеву, как и Брежневу с Косыгиным в первые годы их правления, удалось в разной мере повысить темпы рос­та экономики и добиться определенного улучшения материаль­ного и культурного уровня народа. Однако постепенно все возвращалось «на круги своя», и жизненный уровень оказывался ниже прежнего.

Третья попытка «ускорения», предпринятая Горбачевым, была составной частью его перестройки и оказалась самой кратко­временной. Горбачеву не удалось даже остановить неуклонное ухудшение социально-экономического положения, а экономи­ческий кризис в эпоху его перестройки еще больше обострился. Все это, как известно, завершилось развалом народного хозяйства СССР и ликвидацией советской политической системы. Как ни парадоксально, роковую роль в этом событии сыграла погоня за высокими темпами роста советской экономики.

Среднегодовые темпы прироста промышленной продукции за 40 лет (1918—1957 гг.) составили 10%, в том числе за 11 пред­военных лет (1930—1940 гг.) — 16,5% и за 11 послевоенных лет (1947—1957 гг.) — 15,9%. Такие высокие темпы и в течение столь продолжительного времени, которых не отмечалось в ми­ровой экономике, свидетельствовали о большом росте эконо­мического потенциала, позволившего Советскому Союзу вый­ти на передовые позиции технического прогресса.

Западные ученые объясняли высокие темпы советской эко­номики низким стартовым уровнем 1913 г. и еще более низким в 1918—1920 гг. и предсказывали, что по мере увеличения мас­штабов общего объема производства даже при его росте темпы будут неуклонно снижаться. Это получило практическое под­тверждение (см. табл. 1).

Как видим, темпы экономического роста в 80-е гг. в среднем снизились в 2 раза по сравнению с 60-ми гг., а по сравнению с довоенными годами и двумя послевоенными пятилетками — в 3 раза. С 60-х гг. и до середины 80-х гг. они снизились еще в 2 раза. Тщетные попытки сохранить высокие темпы, а тем более повы­сить их в условиях господства затратных методов хозяйствова­ния, нанесли колоссальный материальный урон, дискредити­ровали плановую систему управления и в конечном счете яви­лись одним из решающих объективных факторов развала народ­ного хозяйства СССР.

Таблица 1

Среднегодовые темпы прироста основных показателей социально-экономического развития СССР по пятилеткам.

	1961- 1965	1966- 1970	1971- 1975	1976- 1980	1981-1985
Валовой общественный продукт	6,5	7,4	6,3	4,2	3,6
Произведенный национальный доход	6,5	7,8	5,7	4,3	3,6
Продукция промышленности	8,6	8,5	7,4	4,4	3,7
Продукция сельского хозяйства	2,3	3,9	2,5	1,7	1,1
Капитальные вложения	5,4	7,3	6,7	3,7	3,7
Производительность труда	6,1	6,8	4,5	3,3	3,1
Реальные доходы на душу населения	3,6	5,9	4,4	3,4	2,1
Розничный товарооборот	6,0	8,2	6,3	4,4	3,1
Объем бытовых услуг населению	13,3	16,3	10,4	7,4	5,8

Достижения научно-технической революции создали благо­приятные условия для перехода со второй половины XX в. на интенсивный путь развития, суть которого — увеличение производства товаров и услуг при тех же, а зачастую и при меньших затратах. Зарубежные страны с рыночной экономикой уверенно и с нарастающей активностью проводили курс на интенсифи­кацию производства и добивались благодаря этому замечатель­ных успехов.

По-иному складывалась судьба интенсификации в плановой экономике. Вот как характеризует ее академик В. Г. Афанасьев: «В конце 50-х гг. я написал книжку «Об интенсификации разви­тия социалистического производства». Ее не хотели печатать из-за широкого распространения тейлоровской «буржуазной» идеи «выжимания пота». К тому же в книжке приводилась идея о том, что одним из главных факторов интенсификации является на­учная организация и управление производством. И управление вызвало волну протестов. Какое там управление, есть у нас по­литика партии, научное политическое руководство, а экономи­ческое управление — западное «буржуазное» изобретение. И незачем его тянуть в наше плановое централизованное хозяйство. И только в 1969 г. вышла-таки эта книжка — потому, что автора назначили в 1968 г. заместителем главного редактора «Правды» по воп­росам теории. Идея интенсификации получила права граждан­ства, но, честно говоря, и тогда, и, к сожалению, сейчас эти права были и остаются, в сущности, формальными. И сейчас экономическим балом правит вал — объем реализации продук­ции в рублях. Чем больше рублей получил, тем лучше, вольгот­нее живется и коллективу, и человеку. А что за рублем? Все меньше и меньше: нет тебе ни добротных товаров, ни продо­вольствия в достатке. Нет, рублем, да еще бумажным, никогда не будешь ни сыт, ни одет. Да и крышу над головой далеко не всегда получишь».

Отрицание интенсификации как «буржуазного метода выжи­мания пота» сыграло негативную роль, но эта временная субъек­тивная причина была уже в 60-е гг. в основном преодолена. При­знание кибернетики, а затем и науки управления теоретически создавало условия для интенсификации советской экономики. Но на ее пути возникла еще более мощная, сугубо практичес­кая преграда.

Речь идет об измерении темпов роста экономики по объему производства в рублях и затратных методов оценки и стимули­рования хозяйственной деятельности. В 1965 г. сумма валового общественного продукта составила 420 млрд. руб., т.е. в 5,7 раза больше, чем в 1945 г. Значит, для прироста каждого про­цента темпа требуется соответственно увеличенная сумма объе­ма производства в рублях. Интенсификация ведет к снижению затрат. Следовательно, измерение экономического роста по об­щему объему в рублях от достигнутого уровня приведет к паде­нию темпов роста и уменьшению фонда зарплаты, потере Дру­гих видов материального и морального стимулирования.

Приведем пример. Компрессорный завод вместо чугунных поршневых колец стал выпускать пластмассовые, которые в 8 раз прочнее и долговечнее. Стоимость чугунного кольца 2 руб. 40 коп., а пластмассового — лишь 20 коп. Завод выпускал 30 млн. колец — значит, он потерял для плана 66 млн. руб., что уменьшило фонд зарплаты почти на 12 млн. руб., а это равно 4-месячной зарплате всего коллектива. О премиях в подобных случаях даже речи не идет. На «хождение по мукам» руководите­лей завода для «выбивания» потерянной зарплаты потребова­лось больше времени, чем на освоение новинки. Поэтому опыт­ные руководители не были заинтересованы в освоении дешевых изделий.

Для изменения такого положения надо было изменить систе­му показателей экономического роста и оценки хозяйственной деятельности. Подробно об этом я писал накануне реформы 1965 г. в статье «С позиций предприятия». Но прежние показатели в ходе реформы были сохранены, поэтому руководителям предприятий и отраслей ради повышения, а порой и просто ради сохранения темпов и суммы фонда зарплаты, приходилось изоб­ретать новые методы увеличения объема производства в рублях без соответствующего роста выпуска реальной продукции. Мно­гочисленные методы повышения «липового» объема в рублях можно свести к трем основным направлениям:

расширение повторного счета стоимости сырья (материалов), полуфабрикатов, а зачастую и готовой продукции;

повышение материалоемкости изделий и удорожание продукции;

«вымывание» дешевого ассортимента за счет расширения до­рогого и повышение цен за счет косметических изменений из­делия, присвоения ему нового артикула (названия).

После избрания Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС я сделал для него в марте 1985 г. следующий расчет:

В сопроводительной записке к расчету я писал, что ликвида­ция искусственного завышения объема в рублях от достигнутой базы при нынешних показателях приведет к «снижению» тем­пов роста производства и производительности труда. Активное осуществление интенсификации, позволяющей увеличить выпуск товаров при снижении затрат, вообще может привести к «падению» объема производства. И чем эффективнее предприя­тие или отрасль будут работать, тем большим это «падение» окажется. Для выхода из этого положения представляется целе­сообразным: во-первых, для определения темпов экономичес­кого роста применять показатели, исключающие повторный счет прошлого труда, и, во-вторых, ликвидировать зависимость фонда зарплаты от объемных валовых показателей, установив его пря­мую зависимость от количества выпускаемой продукции в нату­ральном выражении и от ее трудоемкости.

К сожалению, кто-то из окружения Горбачева внушил ему идею «ускорения», и в апреле 1985 г. на Пленуме ЦК КПСС он объявил ее центральным звеном экономической политики. По времени эта кампания совпала с аварией на Чернобыльской АЭС. Тогда и появилось четверостишие:

Ускорение— мощный фактор,

Но не выдержал реактор—

И теперь наш мирный атом

Вся Европа кроет матом.

В этой народной частушке глубокий смысл. Идея ускорения была центральным звеном Основных направлений развития эко­номики в XII пятилетке и на период до 2000 года, которые были утверждены на XXVII съезде партии в марте 1986 г. К это­му времени пороки господства вала стали настолько явными, что о них на этом съезде заговорил весьма далекий от экономи­ки президент Академии наук СССР А. Александров, который, в частности, сказал: «Когда мы работаем над чем-то новым, то стараемся либо создать какую-то энергосберегающую техноло­гию либо материалосберегающую технологию, либо заменить какие-то дорогие, дефицитные материалы на более доступные. Во всех случаях это делает продукцию более дешевой. И вот ди­ректор завода вдруг становится перед вопросом: если он даже работает, как работал раньше, то у него финансовая сторона начинает страдать... Вы себе представить не можете, до какой степени это препятствие вредит новым разработкам. На одном из предприятий Москвы изготовляли контакты для электричес­ких систем. Контакты были серебряные, и за экономию серебра предприятие получало премию. Все было хорошо. Потом приду­мали другой сплав, совсем без серебра обошлись. И вот тут-то «полетело» их благополучное положение в районе, сорвались все планы, потому что продукция стала дешевле. А она была не хуже...».

После съезда в статье «Измерение ускорения» я писал, что валовой общественный продукт страны составляет 1 трлн. и почти 400 млрд. руб. в год. Даже простое поддержание этого уровня, не говоря уже о повышении темпов прироста, возможно лишь с использованием тех же средств, с помощью которых он накру­чивался в период экстенсивного развития, включая «резиновый метр» и затратный принцип ценообразования. Каждый процент прироста ныне требует 14 млрд. руб., а 5-процентный рост — 70 млрд. руб. Из года в год эта сумма будет возрастать. Откуда ее брать? Ведь интенсификация снижает общественно необходи­мые затраты, на базе которых должны устанавливаться цены. Надо отказаться от применения вала в качестве экономическо­го «метра». Измерение объема производства и уровня произво­дительности труда, а также динамики их роста в условиях ин­тенсификации следует определять на базе конечного общественного продукта или чистой продукции. Ведь реальный вклад хозяйст­венных звеньев в образование конечного продукта можно опре­делить лишь на базе вновь созданной стоимости, т.е. чистой про­дукции. Но тут происходит неувязка: на словах все мы едино­душно признаем, что национальный доход — главный показа­тель экономического развития, а на деле в хозяйственной прак­тике он не применяется. В настоящее время этот важнейший показатель исчисляется на макроуровне, а каков его объем на предприятиях (объединениях) и в отраслях? На этот вопрос практика не дает ответа.

Через 3 дня на Политбюро ЦК КПСС статья была признана «недопустимой в политическом плане и ошибочной по сущест­ву». Но в 1987 г. несостоятельность ускорения стала очевидной, слово «ускорение» исчезло из политического и экономического лексикона и появилась новая идея — радикальная экономичес­кая реформа. Ее осуществление началось с 1988 г. Реализации реформы было посвящено 12 постановлений на высшем партийном и государственном уровнях, изданных в сборнике «О коренной перестройке управления экономикой». Однако ничего «корен­ного» и «радикального» в этой реформе не было, поскольку она полностью сохраняла затратные методы хозяйствования. Об этом я написал в статье «Экономика» в человеческом измерении». В этой статье был опубликован оригинальный расчет, в кото­ром показано, что в 1985 г. по сравнению с 1965 г. на каждый рубль валового общественного продукта уменьшилось производство зерна, мяса, молока, овощей (картофеля — в 4 раза в натураль­ном выражении), тканей, обуви; ввод жилья снизился в 2 раза. По сравнению с 1950 г. производство названных видов продук­ции и ввод жилья упали в 4—5 раз. Эти данные очень ярко де­монстрируют, к чему приводят дутые темпы в рублях.

Комиссия Политбюро ЦК КПСС, рассмотревшая положения этой статьи, признала критику справедливой, но для реализа­ции конструктивных предложений, по ее мнению, «требова­лась серьезная подготовительная работа». Накручивание «ли­повых» темпов продолжалось. Сумма «воздушного вала» нарас­тала подобно снежному кому, и за нее выплачивались десятки миллиардов рублей зарплаты, которую тогда справедливо назы­вали «зряплатой».

Таким образом, в сфере управления экономикой в годы гор­бачевской перестройки следует выделить 3 этапа:

ускорение социально-экономического развития (1986— 1987гг.);

радикальная экономическая реформа (1988—1989 гг.);

переход к рыночным отношениям (с 1990 г.).

В течение первых двух этапов сохранялась прежняя затратная система управления экономикой, что приводило к дальнейше­му обострению экономического кризиса. Накручивание «липо­вого» объема производства в рублях, искусственное завышение цен, перевыполнение планов по выгодным дорогим изделиям и срыв зданий по дешевым вело к:

усилению диспропорции между отраслями и сферами обществен­ного производства. Систематическое невыполнение годовых и пятилетних планов выпуска продукции в натуральном выраже­нии привело к «плановой» анархии производства. Отсутствие стихийных регуляторов вызывало колоссальные материальные потери. Нетрудно представить урон от систематических простоев десятков тысяч комбайнов и тракторов во время уборки или посевной кампании из-за недостатка копеечных вентиляторных ремней или подшипников;

разбалансированию потребительского рынка. Поскольку ежегодно в народное хозяйство накачивались десятки миллиардов рублей фонда зарплаты за липовый объем производства в руб­лях, создавался дефицит на все и вся;

увеличению эмиссии денег, которая к 1990 г. возросла до 18 млрд. руб. против 4 млрд. руб. в 1985 г., т.е. возросла в 4,5 раза;

росту дефицита государственного бюджета, который к 1990 г. достиг уже 10% валового национального продукта;

росту внешней задолженности, которая в конвертируемой валюте увеличилась за годы перестройки в несколько раз.

Все это дискредитировало плановую систему управления эко­номикой и объективно содействовало ее развалу.

Третий этап горбачевской перестройки в сфере управления экономикой связан с переходом к рыночным отношениям.