4. Борьба за право

1. Обреченное на борьбу. Еще в XIX в. знаменитый немецкий правовед Рудольф Иеринг — на мой взгляд, юрист "от Бога", один из немногих мыслителей глубоко и тонко понимающих сам феномен права — выдвинул идеи, суть которых сводится к необходимости непрестанной и упорной борьбы за право. Комментируя эти идеи И. А. Покровский пишет, что воззрения Иеринга — это "учение о непрестанной борьбе за право, без которой немыслим никакой прогресс. Не как растение, не само по себе раскрывается право в истории, а в труде и борьбе... "1.

Мысль о необходимости бороться за право, справедливая сама по себе, становится еще более значимой и в чем-то очень острой и тревожной, если видеть в праве объективированное бытие разума, утверждать его как право человека, которое призвано быть "целью общества" — самым святым, что есть у Бога на земле.

И вот в завершении этой книги, которая по авторскому замыслу и сути рассматриваемых проблем призвана поддержать настроения оптимизма и веры в право (а значит, и в оптимистическое будущее людей, всего человеческого сообщества), приходится несколько по иному расставить акценты в такого рода настрое. И сказать о том, что право в том виде, в каком оно сообразно своим идеалам и ценностям обрисовано в книге, н е с о с т о и т с я (со всеми неотвратимыми в этом случае последствиями для всей человеческой цивилизации), если повсеместно, "всем миром" не повести жесткую, целенаправленную, бескомпромиссную борьбу за право.

2. Противоборствующие реалии. Суть дела в том, что как верно подметил Р. Иеринг право при всех своих природных предпосылках, не в пример "растению", произрастает не само по себе — не само по себе раскрывается в истории. Почему?

Прежде всего, понятно, — потому, что право представляет собой продукт разума, результат интеллектуальной деятельности, творческого труда — особо сложного и многотрудного, коль скоро речь идет о развитых, отработанных, совершенных юридических формах. И следовательно, утверждение права в жизни людей, его развитие еще в большей мере, чем все то, что сопряжено с "замыслом природы", нуждается в целенаправленной, упорной деятельности в обстановке "полного антагонизма", противоборства, столкновения страстей, противостоящих тенденций.

Добавим сюда ту недобрую славу, которую приобрело право "как таковое", когда юридические системы выступали преимущественно в качестве права власти, верных служительниц сильных мира сего, поприща формалистики и чиновничьего своеволия.

Главное же, что предопределяет необходимость борьбы за право (борьбы в самом точном, строгом значении этого слова), заключается в том, что ему праву, и в особенности праву, которое должно служить человеку, противостоят могущественные противоборствующие силы. Силы, скажем так, — антиправовые по своей сути. То есть — такие, для которых право представляет собой ненужное и даже вредное явление. А если в чем-то нужное и полезное, то не в развитом виде, не в своем исконном предназначении в сообществе разумных существ, — служить человеку, но всего лишь в своих усеченных, ограниченных качествах, главным образом в виде верной и безропотной "службы" упомянутых могущественных сил, некоего сугубо "оформительского" служебного подсобного инструментария в политической и деловой жизни, где главными силам являются власть и деньги.

Основная из таких противоборствующих сил — сила, увы, природная.

Здесь придется вернуться к положениям о природных предпосылках права, которые ранее были использованы для обоснования ценности права в людском сообществе.

Напомню: данные экологии (науки о поведении и нравах животных, о заложенных в них программах поведения) дают основание полагать, что право имеет глубокие природные предпосылки, особо четко выраженных в "нравах" и "нормах поведения" организованных биологических сообществ.

Но вот что важно. Если "право" каждой особи организованного биологического сообщества может быть обозначено всего лишь как намечающаяся возможность, то "свобода" и соответствующие "права" особей-звеньев иерархической пирамидальной организации — верховного иерарха (вожака стаи), избранных им самок, "приближенных", и дальше — вниз по иерархической лестнице, до "дна иерархической пирамиды", имеет в мире "социальных животных" доминирующее значение [3.2.2.].

Именно здесь следует искать первичные, подпочвенные истоки того, увы, органичного для человеческого общества извечного, кочующего из века в век от одной страны к другой организационного построения, которая характеризуется иерархической пирамидальной структурой, вершину которой увенчивают особи, жаждущие власти1. И отсюда же — если опять-таки иметь ввиду природные предпосылки — проистекает то исторически первые ступени правового развития, которые ранее были определены как "право сильного", "право войны", "кулачное право", "право власти".

А теперь — самое существенное. С учетом приведенных данных, как бы перекликаясь слово в слово с суждениями Р. Иеринга и И.А.Покровского, в литературе по вопросам этологии обращается внимание на то, что демократический строй (а вместе с ним право человека), имеющие известные природные предпосылки, все же н е м о ж е т "возникнуть сам собой, на основе инстинктивных программ"; демократический строй и соответствующее право "это продукт разума (курсив мой- С.А.), продуманная система коллективного воспрепятствования образованию иерархической пирамидальной структуры..."2. И отсюда — "демократию нужно все время поддерживать политической активностью граждан, не позволять прийти к власти "паханам" и "шестеркам""3.

В этой связи следует отдать должно точности суждений В. Дольника — автору приведенных положений -, когда отметив, что "демократия — продукт борьбы разума с животными инстинктами, толкающими их (людей — С.А.) самособираться в жесткие авторитарные иерархические режимы", он уже прямо по вопросам права пишет: "государство, построенное ради защиты прав человека и основанное на законах, стоящих выше государства и любого человека, — это демократическое государство"4.

Но именно такое демократическое государство — это и есть воплощенное в демократическую организационную структуру право человека — право, представляющее собой объективированное выражение разума и призванное служить человеку. Если верно, что поднять человека "со дна", вывести его из "зоологического состояния" может "свобода и собственность"1, а последние вместе с разумом находят концентрированное выражение как раз в праве человека, то также верно и то, что создание столь совершенного образования — права человека — и борьба за него представляет собой задачу в высшей степени сложности.

Наряду с отмеченными "природными силами" (и во многом на основе или в связи с ними), реалиями, противоборствующими праву, являются и другие факторы. Нередко весьма сильные, мощные.

Эта — политическая власть, которая сама по себе нуждается только в одном праве — в "праве власти". И это относится (что, в частности, характерно для современной России) и к такой государственной организации на всех ее уровнях, которая представляет себя в качестве "демократической" главным образом потому, что в обстановке провозглашенного принципа разделения властей происходит формирование руководящих государственных органов на основе принципа свободных выборов.

Факторами, противоборствующими праву — именно праву человека! – являются нарастающие трудности в различных областях жизни современного общества. Трудности, связанные с бурным индустриально-техническим развитием, сопровождаемым — во всяком случае в современных условиях — глобальными нарушениями природной среды, экологическими бедами. Трудности и беды, сопряженные со вступлением человечества в условия либеральных цивилизаций и сопровождаемые, наряду с другими последствиями, "безумием свободы". Тем более — трудности обществ, порывающими с тоталитарными режимами и стремящихся в быстрых темпах достигнуть манящих благ "общества потребления". Словом, трудности и беды, которые как будто бы требуют не некоего "права человека", а опять-таки решительных, кардинальных действий императивной власти. Типа батюшки-царя, Поночета или, в крайнем случае, — Столыпина.

3. Прежде всего — высокая теория. Борьба за право требует в первую очередь интенсивной разработка идей права, обретение ими высокого научного и гражданственного признания. Идеи права в современном их понимании (в том числе с позиций автора этих строк — понимание права как объективированного бытия разума, его особенностей как права человека и цели общества) достойны того, чтобы они стали одним из центров интеллектуальной, духовной жизни общества, ничуть не уступающего науковедческому статусу передовых естественнонаучных и технических знаний.

Вот какие пояснения на этот счет здесь, в дополнение ранее изложенным соображениям на мой взгляд, необходимы.

Ныне специалисты многих отраслей науки единодушно говорят о приметах, свидетельствующих о стремительном приближении новой полосы исторического развития в жизни людей. По многим приметам мы стоим на пороге такого времени, когда произойдет, наряду со всем другим, и резкое возвышение права.

Что ж, ничего нежданного в такого рода прогнозе, надо полагать, нет. После трудных и долгих тысячелетий своей традиционной истории человечество именно в нынешнее время вышло на такой отрезок своего исторического развития, когда во все большем числе стран реально утверждаются либеральные цивилизации. Или, во всяком случае, — в сложной борьбе различных тенденций и сил нарастают процессы, предвещающие их неизбежное, возможно, скорое пришествие.

Общества же, в которых утверждаются либеральные цивилизации, — это постиндустриальные, технологически и информационно развитые общества, и в не меньшей мере — общества свободные, самоуправляющиеся, сутью и стержнем которых становится право. Именно — право. Ибо как свидетельствуют опыт и логика жизни, именно право позволяет людям утвердиться в великих либеральных ценностях, справиться с вырывающейся на простор свободой, сделать свободу в высшем цивилизационном понимании исходным началом и стержнем достойной жизни людей, обратить ее в человеческую активность, творчество, свершения ума — основу восходящего развития человеческого рода.

А это все предполагает необходимость, если в данном случае уместно использовать возвышенные категории, н о в о й э п о х и в понимании права — такого развития, пожалуй, даже поворота в развитии правовой мысли, который бы в полной мере отвечал принципиально новым потребностям либеральных цивилизаций.

Уже сейчас, думается, вырисовываются некоторые направления такого поворота в понимании и характеристиках права, которые способны преодолеть традиционны трактовки и дать ответ на требования времени. Назову те из них, которые, надо полагать, уже определились — понятно, в постановочном порядке — в ходе рассмотрения теоретических и философских проблем в этой книге.

Первое из таких направлений — это освещение права с мировоззренческих позиций, т. е. его понимание как особого мирозданческого явления — самостоятельного, самобытного, уникального звена в процессах бытия и развития человечества. Причем — такого звена, которое имеет свои, незаменимые функции и свое предназначение, не сводимое ни к категориям государства, ни к категориям морали и, быть может, еще и такого, которое обладает качествами природного по своим основам, корням явления.

Другое, обращенное в будущее направление развития правоведения, — это разработка таких научных положений, которые, продолжая некоторые идеи научного поиска современной юридической науки, призваны раскрыть свойства и возможности права как сильного и действенного фактора в жизни людей. Причем — такого, который, несмотря на все метаморфозы, "приговорен" служить людям, и — что особо существенно — способен осуществить, казалось бы, невыполнимую задачу — не только преодолеть негативные стороны величайшего дара человека — свободы, но и обратить ее в активность человека, его творчество, свершения ума.

И наконец, еще одно направление развития правовой мысли, взаимосвязанное со всеми другими и имеющее дальнюю перспективу. Это — характеристика права как феномена разума и высоких истинно человеческих начал. Причем — таких начал (относимых к числу духовных, идеальных, даже — божественных), которые, быть может, наиболее близки к самой сути человека как высшего, великого создания природы, что и предопределяет саму возможность оценки права как святыни в жизни человека.

Новые рубежи правопонимания, прозорливо два столетия тому назад увиденные Кантом ( в нашем отечестве знаменитыми русскими правоведами, на мой взгляд, прежде всего И.А. Покровским), таковы по своей сути, что они как раз и предполагают необходимость решительного развития высокой теории. Ибо иного пути для решения фундаментальных проблем, определенных для юридических знаний требованиями современной эпохи, просто нет.

А отсюда — и настрой на опережающее развитие юридических знаний. С тем, чтобы не ограничиваясь обобщениями существующего правового материала на догматическом его уровне и вытекающими из таких обобщений рекомендациями (конечно же, в высшей степени нужными, крайне необходимыми), все же "вырываться" научной мыслью вперед, прежде всего — в понимании ценности и предназначении права, его миссии в судьбе общества, человека.

И здесь, кстати сказать, — наиболее сложное и трудное дело, относящееся к самой правовой теории, — это философское осмысление ценности правоведения — догмы права, ее философское возвышение.

Такой подход к теоретической правовой проблематике, призванный преодолеть многовековой разрыв между исконными юридическими знаниями и философией права, уже намечен в науке. Он прослеживается в характере, в самом методе, направленности и содержании философских разработок Канта по вопросам права. Он характерен для русской правовой мысли начала ХХ века. Известные шаги в рассматриваемом направлении (с позитивными научными результатами) сделаны в отечественной юридической науке даже в условиях советского времени.

Именно здесь, думается, и кроется к л ю ч е в о е з в е н о развития правовой науки — и в современных условиях и в перспективе.

Сейчас становится все более очевидным, что научная правовая мысль по "основным запросам эпохи" не сможет сколько-нибудь существенно продвинуться вперед, если по-прежнему так и останутся пребывать на далекой дистанции друг от друга, с одной стороны, практическая юриспруденция (юридический позитивизм) — отрасль знаний по принятым представлениям невысокого науковедческого уровня, а с другой — философия права, оперирующая категориями высшего смыслового порядка.

Да и сама логика правовых знаний и перспектива их результативности не дают иного решения. Именно правовой материал -, казалось бы, такой сухой, формалистичный, а на деле являющийся "живой жизнь" юриспруденции и, как оказывается, реальным бытием разума, — выводит при основательных философских подходах к нему на обобщения высокого смыслового уровня, в конечном итоге — на понимание смысла и назначения права в жизни людей, постижение его сути как самого святого, что есть у Бога на земле.

4. Борьба за право — социальная сверхзадача, дело всех и каждого! Борьба за право не сводится, понятно, к одним лишь проблемам теории. Хотя — смею заметить — импульсом к высокому престижу права в жизни общества может стать только высокая теория. Борьба за право во всех гранях и ипостасях этого трудного дела включает ряд составляющих, которые охватывают наряду с юридической наукой и юридическим образованием, также общее правовое просвещение, а еще более — реальное состояние права и законности в стране, состояние культуры и гражданственности.

Вместе с тем, на мой взгляд, вслед за высокой теорией и в связи с ней, предполагает появление и рост числа подвижников, активных и искренних приверженцев идей права, непреклонных борцов за правовые идеалы и ценности. Недаром в недавнем коммунистическом прошлом России искренних и последовательных борцов за правду и демократию именовали правозащитниками — пусть эти "диссидентские" традиции обретут силу одного из наиболее мощных направлений общего демократического движения.

Самое же главное — это выдвижение идеи права в качестве ведущей национальной идеи, центрального звена политики государства, общегражданского дела. Все "рецепты", которые могут способствовать оптимистическому развитию человеческого общества, а в этой связи — борьбе за право, достигнут цели только тогда, когда это воистину святое дело станет своего рода сверхзадачей — делом всех и каждого в нашем обществе.