3. Чистое право и вопросы практики юриспруденции

1. Предубеждение, помноженное на сложность. Нет никакой уверенности в том, что идеи чистого права получат сколько-нибудь быстрое и единодушное признание в науке и в практической жизни. Уже два столетия мысли Канта на этот счет — пусть и не развернутые и не "пропущенные" через специальную юридическую проблематику — не привлекали внимания философов и правоведов. А если как-то и были использованы в правоведении, то, увы, для обоснования философской самодостаточности крайних вариантов юридического позитивизма. Идеи чистого права и по сей день, наверное, молчаливо причисляются к неким, не очень-то значимым философским причудам кенигсбергского затворника как некий отзвук его общепризнанных идей о чистом разуме.

А здесь, в этой книге, кантовские мысли и основанные на них теоретические выводы и предположения усложнены к тому же еще и другим — положениями о своеобразной логике права, сведениями из юриспруденции", имеющими, по мнению многих людей, абстрактный, оторванный от живой жизни схоластический характер. И плюс к тому еще — тут есть усложнения, связанные с трудностями изложения нового, непривычного для нашей науке материала, которые автору, понятно, не удалось во всем преодолеть, как не преодолеть — можно ожидать — и аналогичные по истокам трудности его восприятия.

Но как бы то ни было, от всего того, что связано с идеями чистого права, в конечном счете никуда не уйдешь. И коль скоро праву, по всем данным, уготована основательная перспектива и его действительная роль в жизни людей будет неуклонно возрастать, то независимо от наших предубеждений и трудностей хочешь-нехочешь надо вести упорную разработку теоретических проблем, связанных с миссией права, которой и ныне, и в будущем нет альтернативы.

В каких же направлениях идеи чистого права могут проявить себя — положительным образом сказаться на реализации предназначения права в жизни общества?

Таких направлений два. Одно — практического порядка, связанное главным образом с законодательством. Другое направление, раскрывающее потенциал идей чистого права, — принципиально теоретического, концептуального характера, относящееся к постижению действительной ценности права в жизни людей, его смысла.

2. "Нет ничего практичнее хорошей теории". На первый взгляд, приведенные слова великого ученого в области естественных знаний меньше всего относятся к сфере права, еще менее — к практической правовой деятельности, даже к такой ее разновидности, как законотворчество.

В самом деле. Если даже видеть в праве значительное явление в жизни людей, то всё же представляется очевидным, что такая сугубо практическая работа, как подготовка проектов законов, их текстов (дело, понятно, непростое, предполагающее необходимость напряженной, сосредоточенной работы, использование определенной суммы данных и знаний), требует прежде всего практического опыта и здравого смысла и касается, в первую очередь, знаний экономического, политического порядка, данных психологии, этики, этологии. И если тут полезна "хорошая теория", то это, казалось бы, не некая правовая философия, а в первую очередь — теория, которая бы помогла определить действительные потребности общества и человека, задачи законодателя, способствовала учету особенностей регулируемых отношений, моральных предпосылок и требований.

А юридические знания? Коль скоро судить по некоторым внешним приметам, характерным для порядков и нравов многочисленных законодательных собраний России конца ХХ в., то это — знания, не очень-то сложные, не относящиеся к высокой теории. И хотя почти все члены федерального и региональных законотворческих учреждений часто употребляют выражение "прописать закон" (выражение, еще два-три года тому назад используемое исключительно правоведами-профессионалами, участвовавшими в подготовке законопроектов), такое "прописывание" понимается, как правило, в технико-юридическом смысле, в смысле подгонки текстов под юридический стиль, создания внешнего антуража современного законодательного документа, в лучшем случае — работы по устранению противоречий в законах, по их согласованию.

Что ж, верно, законоподготовительная работа — дело, действительно, во многом практическое и прозаическое, требующее владения многообразными данными и знаниями — экономическими, политическими, психологическими, порой — сугубо техническими. Нужны и технико-юридические знания, которые при всей их сложности, не представляют собой всё же достаточно значимых высот правовой философии, тем более — некой теории "чистого права".

И ясно, что никому не придет в голову, скажем, приступая к подготовке проекта закона, начинать это многотрудное дело с данных теории философского уровня, абстрактных, казалось бы чуть ли не на грани заумного сочинительства, отвлеченных положений об "основном правовом законе", типах регулирования, юридической структуре и о многом другом, столь же абстрактном, отвлеченном. При подготовке проекта любого законопроекта исходным и неизменно главными остаются требования и факты самой жизни, запросы практического порядка, экономические, политические расчеты, порой расчеты чисто бухгалтерского порядка, и соответствующие данные, знания и прогнозы научного характера.

Тем не менее можно с весьма большой степенью категоричности утверждать, что использование на практике данных правовой философии, в том числе данных теории "чистого права", это необходимый и важный этап или элемент законоподготовительной работы. Этап или элемент, скажу еще раз, не исходный, не самый первый, но всё же совершенно необходимый и исключительно важный, предопределяющий саму возможность того, чтобы действующее право достигло высокого современного уровня.

Конечно, изложенные положения об использовании на практике данных философской правовой теории не следует понимать упрощенно, примитивно. Не так, что вот, дескать, после уяснения экономических и моральных основ проектируемого закона "наступает особый этап", когда следует соотнести возможные варианты юридического решения назревших проблем с положениями высокой правовой теории (можно без оговорок сказать, этого на практике никогда не было, не будет и этого не надо).

Суть дела в другом. В том, чтобы при подготовке законопроектов участвовали и имели при этом весомое слово специалисты-правоведы, основательно знающие и умеющие применять на практике данные правовой философии, и по-видимому, прежде всего — данные теории "чистого права".

Впрочем, кто знает, быть может со временем окажется необходимой (и практически возможной) особая экспертиза по вопросу соответствия проекта закона требованиям, вытекающим из идеи чистого права.

Главное — принципиально важно, чтобы специалисты-правоведы в каждом случае подготовки законопроекта могли ответить, в частности, на такие вопросы.

Не ущемляет ли предоставление субъективных прав определенным лицам свободу других людей?

Является ли проектируемый законодательный порядок по своей основе частно-правовым или же публично-правовым?

Если в законопроекте говорится о "предоставлении прав", то достаточны ли и весомы ли в проекте предусмотренные на это счет юридические гарантии?

Если же говорится об обязанностях, то следуют ли за этим должные меры юридической ответственности?

Если вводится общий запрет, то достаточно ли он "обставлен" условиями и исключениями?"

И так далее. Требуются убедительные и конкретные ответы на все другие вопросы, которые по своей сути не есть вопросы "техники", а представляют собой прикладную сторону философских проблем.

При тщательном, углубленном анализе принятых в России законов, особенно на региональном уровне — областях, краях, выясняется, что основные их огрехи касаются вовсе не вопросов юридической техники и даже не согласованности законов, в том числе — соответствия региональных законов федеральным (хотя таких недостатков немало), а отсутствия во многих из них основательной правовой культуры, и, стало быть, — учета данных высокой правовой теории. Весьма показательным в этом отношении является явный недоучет в законотворчестве теоретических положений о частном и публичном праве, о юридической специфике отраслей права, типов регулирования. Хотя законодательные акты, и действующие и проектируемые, имеют по большей части комплексный характер, при решении любого юридического вопроса существенно важно с самого начала определить "отраслевую основу" намечаемого решения: от этого, помимо иного, зависят адекватность, отработанность и действенность всего применяемого в данном случае юридического инструментария, носящего по своему содержанию отраслевой характер.

Возьму на себя риск высказать мнение о том, что практически значимая грань есть и у самых казалось бы абстрактных положений идей о чистом праве — таких, как положения о кантовском "основном правовом законе". С этой точки зрения возникающие порой проблемы при подготовке законопроектов, трактуемые подчас по рубрике "социальных", с юридической стороны затрагивают вопросы философского порядка, в том числе — "всеобщий правовой закон". Они, к сожалению, именно в таком качестве сразу же не вычленяются и не получают должного разрешения потому, что не принимается во внимание принципиально-юридическая сторона дела.

Так было, например, когда разрабатывалась конструкция аренды как способа приватизации, в соответствии с которой арендаторами становились не трудовые коллективы (как при последующей официальной приватизации), а самостоятельный субъект — организация арендаторов, формируемая из активных работников-трудяг данного коллектива. При подготовке законопроекта об аренде, могу засвидетельствовать, так и не был поставлен и решен вопрос, относящийся к идеи философского "основного закона": не ущемляет ли порядок предоставления государственных имуществ арендаторам из числа работников коллектива правам (и свободе) других членов коллектива? И если — да, то каково возможное решение трудностей, возникающих при реализации закона? И верно — трудности подобного свойства в последующем, действительно, были.

Можно, пожалуй, утверждать, что участие в законоподготовительных работах специалистов-правоведов, владеющих знаниями высокой правовой теории, и достойное авторитетное их место в таких работах, — это верный показатель уровня юридической культуры в данной стране. Таким показателем является и признание того, что критерием высокой классности юриста-профессионала должно считаться знание и умение применять на практике такого рода знания. А значит, и их разработанность в юридической науке, а также соответствующая указанным требованиям организация подготовки юристов-профессионалов.

Если приведенные соображения верны для законоподготовительной работы, то они тем более справедливы для деятельности в области государственно-правовой жизни более высокого порядка.

По всем данным, идей и категории чистого права должны быть признаны основополагающими в сложных процессах формирования и развития государства и законодательства, а также при решении вопросов о соответствии принимаемых законов общим правовым принципам. И Кант поясняет: "Эти принципы не столько законы, которые дает уже образовавшееся государство, сколько законы, единственно на основании которых и возможно образование государства в соответствии с исходящими из чистого разума принципами внешнего человеческого права вообще"1.

К сожалению, надо признать, что у нас, в современной России, в наших многочисленных и обширных рассуждениях о "строительстве правового государства", о "правовой реформе", и не менее — в практических действиях, совершаемых как будто бы в этом направлении, вопрос о "принципах чистого права вообще" даже не ставился. И, понятно, в практической плоскости не ставится сейчас, когда в политической жизни порой реанимируются авторитарные тенденции.

3. Необходимая ступень постижения права. Научным положениям о чистом праве принадлежит существенное, возможно, незаменимое значение и в философском, концептуальном отношении.

Суть вопроса — в том, что эти положения вплотную подводят к постижению истинного смысла права, его, если угодно, мирозданческого предназначения в жизни людей, их судьбе, их будущем.

Ведь кантовские идеи о чистом праве — пусть в каком-то смысле романтизированные, даже с налетом мечты и плюс к тому сформулированные на высших уровнях научных абстракций, — обращены к тем сторонам исконной природы права, которые коренятся в началах разума, а значит и свободы людей Существо кантовской идеи об основном правовом законе в том и состоит, чтобы на разумной основе в соответствии с принципам всеобщности, равновесности реализовать между всеми людьми начала свободы, притом — "величайшей свободы", так нужной людям и необходимой для прогресса в обществе.

Такова же суть других идей, которые, по всем данным, могут быть отнесены к чистым правовым началам. В том числе — о частном и публичном праве, о дозволительной структуре и об общедозволительном типе юридического регулирования, которые сориентированы на свободное поведение человека.

Даже исходный слой правовой материи — догма права — как мы видели есть ничто иное, как объективированный, выраженный в логически стройных, отработанных конструкциях, иных элементах правовой материи "придумки" разума, результат его внешней объективизации.

Подобная оценка положений о чистом праве, возможно, предстанет еще более обоснованной, если их рассматривать под углом зрения юридической логики, в том числе — структуры собственного содержания права, — той, определяющей стороны этой структуры, когда в качестве центра собственного содержания права, "стягивающего" к себе все частицы правовой материи, выступают субъективные права участников общественных отношений, причем — права по терминологии юриспруденции "на собственное поведение", и, стало быть, открывающие простор для активности, творческой самодеятельности людей.

Словом, именно идеи чистого права выводят на те теоретические позиции, с которых может и другим основополагающим положениям философии права, и — что особо существенно — должно быть начато рассмотрение права как права человека (права людей).