О публицистике вышеперечисленных:

Валентин Овечкин: его знают в связи с «глубокой», «приближенной» публицистикой о сельском хозяйстве. В своих очерках показывал ужасающее положение колхозного крестьянина (неоплачиваемый труд, отсутствие паспортов, а в силу этого фактически крепостная зависимость от местных властей), критиковал систему. Хотя, конечно, Овечкин в своих произведениях ни в коем случае не был убежденным противником советского строя. Просто он стал ПЕРВЫМ, кто перестал идеализировать и романтизировать земельный труд. После первой его публикации в таком духе, вся советская пресса пошла по его пути «открытых глаз» (:

Василий Песков: большинство очерков и новелл Пескова, вошедших в его книги, впервые были опубликованы на страницах «Комсомольской правды», специальным корреспондентом которой автор является в течение многих лет. В очерках и лирических миниатюрах Пескова перед нами предстают советские люди, картины их жизни и созидательного труда на разных широтах и меридианах нашей страны. Произведения В.М.Пескова отличаются лиризмом, глубоким проникновением в духовный мир советского человека, поэтично раскрывают красоту родной земли.

Юрий Черниченко: писал про сельское хозяйство. И про картошку. И про то, как надо пахать и поливать. И все в таком духе. Был уважаем не только простыми людьми, но и профессиональными аграриями. Но он не ограничивался только сугубо практическими темами. Очерк «Комбайн косит и молотит», опубликованный в 1983 году в «Новом мире» наделал шуму! Черниченко осмелился поставить под сомнение концепцию ЦК КПСС: довести парк зерноуборочных комбайнов до миллиона машин. Эффективно ли это? Комбайны ломались постоянно. И хлеб выращивался невыгодно, и труд людей расходовался нерационально. Очерк обсуждался на секретариате ЦК КПСС и был признан крупной политической ошибкой редколлегии «Нового мира». Но факты, изложенные журналистом, и главный его вывод - о порочности ставки на количественный подход - опровергнуть было не под силу.

Татьяна Тэсс - многолетняя сотрудница газеты Известия, публицист. Её называли «самой читаемой журналисткой газеты». Наиболее известная книга— «Американки», посвящённая поездке журналистки в США. Для поколения родившихся в 1950-х и 1960-х годах это произведение стало своеобразным «открытием Америки». Именно эта, прочитанная в детстве или юности книга, сформировала образ США на годы вперед, предопределила многие мнения и стереотипы. Книга написана в очень благожелательном тоне, в ней практически нет политической окраски, характерной для вышедших позже произведений аналогичной тематики. Несмотря на то, что книга была издана «Детской литературой» и считалась «детской», её с большим удовольствием читали и взрослые. Собственно, именно эта книга и сохранила память о Татьяне Тэсс в ныне живущих поколениях.

Евгений Богат - вся жизнь Евгения Михайловича Богата и до самой его смерти была связана с «Литературной газетой», где вначале он был заведующим отделом, а потом обозревателем. Одни журналисты писали о космосе, другие — о природе, третьи — о партийной жизни или бригадном подряде. У всех была своя тема, и границы допустимого всем были установлены четкие. Когда журналисты пытались пролезть через колючую проволоку цензуры, их легко настигали и быстро карали. С Богатом, очевидно, не знали, что делать. Он весь, вместе со своими темами и героями, оказался на запретной территории. Но главная проблема для агитпропа была в том, что само существование этой территории официально отрицалось. Б. писал о душе, о ее бессмертии, о вечности, а всего этого не было ни в списке разрешенного, ни в списке запрещенного. Пока власть решала, как поступить с Богатом, его очерки передавались из рук в руки, их обсуждали на заводах, в институтах и на военных кораблях, автор получал тысячи писем.

Анатолий Аграновский: Аграновский был мастером очерка - вершины журналистского мастерства, где репортажные наблюдения органично соседствуют с принципами, по котором строится серьезная проблемная статья, и к тому же щедро приправлены значительной порцией философских размышлений, которые отражают авторский взгляд на действительность. При этом все должно быть подано просто и красиво, как и положено художественной публицистике. Как правило, все очерки Аграновского похожи на... романы. Точнее сказать - конспекты романов. В шестистах строчках газетного текста Аграновскому удавалось развернуть всю панораму жизни героя, при этом расставить акценты при помощи несущественных, казалось бы, мелочей, которые на поверку оказывались очень важными вешками и даже вехами жизни. Отчего возникали аллюзии на жизнь всей страны. И это было поразительное мастерство: каждое предложение можно было разворачивать в отдельную главу.