VI. Социолингвистика.

 а) Предмет, задачи и методы социолингвистики.

Социолингвистика - отрасль языкознания, изучающая язык в связи с социальными условиями его существования. Под социальными условиями имеется в виду комплекс внешних обстоятельств, в которых реально функционирует и развивается язык: общество людей, использующих данный язык, социальная структура этого общества, различия между носителями языка в возрасте, социальном статусе, уровне культуры и образования, месте проживания, а также различия в их речевом поведении в зависимости от ситуации общения. Термин «социолингвистика» впервые употребил в 1952 году американский социолог Герман Карри.

Один из основоположников современной социолингвистики американский исследователь Уильям Лабов определяет объект социолингвистики как «язык в его социальном контексте». Это означает, что внимание социолингвистов обращено не на собственно язык, не на его внутреннее устройство, а на то, как пользуются языком люди, составляющие то или иное общество. При этом учитываются все факторы, могущие влиять на использование языка, – от различных характеристик самих говорящих (их возраста, пола, уровня образования и культуры, вида профессии и т.п.) до особенностей конкретного речевого акта. «Тщательное и точное научное описание определенного языка, – отмечал Р.Якобсон, – не может обойтись без грамматических и лексических правил, касающихся наличия или отсутствия различий между собеседниками с точки зрения их социального положения, пола или возраста; определение места таких правил в общем описании языка представляет собой сложную лингвистическую проблему».

Тем самым при социолингвистическом подходе к языку объектом изучения является функционирование языка; его внутренняя структура принимается как некая данность и специальному исследованию не подвергается. В обществах, где функционируют два, три языка, множество языков, социолингвист должен исследовать механизмы функционирования нескольких языков в их взаимодействии, чтобы получить ответы на следующие вопросы. В каких сферах социальной жизни они используются? Каковы взаимоотношения между ними по статусу и функциям? Какой язык «главенствует», то есть является государственным или официально принятым в качестве основного средства общения, а какие вынуждены довольствоваться ролью семейных и бытовых языков? Как, при каких условиях и в каких формах возникает дву- и многоязычие?

Главные цели социолингвистики – изучение того, как используют язык люди, составляющие то или иное общество, и как влияют на развитие языка изменения в обществе, в котором существует данный язык. Эти цели соответствуют двум кардинальным социолингвистическим проблемам – проблеме социальной дифференциации языка и проблеме социальной обусловленности развития языка.

Социолингвистика изучает также проблемы, связанные с социальным аспектом владения языком, социальной регуляцией речевого поведения, со сложным комплексом вопросов, относящихся к смешению языков и образованию в результате этого процесса «промежуточных» языковых идиомов – пиджинов и креольских языков. Проблемы двуязычия и процессы взаимодействия и взаимовлияния языков, обусловленные наличием двух или нескольких языков в одном обществе, – также сфера компетенции социолингвистики. Наконец, социолингвистика призвана принимать участие в решении вопросов языковой политики и языкового планирования – например, в многоязычных регионах, в ситуациях выбора одного из языков в качестве государственного, при разработке алфавитов и письменностей для бесписьменных языков и т.п.

Методы социолингвистики представляют собой синтез лингвистических и социологических процедур. Они подразделяются на методы полевого исследования и методы социолингвистического анализа языкового материала.

Методы полевого исследования – это методы сбора материала, заимствованные из социологии, социальной психологии и диалектологии. Они включают анкетирование, интервьюирование, непосредственное наблюдение, анализ письменных источников.

Наряду с обычным наблюдением применяется метод включенного наблюдения. Этот способ изучения поведения людей заключается в том, что сам исследователь становится членом наблюдаемой им группы, когда ничто не мешает исследователю отождествить себя с членами наблюдаемой социальной группы – по национальным, языковым, поведенческим и иным признакам. Европейцу, например, трудно осуществлять включенное наблюдение в группах китайцев или негров; взрослый исследователь никак не может быть полностью ассимилированным в группе изучаемых им подростков; горожанин-диалектолог всегда воспринимается жителями деревни как человек не из их среды и т.д.

Если же подобных препятствий нет и наблюдатель способен внедриться в группу, сделавшись «таким же, как все», он может успешно скрывать свои исследовательские намерения, а затем и действия. «Разоблачение» же приводит к неудаче, а в некоторых ситуациях опасно для жизни наблюдателя. Так, два этнографа-европейца изучали образ жизни, особенности поведения и язык дервишей – бродячих монахов-мусульман и так умело мимикрировали, что монахи принимали их за своих; разоблачены же они были по привычке машинально отбивать музыкальный ритм ногой, что совершенно чуждо дервишам. Известен случай с заключенным-филологом, который в лагере пытался в тайне от других заключенных вести записи воровского жаргона. Однако его положение интеллигента-чужака среди уголовного люда довольно быстро привело к тому, что соседи по бараку разоблачили его и сочли стукачом. С большим трудом ему все-таки удалось доказать научный характер своих занятий, после чего ему даже стали помогать в сборе материала.

При анкетировании используются опросники. Опросники существенно отличаются от социологических анкет характером и числом вопросов, стратегией опроса, его задачами. Главная их цель - получить сведения о речи информанта. Большое внимание уделяется составлению программы и разработке техники интервью. Для получения достоверных данных о речи информантов тщательно контролируется речевая ситуация. Для этого стимулируется естественно-непринужденная речь, или сознательная ориентация на соблюдение норм.

Методы социолингвистического анализа языкового материала – это методы его обработки и методы оценки достоверности полученных данных и их содержательной интерпретации. В них главную роль играют методы математической статистики. Собранные данные сводятся в таблицы и подвергаются обработке – ручной, если этих данных немного, или механизированной, которая применяется при массовых социолингвистических обследованиях. Затем следуют математико-статистическая оценка полученного материала и его содержательная интерпретация, с помощью которой исследователь выявляет зависимость между использованием языка и определенными социальными характеристиками его носителей.

Для обработки данных полевых наблюдений используются разновидности корреляционного анализа. Противопоставляются социальные параметры и языковые явления. Между коррелятами может быть полная и неполная функциональная зависимость. Зависимости описываются с помощью таблиц, графиков зависимостей, математико-статистических методов.

В социолингвистике используются методы моделирования социально обусловленной вариативности языка. Для анализа социально детерминированной вариативности используется волновая модель. В основе этой модели лежит гипотеза о волнообразном распространении языковых инноваций. Для анализа социально обусловленного речевого поведения используются модели, в которых речевое поведение представлено в виде стратегии выбора. Социальные факторы, ограничивающие выбор, моделируются в виде последовательных бинарных цепочек, позволяющих определить возможные варианты выбора.

б) Основные понятия социолингвистики.

Социолингвистика оперирует некоторым набором специфических для нее понятий:

1. Языковое сообщество – это совокупность людей, объединенных общими социальными, экономическими, политическими и культурными связями и осуществляющих в повседневной жизни контакты друг с другом и с разного рода социальными институтами при помощи одного языка или разных языков, распространенных в этой совокупности.

В качестве языкового сообщества рассматриваются совокупности людей, различные по численности входящих в них индивидов, – от целой страны до малых социальных групп (например, семьи, спортивной команды). Критерием выделения являются общность социальной жизни и наличие регулярных коммуникативных контактов. Одно языковое сообщество может быть объемлющим по отношению к другим. Так, современная Россия – пример языкового сообщества, которое объемлет, включает в себя языковые сообщества меньшего масштаба: республики, области, города. В свою очередь, город как языковое сообщество включает в себя языковые сообщества еще меньшего масштаба: предприятия, учреждения, учебные заведения.

2. Языковой код. Каждое языковое сообщество пользуется определенными средствами общения, или кодами – языками, диалектами, жаргонами, стилистическими разновидностями языка, койне.

Наряду с термином «код» употребляется термин «субкод». Он обозначает разновидность, подсистему общего кода, коммуникативное средство меньшего объема, более узкой сферы использования и меньшего набора функций, чем код. Например, такие разновидности современного русского национального языка, как литературный язык, территориальный диалект, городское просторечие, социальный жаргон, – это субкоды.

Субкод может члениться на разновидности и тем самым включать в свой состав субкоды (подсистемы) более низкого уровня. Например, русский литературный язык, сам являющийся субкодом по отношению к национальному языку, членится на две разновидности – кодифицированный язык и разговорный язык, каждая из которых обладает определенной самодостаточностью и различается по функциям. В свою очередь кодифицированный литературный язык дифференцирован на стили, а стили реализуются в разнообразных речевых жанрах.

3. Социально-коммуникативная система – это совокупность кодов и субкодов, используемых в данном языковом сообществе и находящихся друг с другом в отношениях функциональной дополнительности. «Функциональная дополнительность» означает, что каждый из кодов и субкодов, образующих социально-коммуникативную систему, имеет свои функции, не пересекаясь с функциями других кодов и субкодов. Тем самым все они как бы дополняют друг друга по функциям. Например, каждый стиль литературного языка имеет свои специфические функции, не свойственные другим стилям, а вместе они функционально дополняют друг друга, образуя систему, способную обслуживать все коммуникативные потребности данного общества и все сферы общения.

В многоязычном обществе социально-коммуникативную систему образуют разные языки, и коммуникативные функции распределяются между ними. При этом каждый из языков может подразделяться на субкоды – диалекты, жаргоны, стили.

4. Языковая ситуация. Компоненты социально-коммуникативной системы, обслуживающей языковое сообщество, находятся друг с другом в определенных отношениях. На каждом этапе существования языкового сообщества эти отношения более или менее стабильны. Однако это не означает, что они не могут меняться. Изменение политической обстановки в стране, смена государственного строя, экономические преобразования, новые ориентиры в социальной и национальной политике могут влиять на состояние социально-коммуникативной системы, на ее состав и на функции ее компонентов – кодов и субкодов.

Функциональные отношения между компонентами социально-коммуникативной системы на том или ином этапе существования данного языкового сообщества и формируют языковую ситуацию, характерную для этого сообщества. Понятие «языковая ситуация» применяется обычно к большим языковым сообществам – странам, регионам, республикам.

5. Переключение кодов. Коды (языки) и субкоды (диалекты, стили), составляющие социально-коммуникативную систему, функционально распределены. Переключение кодов – это переход говорящего в процессе речевого общения с одного языка на другой в зависимости от условий коммуникации. Переключение кодов может быть вызвано разными причинами. Например, в научной деятельности используются средства научного стиля речи, в сфере делопроизводства, юриспруденции, административной переписки - средства официально-делового стиля. Похожая картина наблюдается и в тех обществах, где используется не один, а два языка, или несколько: в официальной обстановке, при общении с властью используется преимущественно один язык, а в обиходе, в семье, при контактах с соседями – другой.

Переключение кодов может быть вызвано изменением роли самого говорящего. Скажем, в роли отца или в роли соседа по дому он может использовать родной для него диалект, а обращаясь в органы центральной власти, вынужден переключаться на более или менее общепринятые формы речи.

На выбор кода влияет тема общения. Например, «производственные» темы члены языковых сообществ предпочитают обсуждать на том языке, который имеет соответствующую специальную терминологию для обозначения различных технических процессов, устройств, приборов. Но как только происходит смена темы – с производственной на бытовую, – «включается» другой языковой код или субкод: родной язык или диалект собеседников.

6. Языковая вариативность.  Вариативность проявляется на всех уровнях речевой коммуникации – от варьирования, попеременного использования разных языков в зависимости от условий общения до разных фонетических или акцентных вариантов, принадлежащих одному языку. С социолингвистической точки зрения, явление вариативности заслуживает внимания постольку, поскольку разные языковые варианты могут использоваться в зависимости от социальных различий между носителями языка и от различий в условиях речевого общения.

7. Социолект. Термин образован из двух частей – части социо-, указывающей на отношение к обществу, и второго компонента слова «диалект»; это стяжение в одно слово словосочетания «социальный диалект». Социолектом называют совокупность языковых особенностей, присущих какой-либо социальной группе – профессиональной, сословной, возрастной и т.п. – в пределах той или иной подсистемы национального языка. Примерами социолектов могут служить особенности речи солдат (солдатский жаргон), школьников (школьный жаргон), уголовный жаргон, арго хиппи, студенческий сленг, профессиональный «язык» компьютерщиков.

Термин «социолект» удобен для обозначения разнообразных и несхожих друг с другом языковых образований, обладающих, однако, общим объединяющим их признаком: эти образования обслуживают коммуникативные потребности социально ограниченных групп людей.

8. Койне. Термин «койне» первоначально применялся лишь к общегреческому языку, который был единым языком деловой, научной и художественной литературы Греции до 2–3 вв. н.э. В современной социолингвистике койне понимается как такое средство повседневного общения, которое связывает людей, говорящих на разных региональных или социальных вариантах данного языка. В роли койне могут выступать наддиалектные формы языка – своеобразные интердиалекты, объединяющие в себе черты разных территориальных диалектов, – или один из языков, функционирующих в данном ареале.

Понятие «койне» особенно актуально для языковой жизни больших городов, в которых перемешиваются массы людей с разными речевыми навыками. Межгрупповое общение в условиях города требует выработки такого средства коммуникации, которое было бы понятно всем. Так появляются городские койне, обслуживающие нужды повседневного, главным образом устного общения разных групп городского населения.

Помимо городских койне выделяют койне ареала, то есть определенной территории, на которой распространен данный язык. Так, в многоязычной республике Мали (Африка) в качестве койне используется язык бамана, имеющий наддиалектную форму.

9. Диглоссия и двуязычие. Некоторые из разновидностей языка имеют своих носителей, то есть совокупности говорящих, которые владеют только данной подсистемой национального языка (территориальным диалектом, просторечием). Другие разновидности служат не единственным, а дополнительным средством общения: например, студент пользуется студенческим жаргоном главным образом в «своей» среде, в общении с себе подобными, а в остальных ситуациях прибегает к средствам литературного языка. Подобное владение разными подсистемами одного национального языка и использование их в зависимости от ситуации или сферы общения называется «внутриязыковой диглоссией». Помимо этого термин «диглоссия» может обозначать и владение разными языками и попеременное их использование в зависимости от ситуации общения; в этом случае термин употребляется без определения «внутриязыковая».

Понятие диглоссии ввел в научный оборот американский исследователь Ч.Фергюсон в 1959. До этого в лингвистике использовался термин «двуязычие» – как русский перевод интернационального термина «билингвизм». А для ситуаций, в которых возможно функционирование нескольких языков, принят термин «многоязычие».

В отличие от двуязычия и многоязычия, диглоссия обозначает такую форму владения двумя самостоятельными языками или подсистемами одного языка, при которой эти языки и подсистемы функционально распределены: например, в официальных ситуациях – законотворчестве, делопроизводстве, переписке между государственными учреждениями – используется официальный (или государственный) язык, если речь идет о многоязычном обществе, или литературная форма национального языка (в одноязычных обществах), а в ситуациях бытовых, повседневных, в семейном общении – другие языки, не имеющие статуса официальных или государственных, иные языковые подсистемы – диалект, просторечие, жаргон.

10. Сфера использования языка – область внеязыковой действительности, характеризующаяся относительной однородностью коммуникативных потребностей, для удовлетворения которых говорящие осуществляют определенный отбор языковых средств и правил их сочетания друг с другом.

В результате подобного отбора языковых средств и правил их сочетания формируется более или менее устойчивая традиция, соотносящая определенную сферу человеческой деятельности с определенным языковым кодом (субкодом) . Так, в средневековой Европе латынь была коммуникативным средством, использовавшимся при богослужении, а также в науке, другие же сферы деятельности обслуживались соответствующими национальными языками и их подсистемами.

11. Речевая и неречевая коммуникация.  Коммуникация может быть речевой, вербальной и неречевой, невербальной. Например, общение людей в спортивных играх не обязательно включает вербальный компонент или включает его минимально – в виде возгласов: Пас! –Беру!  В цехах с высоким уровнем шума – штамповочном, кузнечном, литейном – приходится обходиться без слов, но общение людей, работающих в таких цехах, все же происходит с помощью жестов. Значительно большая часть видов человеческой коммуникации происходит с помощью речи. Эти виды коммуникации в первую очередь и интересуют социолингвистов.

12. Коммуникативная ситуация – это ситуация речевого общения двух и более людей. Коммуникативная ситуация имеет определенную структуру. Она состоит из следующих компонентов:

1) говорящий (адресант); 2) слушающий (адресат); 3) отношения между говорящим и слушающим и связанная с этим 4) тональность общения (официальная – нейтральная – дружеская); 5) цель; 6) средство общения (язык или его подсистема – диалект, стиль, а также паралингвистические средства – жесты, мимика); 7) способ общения (устный/письменный, контактный/дистантный); 8) место общения.

Это – ситуативные переменные. Изменение значений каждой из этих переменных ведет к изменению коммуникативной ситуации и, следовательно, к варьированию средств, используемых участниками ситуации, и их коммуникативного поведения в целом.

Так, общение судьи и свидетеля в зале судебных заседаний отличается большей официальностью используемых обеими сторонами языковых средств, нежели общение этих же лиц не во время судебного заседания: меняется место, но социальные роли, как и все другие ситуативные переменные, сохраняются неизменными. Обращение судьи к свидетелю с целью выяснения биографических данных с необходимостью предполагает вопросно-ответную форму общения с соответствующими синтаксическими свойствами диалога (эллиптичность высказываний, повтор отвечающим некоторых элементов вопроса и т.п.). Выходя из своей служебной роли, судья перестает находиться со свидетелем в тех отношениях, которые предписывают им обоим определенное речевое поведение. Скажем, в «транспортной» ситуации – если и тот и другой едут в автобусе – при ролях «пассажир – пассажир» их речь, разумеется, менее официальна.

Если судья и свидетель знакомы друг с другом, то тем не менее обстановка судебного заседания и их роли предписывают им обоим официальную тональность общения; вне этой обстановки, при «возврате» к ролевым отношениям «знакомый – знакомый» тональность общения может меняться на неофициальную, даже фамильярную, с использованием средств разговорного языка, просторечия, жаргонов.

13. Речевое поведение - те свойства и особенности, которыми характеризуются речь и речевые реакции одного из участников коммуникативной ситуации – или говорящего (адресанта), или слушающего (адресата). Термин «речевое поведение» удобен при описании монологических форм речи – например, коммуникативных ситуаций лекции, выступления на собрании, на митинге и т.п.

14. Коммуникативная компетенция носителя языка. В процессе речевой коммуникации люди пользуются средствами языка – его словарем и грамматикой – для построения высказываний, которые были бы понятны адресату. Однако знание только словаря и грамматики недостаточно для того, чтобы общение на данном языке было успешным: надо знать еще условия употребления тех или иных языковых единиц и их сочетаний. Иначе говоря, помимо собственно грамматики, носитель языка должен усвоить «ситуативную грамматику», которая предписывает использовать язык не только в соответствии со смыслом лексических единиц и правилами их сочетания в предложении, но и в зависимости от характера отношений между говорящим и адресатом, от цели общения и от других факторов, знание которых в совокупности с собственно языковыми знаниями составляет коммуникативную компетенцию носителя языка.

Характер навыков общения, входящих в коммуникативную компетенцию и отличающихся от знания собственно языка, можно проиллюстрировать на примере так называемых косвенных речевых актов. Косвенным называется такой речевой акт, форма которого не соответствует его реальному значению в данной ситуации. Например, если сосед за обеденным столом обращается к вам со следующими словами: – Не могли бы вы передать мне соль?, то по форме это вопрос, а по сути просьба, и ответом на нее должно быть ваше действие: вы передаете соседу солонку. Если же вы поймете эту просьбу как вопрос и ответите: – Могу, не производя соответствующего действия и дожидаясь, когда же собеседник действительно прямо попросит вас передать ему соль, – процесс коммуникации будет нарушен: вы поступите не так, как ожидал говорящий и как принято реагировать на подобные вопросы-просьбы в аналогичных ситуациях.

15. Некоторые термины и понятия социолингвистика заимствовала из социологии и социальной психологии. Важнейшие из них – социальный статус и социальная роль.

Живя в обществе и входя в различные группы, каждый индивид имеет несколько социальных позиций в обществе. Например, студент может быть активистом молодежной партии, чемпионом института по шахматам, гитаристом в группе; дома он – сын и брат, в дружеской компании – приятель. Каждая из этих позиций связана с определенными правами и обязанностями и называется социальным статусом.

Большинства присущих ему статусов человек добивается сам; такие статусы называются приобретенными. Статус студента приобретается путем успешной сдачи вступительных экзаменов в вуз, статус чемпиона – путем победы в соревновании, статус мужа – путем вступления в брак. Другие статусы – такие, как пол, этническая или расовая принадлежность, мы получаем при рождении; социологи называют их приписанными статусами.

Некоторые статусы ситуативны, имеют кратковременный характер: пассажир трамвая, покупатель в булочной, человек, выступающий на профсоюзном собрании или научной конференции.

Всякий статус подразумевает права, обязанности и соответствующее ему нормативное поведение. Статус студента подразумевает посещение занятий, сдачу экзаменов, прохождение практики, право пользования библиотекой своего вуза и многое другое. От человека, обладающего тем или иным социальным статусом, окружающие ожидают определенного поведения, соответствующего этому статусу. Такой комплекс стандартных общепринятых ожиданий называется социальной ролью. Одному статусу может соответствовать несколько ролей: например, ожидания в отношении вузовского преподавателя со стороны студентов, коллег, заведующего кафедрой, администрации и технических работников вуза различны. Комплекс ролей, «привязанных» к одному статусу, называется ролевым набором. Многие роли, характерные для данного общества, имеют специальные обозначения в языке: отец, жена, сын, одноклассник, сосед. Все члены общества знают, чего ожидать от поведения человека при исполнении им каждой из подобных ролей, так что даже простое произнесение названия роли обычно вызывает в сознании говорящего и слушающего представление о комплексе свойственных этой роли прав и обязанностей.

Ролевые ожидания не зависят от конкретного человека, а формируются вместе с тем типом социальной системы, в рамках которой эта роль существует. Однако реальный индивид, получив определенный статус, начинает осваивать соответствующие роли; социологи называют этот процесс интернализацией роли (от лат. internus 'внутренний').

Несмотря на то, что совокупность ожиданий, присущая той или иной роли, состоит из набора констант, предписывающих индивиду определенное поведение, интернализация ролей каждым человеком происходит через призму его личного опыта и под влиянием той микро- и макросреды, к которой он принадлежит. Поэтому и исполнение ролей, как обусловленных постоянными и долговременными социальными характеристиками индивида, так и проигрываемыми в той или иной стандартной ситуации, варьирует от личности к личности, от одной социальной группы к другой.

Представления о типичном исполнении той или иной социальной роли складываются в стереотипы; они составляют неотъемлемую часть ролевого поведения. Стереотипы формируются на основе опыта, частой повторяемости ролевых признаков, характеризующих поведение, манеру говорить, двигаться, одеваться и т.п. В языке существуют даже устойчивые выражения, отражающие наши представления о типичном речевом поведении человека в той или иной социальной роли: «оставь свой прокурорский тон»; «кричит, как базарная торговка»; «говорит, как учитель»; «тоном провинившегося школьника».

Жизнь индивида как члена общества начинается с освоения ролевого поведения в первичной группе, семье, в которой он родился и воспитывается; отсюда начинается процесс его социализации – вхождения в общество, в котором ему предстоит жить и действовать. Социализация – это процесс, в ходе которого индивид последовательно входит во все новые для себя группы и усваивает, интернализует все новые роли. Усвоение языка, используемого в данном обществе, и правил его применения в соответствии с исполнением тех или иных социальных ролей является частью этого процесса и называется языковой социализацией. 

в) Социолингвистический анализ речи.

Речь содержит много информации о  личности говорящего и его психическом состоянии. Социолингвистический анализ речи предполагает: изучение социального статуса человека, уровня образования, политических взглядов, возраста, половой принадлежности, профессиональной принадлежности, происхождения, места рождения и длительного проживания, социальной активности.

1.Социальный статус человека.

В речи человека отражается его социальный статус (место, которое он занимает в обществе). Это проявляется в «литературности» речи, в широте выбора слов и выражений, в умении строить фразу и находить более удачные слова для выражения разных состояний. Например, принадлежность человека к той или иной социальной группе можно определить по употреблению арготизмов. Использование в речи неологизмов может свидетельствовать о стремлении человека выглядеть современно и демонстрировать знание новых реалий. Человек, грамотно употребляющий термины, связанные с использованием компьютера, дает понять, что он умеет обращаться с компьютером. Особенностью речи аристократии является обилие в ней политической и абстрактной лексики, так как у истоков возникновения элитного языка был ряд абстрактных понятий, связанных с отношениями подчинения, типичных для феодального общества - взаимными обязательствами верности, защиты и служения. Отмечается высокая модальность речи аристократии, большое количество вводных слов и предложений, связанная с авторитетом автора, его свободой выражения мысли и компетентностью в широком круге вопросов. Воспитание находит отражение в использовании иностранных языков, четко обозначенного ряда прилагательных, в театрализованности речи, манере речи и голосовых параметрах.

2. Образование.

Просторечие, под которым понимают речь городского малообразованного населения, свидетельствует о недостаточной образованности говорящего человека. Употребление жаргонных слов свидетельствует о низком уровне общей культуры данного человека и его нежелании следовать общепринятым нормам поведения. Для экономии усилий по построению своих речевых высказываний каждый человек использует устоявшиеся выражения, принятые в его кругу: штампы, клише (канцеляризмы); формулы вежливости, банальные цитаты. Большое количество стереотипов в речи человека свидетельствует о бедности его словаря, а также о стремлении к закрытости, так как за стереотипными фразами он прячет свое истинное отношение к обсуждаемым явлениям. 

3. Политические взгляды.

Речь отражает политические взгляды человека. Например, в Ирландии на лингвистическом уровне четко отражается раскол, существующий в обществе. Это отражается в особенностях существующей языковой ситуации в Ирландской Республике (безусловное доминирование английского языка, трудности при восстановлении ирландского языка, неопределенность статуса ирландского языка). На политические симпатии говорящего указывает выбор того или иного обозначения Северной Ирландии. Политические взгляды автора могут характеризовать  заглавная или строчная буква в названиях политических течений. Большинство национальных политических реалий, названий битв и восстаний ирландцы выделяют определенным артиклем и заглавными буквами. Политические взгляды могут прослеживаться в эмоциональной оценке событий или явлений через метафоры ("the pardon of Maynooth", "Bloody Sunday") в названиях исторического события, явления или организации. Отношение общества к тому или иному политическому деятелю прослеживается также в эпитетах-приложениях к их именам: "Father Murphy" - "The Rebel Priest", "Daniel O'Connell" - "The Great Liberator".

Ирландская политическая лексика отражает раскол общества, связь между национальной традицией и политикой, а также выражает некоторые концепции ирландского политического сознания - например, концепцию мученичества как высшей формы патриотизма (реалии, относящиеся к событиям 1916-го и 1981-го гг.): "Catholics"-"Protestants", "Nationalists" - "Unionists", "Republicans" - "Loyalists". Связь между национальной традицией и политикой отражается в соотнесении религиозных мировоззрений и политической направленности: "Soldier's Song" - "De Profundis". Все это указывает на политизированность ирландского сознания и его "исходный" национализм, позволяющий ставить знак равенства между традицией (культурным фоном) и политикой, что находит свое подтверждение в использовании поэтических символов нации ("Dark Rosaleen", "Cathleen Ni Houlihan").

4. Возраст.

В русском языке есть некоторые явления, связанные с делением языкового коллектива на отдельные поколения. Язык развивается быстро, но люди, усвоившие язык и языковые нормы 40—50 лет назад, в основном сохраняют эти представление и поныне. Молодежь же сталкивается с уже изменившимся языком, с иным представлением о норме. Отсюда «старшие» поколения относятся с непониманием и нередко с возмущением к речевой норме молодежи (большая часть писем в газеты с осуждением того, «как теперь говорят», пишется именно людьми немолодыми); в свою очередь, молодежь стремится любой ценой отстоять свою речевую самостоятельность. И можно быть совершенно уверенным, что точно так же как молодые никогда не употребят слова или формы, представляющиеся им устаревшими, пожилые люди скорее вообще ничего не скажут, чем вставят в свою речь новое, возмущающее их словечко. Едва ли старик скажет «до фонаря» или «до фени», но и юноша не употребит выражений «соблаговолите», «не извольте беспокоиться» иначе как с шутливой интонацией. О возрасте может свидетельствовать употребление архаизмов, устаревшие ударения в словах, устаревшие грамматические формы. 5.Половая принадлежность.

На речь человека оказывает влияние его пол. Речеполовая дифференциация проявляется в статусно - ролевых характеристиках коммуникантов. Основное отличие между мужским и женским поведением состоит в реализации противоположных стратегий в речевых высказываниях (мужской тип - "соревновательный", женский тип - "сотрудничающий"). Различия в речевой деятельности мальчиков и девочек наблюдаются с раннего детства. Девочки раньше начинают говорить, у них больший словарный запас, они более многословны, чем мальчики. У женщин скорость речи в 1,37 раза выше, чем у мужчин. С полом человека связана высота голоса (женские голоса более высокие). Женщины говорят на языке более близкому к  правильному, они избегают сленга, резкостей, инвективных слов (ругательств). Их язык более эмоционален и точен. Они чаще меняют порядок слов, больше используют неоконченные предложения, имеющие интенциональный подтекст. Женщины используют большее количество участливых и эмпатийных выражений, а мужчины – инструментальных и целевых. Слова, связанные с соблюдением этикета (пожалуйста, простите), женщины употребляют в своей речи в 2,36 раза чаще, чем мужчины. Женщины больше внимания уделяют интонации речи, и она у них более богата вариациями, тогда как мужчины больше внимания уделяют содержательной стороне сообщения. Мужчины быстрее и чаще запоминают и используют новые слова, сленг, любят игру слов. В диалоге партнеры одного пола перебивают друг друга примерно одинаковое число раз, если же пара смешанная, то мужчины перебивают собеседниц-женщин в 2 раза чаще.  Анализ письменной речи показывает, что мужчины пишут с меньшей скоростью, строят текст в более свободной форме и стремятся к информативности. Для женщин более характерно использование стереотипных формулировок и стремление к передаче своего эмоционального состояния. В целом для мужчин характерен рационалистический стиль, а для женщин – эмоциональный. Для женщин характерен более сложный синтаксис и более богатый словарный запас. Женщины дают более разнообразные ассоциативные реакции, мужские ассоциативные поля более стереотипны и  упорядочены.  6.Профессиональная принадлежность.

Профессиональная принадлежность накладывает отпечаток на речевое поведение человека. Использование командных и четких фраз военными, дидактичность и назидательность речи педагогов, четкость и правильность речи дикторов свидетельствуют о том, что речевые навыки, приобретенные в профессиональной деятельности, становятся неотъемлемыми чертами их речи. В зависимости от того, насколько четко и тщательно произносятся слова, в речи различаются три стиля произношения: полный, нейтральный и разговорный. Полный стиль характерен для людей, профессия которых требует отчетливой артикуляции, ораторских умений. Такой стиль можно услышать у профессиональных дикторов, актеров, политиков. Нейтральный стиль допускает сокращение фраз, проглатывание некоторых звуков, более быстрый темп. Его используют в деловой сфере. Считается, что научный, официально-деловой и публицистический стили входят в так называемый книжный язык, который имеет письменную форму выражения и реализуется преимущественно в форме монолога. Человек, чья профессия связана с использованием книжного языка, может переносить принятые в нем формы в свою разговорную речь. Например, человек может говорить с большим количеством канцелярских оборотов, выдавая тем самым свою принадлежность к чиновничьему сословию. Человек, занимающийся научной работой, проявляет свою профессиональную принадлежность применением научных терминов или иностранных слов. Профессиональная принадлежность определяется по профессиональной терминологии (инженеры-конструкторы употребляют слова «кульман», «рейсшина») и профессионализмам (летчики употребляют слова «тушка» – самолет «Ту», «ястребок» - «Як») . 

7.Происхождение.

Речь служит источником информации о национальной принадлежности или родном языке человека. Информацию можно извлечь из акцента и смысловых особенностей речи. Даже если человек говорит на языке без акцента, его родной язык может проявляться в смысловых категориях, в которых актуализуется его мышление и которые получают в дальнейшем конкретно-языковое оформление.

Под акцентом понимается совокупность особенностей речи на данном языке, не характерных для речи человека, для которого этот язык является родным, но свойственных речи носителя какого-то другого языка. Это фонетические особенности, грамматические неправильности и неправильности в употреблении слов и словосочетаний.

К основным компонентам звукового акцента относятся:

1) такие особенности произношения отдельных звуков, которые соответствуют системе данного языка, но не соответствуют норме этого языка. Например, в русском языке есть противопоставление согласных по звонкости-глухости. Немцу свойственно различать русские [б—п], [г—к], [д—т]  не по звонкости— глухости, а по слабости — силе и везде произносить глухие согласные, что дает для русского уха эффект двух степеней глухости.

2) отклонения от обычного ритмико-интонационного оформления речи. Интонации наиболее трудно поддаются осознанию и поэтому принадлежат к числу особенно стойких. Человек сохраняет надолго, если не на всю жизнь, интонационные особенности речи людей, непосредственно окружавших его в детском возрасте. Это очень заметно, в частности, в речи русских, выросших в национальных республиках или в областях, пограничных с ними.

В качестве примера приведем анализ акцентов Кавказа. Носители русского языка, как правило, не различают на слух армянский, азербайджанский и грузинский акценты. Эти и другие акценты Кавказа сливаются в обобщенный образ «кавказского» акцента. На фонетическом уровне в случае армянского, грузинского, азербайджанского акцентов будет четко проявляться «кавказское аканье». Кавказское аканье характеризуется увеличением длительности гласных и напряженности глоточной артикуляции, в результате чего фокус артикуляции гласного сдвинут назад. Но характер «кавказского аканья» у армян, азербайджанцев и грузин будет различен. В наиболее яркой форме оно выражено в русской речи армян, в более мягкой форме, то есть с меньшей глоточной напряженностью, – в русской речи грузин и азербайджанцев. При определении того или иного акцента надо учитывать все системные особенности речи в комплексе.

Так, наиболее устойчивы в акцентном произношении такие региональные компоненты, как: фокус артикуляции гласных и согласных, способ соединения согласного-гласного-согласного (примыкание) и степень напряженности согласных. Системность иноязычных явлений помогает также отличить настоящий акцент от сымитированного. Например, для создания «кавказского» колорита русской речи достаточно изобразить утрированное аканье (то есть произнесение [а] на месте графем «а» и «о» во всех предударных слогах без исключения), практически полное отсутствие редукции гласных, отсутствие позиционного смягчения парных согласных, невыделение ударного гласного. Но сымитированный акцент представляет собой лингвистически бессистемную смесь, основанную на перцептивно ярких особенностях русской речи уроженцев Кавказа.

8. Место рождения и длительного проживания.

Территориальные особенности речи дают информацию о месте рождения человека. Обычно носителю литературного русского языка бросается в глаза лишь две-три характерных особенности диалектной речи: «оканье» северян, [γ] вместо [г] у южан и т. д. Но диалектное членение территории распространения русского языка чрезвычайно сложно. По диалектологическому атласу с довольно большой точностью можно установить, чем отличается речь жителя той или иной области (или даже района) от речи всех остальных носителей русского языка. Например, известно, что многие южане «якают»: вясна. Но это «яканье» может быть различным. В Орловской области говорят висна (перед [а]), но с вясны (перед [ы]). В Тульской и Калужской областях тоже «якают», но иначе: вяду (перед твердым согласным), но види (перед мягким согласным). В Рязанской же области «якают» во всех случаях: вяду, вяди, вясна, с вясны и даже бяряги (береги). Хороший диалектолог, послушав диалектную речь, может определить с точностью до области, до района, до группы деревень происхождение данного человека.

Носитель диалектной речи не всегда проводит жизнь на одном месте. Речь его меняется, когда он попадает в город. В этом случае его речь нередко воспринимается как «деревенская», он чувствует это и старается вытравить из речи местные особенности. Например, «окающий» человек будет стремиться «акать», чтобы говорить «по-московски». Частично это удается, однако следы «диалекта» остаются. Вытравив наиболее бросающиеся в глаза особенности своей речи, носители диалекта продолжают бессознательно употреблять менее заметные, но для уха языковеда совершенно четкие местные языковые черты. Город лишь накладывает на диалектную речь определенный отпечаток, но не стирает диалектные особенности. Например, город нормализует употребление форм слов, не затрагивая их смысловых особенностей. Городская речь может заставить носителя диалекта употреблять какие-то не свойственные ему слова, но употреблять он их будет опять-таки по-своему.

Даже правильная, нормированная литературная речь сохраняет диалектные черты. Главная среди них — интонация. Так, старые москвичи «поют», а ленинградцы говорят отрывисто.

Особой проблемой является «псевдодиалектная» речь, когда человек старается выдать себя за носителя диалекта. Например, типовые ошибки артистов, говорящих со сцены «по-деревенски», показывают, что точно воспроизвести диалектную речь невозможно, если человек не родом из данной местности. Тем более это относится к человеку, стремящемуся имитировать диалектную речь в каких-то преступных целях. Можно с абсолютной уверенностью сказать, что экспертиза установит факт имитации.

Приведем пример социолингвистического анализа проявления в речи социального статуса интеллигента.

Можно выделить два класса лингвистических и социокультурных характеристик, специфичных для слоя интеллигенции:

1) особенности в наборе языковых единиц (главным образом, фонетических и лексико-семантических);

2) особенности в речевом поведении представителей интеллигенции. 

1. Особенности набора языковых единиц

1.1. Фонетика 

1. Для некоторых групп гуманитарной интеллигенции характерно так называемое [ж] полумягкое, произносимое в иноязычных словах типа «жюри». Такое произношение избирательно и лексически обусловлено; кроме того, оно зависит и от ситуации: например, ведущий телепередачи «КВН» А. Масляков перед микрофоном произносит слово «жюри» с полумягким начальным согласным, а в менее официальной ситуации - с твердым. Но сама по себе эта (хотя и редкая) произносительная черта встречается только в речи интеллигенции.

2. Другой чертой, характеризующей те же группы интеллигенции, является [l] среднее, или европейское, по артикуляции промежуточное между [л] и [л’]. Произношение этого звука свойственно некоторым представителям гуманитарной интеллигенции старшего поколения - в словах иноязычного происхождения и в иностранных собственных именах: «блеф», «ля» (название музыкальной ноты), «лямбда» (название греческой буквы, используемой в качестве математической переменной), «Флобер».

Очевидно, что и [ж.], и [l] принадлежат к фонетическим архаизмам, раритетам: они характеризуют произносительную практику лишь небольшого числа представителей старшего поколения интеллигенции. Но в качестве «портретных» черт они должны быть отмечены, так как отличают слой интеллигенции от всех других социальных слоев.

3. В речи разных групп интеллигенции неодинаково качество звука, произносимого на месте буквы «щ» и звукосочетания «сч»: преобладающим является произношение долгого мягкого «ш»: [ш':]астье, [ш':]едрый, но в среде «южан» (по происхождению) обычным является произношение [ш:’ч’]: [ш':]частье, [ш':]чедрый и даже [шч’] - с твердым [ш], - что отражает влияние украинского языка. Так говорили К. Чуковский, Л. О. Утёсов и другие представители старшего поколения интеллигенции - «южане» или одесситы по месту рождения, однако в речи более молодых носителей литературного языка, в том числе и уроженцев юга России, более обычно нормативное [ш’:], а [ш’:ч’] может появляться в определенных коммуникативных ситуациях, требующих экспрессивного выделения: ср. речь артиста Романа Карцева, который в выступлениях с эстрады педалирует [ш’ч’], а в обыденных ситуациях произносит [ш’:].

 4. Наличие особого звука [ы^э] в первом предударном слоге после твердых шипящих: ж[ы^э]ра, ш[ы^э]ги - типичная черта старомосковской произносительной нормы. Говорит ли так кто-нибудь из представителей интеллигенции сейчас, в наши дни? Исследования показывают: несмотря на почти полное возобладание новой нормы, «подравнивающей» произношение гласных непереднего ряда в указанной позиции под произношение их после всех остальных твердых согласных [жΛ]ра, [шΛ]ги - так же как[сΛ]рай, [гΛ]ра некоторые группы интеллигенции сохраняют в своем произношении старомосковскую норму. Это - потомственные москвичи старшего поколения. Звук [ы^э] в словах типа «жара», «шаги» - характерная черта их речи.

5. Характерной чертой произношения некоторой части современной интеллигенции является сохранение [о] в неударной позиции в заимствованных словах: [во]кал, [со]нет, [бо]леро и т.п. Как распределена эта особенность по различным группам интеллигенции? Например, в речи радио- и теледикторов старшего поколения сохранение [о] неударного в иноязычных словах - явление вполне обычное. Правда, значим и ситуативный фактор: в речи перед микрофоном сохранение [о] более вероятно, чем в иных, не столь официальных, коммуникативных условиях. Однако в других группах интеллигенции - например, в среде «технарей» - [о] сохраняется реже, и замена его вариантами [Λ] или [ъ] не зависит от характера коммуникативной ситуации.

1.2. Лексика, словоупотребление

 Слова «волнительный», «волнительно», несомненно, интеллигентские. И даже не вообще интеллигентские, а свойственные словоупотреблению части этого социального слоя - актерам, театральным критикам, искусствоведам, филологам, отчасти врачам (- Избегайте волнительных ситуаций, - советовал мне как-то участковый терапевт) и, возможно, некоторым другим группам преимущественно гуманитарной интеллигенции. Ср. у К. Федина в диалоге актера Цветухина и писателя Пастухова:

- У меня такое чувство, что мы идем садом, охваченным бурей, всё гнется, ветер свистит, и так шумно на душе, так волнительно, что…

- Ах, черт! Вот оно! - ожесточился Пастухов. - Выскочило! Волнительно! Я ненавижу это слово! Актерское слово! Выдуманное, несуществующее. Противное языку… какая-то праздная рожа, а не человеческое слово…

Более свежий пример - употребление и восприятие носителями современного русского языка словечка «отнюдь». Использование этого слова в устно-разговорной разновидности речи придает высказыванию оттенок книжности, и это чаще происходит именно с интеллигентской речью. При этом книжность с наибольшей яркостью проявляется в изолированном употреблении этого слова в качестве ответа-возражения на слова собеседника: - Вы согласны с этим? - Отнюдь; - Он собирался выступить? - Отнюдь: он и на собрание-то не пошел. Подобная форма ответов достаточно распространена в интеллигентской речи.

Можно указать и другие примеры слов, употребление которых свойственно исключительно или преимущественно интеллигентской речи. Особенно характерен выбор разного рода оценочных и модальных слов и словосочетаний типа «жаль» (Жаль, что вы не поехали с нами), «несомненно», «вне всяких сомнений», «весьма», «непременно».

Не менее показательны факты неупотребления, сознательного или неосознанного отвержения каких-либо лексических средств, причем это касается не только слов, принадлежащих некодифицированным подсистемам языка, - просторечных, жаргонных или диалектных-, а слов вполне литературных. Это относится, например, к лексическим инновациям, которые могут достаточно широко употребляться в языке средств массовой информации или в устно-разговорной речи других социальных слоев и групп. Настороженность интеллигента по отношению к языковым новшествам объясняется определенным консерватизмом культурной речевой традиции. Такое отрицательное отношение наблюдается в среде интеллигенции, например, к идущим из чиновничьего речевого обихода, но широко распространившимся словам типа «подвижка» (Произошла подвижка по Черному морю и Севастополю), «конкретика» (Наполним наши планы конкретикой повседневных дел), «обговорить» (Этот вопрос надо еще раз обговорить на президиуме). Как свидетельствуют данные наблюдений, интеллигентской речи подобное употребление «противопоказано»: оно отпугивает своей казенностью.

Во многих случаях, однако, имеет место не безусловное неприятие каких-либо лексических и фразеологических элементов, а, скорее, их распределение внутри слоя интеллигенции. Так, техническая интеллигенция оказывается более восприимчивой к новшествам, чем гуманитарная; выражения типа: Надо с этим определиться; Они переехали на новую квартиру и сейчас обустраиваются; Придется задействовать все резервы и под. довольно обычны в среде технической интеллигенции, особенно в речи молодого и среднего поколений (для большинства же «гуманитариев» это - неприемлемый «канцелярит»).

Есть слова и обороты, не отягощенные административно-чиновничьим происхождением и соответствующей окраской, однако в некотором смысле всё же «отмеченные» и потому употребляющиеся лишь в некоторых группах интеллигенции. Так, словоформа «пригласите», используемая в общепринятых клише телефонного разговора: - Пригласите, пожалуйста, Таню, - осознаётся как провинциализм, и представитель интеллигенции - житель Москвы или Петербурга - едва ли употребит эту словоформу в данном контексте.

2. Особенности речевого поведения 

2.1. Формулы общения

Одна из характерных особенностей речевого поведения интеллигентных носителей языка - умение переключаться в процессе коммуникации с одних разновидностей языка на другие в зависимости от условий общения. Эта диглоссность (точнее, полиглоссность, поскольку переключаться приходится не на одну, а на множество разновидностей) отличает интеллигенцию, например, от носителей просторечия, которые моноглоссны и не умеют варьировать свою речь в зависимости от ситуации.

В ряде случаев распределение языковых средств по сферам и ситуациям общения бывает достаточно жестким и социально маркированным. Например, принятые в культурной среде нормы общения по телефону обязывают того, кому звонят, первым произносить междометие «алло» в микрофон снятой трубки, и запрещают тому, кто звонит, начинать общение по телефону с вопроса: - Кто это? (черта, свойственная носителям просторечия).

Другие контактоустанавливающие реплики телефонного разговора также весьма жестко регламентированы. Рекомендуется, например, сначала представиться самому, а затем поинтересоваться собеседником (предпочтительно в форме: - Простите, с кем я говорю?); просьба о том, чтобы к телефону подошел именно тот, кому вы звоните, выражается относительно небольшим набором вариантов (- Можно попросить Иванова <Николая Ивановича, Колю,…>? - Не могли бы вы попросить (не: пригласить!)…; - Можно попросить…; - Попросите, пожалуйста, но не: - Иванова, пожалуйста! - Мне нужен Иванов! - Иванова! и тому подобные формулы, в интеллигентской среде оцениваемые как грубые и потому недопустимые в разговорах по телефону.

Контактное речевое общение малознакомых и незнакомых представителей интеллигентской среды также регулируется определенными, хотя и «неписаными» правилами, действие которых особенно явственно обнаруживается на начальных стадиях речевого акта.

В культурной среде всякого общества вырабатываются определенные формулы, которые обслуживают общение людей в часто повторяющихся, стереотипных ситуациях: в магазине, в автобусе, у железнодорожной кассы, на приеме у врача, при общении со случайным прохожим и т.п. Например, обращение к продавцу, к прохожему и вообще к лицу, имени которого мы не знаем, начинается со слов: - Скажите, пожалуйста …, - Простите…, - Не могли бы вы сказать... В этих формулах присутствует некая «безликость», невыраженность свойств адресата. Обращения «мужчина», «женщина», «дама» - элементы просторечного, не принятого в интеллигентской среде общения. Обращения типа «Водитель!», «Кондуктор!», «Доктор!» жестко закреплены за ситуациями, в которых адресат исполняет свою служебную или профессиональную роль, другие же именования адресата по его служебной или профессиональной роли невозможны, во всяком случае, среди интеллигенции: нельзя начать свое обращение с обращений: «Продавец!», «Врач!», «Кассир!», «Учитель!».

Многие из обращений либо не принимаются интеллигентской средой (как в только что рассмотренном случае), либо внутри нее ограничены определенными группами говорящих. Например, обращение «коллега» принято - да и то в более или менее официальной обстановке - в среде медиков, ученых; «ваше преосвященство», «ваше святейшество», «владыка» - при обращении к иерарху церкви; «профессор», хотя и возможен при обращении студента к преподавателю, достаточно редок, поскольку предполагается, что студент должен знать имя и отчество своего преподавателя. Многочисленные просторечные и жаргонные формы личного обращения, использующие в качестве обращений термины родства, наименования некоторых социальных ролей или слова, именующие человека по его принадлежности к лицам мужского или женского пола: «папаша, мамаша, дед, дедуля, бабуля, отец, мать, дочка, сынок, брат, браток, братан, сестренка, друг, кореш, земляк, шеф, начальник, хозяин, хозяйка, командир, мужик, парни, девки», - как правило, не используются говорящими из культурной языковой среды, хотя к употреблению их в речи собеседника представители интеллигенции относятся более или менее терпимо (за исключением форм, несущих на себе печать низкой культуры или чуждой социальной среды, - типа «мужчина, женщина; братан, кореш; мужик, шеф, командир»).

2.2. Прецедентные феномены

В цивилизованном обществе велика роль прецедентных текстов, высказываний и имен, которые составляют определенный культурный фон данного социума. Прецедентные феномены имеют не только национальную, но и социальную обусловленность: в разной социальной среде могут существовать свои прецедентные феномены, отличные от тех, что характерны для иных социальных слоев и групп.

Поскольку в элитарной части общества значительный слой культуры составляют разного рода тексты (мифологические, художественные, публицистические и т.п.), то в речевой коммуникации представителей интеллигенции велика роль прецедентных текстов, высказываний и имен литературных персонажей. В среде же «простой», с иными, чем у интеллигенции, культурными традициями преобладают прецедентные ситуации: в ходе речевой коммуникации представители такой среды - семейного клана, производственной бригады и т.п. - чаще используют имена или более развернутые наименования ситуаций, которые имели место в прошлой жизни такой социальной группы.

Имена литературных героев или исторических лиц фигурируют в интеллигентской речи в качестве символов определенных человеческих свойств - скупости (Плюшкин, Гобсек), ума и разносторонних знаний (Ломоносов), смелости и самопожертвования (Иван Сусанин), самодурства (Салтычиха). Цитаты из литературных произведений также весьма характерны для речевого общения интеллигентных носителей языка. Основным условием для реализации возможности процитировать какое-либо произведение (или намекнуть на то или иное место в его тексте) является общность некоего культурного фона и, более конкретно, знание и говорящим, и слушающим данного произведения и оценка его как такого, которое часто служит источником расхожих цитат. Это позволяет говорящему вводить в свою речь элементы, которые, как он уверен, должны быть узнаны и правильно интерпретированы адресатом. Ср. цитаты типа: быть или не быть (и многообразные обыгрывания этой формулы: бить или не бить, пить или не пить, шить или не шить); Служить бы рад - прислуживаться тошно; А воз и ныне там; Позвольте вам выйти вон; Сижу, никого не трогаю, починяю примус; великий комбинатор. 

2.3. Языковая игра

Для интеллигентской среды, в особенности для гуманитариев, характерны такие явления, как рефлексия над словом, намеренное его искажение, обыгрывание его звукового состава, внутренней формы, связей с другими словами, словесные каламбуры - иначе говоря, языковая игра во всех ее обличьях. Исследователи русской разговорной речи квалифицируют языковую игру, разнообразные способы обыгрывания  формы высказывания как одну из характерных черт непринужденного общения в интеллигентской среде и приводят многочисленные и разнообразные примеры такой игры, основанные на искажении фонетического облика слова, его морфолого-словообразовательной структуры, на сознательном нарушении правил сочетаемости слов друг с другом, на совмещении в одном высказывании стилистически несовместимых слов: тюлипанчики, кинижечки, ужастно, конкректно, румочки, мармалад; лясочек, мядаль, лямон; лизарюция, лисипед, брульянт; докýмент, прóцент, пущай, сидю, хочете; У нее двое детей, а у меня один деть; - Вот наши апартаменты (вводя собеседника в более чем скромное жилище); - Завтра у них какое-то муроприятие; - Старухи на завалинке симпозиум устроили.

Одним из наиболее распространенных видов языковой игры являются шутки, основанные на искажении или распространении известных фразеологизмов и литературных цитат: работать не прикладая рук (вместо: не покладая), гнать каленой метлой (из: каленым железом и новая метла); В этом деле он съел не одну собаку; Что-то я не в шутку занемог; Ну, что - бум меняться дежурствами? (бум меняться - из эстрадной миниатюры в исполнении Аркадия Райкина); А у нас с собой было (с этими словами говорящий достает из портфеля чистую бумагу, сама же эта фраза - из рассказа М. Жванецкого и подразумевает наличие у собеседников спиртного); - У них то и дело воду отключают. - Зато сухо (вторая реплика - из известной телевизионной рекламы детских памперсов).

 

64