Заключение

Институт конституционно-правовой ответственности занял в последнее время одно из ведущих мест среди других конституционно-правовых явлений. Долгие годы отрицания ответственности в конституционном праве привели к тому, что, с одной стороны, отдельные теоретические изыскания специалистов не имели под собой прочной источниковедческой базы и соответствующего научного инструментария, а с другой  законодательные нормы включали в себя меры ответственности, которые в силу нечеткости оснований и отсутствия процессуальных механизмов применения делали соответствующие санкции просто юридическими фикциями. Несмотря на то, что в последние годы качество закрепления процессуальной стороны привлечения к конституционно-правовой ответственности и оформления оснований ответственности неизмеримо возросло, налицо множество проблем, возникающих в ходе реализации конституционных санкций в Российской Федерации.

Во-первых, это замена классической ответственности за правонарушение санкциями позитивной или политической конституционной ответственности, когда решение принимает один субъекта (как правило глава государства, глава субъекта Федерации, т. е. представитель исполнительно власти) в отсутствие факта нарушения конституционной нормы.

Во-вторых, крайне неоднозначна судебная практика применения конституционных санкций, когда суды самостоятельно определяли наличие вины исходя из различных ее трактовок.

В-третьих, многие меры конституционно-правовой ответственности, закрепленные в нормах конституционного права (особенно это касается санкций в федеративных и муниципально-правовых отношениях), не имеют реальных перспектив применения из-за крайне неудачного и излишне усложненного механизма привлечения к ответственности. В этих случаях налицо совокупность неудачных законодательных решений – большие процессуальные сроки для принятия решений, необходимость установлений вторым решением суда как факта нарушения, так и неисполнения первого судебного решения, наличие субъективных оценочных понятий в качестве оснований для применения санкций , а в некоторых случаях и вреда (который фактически невозможно установить).

В-четвертых, российское законодательство еще не легализовало применение основных правовых категорий, используемых для применения мер конституционно-правовой ответственности – конституционного деликта и вины. Кроме того, нет ясности в и том, какие обстоятельства можно считать освобождающими от наступления конституционно-правовой ответственности.

В-пятых, до сих пор нормы конституционного права не содержат санкций за правонарушение в отношении целого ряда органов и должностных лиц (Правительства, министров), а, с другой стороны, привлечь к конституционно-правовой ответственности некоторых высших должностных лиц оказывается невозможно по причине крайне сложной процедуры применения соответствующих санкций (импичмент главы государства).

В-шестых, меры конституционно-правовой ответственности (особенно применяемые в отношении физических лиц и общественных объединений) не дифференцируются от принудительных мер, используемых для формального восстановления правопорядка или устранения из правового пространства правоотношений, не соответствующих предписаниям иных норм.

В-седьмых, зачастую меры конституционно-правовой ответственности заменяются в законодательстве санкциями иной правовой природы (дисциплинами мерами или административно-правовыми), несмотря на то, что соответствующие субъекты своими действиями нарушают конституционно-правовых нормы и их поведение должно повлечь использование мер именно конституционно-правовой ответственности.

Конституционно-правовая ответственность может быть охарактеризована как правовое явление, имеющее две стороны: негативную в качестве ответственности за правонарушение и позитивную (или политическую) как последствие правомерного, но ошибочного поведения в рамках режима разделения властей или просто как принуждение, реализуемое властным субъектом в отношении подвластного в целях эффективной реализации властных полномочий. Конституционно-правовая ответственность имеет ярко выраженную специфику в основаниях применения санкций, процедурных режимах ее реализации, разнообразии принудительных мер, инстанциях и субъектах применения ее мер.

Сделанные в настоящем исследовании выводы, обобщения и предложения, разумеется, не носят бесспорного характера. Однако в чем автор искренне убежден, так это в необходимости развития теории и практики правового регулирования конституционно-правовой ответственности как эффективного демократического правового института, неотъемлемого элемента защиты прав и свобод личности и охраны и действенности конституционного строя.

Следует признать, что формирование и развитие теории конституционно-правовой ответственности представляет собой сложный, объективно обусловленный (в том числе и политическими причинами) закономерный многофакторный процесс, еще не в полной мере теоретически осмысленный. Представленное в монографиие определение ответственности, предложенные условия ответственности, механизм применения санкций в различных группах конституционных правоотношений являются лишь этапом в познании этого многогранного правового института.

Таким образом, представленная в диссертации концепция конституционно-правовой ответственности может стать основой для дальнейшего развития теории ответственности в конституционном праве, отдельные аспекты которой остаются малоизученными и требующими более обстоятельного теоретического исследования и в дальнейшем реализации в нормах российского законодательства.